В белом платье с пояском

Наши мамы дружили с самого раннего детства. Летом в ясную погоду ночевали во дворе, укладываясь под конной телегой на отцовом тулупе, и всю ночь болтали. Как им было не дружить – они же двоюродные сестры! А мы, получается, какие? Мы – троюродные, вот какие. Были бы дворянками, назывались бы кузинами…. Ах, красиво!
 
Но пока Роза бегает в далекую деревянную школу, которую по имени бывшего хозяина этого дома называют школой Шарафи. Шарафи бай был, говорят, просвещенным человеком, порядочным, и дом свой украсил резными наличниками и ставнями. После революции досталось это здание школе, и до самой середины шестидесятых тут, на отшибе, продолжали учиться начальные классы. У Розы русская учительница, Анастасия Федоровна. И представьте себе, мы с этой неведомой мне учительницей родились в один и тот же день! Сестра рассказывает мне об этом с удивлением, а я не знаю, верить или нет, уж больно неожиданно. Но сомневаться себе дороже - ведь мне с рождения объясняли, что она мне «апа» - старшая сестра, потому что родилась на три с половиной месяца раньше! Да и характер у нее напористый, пальца в рот не клади, все равно сделаешь так, как она скомандует.

Кого Роза не может переспорить, так это отца. Его авторитет непререкаем. Он санитарный фельдшер в нашей больнице. Красивый, умный, строгий. Приказал дочери ходить по весне в чесанках с галошами – все. Как отрезал. Прикашливает она постоянно, хоть прямо в печь ее сажай в тех чесанках. Но слушается отца беспрекословно, в любом вопросе. Так и таскает черные "сочинки" почти до зеленой травки.

Я тоже пошла в первый класс, но моя школа недалеко от дома. Со мной в классе мои давние подружки по совместным играм на улице, мне хорошо с ними. Но как только наступает воскресенье, мы встречаемся с Розой у нас или у них. Их новый дом выстроен на соседней улице, на задах огорода бабушки и деда. Мне очень нравится туда ходить: у них есть веранда, где мы никому не мешаем и нас никто не тревожит. Играй себе сколько угодно - светло и уютно, пахнет сосновыми досками, и две железные кровати стоят рядом, если надумаем тут ночевать. А ночевать у подруг девчонки любят: столько разговоров, впечатлений, когда растешь.
В пятом классе мы обе перешли в новую школу, в параллельные классы. А значит, тем для обсуждения стало намного больше. На переменках обычно она прибегала в наш «А» класс и уводила меня в коридор, поболтать. Год-другой - и не заметили, как выросли, настала пора влюбляться.
 
Розка – человек решительный. Характер у нее мужественный, чтобы не сказать мужской. Говорит прямо, резко, громко, хоть стой, хоть падай. В суждениях категорична. Пока я что-то мямлю, она уже рассказала, переспросила и вынесла вердикт. За своенравие и особенность оказываться в самых неподходящих для девочки местах тетушки-родственницы называют ее с долей восхищения «иржанка». До сего дня мне, языковеду по специальности, так и не удалось расшифровать это слово, но значение его мы понимали очень хорошо!

И вот теперь она влюблена. Что делать девчонке, которая считается среди ребят своим парнем, а в «лучших подругах» ее - соседский мальчик? Но вы не угадали - влюбилась она совсем не в него.

О, предмет ее тайного чувства был так хорош собой, что одна девочка теряла дар речи, если он просто стоял рядом. Другая по-соседски опекала его и постоянно держалась поблизости. Стремительный в движениях, улыбчивый и кудрявый, он совершенно не понимал своего обаяния и стеснительно переминался с ноги на ногу у доски. Казалось, душа выплескивалась из голубых глаз – так он был прост и скромен. А что может сделать парень, который имел счастье или несчастье понравиться Розе? Правильно, ничего! Потому что это значило бы идти против законов жизни! Он был обречен.
 
Девочке, конечно, не принято демонстрировать влюбленность. И Роза не была исключением: прекрасно понимала, что смотреть на мальчишку коровьим взглядом смешно и глупо. Но сдерживать в себе чувство же невозможно! Она задирала парнишку при каждом удобном случае. А он продолжал улыбаться. Собственно, ничего необычного в ее поведении не было, просто ее стиль общения: вызывать на спор, доказывать свое, громко оспаривать чужое мнение. Кроме того, она становилась явной или тайной участницей всех мальчишечьих проказ, вплоть до распития дешевого вина «втайне» от девчонок.

Последнее случилось уже старших классах, во время общего похода в начале сентября. Пока наивные девочки готовили стол, мальчишки по одному пробрались в укромный уголок мелкого леса. На фотографии, которая позже послужила уликой для разборок на комсомольском собрании, видно, как Розка уже взяла низкий старт, вся устремившись туда, в кусты, а мальчик, тот самый, на кого она положила глаз, последним покидает общую массу.

Тогда мальчишки, выпив на голодный желудок, полезли купаться, а девчонки, быстро раскусив измену, завязали в жуткие узлы их футболки и штаны. Мальчишек повело, и они никак не могли развязать узлы и одеться после холодной сентябрьской воды. Зрелище было не для слабонервных девиц. Только Роза позже на голубом глазу твердила, что ничего не было! Мало того, она гневно осуждала меня, потому что я-то была сильно задета поведением «моего» мальчика и обрушилась на героев в приступе красноречия.

Разумеется, ребята ее старались не выдавать, когда дело касалось серьезных проступков, но она сама постоянно пробалтывалась в силу невозможной простоты и искренности.

