Когда наша мама была маленькой. 14

 Колхоз-кормилец


Что бы теперь ни говорили, вся жизнь довоенного села была связана с колхозом. Колхозная жизнь охватывала всех от мала до велика. Урожаи бывали по восемь–девять центнеров с гектара, и этого доставало, чтобы прокормить колхозников. О хороших добротных фермах для коров или овец в те годы не слыхивали и не мечтали. Но со своего подворья, с коровой, курами и прочей птицей, можно было сносно прокормить семью.
 
Ребята с двенадцати-тринадцати лет уже все лето трудились наряду со взрослыми. Да и в зимнюю пору то дело подменяли отцов и матерей на разных работах. Деревенская детвора к труду привычна. А похвалят, поощрят какой-нибудь мелочью, так со всех ног несется мальчишка исполнить поручение, особенно когда дело связано с лошадьми или с механизмами – молотилкой, жаткой.

Только солнце повернуло на весну, школьников с учителями просят на поля – жечь старую солому. Вот веселье девчонкам и мальчишкам! Гурьбой, с громкими разговорами шумом, идут они сперва по дороге, затем по насту к высоким скирдам желтой пахучей соломы. Сеяли в наших краях в основном рожь, пшеницу и просо. К весне оставалась на полях в основном ржаная солома или гороховая, она плесневела и становилась затхлой, для корма чаще всего уже непригодной. Оно конечно, разрешить бы колхозникам забрать ее пораньше, пока не вымокнет и не начнет плесневеть, не станет вызывать колики у коров. Даже и подопрелую увезли бы с радостью – на подстилку. Да ведь кто ж позволит! Власть уж для того устроена, чтоб людям жизнь малиной не казалась! Чем больше мыкается человечек, тем им управлять легче. Без рубахи, без портков он голый перед силой, подчинить его просто. И привыкает слушаться. Привыкли и колхозники, что в весеннем прохладном воздухе стелется синий дым над полем. Согласились, что зола от соломы – удобрение, что ж даром раздавать добро.

Так что трудно сказать, с умыслом или по бесхозяйственности жгли солому, но ребятишкам было хорошо на воле. Пламя, жар, визг девчонок от вида разбегающихся из-под скирды мышей… Мальчишкам только дай порезвиться и поозорничать. Вот небольшого росточка Талгат, сын соседки Хусни, схватил за подол платья Закию и делает вид, что сейчас положит ей за шиворот мышонка. Закия кричит во весь голос. Не то чтобы она так уж боялась мышей, но надо же поддержать одноклассника, внимание привлечь – мальчики к ней неравнодушны!

А то ребята окружат девочек и соберут их в большой круг, из которого не вырваться. Ничего плохого, просто сжимают кружок теснее и теснее, даже за руки никого не тронут, а весело. Сверкают глазки, выбиваются пряди волос из-под платков, в валенках полно снега, онучи с лаптями тоже промокли. Огромное расстояние прошли от скирды к скирде, а нисколько не устали. И домой идти одно удовольствие.

Лет с двенадцати Райса уже умела сносно косить. Их с подружками брали на покос, чтобы помогали выкашивать неудобицы: косогоры, болотистые места, окружья кустов, где конной косилке не пройти.

Райса старалась, но поначалу работать бывало трудновато. Пот заливает глаза, оводы мешают, жара лишает сил. Порой кажется, что вот-вот упадешь, но виду не подаешь, стыдно! И тут, когда, кажется, совершенно уже выбилась из сил, вдруг раздается громкий голос Асмы Дюсьметовой, наставницы девчат:
 - Эээх!
Продырявились штанишки,
 Тело голое видать.
 Мы себе обновки купим,
 Чтоб старье не надевать!

Асма такая румяная и веселая, губы как спелые вишни, нет-нет да придумает какую-нибудь каверзу и насмешит товарок. При одном взгляде на эту работящую соседскую сноху становится весело. Девочки бросают косы и сбегаются к ней, довольные, что нашелся повод передохнуть.

