Корпорация Бог

После удавшейся попытки самоубийства Алекс Корш узнал всё, что бывает после смерти. Никакого света в конце туннеля, чистилища и апостола Петра с ключами от рая. Была Система, корпорация «Бог, Бытие и Небытие», города, которые были выстроены для обслуживания Корпорации.

Косячишь при жизни — попадаешь в Небытие. Система ведёт подсчёт баллов, косяков и плюсиков в карму за всю человеческую жизнь. Если плохого хоть на один процент больше, — велком в Небытие, откуда нет шанса выбраться. Точнее, есть, если об усопшем искренне сокрушаются, страдают и плачут живые. Тогда есть микрошанс встать в очередь на перерождение. Но это не точно. Алекс Корш точно знал, что живые плачут о себе. О том, какого им будет жить в новых обстоятельствах, о чувстве вины, что недодали усопшему, и о том, как мало времени провели вместе.

Все профессионалы получали шанс на работу в Корпорации или городах. Супер-повар при жизни — велком в рестораны, хорошие парикмахеры и после смерти стригут. В другом измерении, немного. Но по сути очень похоже. Короче, если чего-то стоил при жизни, получи второй шанс после смерти. Умный Алекс после самоубийства начал работать в Корпорации. Все, кто не отличались профессионализмом, но при жизни были молодцами, попадали в Бытие. Души ничем не занятых плавали большими переливающимися сферами в воздухе и вели расслабленный образ жизни. Через месяц в Бытии душа забывала прошлое и превращалась в чистый лист без воспоминаний, стремлений, желаний. Месяц давался на то, чтобы попроситься на работу или встать в ускоренную очередь на перерождение.

Одно Алекс твёрдо усвоил: после смерти назад дороги нет. Ну и ещё, что твои проблемы не заканчиваются, а просто трансформируются в другие. Ну и узнал о бесценности человеческой жизни, заодно.

В Корпорации только об этом и говорили: как сократить количество терактов, как предотвратить катастрофы, стрельбу в школах и тому подобное.

В его жизнь после смерти пришла боль. Сказывалось падение с шестнадцатого этажа. Говорят, у повесившихся — хронический фарингит, у тех, кто резал вены, — проблемы с суставами, у тех, кто глотал таблетки, — вечно болит живот. У Алекса болело всё тело, и иногда боль почти убивала. Он опасался садиться на обезболивающие, о чём предупреждал доктор, поэтому пил по таблетке, когда совсем прижимало. А так научился договариваться с болью: ты, мол, меня пока не трогай, а вечером можешь.

Страшнее всего были сны. Сны он контролировать не мог, и договориться с ними не выходило. Ему снилась дочь, Алиска, которая взяла самое лучшее у них с бывшей женой: умная — в папу, красивая — в маму. Как он её любил, дышать не мог от любви. Сам перерезал пуповину, взял в руки впервые в родзале, и сердце его замерло. Говорят, младенцы уродливы, Алиса же была настоящей красавицей. Он любил, обожал, баловал, носил на руках свою дочь, и он же её убил. После развода, так получается, когда выбираешь работу вместо семьи, а когда ты много, долго и серьёзно работаешь, то работа сама выбирает тебя, не оставляя никакого выбора. После развода он больше откупался от дочери, что уж, каждый раз давая себе клятвенные обещания, что всё изменится после Нового года.

На её двенадцатый день рождения он купил в подарок лошадь. Они поехали её смотреть вдвоём, папа и дочка. Она не пристегнулась, он не проследил. Попали в аварию. Алиса, его принцесса, его сокровище, плоть от плоти, кровь от крови, умерла на месте. Сердце остановилось. Алекс проскрипел несколько месяцев, жить дальше было бессмысленно. Уладил как мог дела и ушёл. Как ему показалось. И оказался немного в другой реальности. В другом измерении. Теперь у него была работа, Корпорация, белоснежная квартира и боль, с которой он учился жить.

По пятницам — группа психотерапии. Все садятся в кружок и бла-бла-бла, всё об одном и том же: как мало времени я проводил с семьёй, как я не реализовала свою мечту, как я не успела уйти от мужа-тирана, как я не видел свою дочь уже двадцать лет. Никто, заметьте, не ныл по поводу того, что он мало работал. Нет.
Алекса бесили эти группы и нытьё, но контракт обязывал их посещать. И он честно отбывал время, говорил минимум, изливать душу перед незнакомцами ему не хотелось, да и разве поняли бы они того, КАК он на самом деле обожал свою дочь. И КАК он перед ней виноват. А так, что и говорить, всё как у всех: много работал, мало времени проводил с семьёй, мало внимания уделял жене. Слова общие, а беда за этими словами у каждого своя. Кому-то становилось легче, возможно, делясь своей бедой, Алексу же от каждого воспоминания о прежней жизни становилось нечем дышать. Немного утешало, что дети после смерти никогда не попадают в Небытие. Хотя это, признаться, довольно слабое утешение.

