Сгорела

- Ты слышала, Таня Рябова сгорела?
- Как сгорела, когда? У нее недавно был день рождения, я хотела ее поздравить, а она трубку не взяла…
- Сгорела на пожаре. Спасала детей, имущество. Ночью пожар начался, открыла дверь и лавина огня ее накрыла….

В тесном автобусе стало невыносимо душно. Вера попыталась расстегнуть шубу, ослабить натяжение шарфа. А Марина, контролируя косым взглядом, какое впечатление произвела своим рассказом на собеседницу, продолжала посвящать Веру в главную деревенскую новость: «Вот уж девять дней отметили. Столько детей осталось! Она ведь недавно  еще четверых ребятишек из детдома взяла, оформила опекунство. А у Ивана сейчас как раз трудный возраст. Всех спасла, а себя не смогла…»

Да как же так? Всё услышанное казалось  какой-то неумной выдумкой. Вера поехала в деревню, чтоб посмотреть квартиру, которую она сдавала как раз приемному Таниному сыну. Парень был уже вполне самостоятельным,  хотел пожить отдельно.

Выйдя из автобуса, глотнув свежего воздуха, Вера немного отдышалась, успокоилась. Эх, Таня, Таня… как же неимоверно быстро бежит время! Они познакомились, кажется, совсем недавно, а ведь  пролетело уже почти два десятка лет!



Когда на доске объявлений возле деревенского магазина появилась бумажка со словами «Требуется няня. Обращаться по такому-то адресу», у местных сплетниц появился повод посудачить, покрутить пальцем у виска. Ну, новая учителка отмочила, ага, няню ей подавай, может, гувернантку ей из Парижа выписать!

Но Вере было не до смеха. Катюшку пришлось отдать в ясли, когда той исполнился ровно год. Студенческую общагу их с Ильей попросили освободить в течение недели, и после лихорадочных поисков работы с предоставлением жилья такая нашлась в Кандинской школе.

В июле Катёночку исполнился год, а в августе она уже осваивала ясельный социум. Конечно, уже через три дня у ребенка поднялась температура. За последующий год она переболела всем чем только возможно – и ветрянкой, и стоматитом, и различными воспалениями, и простудами, и травилась… Не раз оказывались они вместе с мамой на больничной койке, а Вера работала в режиме: три рабочих дня, две недели на больничном. На лице у Катюшки остались только огромные голубые глазищи. Голубые вены под глазами – у Веры. Год кое-как дотянули, потом было длинное каникулярное лето без болезней, а в сентябре всё повторилось. Врач категорически сказала: «Пока совсем не угробили ребенка, срочно ищите бабушку, хотя бы месяца на три. Ну а там ей исполнится  уже два с половиной года, все-таки покрепче организм будет».

Бабушки не было. Вот так и появилась идея найти няню. Правда, в деревне эта идея вызвала у людей только смех. Не нашлось ни одной бабушки посидеть с ребенком, и денег никому не надо, эка невидаль! У всех свои внуки, заботы.

Вера уже и надежду потеряла. Что делать? Работу бросить нельзя,  квартира служебная, отберут. На больничном бесконечно сидеть тоже не будешь. Муж – студент…

В один из дней стояла она в очереди, в магазине давали копченую колбасу. Сзади подошла женщина, спросила достаточно громко:
- Ты что ли няню ищешь дочке своей?
- Да, а у Вас есть няня?

Все разговоры в очереди враз прекратились, а взоры обратились в сторону подошедшей.
- Пойдем поговорим, мне стоять тут некогда, - позвала Веру женщина.
Они вышли из магазина. Вера не отрывала глаз от незнакомки. Внешность у нее была довольно странная. Волосы кое-как собраны в пучок. Нос с горбинкой, губы узкие, маленькие глазки, а над верхней губой четко видны усики.
- Меня Таня зовут, - представилась спутница. Голос у нее был громким и каким-то гортанным. – Я живу здесь в Кандинке, сейчас сижу с дочкой в декретном отпуске, ей  недавно семь месяцев исполнилось. Слышала, что ищешь няню, ну так приводи, мне какая разница - с одной или с двумя сидеть, все одно дома. Пойдем, покажу, где я живу. Это рядом с садиком, мы с тобой живем на одной улице.

