О пользе учения

Мыслю, значит, существую.
Рене Декарт.

Наш век недаром зовется «Информационным», так как сегодня мы всегда и везде получаем информацию: рекламы на каждом шагу, молодежь, раздающая листовки, газеты, журналы, интернет, учебные заведения. Так можно продолжать очень и очень долго. Знание развивает, открывая новые горизонты, позволяет смело идти вперед и смотреть в будущее. Но, ни одно знание не обошлось без коммерции и случайности, или иных конфузов.
  Осторожнее надлежит быть со знанием, ибо оно – самый беспристрастный судья и спаситель разума. Знание может даже убить человека, если оный, конечно, боится смерти. Знание – это амброзия, поэтому вкушать его нужно смиренно, не торопясь, наслаждаясь каждой каплей или крошкой. Польза, равно как и вкус, будут зависеть от вашего настроения и готовности воспринять, оценить, развить полученные знания. 
   Выделяю я три категории людей: ищущие, осторожные, бродячие. К ищущим я отношу изгнанников, которые покинули сами себя и отринули все, что имели ради новых знаний, ради развивающего одиночества. К осторожным я отношу людей рассудительных, которые везде ищут доказательства, чтобы не оказаться одинокими со своими идеями и знаниями. К последним – тех, кто по безумию своему и глупости пошли за ищущими в поисках знаний. Этим людям достаточно прочесть одну убедительную книгу, а они уже мнят себя великими знатоками, мессиями, коим открылись тайны тайн. Разве глупец глупее глупца, который идет за ним?
   Конечно, из разряда ищущих можно перейти в разряд бродячих, ибо грань между каждой категорией очень слабо видимы. Какой человек не станет осознавать себя поэтом, если все вокруг только и брызгают слюной удовольствия от его стихов? Виною нашей неопределенности является жажда власти и поклонения.  Все хотят, что его хвалили и восхищались его умом. А все потому, что знания дают силу, но эта сила, воспринимаемая человеком как сила власти и ума, опьяняет его, и он становится марионеткой собственных знаний, которые начинают гнить, превращаясь в предрассудки, сводя человека с ума.
   Знания – это драгоценные камни, хранилища ваших душ и душ тех, кто был до вас. Это наследие, а цвет оных прямо зависит от использования. Даже реки темнеют, когда их загрязняют. Но знания не различают цветов, они полностью отражают вас и ваши намерения. Будьте осторожны со своими желаниями, ибо с помощью знаний они станут вашим проклятием.
Что подразумеваю я под знанием? Я не говорю ни о науках, ни о религиозных выдумках. Я говорю об абстрактном, общем знании – философии. Хотя, любое знание исходит из общего, путешествуя к частному. Не станете вы мудрым, если не будете знать первые и изначальные причины своих поступков, мыслей.  Но и не станете вы мудрым, если не будете иметь крылья широкие, способные затмить светлое небо, неся тьму и ночь, с ее серебряной блудницей, любовь которой часто остается безответной.  Уровень ваших знаний всегда выдает день, ибо даже днем, когда видно дорогу, умудряетесь спотыкаться. Не говорит ли это об испорченной спине и слишком высоко поднятым носом? Плохое зрение объясняет нежелание иметь крылья, ибо полуслепой ангел запросто встретится с макушкой дерева. Мудрые бескрылые твари создали себе фетиш добродетели и таинство – падшие ангелы, чтобы немного потешить свое величие и не опускать носа. Падшие ангелы – это всего лишь падальщики, которые проповедуют свет с помощью фальшивых слез. Они ищут легкой наживы, и где ее можно найти, как не в поле, среди белого дня. Это обладатели боязни высоты предостерегают всех, кто хочет летать, ибо полет всегда будет причинять боль и сеять мрак. Ничто, кроме мрака не дает свободы. Во мраке полета вам уже придется опустить нос, чтобы не споткнуться.
  Мудрым мы считаем того, кто говорит нам прописные истины красивым слогом. Это сродни тому, что свинопас изящно опускает ваше лицо в грязь. С легким мановением они выливают целую бочку однородной массы знаний, которые, в сущности- помои. Пережеванные, использованные и еще сотни раз пережеванные знания дают они. Им, безусловно, рады. И здесь мы видим процесс появления бродячей категории людей. Он следуют не за знанием, а за красивым слогом, который, подобно продажной танцовщице, заманивает их в ловушку, в ловушку одиночества и лицемерия. Для этих мудрецов самое главное – иметь под рукой жилетку, в которую можно проплакать о плохой жизни. Такие люди ничего не видят дальше своей комнаты, забивая свою голову красивыми фактами и кормлением чувства своего величия, чтобы истинность ничтожества даже не смела, проникнуть в голову этих «спиртовок» науки.  Из всего, что только можно растереть, сделали они пыль, которую успешно бросают нам в глаза, хвастаясь при этом своими достижениями и превосходным знанием предмета.  Все это прекрасно, однако, их опыт и актуальность знаний вымерла вместе с динозаврами. И, что еще примечательно, так это их кичливость и самомнение, что они стоят выше вас – необразованных и непросвещенных детей. Их капризы и количество пены у рта, с которым они защищают свои убеждения, похожи на детей-олигофренов, однако те, увы, такие в силу болезней.
Они не откроют вам мир во всей его красе, вы никогда не почувствуете таинственность и божественную прелесть в таких простых вещах, как луч солнца, мягко падающий на снег. Они научат вас потреблять, а потом, спринтерской манерой бежать до «комнатки философа», за свежим выпуском газетки, обдумывать лекции о Великом и Могучем чем-то там.  Их преподавание истин ограничивается своими каморками, которые гордо называются кабинетами или кафедрами. Следует упомянуть, что не все мудрецы такие, но о них мы поговорим позже. Ибо вкус хорошего блюда гораздо прекраснее после дурного.  И все же, не стану отрицать их вклада в науку, хотя по большей части, они публикуют лишь свое видение проблемы. Видят они то, что положено их классу или положению в обществе. Такие люди отражают не свою любовь, а выражают общественное мнение и взгляд на ту или иную проблему. Безусловно, это необходимо, но в хоть каких-то пределах. В 20 веке был плачевный опыт такого распространения субъективизма. Советский Союз был центром развития и одним из передовых государств мира. Однако, господствовал один подход: наука должна быть только ради прогресса, а прогресс – ради коммунизма. С таким подходом приходилось изучать ради изучения, но никак не развития. Следовательно, философские школы отрицались по большей мере, литература только пролетарского характера или сатирическая, высмеивающая пороки буржуазии.  Несмотря на это, народ был счастлив, но механизмы этого счастья подробно рассмотрел западный психолог Эрих Фромм в своей книге «бегство от свободы», поэтому мы не будем касаться темы счастья. Вернемся к нашим «спиртовкам».  Без лишних вопросов гуманитарные науки переиначивались в соответствии с идеологией. То есть один воздух меняли на другой, однако, люди всегда его портят, по вполне объяснимым причинам. Итак, полезность того знания заключалась в чистейшей порче воздуха и стремления обесценить человеческую жизнь.
  В наши дни каждый изучает то, что хочет. Любопытен тот факт, что  сейчас мы становимся образованнее, зачастую, не благодаря школе. Индивидуализм позволяет нам нести ответственность самим и за самих себя. Либо человек хочет учиться и учится, либо он ходит в школу, а потом вспоминает первый сексуально-алкогольный опыт.  Привычнее вспомнить нечто приятное для тебя лично, чем букет цветов для выжившей из ума, незнакомой тетки. Польза знаний в наши дни определяется двумя объективными факторами: личным желанием и общественными потребностями.
  Всегда были люди, которых постигла Судьба Прометея или Данко. Они во Тьме рождаются и в ней же встречают свою кончину. Редко известные, отличающиеся в общественных глазах, якобы губительным мнением. Такие люди не до конца смогли адаптироваться под лживые и лицемерно-алчные желания всего общества. Многие из этих людей сгнивают живьем в архивах. Те же, кто занимаются просветительской деятельностью (понятие просвещение и обучение имеют такую же разницу, как совесть и инстинкт) редко находят поддержку среди коллег, но часто уважаемы среди обучающихся. Эти светочи молоды и пробуждают интерес к тому, о чем они говорят. Более того, эти люди не гонятся за планом образования, стараются давать обучающимся и знания личного опыта, и отвлеченные знания, никак не касающиеся проходимой темы, для широты кругозора. Своим примером и юношеской страстью они вдохновляют молодых обучаться их ремеслу, но, не ограничиваясь только им. С помощью этих просветителей ученики познают мир и себя в этом мире. Перед ними открываются огромные возможности и пути, где каждый найдет себе занятие по душе. К несчастью, таких учителей очень мало, а часто выходит, что они угасают, становясь похожими на жалкое пятно воска, из которого уже сделают спиртовку. Чтобы выжить им приходится отказываться от своих убеждений, издавая свои работы в угоду господствующему мнению, подлизываясь ради денег. Во что они превращаются! Они стремятся быть как все остальные, стремятся протухнуть в своих каморках науки, не создав ничего нового. Их шаг больше не сотрясает землю, их молот больше не крушит стены предрассудков и устарелых мнений. Немощные, бесполезные, отчаянные и сломленные – вот портрет светоча. Гонимый и презираемый всеми до тех пор, пока не найдет он свой покой в смерти. Лишь только тогда, эти черви и планктоны понимают, что они предали земле. В самый последний момент осознают ценность потери, и только тогда начинают любить его, преклоняться перед «маленьким человечишкой», ставить памятники в его честь, и даже включать его труды в школьную программу. Эти ничтожества готовы на все лишь бы загладить вину перед потомками, ведь они не такие уж и плохие. Способные потреблять все, что можно и в чудовищно огромных количествах, они уже ничего нового создать не могут, а поэтому и восхваляют старое, превращаясь тем самым в ворчащих стариков, мечтающих вернуть то, что уже ушло.
  Не надо любить старое или новое. Лучше всего любить все то, что есть. Насколько прекрасной и приятной может быть наука, если ей заниматься медленно и вдумчиво, словно вкушая изысканное или любимое блюдо. Понимать и любить каждую формулу, ибо в ней хранятся ответы на любые вопросы. Любить не значит знать наизусть, и постоянно применять. Любить науку означает бережное и трепетное отношение к ее последователям, к ощущению идеала, который постоянно любит ускользать от нас. Быть ученым – первый шаг к умерщвлению художника. Мудрецов сегодня не хватает. Они – редкий случай человека, любящего как художник каждую цифру и формулу и преклоняющийся перед точностью этих формул и чертежей.
   Потребительская корзина сегодня намного больше, чем способность производить. Мы привыкли потреблять, заменяя раздумья цитатами тех, кого мы никогда не знали. Мы не задумываемся над своим собственным мнением. Да и зачем, если есть множество сборников афоризмов. Достаточно выучит парочку актуальных и вы – любимец публики и пустоголовых кукол. Наивное мнение имеют те, кто надеются прочитать огромное количество книг для того, чтобы поумнеть. Это дело бесполезное, потому что без сопереживания героям или автору (даже читая научную статью, читатель пытается понять систему оценок автора) невозможно понять смысл книги. Однако в школах мы часто сталкиваемся с шаблонами понимания автора. Надоевшие всем умные фразы, которые каждый школяр использует в своих сочинениях, чтобы получить хорошую оценку. Лишь в конце, с нарушениями логики, с явными ошибками в стиле речи ученик высказывает свое мнение. Примечательно то, что за это ему могут снизить оценку. Героев часто делят на плохих и хороших. И будет очень тяжело тому, кто о плохом герое скажет хорошо, а в случае, когда происходит наоборот, то обычно отговариваются шаблоном «все мы не идеальны». Да, вы все умалишенные шаблоны, не умеющие давать знания. Дети, словно пишущие машинки, переписывают слова учителя и тексты учебников. Уже давно спрос не успевает за предложением, а от этого дети и тупеют. Они сопротивляются принудительному обучению, при котором им дается непомерное количество знаний и навыков, не являющихся актуальным.  Знание давно уже испорчено, давно оно болеет этой проказой, которую подарил ей человек. Мир познается на скамье, а не в мире. И чего только ожидают от учеников? Какого рвения и послушания? Послать они хотят к черту все это. Как можно увидеть сверхточность физики, если ребенок не видит этих явлений в природе. Его не научили созерцать, его научили зубрить. Как они поймут глубину творчества о природе, если им не показали мир «за окном» и «вне парты»? Действительно, такие дети годны только на колбасу.
   Еще одна проблема – это личностное развитие. Обучение основано на подчинении младших старшим (что я считаю формальным и узаконенным видом БДСМ отношений). Как известно, в садомазохистских отношениях садист полностью зависит от мазохиста, а мазохист «растворяет» свою личность в садисте, постоянно желая подчиняться и не думать самому. Ученик, не зная ничего, кроме навыков чтения, письма и элементарных процессов мышления, приходит в школу, где авторитет старшего становится для него источником знаний, до определенного момента. Подростковый бунт, обычно, вызван рядом причин, но мы укажем одну: недоверие авторитету. Учитель консервативного толка, то есть садист с опытом работы, не стремится понять внутренний мир нового поколения, а чаще бывает наоборот, учитель стремится огородить себя от «деструктивного влияния современной молодежи». Такое расстояние между учителем и учеником, порождает в обеих сторонах недоверие. Более того, ученик, еще не выросший из ребенка, но уже являющийся подростком, видит фальшь и неискреннюю заинтересованность в образовании детей. Как ребенок видит фальшь? Очень просто: сухое, избитое преподавание материала. Ребенок слышит, с какой интонацией и с какой речью учитель рассказывает ему материал. Между учителем и учеником вырастает преграда, которая заставляет ребенка искать информацию у тех людей, которые близки ему по духу, то есть он акцентирует свое внимание на сверстниках. Учителя огородились стенами высокими от учеников, даже если и принять во внимание практический факт доброго отношения, то он скорее лицемерен, чем искренен. Родители считают проблемы своего ребенка мелочными и глупыми, якобы не вырос еще, а вырастет – поймет. Именно здесь надо родителям напрячь, если это еще возможно, свои извилины и понять, что подросток, как и любой ребенок не хочет потом, ему надо сейчас. Так как он ищет информацию, ему нужна всяческая поддержка, особенно эмоциональная. Редко родители стараются понять всю глубину и необъятность внутреннего мира своего ребенка. Его поиски, скитания, разочарования, успехи, неудачи никого всерьез не волнуют. Он, конечно, маленький, это с возрастом пройдет. Однако, упрямая практика дала нам смелую субкультуру эмо-кидов, в идею которых гармонично вписывается суицид. И родители часто считают ворон у плиты или на работе в тот момент, когда их дитя ищет веревку и кусок мыла с ароматом клубники. После нескольких случаев, удачных случаев, детских суицидов родители стали бить тревогу. Виновных нашли сразу – это эмо-киды. Я хотел бы обратить внимание читателя на, уже сказанный факт, что знания представляют опасность, если ими неправильно пользоваться и при познании в одиночку. Как мы видим, подросток пытается познавать мир в одиночку. Разобщенность каждого подростка и порождает это одиночество. Не важны ему друзья, ибо родители для него самое главное. А это самое главное не дает ему нужной поддержки. В итоге, одинокий искатель знаний не справляется с тем, что он узнает, и отчаянный ребенок находит простой ответ, который ему предоставила субкультура. Поэтому, сама субкультура не несет в себе опасных наклонностей, она лишь дает ответ, а вот родители, которые не научили дитя критическому мышлению, да хотя бы простому мышлению, они представляют собой опасность.  Раз речь зашла о субкультурах, то  я приведу положительные примеры взаимоотношений родителей и подростков. Мать и дочь принадлежат к субкультуре готов. Мать ставит себя вновь на место ищущего ребенка, а дочь, видя в ней соратницу, всячески помогает ей. Именно эта взаимопомощь и обмен актуальной информацией для обоих, становится актом проявления любви. Ребенок находит поддержку в самом дорогом человеке, к которому, по мнению Фрейда, он подсознательно стремится. Мать, в свою очередь, познает мир за гранью «кухонной плиты». И здесь учение, как познание и знание играет положительную, взаиморазвивающую роль, впоследствии превращаясь в необходимое чувство – в любовь (в статье я опираюсь на понятие любви, данное Э. Фроммом в книге «Искусство любить»). Также здесь мы наблюдаем объединяющую роль неформальных субкультур, ради учения. Ведь чтобы знать о неформальных субкультурах, необходимо не только прочитать газеты, но и знать истоки, идейных вдохновителей каждой субкультуры.
   Школьные знания больше ориентированы не на личность ребенка. Сегодня нет необходимости в личности, потому что это вредно для политической машины и производственной сферы. Поэтому ребенку закладывают нормы и правила нужные не ему, а обществу, более того, ему подменяют личность. Родители, учителя, сверстники дают ему советы и наставления, фактически превращая его личность в идеальное подобие себя, а так как сегодня эгоизм развит в отрицательном плане, то каждый из друзей и родителей создает личность подобную себе. Кстати, мотивы подмены личности мы видим и в библии, где указано, что человек создан по образу и подобию Бога. Подмена личности определяет все будущее ребенка, в том числе и его будущие проблемы. Так как мы уже выяснили, что подросток относится к категории ищущих, и подросток отлично видит наигранность и фальшь (если это чувство не было подавлено в детстве), то срабатывают его механизмы поиска себя, то есть эгоцентризма. Подросток начинает искать себя и свое место в этом мире. Главная беда в том, что этот поиск чаще всего оказывается результатом подмены личности. Каждый проходит этот этап, ибо это уже – естественный этап производства машины общества. С процессом подмены личности тесно связан процесс социализации, то есть примыкания к коллективу. В этом процессе часто случается растворение личности в общественных отношениях. Примыкания к партии, к секте, к закрытому обществу, к массовым сходкам – все это результат растворения личности, выработка защиты от одиночества, создание суррогатного мнения, которое вполне можно назвать стадным мнением (однако, стадное мнение с точки зрения общественных отношений не бывает ни ложным, ни истинным, а так же мы не должны говорить о вреде или пользе такого мнения). Каждому общественному институту необходимо иметь подчиненных, разделяющих взгляды и мнения организации, или как говорят в корпорациях – команды. Нельзя назвать эти процессы негативными, потому что желание не быть в одиночестве обусловлено историческим развитием. Желание человека приобщиться к результату духовной деятельности сородичей показывает нам стремление к познавательным, но в отношении личности, деструктивным процессам. Идеологии и религии до сих пор существуют для того, чтобы объединять людей с ярко выраженными мазохистскими мотивациями.  Школа, как общественный институт также рассчитан на садомазохистские отношения между учителями и детьми. Огромным арсеналом педагогических уловок и хитростей пользуются учителя, чтобы привить необходимые качества для личности.
   Особенное внимание стоит уделить тем, кто пытается гармонично развиваться как часть общества и как отдельная личность. Такие люди ходят по лезвию ножа, так как потребности общества часто не соответствуют потребностям отдельной личности. Разделение между «я хочу» и «мне надо» сегодня пытаются создать в одно целое. То, что я хочу равно тому, что мне надо.  Например, человек хочет шоколад. Скорее всего он пойдет и купит ту плитку шоколада, которую ему навязала реклама, сочетав цену и качество, то есть низкая цена и низкое качество, все справедливо. Всему есть своя цена. И чем более дорогую вещь вы можете приобрести, тем выше ваша популярность. С вами захотят дружить, общаться, вы утоните в ощущении успеха, удовлетворенный не столько собой, сколько наличием у себя вещи, которая вызвала такой фетишистский ажиотаж. Ребенок в магазине увидел робота с красивыми мигающими лампочками, с разными военными аксессуарами. В общем, мечта ребенка, которую он увидел в кино. Мать смогла приобрести ему игрушку. Теперь во дворе с ним стали дружить еще лучше, теперь мальчик стал душой компании и чуть ли не главным заводилой. Особенно яркое проявление такого фетишизма у детей возникает при обладании чем-то новым или тем, чего нет ни у кого. Мальчик станет менее популярным, если кто-то другой из двора купит игрушку лучше или что-то принципиально отличное, например, реалистичный набор солдатиков с палатками и техникой. Такие формы фетишизма проявляются даже у взрослых людей, акцентированных на какой-либо деятельности профессионально. Если экономисту сказать, что вышло издание книги очень авторитетного экономиста, то вы можете смело его ждать в книжном магазине. Или такой пример, вышла новая коллекция одежды от известного бренда. Как вы думаете, где будет половина ваших подруг? Как мы видим фетиш проявляется не только в детстве, но и во взрослой жизни, и в разных сферах: начиная от товаров и услуг, заканчивая образованием. Эти примеры я привел не только для того, чтобы показать фетишистскую направленность некоторых действия человека, но чтобы показать, как губителен, может быть фетишизм в учении. Что такое фетиш? Фетиш – это желание обладать вещью, ради какого-либо магического эффекта. Желание обладать знанием ради того, чтобы уничтожать тех, кто не обладает таковым – это результат стерилизации. Человек не может удовлетвориться тем, что знает. Он ищет практическую выгоду из теоретических, зачастую, положений. Всю добродетель, он якобы воспитал в детстве с молоком матери, отсюда следует, что бесполезно то знание, которое не приносит пользы.
  Из вышесказанного можно сделать вывод: сегодня знание более фетиш, чем способ развития. С помощью выгоды, приобретенной путем познания, индивид желает обладать властью, а еще любопытство подогревается растущими аппетитами, стимулирующими потребление выгоды и власти. Знание так же участвует в рыночных отношениях. И более умен тот, кто прочитал огромное количество различной литературы и запомнил множество фактов. Если вы обладаете огромным количеством литературы, то польза от знаний будет невелика, ибо мотивация обладания приводит к излишней самоуверенности, нарциссизму и нездоровому маниакальному желанию читать еще больше литературы. Это уже в свою очередь портит желудок, пищеварение, а дальше – весь вкус. Это то же самое, что перед важным мероприятием съесть горох и соленые огурцы, запив все это вкуснейшим коровьим молоком. Не всегда учитель является гарантом знаний. Пусть его ход мысли будет логичным, стремления благородными, но это не всегда истина. Более того, истина – это чушь неудачников. Надо же как-то самореализоваться в собственных глазах. Знание нужно не просто знать, но и любить его. Не нужно срывать цветок, чтобы изучить, если можно за ним наблюдать. Если человек умеет любить и готов пожертвовать всем ради просвещения, то его стремления более благородны, нежели те, которые ведут к знатности и почету. Не знание делает великим, но глупость и скудоумие людей.