Вот и очередная пятница, очередное собрание группы, где Алекс встретил ЕЁ. Тею, девушку с земной фигурой и неземным именем. Тея, единственная из всех присутствующих, жевала и постанывала от удовольствия. Перед ней стояла тарелка с эклерами и большая чашка капучино. Она ела эклеры и жмурилась, как кот, обнаруживший у хозяев запасы свежей сметаны.

Когда пришла её очередь говорить, Алекс оторвался от экрана смартфона.
Тея отравилась китайскими таблетками для похудения, купив их на Алиэкспрессе.
«Думала, я просто толстая, — грустно шутила она, — а оказалось, просто дура».
Пока она говорила, Алекс не мог оторвать от неё глаз. Какая она была живая и веселая, как кролик из забытой рекламы батареек «Дюрасел».

После группы Алекс пригласил её в ресторан, где они долго и с удовольствием ели стейки. «А я целый год жевала один салат без заправки, — жаловалась Тея Алексу, — и морковки целую тонну съела, а толку ноль. Кажется, мне пришлось умереть, чтобы начать нормально есть. Один фиг, я толстая. Но мне уже наплевать».
«Ты такая красивая», — думал про себя Алекс, но вслух не говорил, стеснялся.

Тея стала первой женщиной, перешагнувшей порог его белоснежной квартиры. Ну и потом между ними случилось всё, что обычно случается между мужчиной и женщиной, которым повезло встретить друг друга на одной волне. Засыпал Алекс совершенно влюблённым и счастливым.

Утром его разбудил звонок. Это было странно, в Корпорации не было принято звонить сотрудникам по утрам. Проснувшись, он понял, что он один и кровать не та.
«Але», — хрипло ответил он в трубку.
«Господин Коршунов, Алексей Петрович? Доброе утро, вас из конюшни беспокоят, вы должны сегодня подъехать лошадку посмотреть, всё в силе, во сколько вас ожидать?»
«Пааааапа!» — в дверь ворвался дикий смерч и топот. Дикий смерч оказался его родной, целой и невредимой дочерью, оставшейся ночевать у него перед днём рождения.
«Солнышко моё», — прошептал Алекс, утыкаясь в детский затылок, чувствуя на своих губах предательские слёзы и незаметно вытирая щёки о шёлковистые кудрявые волосы. В тот день на конюшню они не поехали, а провели день дома за пересмотром «Гарри Поттера». Алекс ещё никогда в жизни не пил так много колы и не ел так много попкорна.

Обладая деньгами и связями, найти адрес девушки Теи, проживающей в городе Москве не так уж далеко от него, не составило особого труда.
Он купил коробку эклеров в шоколаде и букет бордовых роз, поехал сам. Она, именно она, Тея, открыла ему дверь. И в тот момент Алекс понял, что не подготовил никакого ясного и чёткого объяснения, кто он и зачем пришёл.
«Алекс!» — просияла она и втянула его в квартиру.

Старшие ангелы Марк и Матвей обедали.
«А что, если бы он не начал её искать?» — поинтересовался Матвей, окуная краюшку ещё горячего свежеиспечённого хлеба в оливковое масло. — «И вообще зачем тебе это было нужно, и зачем ты приплел сюда эту девочку, дочку этого Алекса, которой ещё жить восемьдесят с гаком и которая вообще ни при чём?»
«Ну, ей, Тее, тоже приснился тот же сон, она бы стала его искать. А может и нет. А может и он бы не стал. Тут же непредсказуемо всё. Просто не время им ещё уходить, рано. Алекс, конечно, не из-за дочери прыгнул бы, из-за другого, но собрался бы чуть позже, да и Тея-дурочка, прости Господи, эти переводчики чуть ли не крысиный яд под видом средств для похудения положили. А так им будет чем заняться, уверяю тебя. Ну а дочка, знаешь, пора этому Алексу начать с ней больше общаться, а то она замуж выскочит в восемнадцать и укатит в Испанию, а он локти будет кусать. Ну и к тому же, ты же знаешь, я завхоз, и мне все эти невовремя представившиеся души — один сплошной геморрой и перерасход. Попробуй каждого обустрой. Пусть они там на Земле уж сами о себе пока заботятся».
Старшие ангелы довольно чокнулись бокалами с газировкой. Перрье с лаймом и со льдом — самое оно, то что нужно в жаркий день.

«Как я счастлив», — думал Алекс, прижимаясь к спящей Тее.
«Как я счастлива», — думала Тея, делая вид, что спит, чтобы подольше вот так полежать.
«Как я счастлива», — думала девочка Алиса, двенадцати лет от роду, гладя морду своей лошади.
«Поесть бы», — думала гнедая кобыла по кличке Капель.