Потерянный уикенд

Елизавета чмокнула Анатолия в щёку и, не оглядываясь, пошла ко входу в терминал. Времени до посадки было в обрез, но муж зарегистрировал её на рейс ещё из дома, а стоять в очереди, чтобы сдать багаж, было не нужно: с собой у неё был только небольшой рюкзачок, который можно было взять в салон самолёта.

Анатолий помахал ей вслед, сел в авто и поехал в Москву. Была только половина третьего и вечерние пробки ещё не начались. Впереди был целый уикенд. Целый уикенд неожиданной и такой редкой свободы… Такое счастье не часто случается.

Ещё утром у них были совсем другие планы. Они с Лизой собирались в субботу с утра ехать на шашлыки к Парамоновым, с которыми Кулаковы, как бы, дружили семьями. На самом деле, Парамонов был начальником Лизы, и она, хоть и недолюбливала его, считала необходимым поддерживать видимость дружеских отношений. Анатолий же просто-напросто ненавидел Парамонова тихой ненавистью. Ему не нравились плотоядные взгляды, которые тот бросал на его жену, будто пожирая глазами её аппетитные формы. Своей жены ему, видите ли, мало! Зачем тогда Парамонов было жениться на такой худышке, как Инга, если предпочитает полненьких? В общем, Кулаковых ждал уикенд, полный притворного веселья и неподдельной ревности, хотя, если честно, сама Лиза не давала для неё никакого повода.
 
Но утром, к радости Анатолия, их планы резко поменялись. Лизе позвонила её любимая бабуля, живущая на Камчатке, и сообщила, что умер какой-то их дальний родственник. И бабуле обязательно нужно присутствовать на похоронах, но идти одна она в силу возраста и нервов не может, и ей нужна поддержка внучки. Лизину бабулю Анатолий видел один раз в жизни, а её умершего родственника не видел вообще никогда. Билеты на Камчатку очень дорогие, и поэтому Лиза решила лететь одна, без Анатолия. Она попросила его заказать и зарегистрировать билет на первый же прямой рейс, а сама стала складывать в свой крошечный рюкзачок только самое необходимое, чтобы не платить за багаж.

Вот ведь как оно в жизни бывает: кому-то горе, а кому-то радость. Одно и то же событие может совершенно по-разному повлиять на разных людей. Где-то там на далёкой Камчатке умер незнакомый Анатолию старичок, что, само по себе, разумеется, весьма прискорбно, зато в Москве у Анатолия Петровича Кулакова появился целый свободный уикенд, который он, конечно, не упустит случая провести с наибольшим возможным удовольствием (разумеется, в рамках бюджета, которые может позволить себе школьный учитель физкультуры). Он уже предвкушал, как позвонит своей Леночке, и как они проведут вместе два с половиной дня, полных развлечений, и две ночи, полные страстной любви вместо обычных двух часов тайных свиданий по вторникам. Они с Леночкой всегда мечтали о возможности провести несколько дней вместе, без всей этой напрягающей спешки и унизительной конспирации.

Анатолию не терпелось обрадовать Леночку перспективой романтического уикенда. Но сперва нужно было дождаться звонка или сообщения от Елизаветы. Ведь рейс по какой-нибудь причине могли отменить, и тогда его лучшая половина вернулась бы домой на такси со всеми вытекающими последствиями.
 
Он успел уже припарковаться около дома, когда по мессенджеру пришло сообщение.
– Села в самолёт. Скоро взлетаем, – писала Елизавета.

– Приятного полёта и мягкой посадки! Люблю! Целую! – написал в ответ Анатолий и для убедительности добавил в конце три смайлика с алым сердечком на губах. Он знал, что главное – сказать жене что-нибудь приятное про любовь. Женщины это любят.
– Спасибо! Голубцы в холодильнике. Целую! – ответила Лиза. Она считала, что главное – это накормить мужа.