2  Доминирование в знании или стадный инстинкт.
Знания как духовное накопление традиций и опыта предков основывалось на устном творчестве и рефлексии действий. Ребенок не получал знаний, кроме тех, что помогали ему в конкретной трудовой деятельности. Духовного роста не было, была лишь заинтересованность в накоплении необходимых ресурсов. Нельзя отрицать, что фольклор представлял собой и восхваление в форме песен и народной мудрости. Однако, восхвалялось то, что было нужно в труде и на отдыхе. Личность фактически подвергалась идеологическому давлению со стороны старших членов общины. Минимальный духовный рост, максимальная экстенсивная трудовая деятельность. Общинник наиболее всего боялся одиночества, ибо он не верил в себя самого. Он был полностью растворен в коллективе. Община предоставляла безопасность на определенных условиях: работать на общину, принимать их нормы и обычаи. В соответствии с этими обычаями воспитывались и обучались дети. Насилие над детьми, среди невротиков-взрослых позволило создать множество культов, например культ матери-земли, богини плодородия. Люди не верили, что лень может быть безнаказанной, однако сами они лично не стремились наказывать. Им проще сделать их детей боязливыми ко всяким нарушениям, фактически и к вольнодумству. Боязнь нарушить запрет делала из детей послушную рабочую силу. Страх перед неведомым и страх перед наказанием легли в основу фольклора. Например, миф о Прометее. Яркий пример наказания за ослушание. Хотя, можно сделать вывод, что Боги завидовали людям и боялись, что они с помощью знания свергнут их с Олимпа, сами став Богами. Мы видим проявления страха со стороны старшего поколения, это страх перед падением и бесполезностью, а со стороны молодых – это был страх перед ослушанием. Более всего пугает не то, что циклично ворон питался печенью Прометея, а то, что этот процесс был вечен. Вечность была сильным страхом, ибо она была необъятна, и никто не мог дать разумного понятия о том, что это такое. Сковывая деятельность человека, старейшины опирались лишь на свой личный опыт. Такая структура не была гибкой и восприимчивой к постоянно изменяющимся условиям. Любое воздействие извне на общину всегда воспринималось как потенциальная угроза. Насколько бы щедрым и дружеским не был жест, враг всегда был плохим. Страх и предрассудки – отличные методы для манипуляции человека. Человек был счастлив, но необразованным, ограниченным своим мирком, своей маленькой общиной – семьей. Вожди использовали скудоумие и наивную веру малограмотных людей для того, чтобы ими управлять. Они объявляли себя богами, заставляя всех бояться ослушания. Услаждая свой садизм, вожди не брезговали и репрессивными методами подавления личности. Нельзя сказать, что вожди были мудры, скорее они имели опыт, основанный на традициях и культах.
   Еще один страх, приведший к появлению общин и вождей – это страх перед смертью. Голод мог в любое время настигнуть общину, и тогда им приходилось не сладко. Чтобы решить проблему голода сильные мужчины и женщины накапливали имущество, а так как мужчина физически превосходил женщину, но испытывал к ней влечение, как к собственной матери, то мужчина стремился иметь в качестве богатства и женщину. Мужчина был заинтересован в обладании женщиной не только как матерью, но и как самкой, порождающей рабочую силу. Испытывая страх и зависть, мужчина пытался оправдать себя и культивировать свою силу, что нашло отражение в греческом и средневековом искусстве и в учениях. Культ мужчины часто имел воплощение в фетише, в частности в фаллическом фетише. Мужчина не мог культивировать изначально свое тело, так как он бессознательно стремился к накоплению, а как следствие – ко всему, что могло иметь какие-либо размеры. Поэтому пенис и стал культурным фетишем для всего объединения людей. И процессы обладания, и закрепление оных в фаллической культуре породили в мужчинах нарциссизм в нездоровой его форме, а в женщинах развилась зависть к предмету культа. Зависть вскоре сделала женщин более мужественными, чем оно должно быть. И в процессах образования государств мужчина стал играть главную и доминирующую роль. Женщине пришлось либо становится мужественной, как девочки в Спарте, обучая себя зависти к пенису, либо женственной, культивируя свой нарциссизм, как это делали женщины в Риме. Однако, интересен факт существования гетер. Они не считались проститутками, но и неформально имели власти не меньше, чем мужчины. Вероятнее всего, мужчины, желавшие иметь при себе мать, которая бы о них заботилась, создали этот вид профессии. Как известно, гетеры ублажали мужчин разговорами, то есть дарили моральное наслаждение, а мужчина желал иметь при себе мать. Гетеры наиболее соответствовали образу заботливой и иррационально влюбленной матери, однако сами гетеры просто играли в это игру. Гетеры стали одними из первых, кто с помощью комплексов мужчины смогли их использовать. В последующем это приведет к множеству способов интриг, и знаменитой поговорке: ищите женщину.
   Так как властолюбивый мужчина – это априори неудачник, то естественно, что с приходом к власти он всяческими способами будет стремиться ее удержать. С этих пор начинается создание моральных законов, которые позже будут зафиксированы в письменных законах. Еще один способ удержать знать, это обожествить себя. Создание из себя самого фетиша для масс – это эффективный способ удовлетворения собственных садомазохистских тенденции и подавление личности среди масс, делая толпу – однородной массой. Люди начинают создавать в лидере кумира и идеальный, часто недостижимый образ самих себя. Тем самым превращаясь в мазохистов, цель которых – удовлетворение себя, путем культивирования сильного и мудрого вождя. Поколения, воспитанные в таком стадном повиновении, несомненно, приобретают в качестве наследства и те расстройства, которые приводят их к несчастью, унынию и попытке обладать, чтобы хоть как-то себя утешить. Огромное количество медальонов, которые якобы обладают магическими свойствами, необходимы им только ради мнимого эффекта. Насколько бы мерзкий запах не был у амулета, он точно поможет. Если же эффекта нет, ты вы – прокляты богами.
  Со временем, религия и светские аппараты подавления людей превратили их в массу покорных, объединенных высшими целями, фашистскими идеалами зверей. Недовольство людей изливалось с помощью идеологии, основанной на старом традиционном принципе: чужой – плохой, а значит - он виноват во всех бедах. Народ выплескивал гнев на враге, а правители тем временем успокаивали себя новыми игрушками в виде земель, рабов и драгоценностей. Утешение нарциссизма вождя при условии его обожествления невозможно без любви толпы. Именно толпа, которая ради благодати богочеловека готова была растворить себя в нем, а, следовательно, получить желаемую благодать и покровительство. Так как вождь обладал божественным происхождением и получал львиную долю богатств, то вера в него лишь росла. Толпа также страдала нарциссизмом, и он подогревался националистической идеологией о собственной общине (государстве), как о великой и могучей.
   Традиции, мораль, религия, идеология – важные способы не только подавления личности, но и фактор оскудения умов. Выработанный страх перед одиночеством и культ вождя толкали человека на «преступление против личности». Он желал быть в толпе и не хотел думать о чем-то ином, кроме счастья. Счастье ставило условие: быть как все и думать как все. Верно подметил Людовик 14: Государство – это я. Думай как вождь, подражай вождю и будет тебе счастье.
   В итоге, толпа усваивает весь комплекс неполноценности, агрессивного стремления к власти и наживе, нарциссизма, эгоцентризма и скудоумия от своих вождей и от культуры, которая стала массовой.

