Две странности перед Мамаевым побоищем

Исповедь одного монаха.

История, которую я хочу рассказать здесь, была до этого ещё поведана одним русским монахом, имя которого, к сожалению, я тогда не успел запомнить. Но, полагаю, что это обстоятельство, в принципе, не столь уж и важно, поскольку настоящий инок никогда не стремится к мирской славе, и не нуждается в том, чтобы его имени создавали какую-либо громкую рекламу. Тем более, что эта история произошла, скажем, так, не с ним самим, а значит, она не является его личной, а потому вполне может быть рассказана другим человеком. В данном случае это будет сделано мной. Это не просто сама по себе удивительная история, которая порой кажется просто невероятной. Она поражает своей необычной связью, касалось бы, абсолютно разных времён и таким широким географическим охватом, что только всё объединённое вместе даёт исчерпывающие ответы на прежде непонятные вопросы, о которых многие, скорее всего, никогда ранее не задумывались. То, что прежде казалось ничего особенным, после всего этого стало обретать не только свой таинственный облик, но и вполне рациональное объяснение всего странного, чтобы оно стало, наконец, не просто понятным, но и вполне закономерным по своей духовной природе. А это уже само по себе стоит того, чтобы взглянуть на такие события ещё раз, в том числе, по-христиански.

Два исторических вопроса.

Прежде, чем начать изложение этой истории, я сначала обозначу два интересных вопроса, относящиеся к Куликовской битве, состоявшейся в сентябре 1380 года, известной ещё на Руси как Мамаево побоище. В принципе, эти два события, которые нам здесь предстоит рассмотреть,  непосредственно предшествовали самой битве и как-то прежде не вызывали особого удивления, кроме небольшого числа историков, которые всё же увидели здесь то, чего, в принципе, на самом деле не должно было быть.
Первый нюанс здесь заключается в том, что преп. Сергий Радонежский даёт в помощь Московскому князю Дмитрию – в это время его ещё не звали Донским – двух монахов из своей Троицкой обители. Это, как известно, были Александр Пересвет и Родион Ослябя. Причём, князю они были предназначены не в качестве духовных лиц, а как самые настоящие воины, хотя сам Дмитрий прибыл в Троицкий монастырь именно для того, чтобы получить благословение перед предстоящей битвой. Но для чего тогда князю потребовались иноки? Ведь монахи на Руси, как правило, не участвовали непосредственно в битвах, кроме, разве что, исключительных случаев. Например, когда это требовалось при обороне осаждённого монастыря, которые, как известно, использовались иногда в военное время в качестве крепостей. Та же Троице-Сергиева лавра выдержала, к слову, польскую осаду в XVII веке. Известно, что сами Пересвет и Ослябя – бывшие военачальники, и имели, разумеется, определённый боевой опыт. Но приняв монашеский постриг, как это им и полагается, они должны были в прошлом оставить все свои мирские дела и заботы. Действительно, подобает ли монаху сражаться мечом или скакать на коне с копьём наперевес?
Не будем забывать, что к князю Дмитрию были присланы ополчения почти со всех княжеств, кроме Тверского и Рязанского. Ордынский хан Мамай получил власть, свергнув с этой целью наследного правителя Золотой Орды, а потому не был воспринят большинством русский князей в качестве законного хана. Попросту говоря, Мамаю эти князья отказались тогда выплачивать прежде наложенную на них дань. Вот потому новоявленный хан решил «проучить» непокорную Русь, организовав военный поход против неё. Чтобы остановить Мамая, дать ему достойный отпор,  русские князья решили объединиться вокруг Московского князя Дмитрия. Так неужели в таком многочисленном войске не нашлось вполне опытных воинов, не уступавших по силе этим двум монахам? Не будем пока торопиться с ответом, так как на деле всё оказалось намного сложнее.
Эта самая сложность, кстати, состояла уже во втором нюансе нашей темы. Суть этого вопроса заключена как раз в том, что хан Мамай выставил на Куликовом поле накануне битвы своего поединщика, которым был сильный воин Темир-мурза, на Руси больше известный как Челубей. Кто-то спросит, а что здесь особенного? Такие поединки перед битвой часто имели место. Каждый, кто читал Библию, прекрасно знает о схватке будущего царя Давида и огромного Голиафа, описанного в 1-й Книге Царств. Но дело в том, что тактика ордынских войск никогда не предусматривала подобных поединков. У них любая битва всегда начиналась со стремительной атаки их быстрой конницы. А тут вдруг такой «нестандартный» подход. Нет, с другой стороны, Мамай, несомненно, знал о существовании такой традиции у ряда народов, поскольку сам он был темник, что по нынешним временам может означать генерал или маршал. Но зачем ранее принятой тактике нужно было ему вдруг изменить? Не из уважения же к русским князьям?
По этой причине не случайно некоторые историки отрицали, что такой поединок вообще имел место на Куликовом поле. В древнем сочинении «Задонщина», которое было написано где-то через два десятилетия после битвы, об этом поединке не сказано ни слова, хотя сами монахи – Пересвет и Ослябя там упомянуты. Но ведь автор этого труда был или почти был современником того сражения, и, возможно, некоторые его события просто не упомянул. Про это и так многие знали. А вот в «Сказании о Мамаевом побоище» о знаменитом поединке рассказано уже подробнее. Правда, это «Сказание» есть более позднее произведение, но ведь составлено оно было не на пустом месте. Материал для него был собран, несомненно, из предшествующих ему трудов, и потому мы не можем сказать, что там всё якобы придумано. В самом деле, зачем нужно было там выставлять именно монаха в качестве поединщика, а не какого-нибудь нового Илью Муромца, что было бы, в принципе, намного логичней? И для чего нужна была такая странная концовка самого поединка, в котором оба воина убивают друг друга? Вывод из этого мы можем сделать только один – такой поединок действительно имел место в этом сражении.

