Клинкер Часть вторая Глава 1, 2, 3

  Глава 1.      Первый этап - завод «Каскад» 

       Уходить с завода мне вовсе не хотелось. Но что то, все же, заставило меня уйти с цементного завода. Вопрос трудоустройства меня, почему то,  не волновал. Видимо, сказалась моя самонадеянность, что с любой работой я справлюсь; сказывается свойство во мне не пасовать перед неизвестностью.
       Прослышал я, что на заводе «Каскад» требуются конструкторы и технологи. Чем, думаю, не работа для меня? Но это же так далеко, и с транспортом не просто. Троллейбусов тогда еще в городе не было, а автобусы ходили крайне редко.
               - Далеко ли «Каскад» - спросила меня жена.
       - На «Крайнем Севере», но без "северных" - ответил  я жене о новом месте работы.
       Отдел кадров завода «Каскад» ютился при проходной завода. Здесь, в этом одноэтажном здании, царит атмосфера строгости и секретности, как системы службы охраны завода, что так же при проходной завода, так и службы Отдела кадров, где при собеседовании  задаются дотошные вопросы, половину которых можно бы опустить за никчемностью. Но завод режимный – требования безопасности повышенные до излишне высоких пределов. Получив разовый пропуск, я направился в учреждение, где требуется технолог.
               ОКБ при заводе «Каскад», куда меня направили, возглавлялся руководителем завода в то время Хохлачевым Николаем Николаевичем, но главный инженер ОКБ "собственный", как и все прочие работники Особого Конструкторского Бюро. Это мне поведал в своей беседе со мной Главный инженер Быков Владимир Петрович. От него я узнал, что ОКБ самостоятельное учреждение. Оно не является структурным подразделением завода, и, хотя Бюро самостоятельное, но обязательное в своей деятельности производству завода «Каскад».
       Владимир Петрович далеко не молод, пред пенсионного возраста. Меня он встретил вполне доброжелательно, с радушием:
       - Вот и прекрасно, Николай Иванович, что пришел к нам. У нас технологический отдел, можно сказать, бесхозный. Собственно, отдел – только числится, а специалистов пока нет. Тебе предстоит заполнить его специалистами. Штат большой, так что принимай к себе столько людей, сколько сможешь. Для начала у тебя есть классный специалист – инженер – электрохимик Политова Светлана Константиновна. Считай, что вопросы гальваники у тебя будут без прорех, а это очень важно, так как больше всего хлопот в нашем деле именно с гальваническим покрытием. Остальные технологические процессы, которые предстоит разрабатывать и внедрять, это литье пластмассы и алюминия под давлением, штамповка и автоматизация производственных процессов. Ты, по ходу работы, освоишь, я думаю быстро. Это я понял из беседы с тобой, когда «прощупывал» тебя на предмет твоего интеллекта.
       - Работу свою я себе уже несколько представляю, а вот вопрос, сколько я буду стоить.  Хотя и не спешу задавать себе цену, но все же стартовая цена не безынтересна – произнес я.
       - Поскольку ты пришел к нам  из «дикой» отрасли, то есть, не из родственной нашей – ответил Быков, - первое время поработаешь инженером технологом третьей категории с окладом сто шестьдесят пять рублей, плюс премиальные, которые выплачиваются ежемесячно. Если устраивает – давай оформляйся.
       - А как долго я буду на этом окладе? – спросил я.
       - Если ты будешь справляться с работой – ответил он, - а она у тебя будет разного рода технологии нашего производства, то это считанные месяцы.
И так, с завизированным заявлением о приеме на работу, В Отделе кадров я получил «бегунок» на предмет инструктажей всякого рода при режимном предприятии.

Глава 2     Здравствуй и прощай!