3. Знание сила – опасная сила.
Жречество и власть часто конфликтовали. Причиной было знание, которое давало власть. Наивно полагать, что только в наши дни информация – это сила. Силой знание было и тысячи лет назад. Чем больше знал человек и видел, тем опаснее он становился. Чтобы снизить уровень опасности, умного человека приспосабливали под нужды власти. То есть, превращали его в советника или придворного мудреца. Человеческий разум способен заглушить чувства и эмоции, но для многих людей это страх. Если потерять способность чувствовать, то можно, таким образом, легко впасть в заблуждения, легко можно ошибиться. Я уверен абсолютно в том, что можно увидеть, услышать, потрогать. Все есть то, что на меня влияет. Такая логика применима к каждому человеку, однако немногие способны побороть свой страх и отказаться не столько от чувств, сколько от их пагубного влияния. Бессмысленно отрицать, что разум без чувств – это сухой скелет теорий и доказательств. Ему нужно нечто большее, нужно нечто, которое будет привлекать человека, как бабочку на огонь. Это может быть завораживающая красота, как например, в алхимии, так же может быть тайна, ибо стоит задать себе один вопрос за другим, и можно заблудиться в бесконечных ответах. Найдя ответ, наивно полагать, что это истина только потому, что вы это доказали или смогли почувствовать. Людям нужно обладать истиной, которую они путем сильного самовнушения смогли познать. Это как цветок, выращенный ими самими. Он растет сам по себе, питаясь от хозяина, самостоятельно цветет на радость хозяину, но цветок может умереть без хозяина, так же, как и хозяин без цветка. В качестве цветка я взял истину. Множество истин радикально отличающихся друг от друга были выращены человеком. У каждого такого садовода находились последователи, которым нравился этот цветок по каким-либо причинам. И уже заботу об истине брали ученики, но, к сожаленью, ученики часто предавали одному корню совсем другие плоды. Они переиначивали все истины своих учителей, создавая вместо истины клубок заблуждений. Истина была лишь в корне, а цветок имел уже не тот цвет, который должен был быть по замыслу учителя. Не стоит отрицать того, что истины, как единицы измерения самой себя, да и правильных категорий, не существует. Все, что оказывает влияние на человека посредством эмпирического и идейного познания, то, несомненно, станет для него чем-то ценным и неопровержимым. Мы поверим в то, что огонь горяч, а трава зеленая, но так мы упустим из виду то, что никогда не видели огня и травы. Чтобы быть уверенными надлежит увидеть огонь, попытаться прикоснуться к нему, изучая его свойства. Тоже самое происходит и с видением зеленой травы. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.  Идею этой пословицы развил Аристотель в своем труде «метафизика», где он отмечал особое отношение человека к чувственному и зрительному восприятию мира. Опасность же такого способа познания заключается в невозможности развития оного до абстрактного знания, невозможности без усилий разума выявить причины, ибо глаз говорит, что видит огонь, но из этого не явствует то, что он жжется. Следовательно, применяется чувственное восприятие, которое без зрения может лишь сказать, что эта материя обжигает, но не укажет на материю. Из этого явствует невозможность разумного обоснования причин, а лишь указания на свойства, поэтому человек не сможет обучить другого человека. Незнание причин и неумение выводить оные из действий, которые в определенные промежутки времени становятся реакциями, то есть последствиями, приводит к неспособности обучить.  Конечно, каждый усваивает истины так, как ему удобнее, ибо сидящий на скамье не захочет переместиться, если ему удобнее скамья. Так же и вегетарианец не будет, есть мяса потому, что оно ему просто не нужно. Другим же способом знания является философское знание. С его помощью выделяются абстрактные причины и следствия, которые присущи и характерны тем или иным материям. Философы не преуспевают в частном, однако с легкостью устанавливают связи, в общем. Ход мысли и логика не всегда бывает понятна, а слова подбираются в том значении, в котором они всегда понятны философу, но не всегда его слушателям. Для обывателя рассуждения о первичным материях и причинах возникновения и динамики оных может показаться скучным.  Для философа они предоставляют возможности понимания динамики процессов, происходящих в мире. Явственно видны недостатки исключительно философского миропознания: 1 – практическая неприменимость без доказательств. (отвлеченность) 2 – труднодоступность излагаемого материала 3 – избегание некоторых частностей. 
   Применяются сегодня оба способа познания в совокупности, так как невозможно говорить о том, чего не видел даже в книгах. Более того, знание должно быть доступным для людей, которые стремятся к образованию, поэтому нужно преподносить материал так, чтобы его было нетрудно понять. И здесь стоит упомянуть об опасности неверной трактовки. Ее избежать не получится, так как чувственное познание одного человека отличается от познания другого, а разумные обоснования связей чувств и мыслей создают еще большее непонимание. Если взять двух людей страстно желающих поступить в университет по одинаковым причинам, например, увлечения наукой. Каждый видит в себе профессионала, каждый любит то, что он изучает. Но один говорит, что хотел бы получить премии и написать множество трудов. Другой заявляет, что хотел бы получить образование для того, чтобы устроиться на престижную работу. Оба ученика желают блага для себя, однако каждый эти блага обосновывает по-разному. У каждого меркантильный интерес, но каждый разбавляет его чем-то более приличным. Ведь не зря первый упомянул о премиях, а второй о именно престижной работе. Все это говорит о, безусловно, меркантильной заинтересованности. Не стоит их обвинять в том, так как меркантильность обусловлена способом выживания. Сейчас даже Диогену пришлось бы нелегко, ибо и сырые овощи с бочкой стоят денег. Опасность здесь кроется не в том, что они хотят, а уже именно в средствах, которые они будут применять для достижения своих целей. Их увлечение наукой имеет так же разные основания, а еще различия имеют именно причины, по которым они желают оправдать свое занятие именно этим делом.
  В начале статьи было сказано, что само знание – это ничто. Мы как музыканты, поэты или художники творим из знания шедевры, которые уже несут благо или смерть. Орудием же нашим становятся наши страсти или наш разум. В любом случае можно навредить, а можно исцелить. И именно в нас и содержится главная опасность, которое приносит знание. Если вы не готовы к принятию некоторых истин, то придется бороться за это, однако, никто не сможет сказать: готовы вы или нет. Даже слова наставника не будут абсолютно верны. Опасность вашей неподготовленности к знанию вы не осознаете, но с внешней стороны погрязните в путанице между разумом и страстями, впадете в неумеренность, что уничтожит ваше сознание и личность. В итоге, вы будете поглощены знанием, которым сами желали управлять.  Хотели быть богатым, изучая для этого экономику? Это вас погубит, ибо всегда надлежит быть осторожным с желаниями. Многие изучили экономику, но не стали богатыми, а если и стали, то потеряли всех близких ради пары миллионов. Для экономиста человек превращается в нечто, что поддается классификации по отношению к рынку, в то, что можно продать, купить, обменять, сдать в аренду, сдать в кредит, в рассрочку. Именно экономика создала такие понятия как «рынок сферы быта и услуг», «рынок труда», «рынок рабочей силы». И знание становится для них таким же товаром в корзине потребителя. Можно наблюдать явления покупки бестселлеров только потому, что они бестселлеры. С другой стороны, можно увидеть, как человек читает классическую литературу и увлекается всем, что есть культура элит только для того, чтобы казаться умнее. Не стать умнее, а только казаться. Вообще, понятие умный достаточно легко классифицируется общественным мнением, которое и на мир смотрит двояко одним глазом. Человек, попавший в среду, демонстрирует свою начитанность, то в зависимости от среды, его признают умным или не очень. Именно в этой связи и теряется объективность факта ума. Поэтому человек умный – это свойство привходящее и субъективное. Только сам умный может осознать то, что он умный. Но существует опасность появления качеств самолюбования и самовозвеличивания. Умный, значит много знаю, а это значит, что могу общаться только с умными. Логика такая приведет к тому, что обладатель оной замкнется в себе и в своих фрустрациях. Он думает о себе уже не как об умном человеке, а как о том, что ему полагается по праву, а, следовательно, думает как торговец, купивший дворянский титул, но живущий по феодальным понятиям. Покупка титула, равно как и обладание, умом не должно затмевать рассудок теми тщеславными вещами, которые есть в человеке. Умный человек никогда не позволит себе ставить себя выше или ниже кого-то, он вообще не будет ставить таковых условий. Для умного или мудрого нет иерархии, а есть способности и желания, в силу которых человек либо обременяет себя, либо живет простой жизнью без стремления выделяться.

