Когда наша мама была маленькой. 16

ВЕРХОМ НЕ СУМЕЛА

Год-два – это много для молоденьких девушек! Вот уже научились косить наравне с мужчинами. Если бы они еще были на полях, мужчины! Все были на фронте.
 
Райса серьезно готовилась к лету. До начала сенокоса за пару куриных яичек попросила пацаненка из МТС, чтобы приготовил точило для косы. Поправлять рукоять косы, чтобы не скользила, тоже научилась. Но все равно не удается обойти на покосе двух девчат – Латифу и Файхуну .

- Как же Файхуне не косить? Ей отец каждую минуту косу правит! – с завистью говорили девчата.

Да, дед Гариф был уже очень пожилым, на фронт и даже в трудармию его не взяли. Свою младшенькую старик жалел и действительно часто точил ее косу. Сам трудился изо всех сил. На полях работали человек сорок молодых ребят и девушек. Женщины-солдатки да человек девять-десять стариков, способных держать косы и лопаты в руках. Старики хотя бы советом могли помочь, учили молодежь уму-разуму.

Совсем недавно ушел по призыву заведующий колхозным амбаром Ахмат Гилязов, а уже через месяц его жене Маскуре прямо в поле принесли похоронку. Эта первая черная весть была необычайно тяжелой для всех. Если бы почтальонка знала, что она несет, наверное, не дошла бы до дальнего поля! Люди сбежались на крик со всех сторон и молча смотрели на плачущую навзрыд Маскуру. Сколько еще смертей впереди? Любой теперь боялся страшных писем.

Чтобы не мучить лошадей, оставались ночевать прямо на поле. Наскоро сооружали балаганы и спали в них. Одиннадцатилетний Маснави Габдрашитов, сын колхозной стряпухи Зайтуны апы*, ловко справлялся с конной косилкой. За это его уже громко именовали «машинист Маснави». Подростки не успевали набраться роста, а уже стояли на верхушке скирды, умели запрягать лошадь, подвозили воду – в общем, выполняли всевозможную посильную и непосильную работу. Юные девушки ворочали мешки, как подушки, не задумываясь о своем здоровье. Горел в них какой-то задор, желание быть на высоте.

Мава Абазова перед войной вернулась из далекого Новосибирска, куда сослали ее семью после раскулачивания. Она по-русски говорила как воду пила, многому научилась на чужбине. Работала с прежними подругами так, словно никогда не уезжала. Райса с Мавой работали возле комбайна, затаривали мешки зерном. Сколько насыплется в мешок, столько и поднимаешь, выхода нет! Таскали вдвоем. Мава, райская птица*, многое повидала и понимала. В подругах старалась поддержать настроение:
- Девчонки! Если желать, глядя на закатное солнышко, то точно желание сбудется! Давайте все вместе пожелаем, чтобы война скорее закончилась. Чтобы мир настал, сытной счастливой жизни намечтаем!

И девчонки, утерев пот, смотрели на заходящее солнце, ожидая, когда же можно будет наконец отдохнуть.

Вернулся после ранения старик Зыя Ахмадуллин. Пристроив покалеченную ногу поудобнее, целыми днями точил и правил инструмент. Старшая его дочка Рабига давно трудилась в колхозе, сын Заки был на фронте. Но дома ждала куча детишек помладше.
В 42-м призвали Тимергалея, его сменил в бригадирстве сынок Гаптрахим. Через год на место ушедшего в армию Гаптрахима встал пожилой Нурулла Кильметов, обремененный кучей детей. Несмотря на подорванное здоровье, он отлично исполнял обязанности бригадира.   Еще при отце Райса стала подрабатывать помощником бригадира, проработала все четыре года  войны. Частенько приходилось ей бывать в колхозном правлении. Слышала, как бывалые мужики восхищались  солдатками Фарзанур Набиевой и Фаузией Кильметовой. Эти женщины умели по-мужски командовать лошадьми, понимали толк в упряжи и правили как богини. Выполняя чисто мужские работы, они возили грузы во всех мыслимых и немыслимых условиях и объемах.
 
Лошади колхозные, подобно своим бедным возницам, порой походили на скелеты. На помощь лошадям призвали коров, но что толку? Лишались люди последней поддержки – молока. Корова в упряжи или под плугом, конечно, сразу переставала доиться. Да и нрав у кормилицы бывал ой какой! Упрется, и никак не сдвинешь ее с места, особенно если надо везти сани по рыхлому снегу или вглубь леса. 

Холод лишал последних сил, это было самым тяжелым после недоедания. А где добыть дров? Вокруг села давным-давно уже вырубили даже самый тоненький тальник или черемуху – бригадами таскали жалкие веточки в амбар, чтобы растопить печки. Удивительно, но урожаи в эти годы были совсем неплохие. Только убрать его с полей до снега не удавалось, слишком мало было сил у колхоза. И только зимой, когда основные дела заканчивались, молотили остатки урожая с полей.