Но нашу с ней дружбу ничто не могло разрушить. И вот летним вечером я, как договаривались, бегу через переулок к ней. Редчайший случай: Розкины родители куда-то уехали, и нам предстоит совершенно самостоятельная ночь!
Однако картина, которую я застала, меня ошарашила. На пустой веранде пахло мокрой землей и досками, а моя любимая сестра, заткнув подол платьишка в трусы, яростно терла стену лыковой мочалкой, другой рукой держа черный шланг и поливая доски холодной водой.

- А чего ты просто в таз не набрала воды? - спросила я. – Согрела бы…
В ответ я получила полнейший отпор. К концу речи Роза смилостивилась и признала, что мой вариант имеет право на существование. Что да, так-то можно было. Но, понимаешь, лучше воды не жалеть, она потом сама высохнет, а так и быстрее, и струей кое-где можно еще подчистить. Все это объяснялось мне, несмышленой, достаточно снисходительно, но без пренебрежения.

Однако я неожиданно получила поддержку в лице бабушки. То есть Розке она родная бабушка, а мне двоюродная, потому как младшая сестра моего деда. Я называла ее всегда Ак аби, что значит «белая, светлая бабушка». Ак аби пришла через огород из своего дома, проверить, как идут дела у внучки. Увидев «шторм», сказала свое обычное:
- Хымм…

Кричать или менять что-то было уже поздно, вода давно растеклась по подполью веранды, сохнуть ей неизвестно сколько в зависимости от погоды, а ругать упрямую внучку бесполезно.

- Все равно ведь она до конца доведет, доделает, как задумала, но вот чтобы по привычному укладу, как у всех… Нет, что-нибудь да измыслит! – ровным голосом говорила огорченная методами мойщицы Ак аби. – Ну до чего же своенравная…. Ой-хой, сможет ли в бабах жить, подчиняться мужу?
Слово «патчинатса» бабушка произносила по-русски, подчеркивая его важность.

- Дэу эни*, ну все же уже! Смотри вот, там уже просыхает! – тем временем почти кричала внучка, все-таки в некоторой степени осознавая свои косяки и жалея бабку.
Она быстрехонько закончила работу и раскрыла все двери навстречу вечерней прохладе: а пускай проветривается! Ак аби, покачивая головой в темном платке, ушла к себе: вот-вот придет стадо, корову надо доить. Прибрав тряпки и ведра, мы попили чай, и тут сестра посвятила меня в главную тайну: сегодня ночью нам предстоит идти … на свидание! Я растерялась, но даже не подумала перечить. Зря, что ли, меня пригласили с ночевкой.

Конечно, слово «свидание» ни разу не было произнесено, чего уж там. Просто моя сестра поспорила с тем самым мальчиком, что ровно в полночь она придет на гору, а точнее, прямо к Студеному роднику, к большой иве. Эта ива росла там всю нашу жизнь. Отличный ориентир, чтобы не заблудиться ночью на лысой горе! Мальчику-то что, он рядом с родником живет. Дорога знакомая. Да и сбегать ночью из дома мальчишкам легче. Принесет шоколадку, потому что проспорит точно! Я так и слышала, каким безапелляционным тоном Роза делает это заявление предмету своего неудержимого чувства.

Вела она себя, конечно, независимо и бесстрастно, но платье для похода приготовила заранее! Беленькое платье с розовой каемочкой вокруг горла, с пояском, было разложено на диване и дожидалось хозяйку. Я вспомнила его: в нем Роза была на вечере, когда мы выпускались из восьмилетки. Очень оно ей шло! Надев это платье, "свой парень" наконец стал… девочкой. Милой стройной девочкой с непокорными русыми кудряшками. И пускай уверяет меня, что просто так идет, на спор, ради шоколадки.

К полуночи стемнело, а значит, дело было точно не в июне, а позже. Июньские ночи в Башкирии светлые. Книжку не почитаешь, но солнце уходит буквально на несколько часов. А тут мы шли почти наугад, но не сбились: ива темнела там, между двух холмиков, как будто на ладошке. «Свидание» прошло как по маслу! Мальчик молча лежал на траве и ждал нас. Шоколадку протянул Розе сразу, мягко посмеиваясь. Если его удивило мое присутствие, он никак этого не показал. Разговор был незначительным, о пустяках. Довольно скоро мы пошли обратно.
 
Что чувствовала эта парочка, не знаю, а мне было просто хорошо идти по траве. Когда ты на горе, звезды кажутся ближе и ярче – вот о чем я думала.

Но что в доме с распахнутыми дверями нас ждет Ак аби – вот этого мы не ожидали. Гроза разразилась! Я мышкой прошмыгнула мимо бабушки в дом. Розка потом призналась, что ей пару раз досталось калошей по ногам – это было неслыханно для Ак аби, обожающей внучку. Притом Розка даже не пискнула, а молчала, что тоже было ей совершенно не свойственно. Терпение бабушки лопнуло, но кричать она не могла: соседи рядом! Много слов она нам сказала, я запомнила только главное:
- К парню ночью в белом платье не ходят!

Белое слишком приметно в темноте, видно издалека - это до меня дошло. Но откуда Ак аби про парней-то знает? В ее молодые годы девушки парням даже лицо, можно сказать, не показывали. Ее саму два раза замуж выдавали по уговору родственников!
Пока я соображала, она подошла, темным указательным пальцем ткнула мне прямо в лоб и спросила отчетливо и негромко:
- А ты зачем не подсказала?!

Какое подсказать? Мной тут управляли полностью, слова не вымолви, а соображения своего вообще нет!

Роза, отойдя от внезапной экзекуции калошей, пыталась успокоить бабушку. Но бесполезно: домой Ак аби ушла, крепко заперев нас снаружи на замок, чтобы утром отомкнуть и выпустить своих пленниц. Мы знали точно: родителям нашим она ничего расскажет.
*Дэу эни – букв «старшая мама», обращение к бабушке по матери (тат).