               Утром, на остановке автобусов по улице Фрунзе, следующих в сторону завода «Каскад», я случайно встретился со своим однокурсником Эскузян Ервантом Ивановичем, чему был рад не меньше, чем удивлен. Мы обнялись с ним по свойски, от души, и разговорились с расспросами друг о друге.
       - А ты что это ушел с завода? – спросил он меня.
         - Да, так – ответил я. - Сам не знаю. Ушел, и ушел – какая разница.
       - А мне сказали, что из за директора – не унимался Ервант.- Не сработался, что ли, с ним? – спросил он.
       - Можно сказать и так – ответил я, и в свою очередь спросил его:
       - А ты как сюда попал? Сухоложский цементник, как ты гордился этим, и вдруг покинул свой хваленый завод. Что тебя спугнуло оттуда? – спросил я его.
       - Ничего не спугнуло – ответил он. – Работал я там  начальником цеха «Обжиг». Все у меня шло хорошо, но вот захотелось на Кавказ, и я, созвонившись с Платоновым, приехал сюда. Завод совершенно новый, еще «краской пахнет», это меня и соблазнило. А я, как только приехал на завод, сразу спросил о тебе, и мне сказали, что ты ушел с завода.
       - Да, сам того не желая, но все же ушел. Платонов долго отговаривал не уходить, обещая корректность в общении со мной, хотя я его некорректности к себе никогда не испытывал, вообще то.
       - Так что же заставило тебя пойти на эту крайнюю меру? – спросил меня Эрвант.
       - Можно бы сказать ничто – ответил я. - Другие терпят от него то, что мы с тобой не потерпели бы ни за что. Относительно себя я от него ничего унизительного не испытывал - признался я, - и, все же, Эрвант, работать с Платоновым я не смог бы потому, что знаю его достаточно. Не смотря на то, что он умеет уважать не только себя, все же, пленит его раболепие других перед собою. Мало того, он, порою, склоняет к раболепию иных, достаточно удобных для него. Они помогают ему  высмеивать и издеваться над теми, кто ему не угоден. Хотя, правда, он и сам с этим справляется, без поддержки. Вся беда в том, Ервант - продолжил я, - что коварный нрав Платонова я знал с незапамятных времен, а потому и не уверен, что он, уважая меня сегодня, не превратит завтра в изгоя. Сегодня, скажем, ему импонирует моя деловая принципиальность, а завтра она будет его раздражать, так как мне не свойственно проявлять гибкость в своей принципиальности и перед руководством. Да ты и сам знаешь об этом нашем с тобою свойстве, о котором мы не раз говорили ранее.
       - Да, я прекрасно понимаю тебя – отозвался Ервант. – Тем более, что о крутости характера Платонова и его самовольстве я достаточно наслышан, но намерен поставить его на место – и вдруг, как бы опомнившись, предложил мне. – А, знаешь что, Николай, не ищи ты работу, а возвращайся на завод, что бы мы с тобой и другими единомышленниками могли поставить его на место. На заводе должна быть достойная зарплата и достойные условия работы.
       - Ну, ты сущий революционер! - воскликнул я. – Только, вот единомышленников достойных пока отыщешь, опрокинет тебя Платонов. Он прочно сидит в кресле директора, пока друг его Кущиди прочно сидит в своем кресле заместителем министра Промышленности строительных материалов.   
       - Не надо страшилок, так уж и нет на него управы? А ты, все же, давай возвращайся на завод. Не пожалеешь, обещаю – чуть ли не взмолился новоиспеченный начальник «Обжига» Эскузян.
       - Не могу, дорогой, не могу уже –ответил я, - потому что я сегодня выхожу первый день на работу – на завод, расположенный диаметрально противоположно цемзаводу – в северной стороне города, завод «Каскад». А тебе желаю удачи. Право, зная тебя, и зная Платонова, не легко тебе будет – крепись. Иначе не выдержишь, и сбежишь, как я.
       Тепло расстались мы с ним, обменявшись адресами для встречи старых друзей, да так и не удалось более встретиться нам, увлеченным работой на новом месте. Эскузян получил высвободившуюся квартиру Амбалова Руслана Тимофеевича, но въехать в нее с семьей так и не успел. Не выдержал он натиска директора. Не смог он «поставить на место» Платонова. Одолел его Виктор Степанович в необычном единоборстве.
       В цеху «Обжиг» Ервант Иванович Эскузян проработал не долго, но успел обрести уважение рабочих цеха, хотя и был очень требователен ко всем. Директора он тоже устраивал, но только до одного момента, когда Эскузян пытался поставить его на место.
       Уходу с завода Эскузяна предшествовал ряд препирательств между двумя директорами – один действующий, другой потенциальный. Освещу здесь последнюю каплю их терпения;
Однажды Платонов на техническом совещании в цеху «Обжиг», по своей привычке стал указывать начальству цеха куда и кого из рабочих расставить по рабочим местам во время ремонта печи. Этого не выдержал Эскузян, и заявил Платонову:
       - Виктор Степанович, Вы доверили мне цех целиком, вместе с людьми, которыми Вы пытаетесь распорядиться. Я начальник цеха, и людей буду расставлять по местам работы по своему усмотрению. А Вам, если уж так хочется командовать и распоряжаться в цехе «Обжиг», скажу  -  принимайте у меня цех и командуйте, а завод можете передать мне.
       - Я не намерен оставлять руководство заводом, а два директора на заводе – нонсенс, так что пересмотрите свое пребывание на заводе и в каком качестве.
Ервант Иванович не стал испытовать судьбу продолжать борьбу с Платоновым, и вскоре собрался, и уехал к себе на завод в Сухой Лог, но уже на должность директора завода.
       Характерна одна деталь в пребывании Эскузяна на КЧЦЗ – я виделся со своим старым приятелем в Черкесске только два раза, и при чем, утром и на одном и том же месте, а именно на автобусной остановке по улице Фрунзе: – когда он только что прибыл в Черкесск, и когда уже готовился уезжать. В его бытность в Черкесске мы ни разу не встречались. Работая уже не на цемзаводе, я не знал всей истории инцидента моего приятеля с Урала, которую он мне не успел рассказать на остановке так как подошел его автобус, и умчал его на вокзал. Только и успел он мне сказать:
               - Да, а все же зря я тебя тогда уговаривал  вернуться вернуться на завод...
Он поехал на вокзал, а я, дождавшись своего автобуса, уехал на завод "Каскад", где меня ждала интересная творческая работа.
               Позже я узнал об инциденте Ерванта с Платоновым  от соседа по гаражу, машиниста вращающейся печи Василины Владимира Ильича. 

