Пограничница

    Ударила тяжелая печать.
По-а-а-жалста, - протянула женщина за стеклом.
Спасибо, до свидания, - пролепетал человек, пытаясь ухватить все сразу свои вещи, ковыляя в открывшуюся калиточку.
    Я поежилась от откуда-то налетевшего порыва холодного воздуха и шагнула через красную линию. Протянула все имеющиеся удостоверения всех имеющихся своих личностей в узкую щель. Уставилась на свое отражение в стекле. С предпоследней фотографии на документы количество волос сократилось, с последней они отрасли.
    Почему-то всё вокруг было выкрашено зеленой краской. Под её слоем покоились даже розетки, торчащие провода, неудачливые мухи. Как будто она была не только для цвета, но и для тотальной консервации, остановки времени. Как будто однажды упала вот такая бомба с зеленой маслянистой жижой, и всё замерло. И больше уже никогда не двигалось. Еще цвет такой… холодный, могильный.
Особенно неестественно это выглядит под лучами солнца. Кажется, будто краска должна начать плавиться, течь, открывать скрытое. Но она упрямо стоит и будет стоять вечно. Зато она не пачкает одежду. Знаете, когда к побелке прислоняешься, она обязательно оставит след. А эта нет.
Полных лет Вам? - скрипуче и подозрительно спросила женщина, сравнивая меня с фотографиями.
    Захотелось пошутить, ответить “Нет, спасибо”. Но с такими не шутят.
    Неестественно ровная у бровей и неестественно полосатая от мелирования челка. Может, парик? Не бывает у живых людей таких одинаковых и гладких волос. Только если у гладких и одинаковых людей. За челкой следовал сероватый, выгоревший татуаж бровей, агрессивно запечатанные тушью ресницы, рыбьего цвета глаза, упрямый нос, поджатые тонкие губы, тонкая шея, воротник, погоны. Невозможно представить, чтобы этот человек улыбался, обнимал ребенка, спонтанно перекрашивал стены, не глядя что-то уплетал за книгой, кричал в постели… Как будто здесь и сидит всю жизнь. И задаёт одни и те же вопросы. Наблюдает за вечным движением, сама не двигаясь с места.
    Я опустила глаза. На уровне моей груди нас разделяло белое, мыльное стекло. С обратной стороны просматривалась наклейка с желтой рамкой.
    “!еинелперкдоп йавызыв - яиненмос ьтсе илсЕ”, - прочитала я.
    Ну да, работа такая - сомневаться. И подкрепление есть, если что. Все условия для сомнений. Вот и не верит тому, что написано. Ждет подтверждения. Интересно, рассчет на то, что поддельные документы я даже прочитать не догадаюсь?..
Двадцать пять.
Куда едем?
    Всегда в этом месте терялась. Страна? Город? Цель? Интересно, что-то она записывает в свой загадочный компьютер, или интересуется для устрашения? Чтоб чувствовали жесткую руку контроля и вкрадчивый глаз наблюдения. А может, для себя интересуется? Может даже собирает интересные ответы. Должны же быть какие-то увлечения у человека.
Домой.
Последний долгий оценивающий взгляд. Невозможно разгадать его. То ли осуждение, то ли зависть, то ли оценивающее сканирование. То ли наслаждение властью. Кем бы ты ни был, только лодочник в силах доставить тебя на другую сторону. Особенно в этом нежелательном направлении.
Тяжелая печать с хрустом легла между страниц моего паспорта. Калиточка открылась.
Спасибо.
    Углубляясь в свои мысли, я быстро пошла (или лучше сказать, проследовала) к тяжелой зеленой двери. Толкнула её плечом и зажмурилась от яркого весеннего солнца. В нос ударил спертый воздух и жар пограничного коридора. Похоже на воздух в теплице, только без запаха помидорных листьев. Конечно, он тоже был мертвенно-зеленым, но в его конце маячила голубая вода, такое же голубое небо, деревья…
Девушка, вы ничего не забыли?
    Это мне?
    Но как они узнали? Неужели, это тоже написано где-то в этих всемогущих документах? Или в кармическом компьютере?
    Конечно, забыла. И много чего.
Родившаяся в зоопарке тропическая птица не знает, что где-то есть джунгли. Она бесконечно любит свою клетку. Там она лежала еще яйцом, там она впервые неумело прыгала по ветке, там училась у родителей выживанию. Весьма несложному, надо сказать. Очень понятному и подчиненному ясному алгоритму. Приносят еду - ешь, есть ветки - прыгай, придет время - полюби и свей гнездо, отложи побольше яиц. Так жили они, так жили до них, так будешь жить и ты. А что если когда-нибудь в зоопарк упадет метеорит? Или случится еще более невероятное, работник не закроет дверь? Как страшно и больно будет улетать, как невыносимо высока вероятность погибнуть, как болезненно дорога родная ветка, родители, кормушка, определенность.
Я забыла всё. От игрушки со следом первого зуба до квартиры, где сама положила плитку в ванной. Я забыла саму себя старого образца. Стабильного, счастливого, понятного образца.
Я обернулась. В глазах плясали темные пятна, как всегда бывает, когда от солнца отворачиваешься в электрическую темноту. Не сразу поняла, что от меня хотят. На поцарапанной стеклянной полке лежала гнутая одноразовая медицинская маска.
Да, спасибо, извините.
По-а-а-жалста.