«Голубцы! Как бы не так! Сегодня мы с Леночкой будем есть рибай в стейк-хаузе» – предвкушал Анатолий Петрович. Леночка, глядя на осиную талию которой можно было подумать, что она вегетарианка или, того хуже, веган, на самом деле была очень плотоядной девицей и обожала стейк с кровью. «А завтра, проспав после бурной ночи до полудня, поедем на бранч в модный рыбный ресторан и будем есть устриц, лангустов и суп из акульих плавников, запивая французским шампанским» – продолжал грезить Анатолий. Правда, подумав немного, он решил, что шампанского его бюджет не потерпит, и придётся вместо него взять просекко. Чем эти игристые напитки отличаются друг от друга, кроме цены, физрук не знал, но, если он правильно понял своего коллегу Романа Степаныча, тренированный глаз должен бы заметить разницу по форме пузырьков, круглых у шампанского и продолговатых у просекко. Степаныч, любящий всякие иностранные слова, особено, латинские, называл это на французский манер "перляж".
 
Анатолий набрал Леночкин номер.
– Ленок, здравствуй, сладенькая! – проворковал он.
– Здравствуй, дарлинг! – приветливо ответила Леночка. Ей очень нравилось называть его «дарлингом». Причём, произносила она это слова не просто так, а с придыханием, так что и у Анатолия на несколько секунд задерживалось дыхание.

– Сладенькая, у меня к тебе предложение, подкупающее своей новизной и оригинальностью! Давай вместе проведём романтические выходные?
– Класс! Ты собираешься пригласить меня в Сочи на две ночи? – спросила она.
– Зачем же так далеко? Разве мы не можем провести наш романтический уикенд прямо здесь?

– Дарлинг, конечно, можем! В Подмосковье тоже полно хороших мест. А мне всё равно где, лишь бы с тобой. И чтобы хотя бы на пару дней забыть обо всем на свете, о том, что тебя ждут дома и опять нужно тебя от себя отпускать! Давай я прямо в понедельник забронирую нам номер для новобрачных в хорошем пансионате со СПА, боулингом и конными прогулками на следующие выходные?
 
– Зачем ждать следующих выходных? Сладенькая, наш романтический уикенд начинается прямо сегодня вечером! Жду тебя через пару часов в нашем любимом стейк-хаузе, поужинаем, потом сходим в ночной клуб потанцевать, а потом поедем к тебе и проведем две ночи и два дня, не вылезая из постели! Впрочем, с перерывами на обед или ужин в лучших ресторанах города. А захочешь, можем даже завтра вечером на мюзикл сходить, – произнёс Анатолий с энтузиазмом.

Леночка замялась с ответом. Анатолия обеспокоило, что она не отвечает.

– Дарлинг, я-то подумала, что ты про следующие выходные говоришь… – сказала она с искренним сожалением в голосе, – а в эти выходные ничего не выйдет. Ко мне сегодня бабуля приехала из Тамбова. Не могу же я её одну оставить. Завтра мы с ней с утра в Третьяковку идём, а вечером в Малый театр.

Теперь уже Анатолий не знал, как продолжить разговор.

– Дарлинг, а ты приходи завтра с утра ко мне? Я тебя с бабулей познакомлю, сходим в Третьяковку втроём. Или в воскресенье приходи, мы с бабулей как раз пироги собираемся печь! Бабуля будет рада с тобой познакомиться, я ей столько о тебе рассказывала! У меня просто замечательная бабуля!
 
«Представляю, что она могла обо мне рассказать! Вот уж эти женщины! Обязательно им нужно с кем-то поделиться подробностями своей интимной жизни! Я вот о своей Леночке никому никогда не рассказывал, ни жене, ни друзьям, разве только Степанычу, и то, потому что никто другой не смог бы сделать гравировку на кольце. Но Степаныч надёжен, как сейф, никому чужих секретов не выдаст, ни под пытками, ни даже в постели. А вот женщины совсем не умеют хранить секретов! И вообще, разве можно доверять женщине?» – с досадой подумал Анатолий.

– Давай мы с твоей бабушкой как-нибудь в другой раз познакомимся, – сказал он, – а то мне неловко. Она наверняка в живописи разбирается не хуже нашего Степаныча, а я Шишкина от Малевича не отличу.
 