4 – Мудрость определяет не количество, а способность.
Только мудрый человек способен определять, судить и учить эффективно. Ибо мудрость есть наука о причинах и началах, а также о свойствах и причинах свойств, действий, мотивов. Мудрость сама измеряется осознанием добродетели и выявлением причин, согласно которым, добродетель существует. Посему, бесполезно прочтение десятка книг, если читатель ничему не научился, а только отдал дань всеобщему образованию и массовому вкусу. И что есть мудрость? Сама по себе мудрость является совокупностью качеств о знании. Не обязательно, чтобы мудрость была в науке и искусстве, в жизни и в религии.  Для мудрости важно не потакание страстям и потребностям, а наблюдение за оными. Только лишь после наблюдения возможно потакание, но не наоборот или как-то иначе. Относительно человека, мудрость является прибавлением к тому, что мы понимаем под человеком. Ведь мудрость не есть нечто как дар, не как обязанность, не как привилегия, но как стремление и желание. Мудрость постоянно изменчивая структура. Поэтому вывести точное определение невозможно. Ни дар, ни обязанность, ни привилегия не являются динамичным и изменчиво-всесторонним процессом. Они только подчеркивают особенности обладателя. Мы говорим о человеке, что он мудр и имеет привилегию как пенсионер или как мудрец. Но человек мудр не от того, что имеет привилегию и возраст, равно и то, что  привилегия не исходит из мудрости. Мудрость и привилегия и возраст – это разные воззрения на одного человека, в котором все это благополучно уживается. Можно быть старым, но не мудрым. И под мудростью можно понимать знания о науках, а можно и опыт. Поэтому старый может быть не мудрым, ибо несведущ в науках, но имеющий опыт. Стоит учесть ту разницу, что наука не изменяется, а изменяется опыт. Врачевание не исчезнет от того, что создадут новое лекарство для какого-то конкретного случая. Химия не изменится от изобретения нового вещества для чего-то конкретного, например, не исчезнет наука о свойствах веществ (химия), если будет создано новое топливо для двигателей. Топливо и двигатель для обширной химии – это только частные сферы, и как видно, сама химия никуда не исчезла и не претерпела каких-либо изменений. И мудрый человек, понимая это, постоянно меняется под воздействием не опыта, а науки и воззрения. Так, например мудрый химик не будет смотреть на мир только с взглядов химии, а сможет понять и те науки, что взаимодействуют с химией, например физику, а после этого можно придти и к литературе и искусству. Так как запечатление в образах явлений метаморфоз химии и физики способствует развитию чувственного и абстрактного восприятия. Действительно, скучно тому, кто в горении страсти не видит. В каждом физике, химике, историке, математике, литераторе умирает поэт и художник. От того, мы мудрости в мире видим очень мало, равно как и прелести. Ума и красоты достаточно, а мудрости и прелести – редко. Может и потому они прекрасны, что редки, ибо редкость восхищает.
   Не стоит понимать буквально, что в каждом сидит поэт, значит нужно каждому написать стихи и опубликовать сборник. Также нелепо будет понимание, что в каждом математике спит художник, а поэтому математику необходимо браться за краски. В каждом человеке существует творческая личность, мудрая личность, которая изменяется постоянно. Я не имею в виду, что сегодня я коммунист, а завтра – либерал. Я имею в виду то, что каждый человек не должен отдаваться яростно одному делу так, чтобы после него остались сухие монографии черствых фактов. Сухие факты и черствые доклады не научат, а только запомнятся. Если физик знает законы Ньютона, но в жизни их видит только как факт падения листа или иного явления, то фактически физик не знает ничего. Ибо творчество исходит от чувственного восприятия, потому что чувства рождают страсть, а не теоремы. Но в самом лучшем, на мой взгляд, варианте будет сочетание логики и чувства прекрасного. Ибо о Солнце можно сказать фактом, а можно еще и дополнить его удивительными образами, чтобы слушатель, видя факт, продолжал верить в чудо. Вот отрывок из книги Дмитрия Мережковского «Воскресшие Боги. Леонардо да Винчи»:
«Эти мускулы концами тонких нитей прикреплены только к внешнему краю вместилищ своих: Великий Мастер устроил так, дабы они имели возможность свободно расширяться и суживаться, удлиняться и сокращаться, смотря по нужде». Читателю стоит обратить внимание на то, как можно сказать о науке, будучи художником. А для сравнения можно взять учебник по биологии и прочитать, что там говорится о строении мышц. Сухое изложение материала, что вскоре наскучит. И без выработанной привычки воспринимать сухие тексты, человек с трудом сможет обучаться.
   Далее, ни количество книг, ни знатность имени авторов книг, не сделают читателя умнее или мудрее. Ибо для знания имя автора и количество книг не имеет значения, а значит, не является истинным. Неважно кто вам говорит и что, ибо все равно его мысль искажена, будет сначала в словах, а потом в ушах того, кто речь услышал. Посему, самое важное – это понимание того, что сказано, исходя из личного опыта, но с умением прислушаться к общепринятому мнению. Если мы говорим о знании того, что каждый человек имеет право на помощь и жизнь, то нужно понять, что есть помощь и право на жизнь в общепринятом значении, а что в личном. Исходя из этого разделения, следует сделать вывод не о том, что полезно, а что вредно. Нужно сделать вывод о логичности помощи и права на жизнь. Как один из методов такого познания используется проекция. Говоря простыми словами: поставьте себя на место другого человека в конкретной ситуации. Можно использовать метод понимания через восприятие, то есть не обязательно испытывать на себе. Можно заставить себя подавить деструктивные инстинкты и логичным образом обосновать актуальность и необходимость права на жизнь. Я могу в качестве примера привести самого себя. Я никогда не убивал человека или животного, поэтому я не понимаю каково это – убивать. Однако, я осознаю право на жизнь каждой твари. Фактически, мне не нужно проверять на собственном опыте то, что убийство – это нелогично. Так же следует, что я когда-то поверил кому-то на слово. Убийство нелогично в том аспекте, что оно имеет конечную цель, а значит, не может называться изменчивым и динамичным процессом. Из этого явствует то, что убийство – не есть мудрость. На практике убийца всегда раскаивается. Даже клинические случаи деструктивных явлений всегда имеют болезненные последствия.  К примеру, желание причинять боль в один из моментов не будет доставлять удовольствия, что приведет к развитию различных невротических заболеваний, вплоть до маниакальных состояний.  Представьте больного сахарным диабетом или хронического алкоголика. Оба хотят избавиться, но не могут, поэтому и возникает сильный конфликт в душе. Те, кто испытывал болезненные ощущения от любви, им будет это понятнее. Потому что часто после расставания с любимым человеком, мы продолжаем его любить, несмотря на то, что отношения прекратились.
Далее, обозначено, что не обязательно все проверять на себе, равно и то, что не обязательно верить всему. Однако, важно то, что быть устойчиво мудрым невозможно, а можно лишь проявлять склонность и способность быть мудрым. Мы выяснили, что мудрость есть процесс изменчивый, а значит, ему присуще преобразование и совершенствование. Также мы не выделили устойчивого определения мудрого человека. Следовательно, мудрость свойство, привходящее для одного конкретного человека и материей быть не может, а если оное не может быть материей, то она не есть ни количество, ни качество. Выходит, что мудрость – есть способность одного конкретного человека к восприятию знания. Под способностью следует понимать динамичный процесс восприятия, вне отрыва познания от применения. Ибо ханжеством будет пропаганда милосердия, если не разумеем о милосердии ничего. А раз пропагандирующий милосердие к нему не способен, то он и не знает такого понятия вообще. Ибо применение есть действие осознанное, а не привитое, как привычка. Ибо парадоксально следующее: любовь к семье, но ненависть к чужим. Ибо тот, кто любит, тот вообще не способен на ненависть. А тот, кто любит и может ненавидеть, скорее ненавидит и то, что любит. Такая любовь скорее навязана чьим-то мнением, и выражает способ познания через внушение и создания привычки, нежели обучения и подачи знания так, чтобы оное исходило из сердца. Также парадоксально и нелепо следующее: я сорок лет работаю учителем и ненавижу свою зарплату. Такие нелепости складываются от неудовлетворенных желаний и страстей, а привести оные могут к самодурству и ханжеству.
Далее, в возражение можно сказать, что сегодня я не люблю то, что стану любить завтра. Да, это есть изменчивость и можно это усмотреть как мудрость, ибо тут человек проявляет способность к приспособлению, однако, стоит усмотреть насколько искренне его побуждение, и не вызвано ли оное корыстью и страхом перед потерей несущественного? Приспособленчество к новым условиям ради корысти не есть мудрость, ибо мудрость, как динамичный и изменчивый процесс не имеет никакого отношения к корыстным побуждениям. То есть, человек заставил себя полюбить нечто не ради себя самого, а ради чего-либо. Например, я люблю кинематограф потому, что это род искусства, в котором я могу найти отдушину – это одно. Менее приятно будет следующее: я люблю синематограф потому, что его любит моя мама, а еще потому, что я сам режиссер и кино приносит мне доход. Из примеров явствует, что первый человек будет мудрым к развитию, а второй – к удовлетворению корысти. Ясно, что мудрость есть способность к пониманию, но следует учесть и, то обстоятельство, что удовлетворение потребности всегда имеет почву корысти, а способность всегда имеет свойство быть ради самой себя и понимании самой себя. Мудрость определяется именно способностью быть мудростью, а не являться целью чего-либо. Если человек мудр от того, что он сам так хочет, а не раздает советы во все стороны и не ищет наживы, а только знания как самого себя, то такого можно считать мудрым. Но тот, кто ищет благодарности признания, корысти, то это есть удовлетворение похоти. Безусловно, не правы будут те, кто разумеют из слов моих то, что мудрец всегда одинок, а более того возразят мне, что любое человеческое стремление есть ущербность в аспекте бессознательного. Так любой, кто хочет признания с помощью мудрости есть ничтожество. Однако, мы разумеем о бессознательных мотивах то, что оные всегда рационализируются, а раз оное с ними происходит, то о бессознательных мотивах как о первичных мы не можем говорить, как о чем-то недостаточном или вредном. Мы только можем их обозначить. А из этого следует, что нельзя утверждать, что ущербность человека как первичный мотив есть нечто плохое.
Далее, мудрец всегда одинок лишь в том случае, что под одиночеством мы понимаем количество. И здесь уже есть ошибка, ибо тогда мы смело утверждали, что мудрец был один. Мы же имеем явственные доказательства того, что у каждого мудреца были ученики, а так же, если разуметь, что в каждом есть мудрец, то разве все оное не есть противопоставление тому, что мудрец одинок? Исходя из сказано, доказано, что одиночество для мудреца не есть материя количественная, а скорее можно говорить о качественном. Ибо мудрец все же одинок в том, что учение для учеников ему в тягость от того, что мудрец разумеет одни стремления, а ученики другие. В том суть, что слова есть ложь, а значит, искажение истины. Тогда истинным будет то, что каждый человек, мудрец оный или нет, в сущности, одинок. И посему, одиночество есть самоцель общее, а в частных случаях она не есть истина. Одиночество для кого-то конкретного есть постоянное состояние, ибо, как было сказано, понять суть невозможно каждого. Посему следует, что понять суть и истину одиночества можно только в общем.
  Из всего вышесказанного явствует то, что мудрец есть человек способный к восприятию знания и чувства, а не чего-то частного или отдельного. Далее, мудрец есть изменчивый, но не в плане чувственных и рациональных взглядов, ибо оное в сути есть частное и привходящее, а в аспекте совершенствования. Об этом стоит еще сказать следующее: изменчивость не есть передвижение, а есть движение ради самого себя. Ибо двигаться можно в трехмерной плоскости в множество сторон. Далее, мудрец есть тот, кто не столько обладает знанием специальности, сколько знанием общего, присовокупляя к оному любовь и частное. Далее, мудрец есть в каждом человеке, ибо оное суть не привходящее, ибо динамично, а суть постоянное и развивающееся. Все то, что динамично есть изменчивое, а значит не истинное, следовательно, мудрец не тот, кто обладает истиной, а тот, кто может верить в мифы. Ибо миф суть небылица, но в частности – есть истина. Мудрец, словно садовод, который не только выращивает, но и выращивает сад красивым, таким, чтобы радовать глаз. Явственно, что мудрец в некой степени должен быть песнопевцем и поэтом, но сие не должно разуметь как стихосложение и бренчание. Об этом было сказано выше.
Вот сколько качеств и свойств есть мудрец, а посему есть ли оное привходящее, если живет само для себя, и каждый ли в себе оное видит?

5 – Активное или пассивное?
Знание должно приносить пользу, а значит, польза должна быть в знании. Проще говоря, знание должно быть полезным само по себе. В мире, где все существует ради пользы, которую привычно измерять в денежном эквиваленте, знание также разделяется на категории пользы: полезное или вредное, активное или пассивное, актуальное или устаревшее, важное или мелочное и т.д. в сущности все сводится к правилу: стоит ли приобретать или не стоит? Следовательно, мы будем говорить об этом подходе и о его целесообразности. Как видно, знание существует ради того, что и любой товар на рынке. Проблема товара в том, что меняется только его цена. Если приготовленный хлеб плохой, то с повышением цены его качество может не измениться вовсе. Следовательно, по логике торгашей, мы можем заключить, что цена не зависит от качества, и знание никчемное можно приобрести за огромные деньги. Тогда следует определить иное качество, а именно актуальность. Актуально ли сегодня знание Аристотеля? Для многих людей нет, ибо для них время – фактор определяющий актуальность. Для оных же бессмертна только классика. Актуально то, что может быть употреблено и забыто одновременно. И все то, что не удивляет, скорейшим образом забывается. Поэтому торговля развивается для того, чтобы удивлять тем, к чему все уже привыкли. А привычка не может способствовать развитию познания и любопытства. Сегодня это четко видно. На прилавках книжных магазинов полно той литературы, которая признана классикой и той, которая содержит в себе скандал. Например, книги об ангелах, о конце света, о чем-то таком, что заставляет человека уйти от проблем тем способом, что уменьшить оные до размеров ничтожных. Ведь, что такое двойка или увольнение в сравнении с гибелью всей планеты? Сегодня возбуждает боль только другая боль. Нужна сенсация, скандал, шок, кошмар и вопиющий ужас. В России проходят гей парады не в первый раз, но всегда народ просто бесится, когда гомосексуалисты идут по улицам массово. Мне же интересно другое: отчего те, кто презирают гомосексуалистов, сами не выйдут на парад? Я не наблюдал парада сантехников, инженеров, врачей, учителей. Вот из всего этого видно, как знание превращается в страсть и каким образом становится подобием товара.
   Знанием сегодня пытаются овладеть. Кто владеет знанием – владеет миром. Такое утверждение неверно в корне, потому что, как явственно показывает нам история развития науки и техники, наука постоянно менялась в предмете изучения, в манере изучения, то есть всегда динамична. Как можно познать то, что меняется через секунду, при этом вне времени?  И обладание знанием еще не все, ибо явственно видно также то, что ученые миром не правят, а томятся в своих кафедрах и кабинетах, заваленные вавилонскими башнями из книг. И в тоже время множество ошибок совершают руководители. Значит те, кто владеют знанием, не владеют миром. Посему есть иная уловка, иной товар – истина. Истину особенно любят религиозные секты, которые прячут свои мотивы под вуалью благочестия и этой самой истины. Истина не может быть неопровержима – это факт, но есть тот факт, что религия никогда не была истинной, ибо многообразие религий как раз говорит о том, что не каждая есть истина, равно тому, что не истина есть в каждой. Человек, который знает истину, постоянно повторяет это вслух и на ночь перед сном. Обладатель истины даже меняет свое восприятие мира таким образом, чтобы лучше видеть истину. Соответственно, каждое падение листа и отрыжка прохожего будет для него доказательством того, что истина есть, а более того – она есть в нем, что он обладает этой истиной, а не рыгающий прохожий. Обладатель истины также нуждается в других людях, как и рыба в воде. Ведь зачем нужна торговцу истина, если нельзя нажить себе чего-нибудь?
   Сегодня активный человек заключен в оковы общества, которое заставляет его бегать от самого себя. Такая активность всем по душе, всем нравится забываться в стремительном беге неизвестно куда, навстречу приключениям. Это заменяет целый смысл жизни, целые тысячелетия опыта человечества. Решение всех проблем – это активный образ жизни. Постоянная смена всего внешнего, при этом, загнивание и тление всего внутреннего. Попробуйте вспомнить, о чем вы фантазировали в детстве. Для нас это неважно, ибо в этом нет никакой пользы. Остановка – смерть, обращение назад – ненужные и сопливые воспоминания, которые остались в многочисленных фотографиях. Запомнить и запечатлеть факт, но забыть о мечтах – вот оно кощунство по отношению к человеку. Это – верный путь осквернения храма человеческой души. А это зовется «нормой». Только бы взглянуть, кто устанавливает эти нормы…

