Когда наша мама была маленькой. 08

КВАРТИРАНТЫ

Окончив работу, дед Шайбак уехал в деревню к семье. Но маленькому домику Амировых не суждено пустовать! Прошло немного времени, и в нем стало уже не пятеро, а целых восемь жильцов. К ним попросились «на квартиру» двоюродный брат отца с женой. А как весело стало с двумя новыми друзьями – троюродными братьями, которых звали Гавис и Ранус. Они на пару лет моложе, но шустрые и сообразительные. И на ночь укрываются невиданно красивым лоскутным одеялом! Утром, когда взрослые уходят на работу, Райса с братом тоже идут к малолетним жильцам под это одеяло и там досыпают. Иногда по вечерам, дожидаясь взрослых, они лежа болтают обо всем, разглядывают квадратное отверстие под порогом, откуда тянет холодом.
 
- Как его сделали, такое маленькое? – спрашивает любопытный Ранус.
- Да что там, берут стамеску и долбят! – снисходительно объясняет ему Гаптрахим.
Райса решает подшутить:
- Ранус, ночью оттуда заползает большая змея! И ползет прямо сюда, заползает под одеяло, чтоб погреться! Я сама однажды проснулась от холода, смотрю, а рядом она лежит!

Сама врет, сама боится своего рассказа. Ранус и Гавис, вытаращив глаза, взвизгивают. Ух ты, как же теперь Райса сама-то уснет после таких страстей?
Гаптрахим решает внести ясность:
- Как в такую маленькую дыру влезет большая змея?! Если только какой маленький ужонок. Так он не страшный вовсе, он же не кусается! И не ядовитый, мы с мальчишками знаете сколько их ловили в лесу? И никто не боялся, даже малыш Зуфар!

Райса успокаивается. Маленький Гавис уснул, с перепугу крепко прижавшись к брату.
Утром все сидят за столом. Мать нарезает хлеб, тетка Закия, мать Рануса и Гависа, наливает чай. Дядя Муллый улыбается в усы, глядя на детей. Гавис по привычке берет ложку в левую руку. Райса под столом легонько пинает брата: «Смотри, что сейчас будет…» И точно: дядя Муллый негромко, по слогам произносит:
- Гавис…

Ложка Гависа мгновенно перелетает в правую руку. Дети прыскают. Гавис обескуражен, опустив глаза, он ест. Эта история повторяется почти каждое утро, но мальчик определенно левша, и переучивание дается ему непросто.
Днем взрослые на работе, а вечером ребята, утомленные беготней и своими детскими хлопотами, устают и засыпают обычно задолго до того, как родители сядут за нехитрый ужин.

Несмотря на многолюдность, в избе царят мир и покой. Мать, обычно скорая на расправу, при «квартирантах» сдерживается. Может, причина в том, что дядя Муллый хоть и двоюродный, но брат мужа, а невестке негоже вести себя сварливо при мужниной родне. А возможно, умиротворяюще влияет на нее дружба и ежеминутное соприкосновение с его женой.

Закия – дочь муллы, маленькая, светлоликая и спокойная женщина с рыжеватыми волосами. Их отношения с мужем напоминают отношения двух друзей. Они понимают друг друга с полуслова, говорят спокойно и мало. Обоим, выросшим в зажиточных семьях, нелегко, наверно, приспособиться к житью в чужом доме, на птичьих правах. Что делать, не они одни в таком положении.

Отца дяди Муллыя, Жихангира, родня обычно коротко называла Янгир бабай, и о нем мы уже писали выше. В его двухэтажный большой дом Райса ходила давно, еще малышкой. Она навсегда запомнила поразившую ее высокую лестницу на второй этаж. Теперь дом отобрали, поселили туда других. Деда Янгира отправили в ссылку неизвестно куда. Многочисленные дети его, разного возраста и рожденные от двух жен, чудом избежали участи отца.

Дядя Муллый – видный мужчина, высокий и широкоплечий. Он моложе Тимергалея на семь лет и обращается к двоюродному брату и его жене с почтением. Обычно он молчит, в минуты отдыха смотрит вдаль, положив большие руки на колени, о чем-то думает. Райсе интересно, о чем. Но она робеет, несмотря на свою боевитость, даже стесняется своего большого родственника, хотя чувствует его доброту.

Дядя с отцом неторопливо обсуждают дела, поправляют плетень, сарай. Руки у обоих умелые, оба высокие и усатые. Мужчины и характерами схожи, видно, что братья: с виду мирные и спокойные, но строгие. Беспорядка и баловства не терпят.

Вскоре дядя Муллый уехал на заработки. Иногда и отец уезжал с ночевкой по делам. Детишки не страдали от их отсутствия, весело играли вчетвером. Райса была счастлива: тетка Закия, маленькая и ловкая, большую часть ее дел взяла на себя. Можно убегать на улицу, чтобы поиграть с девочками в куклы, строить домики из щепок и дощечек, накрывать стол, раскладывая драгоценные осколки чашек или блюдец с красивыми цветочками и узорами. Глиняные черепки – это горшки, плоские камешки – чугуны или лохани, в которых можно «варить суп» и «стирать». Чаще всего играют с двоюродной сестрой Галией, она всегда свободна. Фания, же зная о крутом нраве Мадины, появляется редко: вдруг заявишься некстати, еще и ей достанется.

Пока в доме нет мужчин, женщины живут немного вольнее. Веселее разговоры, чаще смех, то и дело забегают соседки и подолгу распивают чаи. Вроде бы и ничего особенного на столе: красный душистый морковный чай да куски хлеба, но соседкам дай посудачить, новости обсудить. Эти минуты для детишек бесценны! До них никому нет дела, хоть убегай надолго, авось не найдут до вечера. Порой еще добрая гостья сунет гостинец – лоскуточек пастилы или по несколько сушеных ягодок земляники – вот удача!

Ягоды дети видят очень редко, только если взрослые принесут веточку-другую полевой клубники во время сенокоса. Садов в селе нет. Только один седобородый дедушка за мостом вырастил сад, но дети в нем никогда не были. Однако время от времени они прибегали к лавочке возле дедовых ворот, тихо и скромно сидели там, дожидаясь, пока хозяин не вынесет им на ладошке пару ягодок малины или смородины. Дети сменялись, но добрый садовник все-таки выносил угощение, если видел их.
Через месяц приехал дядя Муллый. Он соскучился по своим сыновьям, а те от радости не знали, что делать - бежали впереди него, заглядывая в лицо, дома залезали к отцу на коленки, гладили его щеки. Райса смеялась, а Гаптрахим стоял в сторонке и смотрел на маленьких родственников. Он-то помнил, каково это – всем сердцем ждать отца!

Дома дядя достал из своего заплечного мешочка кусок красноватого ситца – там было метра два, обычная длина отреза. Нагнув голову, он подошел к матери и протянул ей ситец:
- Держи, Тимеряя жена! Сшей себе платье, остатки на передник пустишь, а еще останется – платок себе смастери… Спасибо тебе, жингей!*

Приобняв на миг мать, он утер глаза кулаком и быстро вышел. Мадина, тронутая подарком, тоже смаргивала непрошеные слезы: неслыханным богатством одарил ее деверь. Платье ее стало уже совсем ветхим, даже заплатку на подмышки и локти не наложить – ткань не держит, рвется, когда шьешь. Теперь сошьет новое, а из старого дочке, бог даст, что-то получится. Так и обманет время.
____________________________________
*жингей – обращение к жене старшего брата или дяди, букв. «старшая невестка» (тат.)