Асма продолжает приплясывать на месте и петь во весь голос:
 -Вот в Уфе ребята любят
 На трамвае нас катать.
 А бураевские парни
 Упадут - не могут встать!

Тут же находится еще кто-то бойкий, под новый такмак* на зеленой траве начинается минутный перепляс. Так, чтобы себя обмануть и притвориться, что есть, есть еще силы!

Асма, упав на скошенную полоску, смеется, немного лежит, глядя в голубое небо, но тут же вскакивает и кричит своей команде:
- Кызлар, эйдэгееез*! Не ленитеесь!

И как-то легче уже косить, словно и правда сил прибавилось.

Поздно вечером большая колонна конных повозок выдвигается домой, в село на ночевку. О, это зрелище! На первой повозке - Габдулла Мусин, голубоглазый красавец и гармонист. По моде сенокосной, он в белом льняном переднике и таких же рукавицах, в правой руке камча.* Его наряд из льна – своеобразный бригадный шик. Раньше такие рабочие передники дарила татарская невеста жениху, это бывала часть ее приданого. Теперь такого обычая уже нет, лишь особо ушлые парни – шэп егетляр* - ухитряются правдами и неправдами добыть эти предметы для сенокосной поры. Бывает, отдают доверенным девушкам куски ткани, а те шьют вручную знаменитые рукавицы и фартуки. Глядите, мол, это первая бригада едет, лучшие из лучших! Никому не уступают первенства в работе!

Подружка Фания то и дело поглядывает на Габдуллу, нравится ей парень. Пусть у него дома семеро по лавкам, что ж. Троих братьев надо поднимать, после смерти родителей он старший в семье, а лет ему всего шестнадцать. Но зато он умеет все! А умный!
 
Такой же красавец – бригадир четвертой Анвар Хайдаршин. Можно просто смотреть на него и любоваться. Статный, высокий, девчонки глаз не могут отвести. Вот это точно первые парни на деревне!

Шумно, весело едут бураевцы домой. Вот гармонист растягивает свою саратскую*, звенят звоночки на гармошке, соседи с других повозок подхватывают любимый «Баламишкин»*:
-Мы бураевские родом,
 Нас не вздумайте задеть!
 Чтобы с нами быть на равных,
 Право надо заиметь!
 Эх, друзья мои, родня,
 Как же вас мне не ценить?
 Если б вас лишился я,
 Не сумел бы дня прожить.

Райса поет от всей души. Голос ей достался – на трех таких девочек хватит. И песни она знает, кажется, все на свете. Они с подругами переписывают красивым почерком все известные им песни в красивые тетради, друг другу на память. Как только услышат где-то новую, тут же сообща набрасывают слова: одна первую строку вспомнит, другая конец куплета. Не пропускают ни одного нового стиха! Писать надо ровно, хорошим почерком – это же память на всю жизнь. Вот только что появилась новая песня, называется «Рамай». Ох, и красивая! Протяжная такая. Про любовь, конечно:
 На рассвете кто-то
 Так душевно, Рамай,
 О прощанье чудную песню пел.
 Лес притих и слушал,
 Птицы приумолкли,
 И родник прислушался, не звенел…

Но это девичьи песни, страсти да страдания. А сегодня – дружно, громко поют колхозники веселые песни. Рады, что с сенокосом управились, погода не подвела.
Вот и Бураево. Один за другим покидают повозки люди. Рано утром, не успев отойти от косьбы, примутся за другое дело. Будут работать много и тяжело. Будут добывать кусок хлеба, отрез ткани, пару обуви. Радоваться маленьким событиям жизни: приезду родных, накрытому столу, небольшой премии или приработку. Работать и жить для бураевцев одно и то же.
_______________________________
*такмак- куплеты под пляску, частушки (тат.)
*кызлар, эйдэгез – девчата, давайте за работу (тат.)
*камча – кнут (тат.)
*шэп егетляр – первые, лучшие парни (тат.)
*саратская – саратовская гармоника, самая распространенная в татарской песенной культуре
*«Баламишкин»- название татарской народной песни с самыми разными куплетами. К сожалению, перевести название и отыскать истоки песни не удалось.