6 – аскеза, контроль и воздержание.
Читая лекции Фрейда «введение в элементарный психоанализ» я заметил, что в первой лекции, доктор обращает внимание слушателей на тот факт, что «общество не знает более страшной угрозы для своей культуры, чем высвобождение сексуальных влечений и их возврат к их изначальным целям». Это замечание не имеет своей силы без дополнений о том допущении, что потакая своим изначальным желаниям, сексуальным или телесным желаниям, мы деградируем. Еще античные философы и философы просвещения заметили, что умеренность следует соблюдать во всем, а плотские страсти контролировать, не окунаясь в омут с головой. К примеру, Эпикур считал, что счастье человека в наслаждении, которое дает мудрость и стремление к ней. Вот, цитата Эпикура, дошедшая до нас: «Лучше вытерпеть некоторые страдания, чтобы насладиться большими удовольствиями; полезно воздерживаться от некоторых удовольствий, чтобы не терпеть более тяжких страданий». Здесь философ подчеркивает, что важнее удовольствие, которое дарит счастье, но не насыщение. Разница в том, что счастье – это постоянное безмятежно спокойное состояние благоразумного человека, а насыщение – это лишь удовлетворение насущной потребности, которая рождается вновь и вновь. От насущного избавиться нельзя, но пресыщать, то есть удовлетворять сверх меры, губительно. Каждый, безусловно, устанавливает меру самостоятельно, но тем, же образом каждый устанавливает размер ответственности за  неумеренность в своих страстях. Не имеет значения ваши титулы или количество медалей, научных степеней и прочее, если вы не умеете себя контролировать. Как я уже сказал, вам придется неизбежно ответить за все.  Таким образом, контроль над своими страстями помогает человеку не поддаваться злу, которое превратит его в существующее, вечно голодное животное.
   Учение может стать таким же фетишем или страстью в том случае, если будут уяснены бессознательные мотивы такого стремления. Если мудрец делится своими знаниями со всеми, провозглашая себя носителем истины, то, скорее всего, им движет не жажда знания, а тщеславие. В другом случае, мудрец накапливает все для себя, то это результат его высокомерия, ибо нежелание отдавать – есть внутренний голод и пустота. Стремление заполнить бездну внутри себя проявляется как ненасытное потребление знаний. Следовательно, не имеет значения чего и сколько, было прочитано и изучено, важно следующее: страсть всегда результат опустошенности бессознательной вечный голод, порождаемый жаждой власти.
   В учении самое страшное – это поддаваться своей страсти, которая есть лишь маска вашей слабости. Так например, ясно, что властолюбец будет приобретать те книги, в которых будет описан герой сходный с оным, для отождествления. Явственно, что слабый и безвольный человек будет обожать личность Гитлера, с тем еще замечанием, что имеет место огромная ненависть, вызванная духовной импотенцией и неспособностью любить. Следует оговорить, что речь идет о том, что чаще всего не осознается человеком, и лишь при глубоком анализе можно выявить некоторые зачатки вышесказанных процессов. Таким образом, становится явственно желание человека решить свои проблемы. При любопытном замечании, что каждое ничтожество осознает себя великим и наоборот, однако, источником таких самоопределений определяются культурой ближайшей, а затем переходами из одной культурной сферы в другую, как при поступлении в школу или на работу, ибо меняется многое в окружении человека, равно как и в его душе.
   Таким образом, вразумительным будет следующее утверждение: Влекомый страстями ищет не самого знания, а – подчеркнутого авторитетом времени и общества оправдания собственного существования.

7 – Тело и дух в познании.
И тело познает, но делает это через болезненный, самоубийственный опыт страдания. Ведь счастье от тела есть лишь маленький вздох между тысячей безмолвных страданий. Пока мы счастливы, мы умираем, а пока страдаем – живем. Ничто не запоминается лучше, чем переживание страдания и переоценка всей своей жизни. Постоянное осознанное бегство от себя к другому себе, к иллюзии, вызывает в нас чувство блаженства. Ничто не приятно каждому человеку, как собственная иллюзия. Достигнув блаженства, мы падаем в пропасть новых страданий, уже приготовленных нам в качестве расплаты за безмятежность. Этот круг повторяется до последнего момента пресыщения тела страданиями.
   Тело познает отдельно от духа, ибо ближайший род познания, это опыт. Опыт, словно клеймо, выжигается в памяти, сохраняясь на всю жизнь. Каждый случай, познанный на опыте, есть бесценная вещь, каждая ошибка есть новый шаг в развитии, каждая сильная эмоция надолго остается в душе, каждая рана оставляет шрам. Все дает о себе знать в определенное время. 
   Телом движет только бегство от страданий,  а потому этот опыт есть опыт одного человека, одного ничтожества, приходящего и уходящего в прах. Переживая самые яркие мгновения сегодняшним моментом, мы обрекаем себя на вечные скитания больших удовольствий, а вместе с тем, убегаем от больших страданий. Этот круг разрывается с нашей смертью.  Таким образом, тело является источником привходящего опыта, который никогда не будет отвечать истинному познанию вещей, но будет определять мировоззрение и мировосприятие каждого человека, недозревшего до личности.
   Телесное познание очень грубое, а порой и иллюзорное, фантастическое. Ведь страх и дрожь, которые вызывают реакции в теле, на деле являются результатом невежества по отношению к предмету, а невежество исходит из недостатка разумного познания (духовного) вещей. Для того чтобы познать истинность грубого опыта, предоставленного познанием телесным, необходимо познать собственное тело: его привычки, его сущность, его стремления, его потребности, его способности. Это делается уже с помощью разума, с помощью которого опыт превращается в знание, а потом расширяется до истинного познания свободы и сути вещей.
   Взаимоотношения тела и духа в познании есть любовь на расстоянии, когда влюбленные редко видят друг друга. Они могут совещаться, но не могут сблизиться, хотя, и влюблены друг в друга, понимая бессмысленность своего существования отдельно.  Они жаждут встречи, и они встречаются, но в короткие мгновения переоценки всех ценностей, в развитии нового, в разрушении старого, в процессе мысли. Только тогда тело безмятежно и спокойно отдается во власть страстного, но терпеливого разума. Потому разум и должен главенствовать в познании, ибо тело не может мыслить, а значит – развиваться самостоятельно.

8 – чувственный опыт и рациональный. Их взаимодействие.
Опыт чувств дает субъективное представление о вещи, но вместе с тем, это знание сложно оспорить в силу его убедительности. Что может убедительнее доказать жжение огня, как не ожог? Что убедительнее докажет полезные свойства воды, как не их использование? Истинность опыта заставляет человека убеждаться в правильности своих действий и непоколебимости собственного мнения. Границы таких убеждений равны удовольствию от этого опыта. Стоит только убедиться, что этот опыт вреден, как он перестает быть опытом. Хотя в некоторых случаях мы можем констатировать, что «он все-таки наступил на эти грабли еще раз».
   Как только привычное чувственное представление сломлено, мы можем говорить о невежестве человека в том аспекте, что он изначально назвал нечто тем, чем оное на самом деле не являлось. Мы называем любовью обычную похоть и романтично-поэтическое воздыхание, мы называем вещи тем, чем они не являются в силу иллюзорной убежденности в том, что мы чувствуем именно так. Но это результат невежества, ибо никто еще не посмеет называть себя знатоком любви, пока не закончатся все войны и конфликты.  К тому же полигамия и любовь не имеют ничего общего, что убедительно доказывает Шекспир в одном из своих сонетов: 
«По совести скажи: кого ты любишь?
Ты знаешь, любят многие тебя.
Но так беспечно молодость ты губишь,
Что ясно всем - живешь ты, не любя. (перевод Маршака)»
Как же так выходит, что мы признаем истинность чувственного познания, но вместе с тем заключаем его абсолютную ложность? Мы полагаем, что дело все в тех словах, которые используются нами в речи. Каждое слово, по своей сути, понятие или категория, а потому и обозначая вещи именами, мы не можем выйти за рамки ограниченности наших слов. К тому же, чтобы понимать тонкости чувств и эмоций, необходимо отличать одно от другого, а это невозможно, если вы – невежественны и используете только общепринятые слова (заметим, что использование исключительно  общепринятых слов мы считаем бессознательным садомазохистским импульсом). 
   В познании чувственном мы, как уже было сказано, оперируем понятиями, а из этого следует то, что познание чувственное есть познание прикладное по отношению к разуму. Только разумом мы можем отличать вещи и называть их истинными именами. Чувства грубы и не могут понять тонкости, которая свойства таким душевным стремлениям как вдохновение,  озарение,  одухотворенность, блаженство. Чувства не дадут полное представление о любви небесной, ибо чувствам роднее только земное проявление этого явления. Чувства, тем не менее, дают смутное ощущение о духовности человека, но после того, как оно было осознанно (заметим, что происходит только в минуты одиночества).
   В этом цикличном процессе познания, от чувственного к разуму и наоборот, происходит искажение любого знания, а потому выше мы отмечали, что использование общепринятых слов и выражений (стереотипов) приводит к заблуждению относительно вещи. С тем же мы заключаем, что популярная культура, рассказывающая об эмоциях, чувствах, повествующая о секретах успеха, неизбежно, по воле собственной или нет, необходимо лжет.
   Далее, возникает вопрос, каким же образом мы можем познать всякое знание, если идея, облаченная в слова, неизбежно является ложью? Может ли быть так, что эта ложь и не ложь вовсе?
 
 9. Только разум отличает ложь от истины.
Разумом мы не разделяем истину и ложь, ибо это понятия человеческие, существующие только во времени и невежестве. Ведь выявление причин и начал напрямую зависит от развития личности, от возможности абстрагироваться от конкретных вещей к общим, и наоборот. Фактически философ не смотрит на вещь функционально, а многообразно, так же, как человек должен смотреть на себя и свои чувствования, для наилучшего определения своего состояния, умения подобрать наиболее верные определения самому себе и своим действиям. Смотреть на вещь функционально означает видеть вещь как предмет удовлетворения потребностей, а потому многие технари с трудом могут разглядеть духовные причины восхищения небесными светилами и облаками. Проще говоря, в них меньше чувствования красоты. А это чувствование я полагаю высшим, ибо оно есть мудрость. Как писал Аристотель, что мы лучшим в деле почтем наиболее опытного, а в мудрости того, кто разумеет о причинах и началах общего устройства мира. Действительно наука о причинах и началах, на первый взгляд, не имеет практического применения, но стоит изучить ее глубже, проникая, насколько это возможно, в суть вещей, то станет вполне очевидным применение этой науки, как науки о счастье, о достижении человеком гармонии и самопознания. Неудивительно, что ложью мы можем считать всякое мнение человека о любом вопросе, притом условии, что человек не знает самого себя. В таком случае мы заблудимся в противоречиях, ведь у нас нет критериев определения уровня самопознания для человека. Их не может быть потому, что самопознание – это почти такой же опыт, но применителен только к духовной сфере человеческого бытия.
   Истина и ложь существуют только в человеческом способе мышления. Также как моральные императивные категории добра и зла существуют только в отсталых и гниющих культурах, так и истина и ложь существуют только в больном воображении человека. Человек нуждается в порядке вселенной, чтобы лучше ориентироваться, но такое определение нежизнеспособно, потому что все в мире, существуя как «вещь в себе», ограничивающее наше познание, а добавим к этому еще и движение материи и идеи, то получим следующее: все изменяемое, не может быть истинным постоянно по отношению к самому себе, о том же говорит и закон диалектики (несмотря на то, что он создан человеком, он позволяет объяснять множество явлений природы человека).  Человек окрашивает факт в краски лжи или истины, но при этом запутывается сам настолько, что уже не понимает в каком мире он живет, либо настолько убежден в реальности своего мира, что до остального ему нет дела. Корень обоих течений вполне совпадает с определением страха перед новым и неизвестным. Определение начал и причин с помощью разума также можно считать системой, но с тем исключением, что эта система ищет ответы не на человеческие вопросы, а отвлеченные вопросы духа человека. Таковые вопросы рождаются в упражнениях и занятиях наукой и философией, а потому различение, как и проникновение в суть дуалистических категорий возможно только с помощью разума.
   Разумом мы отличаем все, что доступно в познании. Разумом просматриваем все изменения, доступные нашему пониманию. Несмотря на это, разум ограничен в своих возможностях, однако, границы разума неизмеримо большие, чем чувственные. Ведь, страдающие от шизофрении люди, убеждены в той реальности, которую видят они, а другим это видение не дано совсем, либо ограничено. Ведь искажения разума, полученные вследствие различных причин, среди которых и ограниченность знания, и смешение аффекта и знания, привело человека к подмене реальности иллюзией.  Конечно, может существовать погрешность, что мы можем инакомыслящего счесть безумным, но тут, же признаем невежественность такого признания. Ведь это тот же страх перед неизвестным, благоговейный трепет перед иллюзией. Так кого мы сочтем безумным: человека, верующего в демонов и бесов, коих он даже не видел никогда, либо человека, который сильно увлечен поиском ответов на вечные вопросы?
   Так как категории истины и лжи существуют только в мышлении человека, тем не менее, признание их существования возможно с трудом, по той причине, что существование во времени подобных категорий должно подчиняться движению и изменению. Высказываясь о какой-то вещи, мы часто лжем о ее истинной природе, и, следовательно, освещая только конкретную сторону вопроса. Происходит то, что мы не может утверждать, что солгали о наличии вещи, но также, нет оснований полагать, что мы сказали правду о вещи. Ведь, если огонь жжет при прикосновении, то станем ли мы утверждать, что он жжет всегда?
   Итак, разум дан человеку для того, чтобы он искал ответы, менялся и развивался. Ошибочны идеи или нет, только тот, кто ищет, всегда находит то, что ищет. Человека от всех прочих существ отличают именно вопросы собственного существования, а потому философские искания наиболее верный путь для развития человека и превосходства человеческого.

10. Превосходство духа.
Каждое общество создано в противоречиях, в парадоксах и великом многообразии причин и следствий. Мир – это восхитительное массивное творение архитектора не могла существовать всегда, но только сейчас оно укреплено в вечности. Каждый из нас может видеть лишь часть этого дворца, но разумом восторгаться всем великолепием мира. Разумом человек достигает высот культуры, высот познания. Пусть пути тернисты, трудные и не сулят наград, но человек и живет для того, чтобы обрести благо, способное вырвать его из бесконечной путаницы, происходящей в его душе из-за аффектов. Только разуму доступны эмоции и синтезирование опыта из чувственного восприятия. Разумом мы понимаем все совершенство мира и несовершенство нашего восприятия. Рационализм и иррационализм противостояли друг другу для того, чтобы создать концепции для объяснения мира не путем отрицания друг друга, а путем мышления, познания и обучения. Мы можем признавать главенство чувств или разума, но никогда не должны признавать власть аффектов и их главенствование над нашим духом. Общество или отдельное лицо, обращенное к аффектам ,неизбежно страдает, мечется и угасает. 
   В процессе учения мы обращаемся не только к миру, но и к самим себе. Если в наших душах нет мира, и мы думаем исходя из того, что видим, то вся жизнь есть лишь иллюзия. Самые простые вопросы становятся удивительным образом важными, а правильное определение эмоций способствуют только благу.
   Нет ни добра, ни зла, а потому важным является умение управлять своими страстями. Уничтожить их невозможно,  да и ни к чему. Часто страсти доступны либо гениям, либо безумным, а грань между этими явлениями весьма условна. Кого считать безумным? Сейчас можно дать ответ на этот вопрос: глупца и невежду. Благо учения очевидно лишь тем, кто стремится к нему вверх, не угоняясь за страстями вниз. А кто прав? Тот, кто мудр.


