Белый танец

БЕЛЫЙ ТАНЕЦ.

Ночь была густой, словно написанная масляными красками картина. Было полнолуние и Луна-любовница, укутанная в манто сосновых веток прятала под фатой облаков своё прекрасное женское лицо. Она была одинока в небе и поэтому не танцевала под непрерывное соловьиное танго, а стояла высоко, надменная и печальная и, как мне казалось, готовая вот-вот заплакать от своего одиночества в огромном космическом бальном зале. Она давно перестала ревновать Землю к Солнцу, в которое была влюблена, а просто смирилась, лишь иногда траурным веером закрывая своё лицо от слёз. Тогда люди, со знанием дела, говорили: "Луна пошла на убыль". Но слёзы были недолгими и вскоре Она снова появлялась, вся в тёмных одеждах облаков.
    Соловьи пели и я чувствовал, что кроме меня, сидящего за остывшей чашкой кофе на дачном балконе, и Её, стоявшей совсем недалеко, все в этом мире нашли свои потерянные половинки и теперь, в счастье и страхе, что это счастье может пройти, сидят обнявшись и молчат обо всём на свете.
    "Разрешите пригласить Вас на вальс", - прошептал я. Она  не ответила или, может быть не расслышала, но я замялся и покраснел. Я так и не научился до конца верить в свои чудачества. Кофе совсем остыл и последняя сигарета уже слегка обжигала пальцы. Я пошёл к себе, безумно жалея, что приходиться покидать эту ночь. Ещё бы чуть-чуть посидеть и, может мне посчастливилось бы обнять Её тонкую талию, одетую в бархат ночного неба, вдохнуть ароматы секретов далёких планет и закружиться с Ней, верной любовницей всех кому одиноко.
     Подушка уже давно утеряла запах духов последней лежавшей на ней женской головки, а мимо, оставляя меня безучастным, проплывали люди и события, голоса и звуки, которых я никогда не слышал.
     Я не испугался, когда почувствовал, как Она прижимается к моей спине, изысканно нежными руками обнимая за плечи.. Громче стали соловьиные трели и в открытое окно дохнуло морем, а , может быть Вселенной. "Я хочу пригласить тебя на Белый танец", - очень тихо сказала Она, а я уже знал, что на спинке моего кресла лежит невесомое бархатное платье, тёмное, как всегда...
    Солнце грело своей грубоватой теплотой свою жену Землю, а я проснулся и уловил последнее дыхания моря Вселенной. И проснувшись думал я только об одном: "Она восхитительно танцует. Восхитительно."