– Можно и в другой раз, время есть. Бабуля у меня до следующего четверга будет гостить.

«Вот облом так облом! Мало этот уикенд испорчен, так ещё и два свидания на следующей неделе пропали!» – ужаснулся Анатолий неожиданному повороту событий. Обычно они с Леночкой встречались по вечерам во вторник и в среду, потому что в другие вечера Леночка училась в университете на специалиста по вопросам семьи и брака.

– Дарлинг, ты что, расстроился? – спросила Леночка озабоченно.
– Ещё бы! Я надеялся встретиться с тобой уже сегодня, а теперь выходит, что не раньше, чем через одиннадцать дней. Да я же просто умру с тоски!

– Что поделаешь, дарлинг! Я тоже буду скучать, ты же знаешь, – сказала Леночка и, вздохнула, – извини, меня бабуля зовет. Ты мне пиши, пожалуйста. Целую: чмоки-чмоки.

Она отключилась, а Анатолий, уставившись в угол, слушал гудки.

«Что они, эти бабули, сговорились что ли?! То их не видно и не слышно, а то, раз – и сразу две! Одной на похороны надо, другой – Третьяковку подавай. Вот ведь облом, так облом! Такая была возможность оторваться, и на тебе! И что теперь делать?» – Анатолий даже встряхнул головой, словно хотел вытряхнуть неприятные мысли.

У Анатолия Петровича, кроме жены, была только лишь одна любовница. О других женщинах он и не помышлял. Обычно, Лизы и Леночки ему было вполне достаточно, чтобы провести приятный досуг, а иногда ему даже времени сразу на них двоих не хватало, хоть разорвись или клонируйся. А вот сейчас не осталось ни одной. Обидно!
 
Анатолию совсем не кстати вспомнились слова из песни Виктора Цоя: «Время есть, а денег нет, и в гости не к кому пойти». Впрочем, деньги у его были. Не так, чтобы очень уж много, но на пару романтических вечеров вполне бы хватило. И в гости его приглашали – к Парамоновым. Но Анатолий Петрович ни за что не пошёл бы к ним по своей воле один, без жены. Лучше уж помереть от тоски, чем веселиться с этим двусмысленным Парамоновым. Анатолий Петрович даже представил себе кислую морду Парамонова, когда тот увидит, что он пришёл один, без Елизаветы. Выгнать его не выгонят, и накормят, и напоят, и даже сделают вид, что счастливы его обществом. Особенно Инга, она всегда так мило улыбается и смеётся над его тупыми шутками. А сами будут думать: «Чего припёрся?!». Нет уж, Парамоновы прекрасно обойдутся без него, а он без них - тем более!
 
«Мерзкий тип этот Парамонов! Бедная Лиза, не повезло ей с начальником! Да и Инге с мужем, тоже не повезло» – пожалел Анатолий Петрович жён: свою и Парамоновскую.

Вечер, обещавший быть фееричным, безнадёжно пропадал. Да и весь уикенд тоже. Анатолий от огорчения даже заглянул в холодильник. Но, увидев там кастрюльку с приклеенной бумажкой, на которой Лиза красивым округлым почерком написала «голубцы», с ещё большим огорчением захлопнул дверцу. После предвкушения рибай-стейка, даже мысль о такой заурядной еде, как домашние голубцы, показалась ему отвратительной.
 
Он сел напротив телевизора. В дверях показался любимец Елизаветы персидский кот Пунш. Он недоверчиво покосился на Анатолия и на пустое место на диване рядом с ним. Пунш, кажется, не признавал Анатолия ни за человека, ни за кота. Он считал своей хозяйкой Лизу. Только с ней он мурлыкал, как с любимой кошкой, и давал ей чесать свой животик, а к Анатолию относился с недоверием, несмотря на то, что именно Анатолий по утрам насыпал в его миску сухой корм. Но любимицы Пунша не было дома, вот он и снизошёл до Анатолия и улёгся к тому на колени. Кот прищурил глаза, вроде как от удовольствия, а на самом деле, следил сквозь щелочку меж век, чтобы успеть среагировать, если Анатолий позволит себе какую-нибудь дурацкую выходку.
 