11. Познание есть путь к свободе.
Невозможно стремиться к тому, о чем не имеешь никакого представления. Свобода одна из идей, которая в сути своей иллюзорна и едва различима. Если подразумевать под свободой вседозволенность, то это ложное мнение, ибо исходит не из чистого воззрения на свободу, а на свободу, как антипод зависимости, то есть свобода выглядит, как рассуждение о следствии желания избавиться от зависимости. Влекомый такой идеей человек, не найдет свободы потому, что бежит от зависимости, но бежит не к свободе. Он лишь бегает по кругу, ибо знает, с чем нужно бороться, но после борьбы он не знает, что делать, в силу того, что идея свободы развита у него весьма слабо. Понимая свободу, как вседозволенность, человек лишен всякой деятельности, ибо разумное ограничение одних нужд ради других является необходимым условием достижения блага. Если расточать себя на многие удовольствия и желания, чтобы жить в роскоши, то очень быстро угасаешь, так и не попытавшись понять всю прелесть мироустройства. Стремление к удовольствиям есть стремление к забвению, к отрицанию самого себя медленным и едва ощутимым способом.
   Свобода всегда рождается там, где ее нет.  Такое явление не может быть свободой потому, что идет борьба несуществующего с несуществующим миром. К примеру, французская революция 18 века провозглашала идеалы свободы для всех людей, но к чему это привело? К Наполеоновской империи, которая, как и любая другая империя, не может жить без тотальной войны и стремления властвовать нацией. Множество войн и реформ ради свободы являлись лишь уловкой для невежественных масс для осуществления своих целей теми, у кого была власть над этими массами. Искусственно созданная системой несвобода для разума столь же иллюзорна, как и любая последующая борьба во имя свобода. Мы можем указывать множество причин провала восстаний, революций, и много можем привести примеров успешных революций и гражданских войн. Однако их успех не для всех абсолютно и принес больше крови, чем свободы. Гражданская война в США закончилась тем, что северяне оставили все то, что топило в крови южан: расовую дискриминацию, экономическую дискриминацию. Да, рабство было отменено, но вместе с тем именно система северных штатов создала Мартина Лютера Кинга. Так было ли отменено рабство и что вообще следует понимать под этим словом? Под рабством я понимаю состояние человека, когда он не властен над своими желаниями и не хочет знать то, что ему нужно на самом деле. Понимание и осознание мотивов своих поступков, причин своих желаний, а также их последствий для себя и всего мира – вот необходимые явления для свободы от рабства. Неужели человек, застрявший в своих предрассудках, творящий все ради выгоды и собственной славы, готовый на самозабвение ради уважения, любви и славы не является рабом своих страстей? Важна ли ему реальность, являющаяся для него домом, или его интересуют только свои заботы ради господ своих – страстей? Можно мне возразить, что человек сам определяет своих богов и судьбу. Человек хозяин своей судьбы, но только до той поры, пока судьба молчит. Человек, расточающий свою красоту и молодость на неумеренные и невоздержанные поступки, не познающий причины и начала всякого действия своего, неизбежно платит своим здоровьем за богатства, за почет, за славу, за любовь. Он все купил, но не справедливо ли утверждение Шопенгауэра, будто здоровый нищий счастливее больного короля? Пусть науки скучны, но что скучнее ваша жизнь или стремление? Нам очень сложно понять древних греков, римлян и египтян, равно как и бусидо самураев. Но посмотрите внутрь вещи, в то, что труднее всего увидеть, но отчего замирает дыхание и учащается сердцебиение, отчего кровь пылает, словно пламенное сердце Данко. И сейчас, в наш век, когда мы собираем богатейший технологический урожай новинок высоких технологий, приборов, делающих нашу жизнь удобной и комфортной, заявляем мы о том, что науки скучны. Это не науки скучны, это массы тривиальны и ненасытны. Сейчас есть все для достижения познания идей о свободе, но мы их не используем, а лишь выбрасываем оскорбления, жалобы и собственные проекции друг на друга. Заслужили ли мы то, что открыто для нас медициной, физикой, химией, алгеброй, историей? Зачастую даже не задумываются о причинах возникновения вещей, ими просто пользуются. Скука – это внутреннее состояние и в этом состоянии оно означает, что человек преумножил скорбь вместе с познанием. Пока человек счастлив, он неумерен и тщеславен. Мудрецу лишь надлежит следить за временем, ибо оно придет за каждым, чтобы собрать урожай.
   Жизнь – это не гонка, не игра, не азарт. Это борьба со скукой, это величие парадокса и мириады словосочетаний для классификации и дуализма. Жизнь – это диалектика в самых глубочайших и интригующих ее проявлениях. Рациональна она или нет, да или нет – это не жизнь, а только дуализм человека. Жизнь – это бытие в причинах и началах. Это изменение, это движение, это идея. Я утверждаю, что все постигается разумом, и не имею четкого разграничения противоречия чувств и разума, ибо чувства такая познавательная единица для разума, как и формула в алгебре или геометрии. Разница в том, что чувства не имеют под собой экспериментальной базы и полностью зависят от индивида. К тому же существуют вне него. Чувство не имеет окраски и определения, оно либо доступно и открыто у человека, либо нет, к тому же, возможны искажения, так как человек такой же мир или вселенная, как и все существующее вне него.
   Свобода имеет под собой идеальные причины появления, постигаемые разумом. Свобода – это чистая идея, родник вдохновения, творимый природой вещей и человеком, который живет согласно этой природе. Быть может, эта система не идеальна, так как создана человеком, но она позволяет понять, что свобода – одна для всех и не имеет причин рождения в сердце человека. Наоборот, это пища для сердца человека. Кажется, будто в свободе человек обретет счастье, но я заявляю идею о том, что свобода – результат познания ограничений бытия, и познания умножают скорби. Стоит ли быть свободным? Именно этот вопрос и задает себе всякий, кто стоит на распутье. Какова цена, которую возложим мы за пользование этим даром. Станет он для нас проклятием, и как понять, что идея свободы, которой обладаю я, чиста.
   Понятие свободы, рассмотренное выше, можно обозначит как следствие бегства от неприятных причин, причин, которые мы не желаем оставлять такими, какие они есть и создаем для них противоречие, антиидею, способную уничтожить (как я показал весьма неоднозначно) неприятную ситуацию или положение вещей. Как пример, идея о спасении нации или любимого человека, обреченного на смерть, может привести к огромным жертвам. Стремление освободить нацию от страданий или близкого человека от дыхания смерти есть лишь борьба с бытием вещей, с которыми человек боится примириться. Человек желает жить там, где удовлетворены все его потребности, даже самые иллюзорные, а потому с ростом неумеренности растет страх растерять все богатство. Как римские императоры бежали от варваров или повстанцев, которые уничтожат их во имя свободы. Но это, формально говоря, свобода от чего-то. Такая свобода не приводит ни к чему, кроме отрицания самой себя. Возьмем идею свободной Германии от ее врагов. Эта идея выродилась в агрессивную тоталитарную систему, которая стала отрицать саму идею свободы, превратив все в зависимость от врагов. Вся система третьего рейха была пустым звуком без врагов, а потому ни о какой свободе не могло идти и речи. Чем больше власти и богатства сосредотачивается в руках человека, тем сильнее он опасается смерти, которая уже наступила, но отрицается его разумом. Наступление смерти в том плане, что человек не может думать о чем-то, кроме как сохранения нажитого имущества, а потому следует признать его несуществующим по правилу Декарта: «мыслю, значит существую». Здесь я подразумеваю мысль свободы о самой себе, о широте взора за горизонты, но не сохранении только, а еще и преумножении того блага, которое делает тебя счастливым, а таковым я считаю – знание. Если признать вещи источником счастья, то справедливым будет следующий вывод: больше вещей, меньше людей; больше благ, меньше интереса. Справедливо заметил Хемингуэй, что даже роскошь не удовлетворит желаний человека. Он будет всегда желать большего для себя, а людей ценить так же, как и вещь – за полезные свойства и срок эксплуатации. И как было отмечено выше, человек вправе выбирать, но в обязанности платить за свой выбор. Счастье в познании именно от того, в частности, что позволяет осознанно сделать этот выбор, а не выбирать по зову страсти или аффекта.
   Свобода постигается разумом исходя из постижения причинных и смежных связей явлений мира. Эти идеи создаются либо мышлением человека, определенного аффектами, либо мышлением человека, установившим движение природных сил, расставляющих явления и объекты определенным образом. Как пример первого, человек создает связи идей исходя из человеческих изобретений. То есть его идеи связаны с бегством от чего-либо, а не созданием нового. Его идея должна отрицать то, против чего она направлена, и фактически исчезнуть сама. Идея свободы против рабства – одна из таких идей. Примером второго варианта идеи может служить чистая идея свободы, как развития и движения материи, изменения бытия человека в течение всей его жизни. Такая идея свободы постижима только разумом.
   Познание не дает человеку прикладные навыки заработка или манипуляции (это как использовать знание), но дает ему понимание мира отдельного от страстей человеческих, мира, упорядоченного, ведомого силой или природой творящей. Познание освобождает человека от многих неверных, аффективных решений, давая ему спокойствие и умеренность. Ведь все, что движет нами вперед, есть лишь то, что создали мы себе сами. Никакая мировая Воля или Бог со страхом смерти не существуют. Это лишь идеи, рожденные туманными и аффективными представлениями человека о мире.  Даже, если допустить существование идеи, сходной с Богом Спинозы, то эта идея не является мотивирующей для человека. Она существует независимо от человека, но человек лишь частично зависит от нее. Стоики, в частности Сенека, считали, что жизнь в согласии с порядком вещей есть необходимый залог мудрости, здоровья и счастья. Скажите, что Сенека был богат, и я отвечу, что деньги либо твои рабы, либо ты их раб. Чистое знание определяется возможностью смотреть в суть вещей и внутрь себя. Что изобрел ты, а что есть отдельное существующее как материя или идея – этот вопрос любопытен, и на него всегда нужно искать ответ. Только преумножая познание, умножается скорбь, но и познание идей, существующих в нашем мире как благо и счастье.
   Итак, свобода существует только в мышлении человека как свобода от чего-то. Истинная свобода заключена в мире идей. Чистое воплощение идеи, свободной от дуализма человека, его культурных и аффективных предрассудков, ставшее для человека символом вдохновения и развития всего могущества, заключенного в нем, возможно только при познании свободы. Свобода не рождается, не создается, не завоевывается, она познается сама в себе. А путь достижения свободы лежит в познании самого себя, своих возможностей, истинных причин действий и мотиваций, а также осознание и понимание той системы мышления, которая наиболее всего ясна. Как и любая система, она должна подвергаться изменениям, корректировкам и служит пламенем для добродетели.
   
