Встреча с классиком

История о том, как я, написав два самых-самых первых рассказа, показал их советскому классику.
    В Сутормино, где снимал домик, я написал два первых рассказа. Взрослых. Я еще не помышлял о детских текстах. Честно говоря, не знаю, зачем я снял этот домик, зачем сидел там всю зиму. Видимо, действительно стоял на развилке, думал, в какую сторону пойти. Но это были такие приятные дни, что мне было не до развилки.
    Маша Шумаева оказалась прекрасным учителем - к концу зимы я свободно играл на рояле и много импровизировал. Иногда рисовал и пописывал плохие стишки. В общем, написал два рассказа и дал почитать Маше. Она была в восторге. Это объясняется просто – Маша ко мне хорошо относилась. А у Маши в Тарусе был старенький, за 70, ухажер – друг Крупской и Гайдара - писатель Николай Владимирович Богданов. У него там была роскошная по тем временам дача. Классик с папой, который был моложе потенциального зятя, договорился, что Маша станет его женой, но Маша почему-то была против. Надо сказать, что папа у Маши был учителем математики – зловредный старикашка, все время за нами подглядывал, успокаивался только, когда я садился за рояль и стучал по клавишам. Маша мне и посоветовала показать рассказы своему поклоннику. Она же и договорилась с ним о встрече.
    Николай Владимирович нас уже ждал. Мы с Машей принесли две бутылки «Розового крепкого» - единственное вино, которое мы нашли в магазине. От него не пьянеешь, а падаешь, как от удара молотком по голове. Я помнил об убийственном действии этого, с позволения сказать, вина и не налегал.
- А вы читали мои книжки? – спросил классик.
- Конечно, -  ответил я, нисколько не соврав. В детстве у меня были 12 томов «Библиотеки пионера», где и был главный труд Богданова «Когда я был вожатым».
- Это хорошо, - сдержанно ответил Николай Владимирович. – Нам будет, о чем поговорить.
После соблюдения всех правил приличия во время знакомства, после взаимных добрых слов мы приступили к делу. Маша села в гостиной за рояль, стала тихо играть что-то для себя. Не помню, что, но очень располагало к чтению рассказов. А мы с Николаем Владимировичем устроились в библиотеке у камина. Начав читать, я поймал себя на том, что у меня от волнения дрожит голос. Но после первых ста грамм у меня появился и голос, и даже пионерская медь в голосе.
Дочитав рассказы, я посмотрел на классика. Скрестив руки на груди, он изучал потолок. Мы с ним выпили еще по сто, а потом мэтр произнес:
- Бросьте рассказы в огонь.
Я, не раздумывая, тут же и бросил.
- Ну, зачем же вы так? – искренне расстроился Николай Владимирович. И он мне рассказал байку. К сожалению, не помню, кто из французских классиков, кому из молодых писателей преподал этот урок. А смысл байки такой: молодой автор приходит к классику, читает ему рассказ, и мэтр говорит ему, чтобы он бросил рассказ в камин. Молодой бросает, и так десять раз. На одиннадцатый классик вдруг сообщает, что предыдущие десять рассказов были не хуже. Просто он проверял молодого на прочность – будет дальше писать или нет.
Маша в гостиной играла на рояле, мы с классиком допили одну бутылку, принялись за другую. Я делился впечатлениями от прочитанной повести «Когда я был вожатым». Николай Владимирович, будучи послабее, совсем размяк, и я повел его на диван. По дороге к дивану спросил, можно ли взять у него почитать два номера журнала «Москва», в которых был опубликован роман «Мастер и Маргарита». У него была вся «Москва», считай с 1147-года. Понимаю, у пьяного нельзя ничего просить, но я же не фармазон какой, с отдачей. Классик оживился и сказал, что роман у него заиграли какие-то писатели.
Николай Владимирович уснул на диване, а мы с Машей еще долго играли в четыре руки. Допили вторую бутылку и убежали любить друг друга.