С котом на коленях Анатолию стало немного уютнее в этой унылой пустой квартире. Он даже несколько раз погладил Пунша по головке и почесал за ушком. Пунш из приличия помурлыкал пару минут, но на большее его не хватило, он спрыгнул с колен Анатолия, поднял трубой хвост и пошёл на кухню проверить, не вернулась ли Лиза. А Анатолий остался у телевизора, щелкая пультом.

По первой программе показывали каких-то перессорившихся родственников, сидевших на лавочках по разным углам студии и с дикими воплями оспаривавших чьё-то отцовство. А потом их сменили люди, по очереди крутящие барабан и дарящие седоусому ведущему банки с домашними соленьями.
По другому каналу показывали пожилых мужчин в пиджаках и без галстуков, стоявших по кругу каждый за своей тумбой, и с умным видом говоривших какие-то глупости. Анатолию они напомнили тигров в цирке, только не страшных, а старых и ленивых, но рычащих и брызжущих слюной на кого-то, кого за пределами клетки только по приказу сморщенного от жёлчной болезни дрессировщика в чёрном френче, стоящего между ними, пусть и без хлыста, но зато брызжущего слюной дальше всех.
По третьей программе шёл футбольный матч, в котором наша сборная бездарно проигрывала команде Андорры. Жалкое зрелище миллионеров, бестолково бегающих по полю не в силах даже приблизиться к чужой штрафной площадке, совершенно доконало профессионального преподавателя физической культуры.

«А вот если бы я выбрал своей специализацией футбол, а не единоборства, сейчас тоже был бы звездой и миллионером, а не простым учителем физкультуры со скромным жалованием» – подумал Анатолий Петрович: «И женат был бы на фотомодели. Зато, мне не нужно стыдиться своей работы, а этим «звёздам» приходится прятаться от корреспондентов, когда их просят объяснить, как они умудрились не попасть с двух метров по пустым воротам».
 
Анатолий выключил телевизор, трёхочковым броском зашвырнул пульт в щель между подушками дивана и взялся за телефон. Он набрал номер единственного мужчины, которому доверял и который мог решить практически любую проблему.

– Роман Степаныч, привет! Как дела? – сделав бодрый голос, спросил Анатолий.
– Привет, Анатолий Петрович! Давно не виделись, наверное, с большой перемены! – с иронией в голосе отозвался Мастерков.
– Степаныч! У меня к тебе предложение, подкупающее своей новизной и оригинальностью. Пойдём, выпьем пивка? Тут есть отличная раковая, там и чешское, и немецкое бочковое пиво.

– Я больше бельгийское люблю, – ответил трудовик, – в бельгийских аббатствах сложились вековые традиции пивоварения.
– У них и бельгийское есть, четыре сорта, – продолжил соблазнять физрук, – светлое, тёмное, нефильтрованное и ещё какое-то, кажется, с вишней.

– Пиво – это хорошо! Пиво не только вкусно, но и питательно, недаром его называют жидким хлебом. Особенно, нефильтрованное. А раки – полезны для укрепления потенции. Позвонил бы ты пораньше, я бы с тобой с удовольствием сходил на пару часиков. А теперь уже не могу. Подрядился тут одной соседке душ починить, но сначала придётся в хозяйственный за герметиком съездить.
– При такой-то красавице-жене и к соседке! Соседка хоть симпатичная? – с циничной завистью спросил Анатолий Петрович.
– Думаю, наверняка была симпатичная, только давно, лет шестьдесят назад, – ответил Роман Степаныч, – да ты же её знаешь, это Сережки Карнаухова из 10 "В" бабуля. Так что, извини Толик, сегодня не получится. Давай в следующую пятницу.

«И у Степаныча бабуля! И откуда они все вдруг взялись, эти бабули? Пропала пятница! Зато вариантов на следующую пятницу хоть отбавляй!» – с досадой подумал Анатолий и отложил телефон.