Поездка в Тибет.

Это событие, которое, конечно же, имеет прямое отношение к нашей теме, произошло тоже давно, но уже в советское время. Небольшая группа студентов Московского Государственного Университета имени М.Ломоносова увлеклась тогда темой восточного мистицизма. Христианство они  всерьёз не рассматривали, считая его за религию каких-нибудь неграмотных старушек. Этих ребят тогда заинтересовал буддизм. Нет, буддистами как таковыми они так и не стали, но вот духовной практикой данного учения они занялись действительно всерьёз. Подобный интерес увлёк их настолько сильно, что они решили после окончания МГУ, и как позволит будущая политическая ситуация, съездить, немного нимало, на родину этих практик в сам Тибет. И такой случай им действительно представился во второй половине 80-х годов XX века. Тогда в разгар так называемой «перестройки» улучшились отношения между СССР и Китаем, а потому можно уже было более спокойно посетить эту страну. Будучи к тому времени выпускниками Университета, они смогли получить не только визу для поездки в Китай, но разрешение самих китайских властей посетить территорию Тибета.
Так бывшие студенты добрались до монастыря тибетских далай-лам Дрепунг. Не зная местного языка, эти выпускники говорили с монахами на английском, а потому те не сразу поняли, с кем же они общаются. Но как только узнали, что их гости из Советского Союза, то между этими монахами началась самая настоящая суета. Приехавшим это тоже показалось странным, а потому они тоже заинтересовались такой необычной переменой в поведении обитателей монастыря. Ответ монахов тогда не просто удивил их, он ошеломил их, можно сказать. Оказывается, что в хрониках этого монастыря значится… та самая Куликовская битва. Нет, называлась она у них, конечно же, по-другому. Но всё остальное здесь абсолютно совпадало: дата и место сражения, его исход, имена военачальников, других действующих лиц и т.д.
Постойте, постойте… Какая ещё Куликовская битва? Причём она вообще здесь? Где находится Куликово поле, а где – Тибет? И какое вообще отношение к этому сражению имел этот буддийский монастырь? Оказалось, что самое прямое. Дело в том, что в этой битве, как значится в тех хрониках, участвовал один бывший монах этого монастыря, тот самый Челубей. Там же он ранее был удостоен высшего чина посвящения, в результате которого получил статус «бессмертного». Это означало, что в никакой битве его не возьмёт ни стрела, ни меч, ни копьё. В сущности, таких людей считали тогда непобедимыми. Вот почему Мамай решил вдруг изменить своим воинским обычаям и выставить против княжеского войска своего поединщика. Знал Мамай, чей боевой дух поднимет победа в таком единоборстве. Попробуй теперь выставить того, кто сумел бы одолеть самого Челубея! Найдётся ли у московского князя кто-то равный ему?
О том, как Челубей попал в войско Мамая, достоверных сведений нет. Но если мы учтём, что вся империя потомков Чингисхана включала в себя также территорию Китая, то это уже будет не столь странно. Ведь армия Мамая состояла в основном из наёмников, которые прибывали с разных широт. Могли быть в ней, значит, также воины и с Тибета.

Ответный ход.

Вот теперь, можно сказать, что постепенно всё стало становиться на свои места. Но откуда преп. Сергию было знать, что Мамай выставит на поле битвы такого титулованного буддийского монаха? Ответ здесь может быть только один. Преп. Сергий имел незадолго до этого настоящее небесное откровение. Мы не можем сказать, в чём оно выражалось конкретно, видение это было или ещё что-то. Но однозначно, что это действительно было. Ведь не существовало в то время таких средств связи, которыми мы располагаем сейчас. Только так возможно объяснить тот факт, что преп. Сергий вдруг призывает к себе двух уже известных нам монахов – Пересвета и Ослябю, после чего посвящает их в высший иноческий сан – схиму. И только потом это стало понятно для чего. Только имевшему высший чин буддийскому монаху и одновременно воину мог противостоять настоящий православный монах, и тоже воин, аналогично удостоенный высшего сана. Одному из них предстояло непосредственно вступить в поединок с «бессмертным», а второму стать настоящей духовной поддержкой первому.
Итак, против Челубея выступил, как известно, Александр Пересвет. Почему именно он? Считается, что Пересвет сам предложил себя, с согласия, очевидно, князя Дмитрия, в качестве соперника. Видимо, ему самому здесь что-то подсказывало, а может и кто-то. Внешне их поединок закончился как бы «вничью». Столкнувшись друг с другом, между двумя готовыми к битве армиями, они оба убитыми упали со своих коней. Но вот с духовной точки зрения это был настоящий подвиг православного монаха-схимника, который в честном поединке сумел лишить жизни того, кого считалось невозможным победить, заплатив за это самым дорогим – собственной жизнью. Здесь мы можем смело предположить, что таков был тогда Божий промысел, исполнение которого на этот раз легло именно на монаха-схимника, как на прямого Божьего служителя, и он сумел выполнить свой почётный долг до конца. Как сказано в Писании, ни одно Господне слово не остаётся не исполненным (Нав.21,45). И подвиг этот не прошёл даром. Несомненно, что такой поступок Александра  Пересвета высоко поднял дух русского войска, которое и одержало вполне заслуженную победу в этой славной битве, о которой известно стало даже в далёком тибетском монастыре.

2022 г.