Легко сказать! Надо приехать на поле, найти места, куда сложили снопы, откопать их и отодрать от мерзлой земли и друг от друга, сложить мокрыми руками в сани. Привезенные в теплый амбар, снопы оттаивали, подсыхали, тогда уже наступала радость – зерно получали, настоящее зерно! Потихоньку теребили в ладошку колоски, обжаривали на тех же буржуйках, прячась, чтобы никто из начальства не видел. Сколько жизней спасли людям эти жареные зернышки…

Но и кара за горсть зерна, принесенную в кармане детям, была жестокой. Соседку и тезку Райсы буквально за полкармашка пшеницы под конвоем отправили в тюрьму. Троих ее детей отдали в детдом. Срок тетка Райса отбыла полностью, люди не напоминали ей об этих годах. Подобных случаев в те страшные военные годы не перечесть. Спасая кровиночек, женщины шли в тюрьму.

Была ли грешна сама Райса? Конечно. Через год после отца призвали в армию брата, которому не исполнилось еще восемнадцати лет. Райса стала главой маленькой семьи. Сорокалетняя Мадина считалась почти старухой, сестренке еще расти и расти. Все заботы о них легли на девичьи плечи. Хотелось, конечно, подкормить малышку. Обнаружив старый чулок, девушка обрезала разлохмаченную ступню и зашила этот конец. Чулок удобно укладывался вдоль тела, если его не слишком набивать зерном. Свои, конечно, знали об этом хитром способе. Но пример тети Райсы держал колхозниц в рамках!

Когда почтальонка Махира отозвала ее в сторонку, Райса не ожидала ничего плохого.
- На-ка, почитай… - Махира протянула ей треугольник с письмом.
«Амирова Райса ворует колхозное имущество…» - читала девушка, с трудом понимая смысл. Внизу она увидела подпись – ее близкая родственница, чье имя теперь уже успешно забылось.
 - Как ты догадалась? – спросила Махиру, а сама едва дышала.
- Она сама мне прямо в руки дала письмо! Смотрю, а оно - туда! Я и припрятала…

Почтальонки той войны, пусть вам в лучшем из миров будет спокойно! Какую тяжелую ношу вы несли, каково было вам стать черными вестницами, принося в дома похоронки! С каждым письмом, и хорошим, и плохим, вы сопереживали адресатам, радовались и горевали вместе с ними. А ведь среди вас были и такие, как добрая душа Махира – спасительницы… Вовремя Райса получила это предостережение!

И с дровами в этот раз ей повезло. Иманат Сиразетдинов, вернувшийся по ранению, правил лошадиным хозяйством бригад. Он дал ей лошадь, чтобы привезти дрова. Лес не так уж и далеко, но пешком, с салазками, трудно обернуться. Надо ведь еще и нарубить сколько сумеешь тупым топором. И уложить плотно, чтоб больше поместилось. А сколько подростков и женщин плакали возле сломанных саней или взбесившейся от бессилия коровы в этих походах за топливом! Нет, лошадь – это счастье! Пусть неказистая старенькая кобыла, зато на весь день!

С утра радостная Райса на санной упряжке поехала в березняк. Февральский денек оказался отличным – небо заголубело, морозец совсем легкий, как раз для рубки! Она проворно погрузила срубленные деревца и поехала домой. Вот уже и Бикзян – деревушка в одну улицу рядом с Бураевом. Неожиданно ее догнал незнакомый всадник и остановил криком:
- Хайть! Кто такая? Где бумага на дрова?

Райса стала объяснять, лесник, красивый дядька, кричать и ругаться.
- Разгружай быстро! Незаконная порубка! Знаешь закон?

Препирались долго. Райса плакала, умоляла, но бесполезно. Между тем
свечерело. Уставшая донельзя девушка решила выпрячь лошадь, верхом добраться до дома, а утром, с документом уже, забрать сани с дровами. Не тут-то было! Лошадь лягалась, словно ее кормили чистым овсом, и не подпускала меленькую наездницу. Пришлось со слезами вести ее в поводу. Наконец, добрели.

И опять с раннего утра измученная Райса пошла за разрешительным билетом к Ахматнаби бабаю*, снова с лошадкой дошла до Бикзяна. Надо ли говорить, что дров и саней след простыл!

Райса многому научилась за годы работы в колхозе. Одного не сумела – проскакать верхом на тощей колхозной лошади…

Иманат только тяжело вздохнул, когда она с опущенной головой вошла к нему, однако не ругался. Как он мог оставить эту девочку без дров зимой? ---- Ладно, - сказал, - только уж бери другую…

И кто скажет, что фронтовику в тылу легче?
__________________________
*апа-тетя(тат.)
*мава – мы считали, что имя переводится как «райская птица». Пока не удалось найти истинное значение.
*бабай – дедушка(тат.)