Идти одному в раковую – себя не уважать! Он представил себя, одиноко сидящим за столом для большой компании и печально смотрящим в глаза варёному раку, а потом безжалостно отрывающим этому членистоногому задницу, которую почему-то принято называть шейкой. Ему стало грустно. Но сидеть дома – тоже не вариант. Можно было бы прогуляться по парку, чтобы развеять тоску, ведь все эти весенние цветочки и листочки обычно поднимают настроение. Но за окном лило, как из ведра.

Ну не сидеть же дома и книжечки читать! Читать Анатолий не любил, берёг зрение. Тем более, что кроме Лизиной поваренной книги, у них в доме ничего интересного не было. То ли дело у его бабушки Нади: там полный дом книжек! А вот читать бабушке было уже трудно: у неё сразу и катаракта, и глаукома. Говорят, операцию нужно делать.

Анатолий вдруг понял, что давно не звонил своей собственной бабушке. Вон ведь как все носятся с бабушками, причём, даже с чужими. А разве его бабушка Надя хуже?
 
Бабушке Наде Анатолий Петрович был обязан многим. Она его и ходить учила, и на горшок, и пришивать пуговицы, и девчонок защищать от хулиганов. Это именно бабушка водила его два раза в неделю в детскую секцию карате. И вот он вырос в мастера спорта.
Анатолий набрал бабушкин номер.

– Бабуля, это я, Толик. Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил он так, будто задавал этот вопрос только вчера и теперь хотел узнать, не изменилось ли за прошедшие неполные сутки бабушкино самочувствие. А на самом деле, последний раз он разговаривал с бабушкой только в прошлое воскресенье, и то, в тот раз она сама ему позвонила.

– Толик, какой ты молодец, что позвонил! Не забываешь старушку. Чувствую я себя стабильно, то есть, как обычно, не очень хорошо. То в боку колет, то давление подскакивает. В общем, как всегда. Из новых напастей только насморк, но соседка сказала, что это аллергия на цветение злаков. А откуда в Москве злаки, мы же не в деревне? Говорят, капли от аллергии нужны какие-то, пойду завтра в аптеку, спрошу, может чего присоветуют.

– Давай, бабуля, я тебе завтра сам эти капли куплю и принесу?
– Принеси, Толик, принеси. Приходите с Лизонькой, я как раз пироги затеяла.
– Лиза в отъезде, к своей бабушке поехала, на Камчатку. Так что я один зайду.
– Заходи, обязательно заходи. Накормлю тебя обедом. А то ты там без Лизоньки совсем оголодаешь.

– На этот счёт не волнуйся. Лиза мне полную кастрюлю голубцов навертела.
– Повезло тебе, Толик, с женой! И красавица, кровь с молоком, и готовит хорошо! А что ещё мужчине для счастья надо?

Анатолий снова загрустил. Даже такая умудрённая жизнью женщина, как бабушка Надя, и та была не в состоянии дать ответ на этот вопрос. Впрочем, и сам Анатолий тоже не знал на него ответа. «Надо бы спросить у Степаныча, может он знает. Ведь он уже трижды женат» – подумал Анатолий.

Итак, чем заняться в субботу, Анатолий придумал. Навестит бабулю, купит ей лекарства, сходит на рынок за продуктами, может быть даже возьмёт у неё какую-нибудь книжку с короткими рассказами. Повесть или роман он за два дня не осилит, а вот несколько рассказов – вполне. Но как убить сегодняшний вечер? Не сидеть же дома с Пуншем, тем более, что этот наглый Лизин любимчик Анатолия просто игнорирует!

Анатолий надел плащ, взял зонт и отправился в боулинг возле метро. Все дорожки, кроме одной, были заняты. Её-то Анатолий и взял, чтобы играть одному. Он начал один за другим выбивать страйки. Но, несмотря на прекрасные результаты, Анатолий не чувствовал такой же радости от игры, как те неумехи, что окружали его. Те-то радовались каждой сбитой кегле, хлопали друг друга в высоко поднятые ладоши, поздравляя с редким удачным броском. Анатолий же чувствовал себя как одинокий Гулливер среди лилипутов. Он закончил игру с результатом 290 очков и даже не стал бросать последний шар.
 