 На дворе стояло бабье лето. Они шли по веселой деревенской улице, легкий ветерок ласково шевелил багряные черемуховые листья, на небе не было ни одной тучки, а сумашедшее солнце как будто возвращало долги за холодный август,  жарило совсем не по-сентябрьски.

- А как Вашу дочку зовут? – спросила Вера.
- Дочку мою Светланкой зовут. Слушай, хватит выкать, давай на ты, мне так легче.
- Хорошо, как скажешь. А мою дочку зовут Катей, ей два года и два месяца.



 Вот так они познакомились. До новогодних праздников Катю исправно водили к няне. Катюшка и маленькая Светланка подружились. Таню красавицей назвать было трудно, а Света у нее такая была хорошенькая: светленькая, глазки ясные, носик-пуговка, щечки пухленькие. Она тянулась к Кате и повторяла все за ней, плакала, когда Катю уводили. Тане, наверно, было нелегко с двумя, но она постоянно успокаивала Веру, что ей так даже легче: «Они там пока гулюкаются вдвоем, я успеваю что-нибудь по дому сделать».

 В третью учебную четверть Вера решила, что надо попробовать походить в садик. Вот уже полгода как Катя не болела. «Ну попробуй, если что, приведешь снова, не откажусь уж теперь точно», - смеясь, сказала Татьяна. И чудо случилось! Болезни как рукой сняло. «Спасибо тебе, Танечка, что бы я без тебя делала?!» - повторяла Вера и при встрече, и наедине со своими думами.



  Незаметно пролетело года два. В класс, где Вера была классным руководителем пришла новая ученица. На перемене в учительской зашел разговор. Оказывается, Виолетта, так звали новенькую, приемная дочка Тани Рябовой. И не только она. Таня вышла замуж за вдовца из соседнего Калтая, у которого недавно умерла жена, осталось семеро детей мал мала меньше. Семиклассница Виолетта – старшая, младшая Василиса – ровесница Таниной дочки Светы. Все участвующие в разговоре понимали, что со стороны Татьяны это было, по меньшей мере, подвигом, но, честно говоря, недоумевали, зачем ей это было нужно.

  После уроков Вера зашла к Тане. На кухне крутилась стиральная машинка, возле нее лежало грязное детское белье, разложенное по кучкам. В небольшой двухкомнатной квартирке было очень много детворы, кто-то плакал, кто-то кричал. Таня что-то мешала на плите.

- О, привет, заходи, не стесняйся! У меня тут Содом и Гоморра, ну ничего, в тесноте да не в обиде, - Таня облизала ложку и пододвинула Вере табурет. – Ну вот видишь, кончилась моя холостая жизнь, теперь веселуха, скучать некогда… Знакомься: ну Ветку ты знаешь, а это Нина, это Ася, Саня, Коля, Василиса.

Малышка Василиса с пустышкой во рту с интересом рассматривала гостью.
- Таня, как ты решилась-то на такое? А как же Светланка? Ты хоть бы ее пожалела,  - Вера не могла отойти от увиденного.

- А я о ней только и думаю. Смотри, сколько у нее теперь братиков и сестричек. У меня здоровья, сама знаешь, нет, астма замучила. Вот случись что со мной, она одна-одинешенька на всем белом свете. Кто ей поможет? Ничего, всех поднимем, всех вырастим, будет большая дружная семья, правда, ребятишки?
- Угу!..
- Это ж сколько одной еды надо наварить на такую ораву!
- Честно говоря, меня больше напрягает бесконечная стирка. Но ничего, ребята помогают. Главная помощница, конечно, Вета-Виолетта, она и постирает, и сварит, если надо, и за малыми приглядит. У нас дежурство установлено - кто-то посуду моет, кто-то пол, кто-то пыль вытирает, а кто-то за скотиной убирает.