12. Познание ключ к добродетели.
Добродетель не создается человеком в общественных отношениях, потому что любые социальные отношения связаны с ханжеством и ложью a priori. В доказательство такого утверждения, я приведу пример всей человеческой истории. Добродетель измеряется наличием имущества и хитроумными способами ее удержания. Познание не играет здесь какой-либо роли, так как все человеческое является результатом аффективного мировосприятия, имеющего под собой материальные основы (имущество, страсти, социализация). Познание осуществляется на субъективных основаниях и опыте переоценки ценностей, но, несмотря на ограничение объективного познания, индивид всегда создает индивидуальную рационализацию течению своего либидо, а потому неизбежно и появление добродетели в нечистом ее толковании.  Например, существует моральный запрет на инцест или гомосексуальность, но тем не менее, таковые поступки совершаются. Если мы отменим запрет, то почему проявляется страх возрастания этих способов удовлетворения влечений? Только страх перед сверх-Я или инстанцией совести, существующей в индивиде, проявляется фетишизация добродетели и моральных принципов. Ханжеский путь совершает каждый, кто следует запретам морали, но и тот, кто нарушает их. Ведь мораль – это результат жизненного пути человек, а я полагаю, что жизнь не делится на «да» и «нет», а потому соблюдение и несоблюдение моральных принципов есть ханжество по отношению к самому себе. Один сдерживает влечения из страха перед карающей инстанцией, а другой – пытается преодолеть комплекс Эдипа путем сопротивления этой инстанции совести. Явное или неявное почтение к морали и добродетели исключительно дело общества, но не существует людей, соблюдающих правила добродетели по своей воле результатом познания. Такие люди живут полной жизнью, осознавая, что противоречия даны им внешними источниками, но не внутренними.
   Невозможно дать ответ на вопрос о сути добродетели, пока существует общественная связь в идеях, то есть связь, созданная воспитанием. Общественная мораль ханжеская именно потому, что никто не следует ей именно в силу того, что ее не существует. Ее необходимо выдумать. Такое рассуждение относится к добродетели, созданной обществом, но здесь обсуждается проблема чистой добродетели, независимой от общественных отношений и личных аффектов.
   Ограничения, наложенные на всякие способы познания, не означают, что нужно забросить попытки привести философию в тупик и перестать развивать дух человека. Всякое мышление, заведенное в тупик с помощью философии, уже находилось в тупике, ибо жизнь без поисков, без вопросов есть лишь существование в машинной системе, в матрице из иллюзий материальных благ и счастья потребления. Этическая система отражается во благах, поддерживающих жизнь человека, и развивающаяся в бесконечных пределах. Удовлетворение потребностей не наступит само по себе, ибо потребности перейдут в страсти, которые, являясь аффективными по происхождению, и имеют целью – получение больших доз удовольствия, приведут к тому, что использование философии станет исключительно рационалистическим, то есть оправдывающим аффективные потребности, или просто аффекты. Духовные потребности и размышления не могут существовать там, где существуют только общественные блага и статусы. Целью всякой добродетели является свобода человека, и достижение ответов на вопросы своего существования. Добродетель проявляется там, где есть одиночество.
   Дилемма дикобразов не имеет конкретного решения, но имеет отвлеченное решение, а именно, одиночество в размышлении. Только наедине с собой человек способен размышлять так, чтобы ничто не стесняло его мысли. Добродетель, являющаяся в человеке только как результат познания, происходит в свободе размышления. Оставшись наедине с собой, откроется одиночество, от которого бегают люди всю жизнь, создавая добродетели, морали и этические воззрения, которые не соблюдаются, порождают ханжество и прочее. Только в философии возможно решение вопроса о человеческом бытии, как бытии уникальном и неповторимом, несмотря на ограничения, накладываемые на нас разумом и чувствами, только с помощью последних возможно понимание и разделение своего Я от мира внешнего.
   Качества, приписываемые добродетели, есть лишь лучи, расходящиеся от призмы, но не первоначальный луч света. Например, стоики считали добродетелью умеренность, как и перипатетики, но само по себе умеренность может быть порождена ханжескими причинами. Но имеем ли мы права на гнев? Да, имеем, но с тем замечанием, что гнев есть результат не нашей неумеренности, а нашей слабости перед страхами, существующими в нашем мышлении, в нашей неуверенности и сомнениях в собственных силах. Потому добродетель есть результат чистого опыта, созданного с помощью разума, исследующего причины и начала всякого поступка и Воли. Если мы возьмем иное качество, например, преданность, то киники и эпикурейцы докажут нам, что истинная преданность есть идея, не связанная с объектом преданности. Человек верен идее не потому, что она правильна, а потому, что доставляет ему удовольствие. Это не преданность идее, так как здесь мы ясно видим бегство в иллюзии. Идея преданности создается  чувствами и идеями, которыми пронизана идея всего мира. Преданность чему-либо есть лишь проекция, чтобы избежать предательства к себе. Преданный человек растворяется в объекте, а потому бежит от себя и своих идей. Истинная преданность заключается в умеренности в своих влечениях, и пониманию того, что все меняется. Вы верны партнеру, но спросите себя о сути вашей верности: красота, личные качества, секс, материальные блага, личный стыд и страх. Что движет вами в вашей преданности? Все эти движения преданности рождены восприятиями объекта, но в статичном виде. Преданность есть результат познания, ибо она неотделима и от любви. Преданный человек всегда смотрит на субъект своей преданности, то есть на себя. Если не обладать идеей преданности, то это означает обладание аффектом привязанности или привычкой. Стоит быть преданным самому себе, не имея стремлений к материальной выгоде от своей преданности, ибо чистая идея, воплощенная в вещах искажается и становится аффективной. Вот почему происходят предательства – от искажения понятия преданности на основе материальных ощущений и субъективных аффектов.
   Добродетель невозможно дать или преподнести. Таково определение содержит в себе долговое обязательство по факту рождения. Индивидуальная ненависть к обществу, цинизм и мизантропия не столько результат страха перед потерей собственного я, сколько и желание познать собственное я, ибо трудно сказать, что теряешь, если не понимаешь того, чем обладаешь, и как можно обладать тем, чего не понимаешь. Добродетель проявляется в свободе, которую невозможно преподнести как дар. Часто ошибаются те, кто считают общество источником блага и добродетели, либо считают таковым религию. Ошибка состоит в том, что все это – идеи, созданные на основе чувств и понятий о долге, как категорические императивы. Человек не может служить потому, что должен. Он придумает все что угодно, чтобы оправдать свое служение. Поэтому мизантропия является скорее спасением человека, нежели его проклятием. Человек лучше понимает себя и добродетель, когда одинок, когда есть время создавать, а не брать или отдавать. Познание добродетели в категориях общества, как уже отмечено, приводит к ханжеству и лицемерию. Только трусливые и нищие духом индивиды держатся за иллюзию морали, особенно рьяно, когда происходит переоценка ценностей. Им выгодно быть добрыми и совершать благо, но они не стали от этого добродетельными, ибо, как было отмечено, любовь есть дочь познания, а добродетель и любовь предполагают одиночества и самопознания, что и приводит к заключению о том, что добродетель рождается  в одиночестве и цинизме. Под цинизмом я понимаю не столько презрение к общепринятым нормам, сколько умеренный скептицизм по отношению к этим нормам, ибо, чтобы творить благо, вовсе не обязательно следовать морали, а достаточно понимать, что гнев, агрессия и жестокость есть симптомы подавленных влечений, и только разумом можно изменить себя и отношение к миру, обрести самого себя в динамике вечности.
 
 13. Познание как самоконтроль.
Ничто не сможет уберечь нас от забвения. Познание, философствование является только ключом к смирению перед неизбежными явлениями. Гордыня, с которой многие прожигают свою жизнь, не обращая внимания ни на что, кроме собственного желудка – алчные животные, живущие только настоящим. Они мертвы уже по тому определению, что выполняют не свою осознанную волю, а указы своего тела, а рассудок, ограниченный взглядом и опытом, служит для извращения и искажения идей, ради продления мгновения настоящего. Любой, кто неумерен, не может вынести надежды на будущее, не может смотреть на свое прошлое, ибо это уродует и травмирует его, словно Дориан Грей, не смевший смотреть на свой портрет. Люди не выносят света, не выносят самих себя, ибо цивилизация не требует их такими, какие они есть. Цивилизация требует специалистов узкого профиля в двух сферах: социального и интимного. Более не требуется, ибо вынести этого цивилизация не может, как не может вынести ни одной катастрофы, или развития культуры. Нас будет интересовать возможность самоконтроля с помощью познания, и почему познание является ключом к самоконтролю, а также рассмотрим явления самоконтроля и его необходимости для жизни человека. Борьба же между культурой и цивилизацией нас не касается потому, что человек есть мера всех вещей, и эта борьба не антагонистическая, а движущая сила процесса стагнации общества. Не имеет значения, к какой стороне вы примкнете, и будет ли вообще такой конфликт важен, ведь вы можете примерить его с помощью философии. Важно то, что никто не победит, если останется что-то одно. Победа – это иллюзия утверждения одной формы материи над другой, но материя неуничтожима, как и нет ничего нового под Луной.
   Перейдем к самоконтролю. Контролем мы назовем не просто удержание власти над ходом вещей, но наоборот, передачу самого себя под порядок хода вещей. Власть всегда иллюзорна и работает на две стороны, но ради самой себя. Во власти всегда есть предательства тень, снующая ради того, чтобы низвергнуть обремененного и возвысить жаждущего. Примером может послужить «Тартюф» Мольера или «Ярмарка Тщеславия», а также произведения Олдоса Хаксли. В них можно найти мотивы, которыми руководствуются ради власти, но для того, чтобы достичь желаемого, героям приходится идти сквозь преграды, испытывать лишения и лишаться рассудка и сна. Уставшие, старые, больные, но богатые герои уже не могут держать власть, ибо погоня за ней распалила пылкую страсть зловещей тени, пустившей в ход маскарад смертей. Танцуют все: от клерков до кардиналов, от бедняков до синьоров и императоров. Истинная демократия, истинное равенство в гробах. В конечном счете, к власти приходит молодость и свежесть, которая так же ветрена, и исчезает после страстной ночи, легкой утренней дымкой, словно ничего и не было.  Только спокойный и сдержанный разум, сильной рукой может остановить поводья Фаэтона, и предотвратить то, чему случаться не обязательно. Рождение трагедии – катарсис, рождение комедии – страх. Общий предок их – представление, возникшее от философии. Умеренность обязывает не играть с огнем, если рядом нет воды, ибо самомнение приводит к беспечности, а понимание этого рождается только размышлением. Действие украшает материю, но портит идею, а диалектика разрушает наши иллюзии господства, возвращая все на свои места, но при новых изменениях. Если не брать ответственность, то надлежит остаться животным, неспособным к контролю над ситуацией, и подтвердить Аристотеля, утверждавшего, что люди рождаются рабами, но свободы хотят и к ней стремятся. Рабы не способны к самоконтролю, не способны вообще что-то решать, так пусть служат тому, кого стремятся назвать Богом, Владыкой, Отцом или господином. Посему, свобода открывает самоконтроль, как мантию, по которой мы узнаем свободного человека.
   Выше мы указали о комедии и трагедии, и о том, что их начало лежит в философии. К самоконтролю имеет значение то отношение, которое связывает эти два явления. В самоконтроле заложена сила духа и воля индивида, но об этом и источниках того скажем позднее. Этой силой надлежит управлять, ибо нет чистой комедии и трагедии, но итог произведения может быть акцентирован на смех – то есть аннигиляцию страхом, так и на грусть – очищение страданием. Первое не решает проблемы, так как аннигиляция устраняется симптом, то есть характеристику, но не устраняет сути проблемы, ибо радость от смеха оставляет открытые раны для новых болезней. Когда мы смеемся, мы хотим продлить смех и удовольствие от него, но сама проблема, боль или рана не исчезает, а только заглушается. Вот почему глупцы смеются громко и вызывающее, а также это объясняет оскал при смехе. Когда мы грустим, то встречаемся с неприятным лицом к лицу, и вернее всего называем имя демона, которого хотим изгнать. Мы не скалимся на него, не громогласно хохочем, чтобы заглушить его шепот. Мы низвергаем его своим смирением, выслушивая все, что он хотел нам сказать. Мы заболеваем для того, чтобы выздороветь, и претерпеваем неудобства, чтобы затем получить покой, но не удовольствие. Страдание и удовольствие уравновешиваются атараксией.
   Познание лишено этических категорий, и стремится к рассмотрению не вещей и их форм, а к созерцанию процесса, объединяющего все формы вещей и сами вещи. С помощью разума, мы понимаем природу случайности или намеренности явлений, а также последствий, которые неизбежно наступают. Мы не всегда можем верно, сказать явления следствия для каждой причины, но можем сказать, что ничто не вечно. Бездействие – это не покой, а созерцание разумом причин и начал. Это попытка представить течения мира без субъекта. Для такой формы познания мира необходим самоконтроль.
   Умение отрекаться от материального мира, обращаться к абстрактной философии помогает в самопознании, а из этого выходит и самоконтроль. Ведь лучший правитель тот, кто истинно знает чаяния его народа. Порой, правителю приходится действовать вопреки сиюминутным желаниям народа, но так необходимо для иной цели, более значимой, общей для всех. Каждый человек, чтобы контролировать самого себя должен отказывать себе в некоторых чрезмерных удовольствиях, но не запрещать их себе, а только спрашивать об их ценности для жизни и блага. В таком случае, мы придем к утверждению Сократа, о том, что для счастливой жизни надо мало вещей, и затем погостим у мудрости Эпикура, утверждающей положение о том, что истинные наслаждения достаются весьма просто, и благо общедоступно, тогда как ради страстей надо потрудиться. Чем выше запросы, тем тяжелее оковы.
   Субъект, опирающийся в своем пути на разум, поступает верно, ибо только последним, возможно, всякое познание, и верное указание явлений мира. Создание системы, открывающей возможности объяснения явлений мира, прежде всего, необходимо для того, чтобы субъект твердо стоял на ногах, и лишь затем был готов к тому, чтобы воспринимать изменчивость всякой вещи. Расширяя свой разум с помощью познания частного и выявления общего, человек постигает и возможности своего духа. Акцентируясь на разуме, человек утверждает примат идеального над материальным, и таким образом, приходит к тому, что он – часть, объективация силы, которая стоит за каждым преобразованием этого мира. Этот мир единственно возможный, и управляется с помощью энтелехии, а индивид, познающий самого себя, как часть объективной энтелехии, абстрагируясь, обнаруживает энтелехию в движениях своего духа и своих идеях. Взаимосвязь обуславливает контакт и взаимопроникновение, как возможность действия мира идей в мире вещей. В некоторой степени, разум человека – это субъективный посредник между миром вещей и идеальным миром, но отметим, что оба существуют только в представлении индивида.
   Это приводит нас к заключению, что чем лучше мы понимаем энтелехию в себе, тем яснее для нас представления внешнего мира, а в свою очередь ясность представлений позволяет нам влиять осознанно на энтелехию объективного мира как такового. Так как настоящий волевой акт, например любви, для индивида возможен только при условии достаточного познания и самоконтроля.
   Таким образом, познание, как самоконтроль есть результат взаимодействия познания мира, как объекта и субъекта, и познания себя в отношениях субъекта и объекта. Наши представления связаны с нашими ощущениями. Покой и абстрагирование, а точнее, медитации, способны приводить чувства в порядок. Как и всему остальному, мудрости необходимо учиться, а учение невозможно без сосредоточивания и размышления, каковые невозможны без тишины и одиночества. Самоконтроль – это единственный способ познания, хотя и невозможен без познания, так как все течет и меняется, а потому разум должен быть гибким к изменениям.