Он снова вышел под дождь и отправился в ближайший бар. Каждый день он проходил мимо этого заведения по дороге домой, но никогда у него не возникало желания сюда зайти. А в этот дождливый вечер тоска и одиночество не оставили ему выбора.

Как всегда по пятницам, в баре было полно народу, все столики были заняты шумными компаниями. Анатолий протолкнулся к стойке и заказал кружку пива. Он огляделся, надеясь найти в толпе посетителей хоть мало-мальски симпатичную одинокую девушку, но в полумраке бара так никого и не разглядел. Зато у стойки справа от него сидели молодые парень и девушка и самозабвенно целовались. Слева сидела дорого одетая дама последнего предпенсионного возраста и в одиночестве пила дайкири.

Она заметила, что на табурете справа появился атлетического вида мужчина, повернулась к Анатолию и спросила:
– Молодой человек, не угостите девушку сигареткой?

Анатолий посмотрел на даму, и она напомнила ему заслуженную школьную учительницу, внезапно ушедшую в загул. Впрочем, школьные учительницы так не одеваются, денег не хватит. Если судить по фирменным шмоткам и серьгам с рубинами величиной с испанскую черешню, дама скорее уж была похожа на хозяйку антикварного салона, обмывающую успешную продажу яйца Фаберже.
 
«Девушка» была явно не в его вкусе, тем более, что ему было только 35, а ей, наоборот, 53. А к женщинам много старше себя Анатолий относился с некоторой опаской, словно боялся, что они поставят его в угол.

– Не курю, да и вам не советую. Тем более, что здесь не курят, – неприветливо буркнул он в ответ. Общаться с этой дамой ему не хотелось.

Дама смерила его презрительным взглядом и, отвернувшись к соседу слева, молодому красавчику с густой квадратной бородой, заказала две двойных порции виски, для себя и для него.

«Что я здесь делаю?» – подумал Анатолий: «Кругом люди общаются, целуются, знакомятся друг с другом, чтобы потом уйти и заняться любовью, а я сижу тут, как филин на суку, и как дурак надуваюсь пивом, даже не чувствуя вкуса».

От грустных мыслей Анатолия отвлёк брякнувший телефон. Это Леночка прислала сообщение. Впрочем, вряд ли можно считать сообщением эмодзи с изображением отпечатка губ. «Что за радость в виртуальных поцелуях?» – подумал Анатолий, но послал точно такое же эмодзи в ответ. Так уж положено: тебе послали, и ты пошли.

Влюблённая парочка справа от него снялась со своих насестов и в обнимку направилась к выходу, а место рядом с Анатолием заняла молоденькая девушка с пятью серебряными серёжками в левом ухе и ещё одной в крыле носа. На вид ей было лет восемнадцать, а там, кто её разберёт. Фигуры, как таковой, ещё нет, губы тоненькие, ещё нетронутые шприцем косметолога, но в целом, личико можно было бы считать симпатичным, если бы не бездарный яркий макияж. И эта девушка тоже была не в его вкусе. С малолетками он не связывался принципиально, всё-таки он педагог, а не педофил. Между этими понятиями есть существенная разница, хотя звучит похоже.
 
Впрочем, девушка не страдала от недостатка мужского внимания. На единственный свободный табурет справа от неё тут же пристроились два наглых парня студенческого возраста: один сел на табурет, а другой встал у него за спиной, обняв за плечи. А потом к ним присоединился третий, с кружкой пива в руке. Парни, хохоча, стали делать девушке какие-то глупые и довольно нескромные комплименты, настолько пошлые, что такому цинику, как Анатолий, стало противно. Он отвернулся и тупо уставился на полупустые экзотические бутылки за спиной у бармена. Вдруг он услышал звук звонкой оплеухи и обернулся. Девушка соскочила с табурета и пыталась протиснуться между парнями, заграждавшими ей дорогу, и хватавшими её за плечи.
 