Таня итак сухая и худая стала еще суше, а усики над губой проявились еще явственнее.
- А ну-ка перестали драться, - закричала она на пацанов, устроивших потасовку. - Коля, иди покорми куриц, а ты, Санек, давай, белье вон постиралось, иди развесь, веревка на улице висит. Да смотри аккуратней, не урони.
Таня села на стул, задыхаясь от собственного крика. Достала из кармана свой заветный бутылек и брызнула в рот. Дышать стало легче.
- Видишь, как наркоманка, без лекарства не живу. Но ничего, живы будем не помрем. Места, конечно, нам тут маловато. Видела бы ты, как мы тут вечером спать укладываемся, о, это отдельная песня! В Калтае-то дом большой, но я туда не хочу, не моё это. Здесь я хозяйка, а там я гостья. Поэтому пока тут будем жить, а там видно будет.

       Вот такая она, Таня Рябова, категоричная в суждениях, гордая, с виду суровая, а в душе  добрая и сердобольная.

Честно говоря, Вера подумала, что поиграет Таня в большую семью да и отмотает назад сценарий. Такой хомут взвалить на свои плечи, это ж какое здоровье надо иметь! А у Тани астма. Но летело время, а Таня не отказалась от приемных детей, старалась быть для них не мачехой, а матерью. Дети как-то сразу к ней так и обращаться начали – мама. А через несколько лет, увидев Таню возле клуба, Вера удивилась в очередной раз. Таня была на сносях.

- Ого, ты богатыря там, видать, носишь, кого ждешь, когда родишь?
- Да недельки через две, в начале августа жду. Пацан будет. Я уж и имя придумала, Иваном назову. Видишь, мечтала о большой семье – мечты сбываются. Вот с жильем только проблема. Я же сдуру-то переехала в Калтай, тесно нам было в моей квартирке. Квартиру мою забрал у меня  сельсовет. Но не могу, понимаешь, не могу привыкнуть к тому дому. Я там себя хозяйкой не ощущаю, как чувствовала. Мне уже пообещали в сельсовете - бывший ФАП пустует, вот иду туда смотреть, да буду переезжать. А кто хочет по моим правилам играть, тот со мной поедет.

По Таниным правилам стали играть все. Вся семья переехала в бывший кандинский ФАП, места там было достаточно. В начале августа у Тани родился сын Иван, девятый ребенок в семье.

У Веры тоже в семье было пополнение, родилась дочка Кристина. Городская жительница Вера, прожив несколько лет в деревне, потихоньку привыкала к деревенскому укладу. Обреченно полола грядки, кормила борова, хоть и боялась его страшно. Но когда муж привел во двор корову, обомлела: «Кто ж ее доить-то будет?»

- Доить буду я, - подозрительно весело сказал Илья. Он вырос в деревне, ему не привыкать. – Детям нужно молоко. С коровой не пропадем.
Марта, так звали корову черно-белой масти, опустила голову и исподлобья как-то  недобро посматривала  на новую хозяйку. «Ну я-то точно не буду», - буркнула Вера, боявшаяся даже деревенских кошек, и пошла домой.

Вечером Илья долго о чем-то размышлял, а потом выдал:
- Собери чего-нибудь перекусить, за мной в шесть утра заедут, я недалеко, в Кемерово, съезжу, вернусь через недельку.
У Ильи был бизнес,  он собирался съездить за товаром.
- В какое Кемерово, а корова? Кто ее будет доить, ты зачем ее привел? – Вера давно так не кричала. – Ты думаешь что, я шучу что ли? У нее же рога! И копыта.
- Слушай, это уже не смешно, ты же женщина, неужели не сможешь подоить корову? – похоже, он совсем не понимал ее страхов и переживаний. – Я приеду через неделю, надо немного потерпеть.
- Даже я знаю, что корову надо доить каждый день и даже не раз в день. Ты считаешь, что она будет тебя ждать неделю? Я ни разу в жизни не доила корову, это раз. Я ее боюсь, это два. Я понятия не имею, как ее кормить, это три.
- Ну, кормить элементарно – сена побольше, а доить вон соседка покажет, как.