14. Познание и желание.
Мы познаем то, на что имеем рефлекс, который распознаем с помощью процессов мозга, а затем даем характеристики вещам. Мы видим лишь то, что желаем видеть, обращаем внимание на свойства те, которые хотели бы иметь сами: силу льва или медведя, одиночество и гордость волка, мудрость совы и хитрость лисы. Слабость заключается в самом желании, ибо мы желаем свойство, но не вещь. Ведь тот, кто желает иметь силу льва, тот не желает быть львом. И так со многими вещами. Мы не можем прекратить желать желание. Мы может перестать желать желаемое, направить энергию на что-то другое, но не желать мы не можем. Наши рефлексы говорят нам об удовольствии и неудовольствии, но мы и желаем исходя из них, так как желаем желание, а не объект. Мы желаем не пищи, но вкуса, потрясание воображения, удивления. Мы хотим страсти, мы хотим славы, всего, что возбуждает нервную систему. Проблема здесь в искреннем невежестве человеческих желаний, ибо мы не знаем чего хотим. Волевой акт, направленный на свойство желаемого есть только часть того, чего мы желаем, но ничего из того, что мы желаем, не проистекает вне разума. Мы не желаем ничего, кроме того, что есть в нашем разуме, но из-за невежества, мы желаем свойства вещи, множество ее форм. Вот почему у нас есть множество напитков с различными вкусами, но ведь мы обходились без них, утоляя жажду водой или вином? Нам не стремиться желать? Ограничивать себя в желаниях? Нет, но обращать разум на сам источник желания, на желаемое. Мы не можем получить удовольствия от чтения хокку на языке оригинала, если не знаем японского языка. Таким образом, желание есть идея, возбуждаемая аффектом, стремящимся к удовлетворению. Так как невежественные люди стремятся к желанию, но не к желаемому, то удовлетворение ищут в материальном мире вещей. Любовь для них – неясные химические процессы, возбуждающие стремление к удовлетворению. Здесь все партнеры обесцениваются, ибо слепой не наглядится никогда, а глухой не устанет слушать. Понимание своих желаний есть возможность разума к самоконтролю. Мы познаем желание лишь тогда, когда познаем лишенность желания через самосознание. Нет ничего вне нас, чего стоило бы желать. Мы не можем желать того, что есть вне нас. Внешний мир лишен характеристик. Их даем ему мы, так же, как придаем бытию вид системы через философствование. Мы созерцаем мир через понятия и явления, осмысливая происходящее и выражая его с помощью языка. Наши желания – искаженные представления о наших идеях. Мы удовлетворяем желания тем способом, который постигли опытом, но желание не удовлетворится потому, что, в сущности, мы не желали удовлетворения от вещи, а только от желания. Вот почему богатство ничего не дает, кроме символов, которыми легко можно пренебречь, а общество богачей всегда стоит небесами ярких звезд на плечах сонма Атлантов-прихлебателей, ослепленных сиянием пустых камней, только отражающих недостижимый свет. Свет сердца Данко был погашен из страха.
   Желание любви есть неспособность любить, так как всякое желание есть только желание свойства, то желающий любви желает удовольствия, но не любви. Нельзя насытиться любовью, потому что она вечна, едина и существует вне нас. Мы можем только служить ей, познать ее, но управлять не в силах. Если мы по опыту видим желание, то замечаем рядом и наслаждение, а потому стремимся к ним. Желание одного не есть удовольствие для другого, и опыт здесь только приносит страдания. Мы утверждаем, что желание есть вопрос времени, точнее мгновения, усиленного аффектом. В мире нет ни одной вещи, которую мы бы желали, но есть сотни вещей, чьи свойства служат удовлетворению наших потребностей и желаний. Силы желания связана с уровнем познания, и тот, кто желает всего, тот не желает ничего, а точнее, желает Ничто. Все желания есть причины духа, возбужденного к действию от внешней причины удовольствия или неудовольствия. Внешняя причина изменчивая в свойстве вещи, и может только дать представление о желаемом. Таким образом, происходит удовлетворение, но, как мы говорили, идея здесь не участвует (точнее, субъект этого не понимает), а потому удовлетворение становится новым желанием. Так далее до бесконтрольного потребления вещей и знаков.
   Если желания подчинить разуму и найти их источник в мире идей, то мы придем к заключению, что всякое живое желает быть идеальным, желает быть самим собой, то есть лишенным характеристик, и стремится к угасанию того, что со временем теряет всякую прелесть, надежность и крепость. Идея блага проходила вечно среди человечества одиноким странником, и лишь немногие замечали его. Остальные искали его в вещах или других людях, но не находили. Источник всякого блага есть познание себя самого, обращение внутрь себя, в глубины своего бессознательного, и решение вопросов о категориях. Житейская мудрость – развлечение, карты для философов. Если в ходе размышлений, обращению к опыту мудрости, индивид формирует свое «Я», лишенное предрассудков, выполняющих роль суррогата мудрости, то он неизбежно придет к выводу о том, что только богатый разум способен искренне любить, искренне сожалеть и быть честным. Ведь познание идей, есть поднимание вверх по лестнице из речей, цитат и трактатов, к высотам самопознания. Прежде чем подниматься на Олимп, посмотрите вниз, в Тартар, обратите внимание на свое бессознательное, и лишь затем, ослепнув от света, вы поймете, что подниматься вверх труднее, чем опускаться вниз.
   Хотелось бы сказать о том, что две категории свет и тьма не противоречат друг другу, но являются лишенностью друг друга, как китайские Инь и ян. Опускаться в самые глубины Тартара столь же сложно, как и подниматься на Олимп, но только маленькая частичка – разум – квинтэссенция всего существующего, способна привести нас к ответам. Ирония такова, что нет желаний, которых стоит стыдиться, стоит стыдиться непонимания своих желаний, и готовность расплатиться за все сполна, ибо то, что вы получите перед своей кончиной, будет тем, что вы заслужили. Разумом вам дано постигать, но жизнью у вас отнято «постигнуть».
   Таким образом, все наши желания есть проекция того, что есть в нас самих, но не осознанно, мы ищем это во внешних вещах, а посему мерилом для вещей служит наше представление о них. Познанием причин наших желаний, мы познаем желаемое, ибо великая любовь есть дочь великого познания. Ни одно желаемое не волнует аффекты, только желания без познания аффективны, ибо убирают субъект, низводя его до объекта внешнего влияния.

15. Познание и этика.
Последнюю главу сего скромного сочинения, мы хотели бы посвятить тому, каким образом надлежит связать причинами и следствиями процесс познания в его Бытии с помощью субъекта, который, в свою очередь, получит выгоды в разумении счастливой жизни. Мы не хотим сказать, что у нас есть ключ к спасению или к счастливой жизни, ибо, если вы не счастливы сейчас, то значит, вы – невежда, эгоцентрики крайне тщеславный объект внешних причин, и вам некогда заниматься философией. Так же, мы не предлагаем истины в последней своей сущности, которая решила бы все проблемы, сделав всех равными, любимыми и богатыми. Вероятнее всего, проще признать, что мир – это сумасшедший дом и ад какой-нибудь другой планеты. Мы изобретаем вселенные из своего духа, из возможностей, которые открывает нам уровни познания, каковых мы полагаем три от материи и еще одну от духа (наиболее неясная, неэффективная, но есть основа всего). Первые три уровня: 1 – рефлекторный, на котором сосредоточены все наши ощущения пяти чувств, без каких-либо оценок или точек зрения, чистая констатация факта в настоящем. 2 – Чувственный, при котором мы воспринимаем рефлексы во времени, создавая опыт и оцениваем вещи самым грубым способом, обращая внимания на констатации фактов. Такой способ объективен, но не дает представления о месте субъекта в этом мире. Это погружение в бездну цифр и фактов. 3 – Рациональный, в основе его лежит скепсис по отношению к своим чувствам. Мы пытаемся систематизировать, вбирая нужное, отбрасывая лишнее, оттачивая все свои навыки ради идеалистических целей. На этом уровне происходит учение на вере, на оценке и переоценке всего, что нами было открыто. Здесь мы имеем возможность абстрактно мыслить, не используя вещи, а только их понятия и категории.  Три уровня не низкие, не высокие, но не могут жить друг без друга, и им приходится мириться с существованием каждого из них, даже с самими собой.
   О четвертом способе познания, мы не сможем сказать многого, так как, признаться, не совсем понимаем его сущность, лежащую в мире чистых идей. Интуитивное познание, которое высоко оценивал Спиноза, и есть четвертый способ. Собственно, мы почти повторяем его ступени познания, а так как все познается в сравнении, то обращаем внимание на его сочинения. В четвертом виде много неясного, и этот способ, осматривая суть вещи, близок к экзистенциализму или деструктурализму. Очень сложно оперировать понятиями и категориями, так как для интуиции необходимо что-то иное, что стоит выше материализации идеи в виде знака. Созерцание – явление религиозно-мистического характера изложено во многих философских рассуждениях, но утверждать, мы можем на опыте лишь то, что оно есть особого рода ощущение, которым мы не умеем пользоваться как следует, и возникает оно после трудного освоения рационального способа познания, после долгого опыта философствования, изучения наук, искусств и практики того и другого. Это не области мистики, спиритуализма, не дающее ничего сверхъестественного, как это подают нам шарлатаны с картами и бубном. Эти невежды при виде демонов первыми побегут к психиатрам, хотя им и не пристало такое поведение. Говорить об интуиции, значит говорить не словами, а ощущениями, но только после долгого изучения самого себя. Увы, нам неясная природа и степень, при которой можно целенаправленно изучить этот способ познания, но возможно, что он дремал в каждом из нас. Сократ обращал свое внимание на то, что все идеи уже заложены в нас, а нам нужно лишь правильно их обозначить. Он называл это припоминанием, а его заимствовал для своих рассуждений Платон. Эрих Фромм также рассматривал явление интуиции, но с точки зрения буддизма. Именно на этих основаниях, мы полагаем, что все идеи, сообщаемые нами через познание вещей, приводят к выводам, свободным от материи, к ощущениям чистых идей. Если источник этого познания лежит в мире идей, существование которого подвергается философствованию, то мы не даем надежного ответа о том, что этот способ истинный и единственно верный. Мы также не считаем его высшим, но наиболее трудным. Также сомневаемся в том, что он что-то открывает особенное, мы просто утверждаем его наличие, и полагаем, что его можно и нужно рассмотреть самым тщательным образом, однако, не с помощью линеек и приборов, а собственного спокойного состояния духа.
   Все вышеизложенное имеет к этике то отношение, что ее основания лежат в интуиции, а все остальное – мораль рабов. Основания этики покоятся на наиболее полном познании вещей, категорий и форм, на наиболее сложном этапе философствования, а также на практическом применении философии. Этические учения, достигающие счастья или блаженства, по своей сути обманчивы, так как, по нашему мнению, настоящая этика лежит вне категорий правильного или неправильного, а полагается на разуме и его движении к прекрасному восприятию. Увы, толкования всегда различны, но не все поступки имеют отношение к этике. Желания, страсти, правда, добро, зло – не имеют отношения к этическим категориям, а покоятся только на оправдании низменного, на лицемерном и ханжеском сокрытии ничтожной природы рабов. Этика в нашем понимании – это развитие в нравственном отношении, в справедливом и смиренном познании мира, умения контролировать свои тело и дух. Этика оперирует только категориями, основанными на реализации потенциала человека, и его ответственном выборе жизненного пути. В нашем разумении, этика не связана с оправданиями моралью поступков, противоречащих природе человека. Для нас этика – есть созидание природы человека, формирование трудным путем качеств и черт характера человека, как субъекта бытия. Бытие субъекта означает индивидуальное, уникальное бытие, создающее эхо в мире идей, а обладатель власти субъекта должен быть одиноким, утверждать свою экзистенцию, управлением воли к жизни. Надеемся, что опыт философии идеализма, простит нам этот пафос, но есть вещи, которые необходимо называть, по мере просвещения, своими именами. Философия одиночества, только рисует понятиями огромные полотнища представлений о мире. Это перверсивно, так как рисует душу, но на этом покоится, то истинное утверждение, что все миры исходят от волнений нашего духа. Мы хозяева всего, но, как и приличествует хозяевам, мы не должны задерживаться надолго, так как мы властвуем только разумом, но в материи нет вечной формы, ибо форма подчинена временному изменению.
   Итак, мы полагаем этику учением о том, чему надлежит быть, дабы называться человеком, не только по наличию биологических параметров. Образование формы человека есть благо, очевидность которого можно отрицать только во имя внешнего, ибо субъект познает внешнее через внутреннее познание и наоборот. Мы чувствуем мир, мы участвуем в судьбе другого человека, и мы можем ощущать неясный смутный отклик всего, что мы делаем. Познанием мы постигаем себя без обещаний спасения, счастья и блаженства, мы идем путем к тому, что нам неизвестно, но не желание правит нами, а гордость зваться людьми. Познание открывает нам горизонты, будем же благодарны тем, кто презрел славу и богатства, что подарить нам нечто иное, но не менее ценное – просвещение.

Эпилог.
Сим мы заканчиваем изложение сего скромного труда, создание коего было побуждением интереса его автора к собственному опыту философского познания. Любопытно было спустя многие года вернуться к сему труду молодости, и увидеть ход мысли и стиль изречения, а быть может и начинания мудрого понимания бытия вещей. Быть может, это способ гордиться самим собой, но в таком утверждении нет уверенности, ибо сей трактат, не связан никоим образом с каким-либо основанием для подразумевания корысти. 
   Сей скромный труд не направлен на просвещение, и не имеет какой-либо поучающей цели, кроме, разве что, обращение внимания того, кто соблаговолит уделить немного своего времени, дабы прочесть сие сочинение, являющееся исключительно духовным опытом самого автора, а посему почти не содержащее в себе ссылок на авторитеты, и не имеет строжайшего строения, на путь познания. Разумение смысла сего сочинения остается на совести читателя, если таковой найдется. Однако, автором предпринята попытка чистого философствования не с целью разрешить вопросы и указать истину, а только предложить тратить время своей жизни на обращение к мудрости человечества, кое собрано и сохранено, проведено сквозь войны, смуты и страдания, во имя просвещения, дабы мудрость предков уберегла потомков от повторения ужасных событий, выпадавших на долю человека. Если же просвещение не помогает, то быть может, будет найдено смирение, примирение с неизбежными вещами. В любом случае, автор выражает глубочайшую признательность гениям, отдавшим свои жизни во имя познания, а также со всей скромностью возблагодарит того, кто решится оценить, сей труд души автора.
   Последним напутствием автор считает важным указать на то, что сей скромный труд только небольшой ключ, открывающий двери в огромную библиотеку мудрости духа. На сем, автор прощается с тем временем, в котором созерцание движений духа напрягало умственные силы, способствовавшие написанию сего произведения, и чувствами, кои со временем станут приятными воспоминаниями о том, что автор смиренно служил делу просвещения и самопознания.

06.08.2014.