Анатолий бросил секундный взгляд на бармена, но тот тщательно протирал кристально чистые бокалы и предпочитал не замечать происходящего.

– Отпустите девчонку! – потребовал Анатолий, спрыгнув со своего табурета.
– А тебе чего надо? Зубы лишние? – спросил один из парней, схватив Анатолия за ворот спортивной куртки. Это было роковая ошибка…

Бар был переполнен и места для серьёзной драки не хватало, поэтому Анатолий решил сегодня никого не бить ногами. Первым делом он освободился от захвата и ударил парня, схватившего его за ворот. Пока тот поднимался, на Анатолия набросился другой. А когда пришла и его очередь подниматься с полу, в правую руку Анатолия вцепился третий, тот что сидел на табурете. Анатолий приложил его лицом об стойку, но в это время восстал тот, кого он ударил первым.
«Они как головы Змея Горыныча: пока одного уложишь, второй встаёт» – подумал Анатолий, но сдержался и бить парней в полную силу не стал, так как боялся сделать их инвалидами.

Девушка куда-то испарилась, а на её месте появился наряд полиции. С улыбками садистского удовольствия на лицах полицейские посадили всех четверых драчунов в «воронок» и повезли в отделение. Там уцелевшего в разборке Анатолия Петровича посадили в переполненный маргиналами «обезьянник», а троих его изрядно потрёпанных недавних противников – на лавочку напротив дежурного.
 
– Товарищ капитан, этот мужик в адидасе, ни с того ни с сего дал Мишке в ухо, а мне вообще нос разбил, – сказал один из парней дежурному.

– Сейчас, мы его живо оформим. Гражданин, как ваша фамилия? – спросил капитан, сидевший за стойкой дежурного у Анатолия.
 
– Кулаков, – ответил Анатолий.
– Вот, у него даже фамилия соответствует! – воскликнул тот, у которого был фингал под глазом.
 
В это время из соседнего помещения вышел молодой младший лейтенант.
– Анатолий Петрович! Это вы? То-то я слышу, фамилия знакомая. Вот так встреча! – воскликнул он.

– Пирогов? Саня? – узнал Анатолий Петрович своего бывшего ученика.

– Товарищ капитан, тут и разбираться не в чем. Оформляйте этих троих. А этого человека я хорошо знаю. Анатолий Петрович – человек с большой буквы, он меня на лыжи поставил, без него не быть бы мне чемпионом района, – сказал Пирогов. Он забрал Анатолия Петровича из обезьянника и проводил в свой кабинет, напоить чаем и похвастаться своими спортивными достижениями.
 
Из отделения Анатолий отправился снова в бар, но пить ничего не стал, а просто забрал с вешалки свой плащ. А вот своего зонта он не нашёл, видимо, его прихватил кто-то из посетителей. Дождь всё-таки, а зонт как бы ничей.
 
Анатолий пришёл домой, снял мокрую одежду, вытер волосы полотенцем, и в трусах и футболке пошёл на кухню. Сидевший около пустой миски Пунш смерил его укоряющим взглядом. Анатолий насыпал Пуншу сухого корма и вспомнил, что и сам с утра так ничего и не ел, а пиво – не в счёт, ведь это питьё, хоть Степаныч и назвал его жидким хлебом. Он полез в холодильник за голубцами. «Пожалуй, съем парочку» – подумал он, открывая крышку кастрюли. Он положил в тарелку три голубца и разогрел их в микроволновке.

 «Всё-таки Лиза умеет вкусно готовит, это факт», – констатировал Анатолий.

Зазвонил телефон и на экране высветился номер Елизаветы.
– Толик, я долетела. Тут уже утро, а у вас, наверное, ночь. Я тебя не разбудила?
– Нет, Лизок, я вот только сел ужинать. Ем твои голубцы. Просто объедение!

– А что ты так поздно ужинаешь?
– Да раньше как-то некогда было.
– Ходил куда-нибудь развлекаться?
– Ходил. На тренировку. Удар левой отрабатывал с тремя новыми спарринг партнёрами. Немного развеялся, а то тут без тебя хоть помирай от тоски.