Всю ночь Вера не спала. Утром, проводив мужа, пошла в стайку. Взяла кусок хлеба. Марта спокойно жевала сено. Увидев корку хлеба, потянулась за ним. Вера в ужасе отшатнулась, уронив хлеб. Какая дойка, Вера боялась даже потрогать животное. Соседки Гути дома не оказалось, уехала в больницу. Дома была баба Тося, мама Гути. Узнав, что у Веры появилась корова, она посмеялась:
- А чего ты ее боишься? Ты ее погладь, поговори с ней, дай ей хлебушка. Вымя помой да и дои, ничего тут мудреного нет, - ворковала она, стоя у плиты. – У меня куча дел, Августа вон в больнице, надо наварить, девчонок в школу собрать, так что сама-сама, главное – не бойся.
Раза три подходила Вера к стайке, но так и не решилась даже войти туда. Навалила сена, налила воды и, окончательно рассердившись на себя, на мужа, решила, вот будь что будет, а раз сказал, что будет сам доить, пусть приезжает и доит.

Утром следующего дня ее разбудил стук в дверь.
- Ты, я слышала, корову приобрела, а доить-то хоть умеешь? – сходу, как всегда, громко заговорила Таня.
- Господи, Таня, понятия не имею, с какого бока к ней подходить. Плюнула уже, не знаю, что делать. А ты откуда про корову узнала?
- Сорока на хвосте принесла. И что, так и стоит недоенная? Ну, мать, ты даешь!  Я так и поняла, что без моей помощи не обойдешься. Пошли, горе луковое, научу, покажу, вот проблему нашла тоже.
Вот так в очередной раз Таня буквально спасла Веру, ну и, конечно, корову Марту. Когда через неделю домой вернулся Илья, Вера уже запросто управлялась с животиной.
- Ну, видишь, я же говорил, что ничего сложного!


Господи, какое же это было, оказывается, счастливое время. Потому что потом пришла черная полоса. Погибла под колесами машины Катюшка. Ей было семь лет, бежала в школу. Считай, на пороге школы ее и догнал шофер-раззява. На долгие годы Вера впала в оцепенение. Каждый день с тупой безнадежностью бежала на кладбище и возвращалась оттуда, еле волоча ноги. «Что ты бегаешь туда, нет ее там, ангелочек твой у Господа уже, а ты смирись », - говорили одни деревенские бабки, жалея ее. А другие возражали: «Ну и сходи к доченьке своей, поговори с ней, раз тебе так легче…» А лет через пять деревню потрясла другая детская смерть – умерла Светланка, Танина дочка. То ли была какая-то врачебная ошибка, то ли упущено время, но с виду здоровая девочка за месяц растаяла от какой-то болезни. Когда привезли в больницу, спасти уже не смогли. Опять какая-то невидимая нить соединила Веру и Таню. Горе, оно тоже объединяет. Глядя на то, как стоически перенесла Таня смерть своей любимой Светланки, как упорно, загружая себя заботами, продолжала поднимать на ноги всех своих приемных детей, отходила и Вера. Виделись, правда, они теперь редко, Вера жила в городе. А Таня крутилась как белка в колесе – с одним уроки надо сделать, к другому на собрание в школу сходить, бесконечные детские дни рождения с обязательными домашними тортами, а еще  - полный двор скотины, за всем - глаз да глаз. Дети стали подрастать, появились уже  и внуки. Таня не жила, горела. И вот сгорела. Упокоилась. Лежит теперь рядом со своей Светланкой.