Глава 3      "Смелость города берет"

               В первый же день я пришел на работу во время, к восьми часам, но не знал куда себя девать, так как Главный инженер Быков Владимир Петрович, который вчера наставил меня с утра обратиться к нему, в кабинете своем отсутствовал, и долго. Меня он застал в своем кабинете уже без четверти девять.
       - Заждался? – спросил он меня, протягивая мне руку для приветствия. – С утра нас собрал Хохлачев к себе для наставления перед своим отъездом в Москву, в Главк. Ну, что ж, пойдем в народ – буду знакомить с коллективом – предложил он мне, и мы, выйдя из кабинета, направились из заводоуправления в сторону проходной завода. Поняв мое недоумение, он пояснил:
       - Нам отведен четвертый этаж вновь отстроенного заводоуправления, но наш этаж не закончен строителями, поэтому весь коллектив размещен временно под столовой завода в бывшем складском помещении.
       Вошли мы в помещение с заднего двора, куда, видимо, когда то подвозились продукты, где я обратил внимание на то, что огромный зал с многочисленными колоннами, держащими на себе весь второй этаж столовой. Зал был заполнен письменными столами и кульманами, за которыми уже работали люди.
       - Вот видишь – обратился ко мне Быков, - все специалисты в «одном флаконе».
Пройдя в зал глубже, Владимир Петрович громко объявил:
       - Прошу всех отвлечься – сказал он. – Хочу представить вам нашего нового коллегу: – прошу любить и жаловать – Николай Иванович Ивлев. Он возглавит наш технологический отдел.
               Быков удалился, а меня осадили мои новые коллеги с расспросами кто я по специальности, и где работал. Узнав, что я цементник, они удивились, и не без высокомерия. Выйдя из помещения на перекур, который не был организованным, но проходил довольно дружно, на меня чуть ли не набросился Главный конструктор ОКБ Подсвиров Николай Григорьевич, возмущаясь:
       - Как ты только решился придти к нам? – спросил он. – Это же тебе не цемент производить. Здесь высокая тонкая технология.
Дождавшись заключения Подсвирова, я попробовал «огрызнуться»:
       - А ты, Николай Григорьевич, зря так о производстве цемента насмехаешься – в производстве цемента участвуют такие сложные химические и термодинамические процессы, которые, управляются не столько штатными предписаниями «Технологического процесса производства», сколько
 опытом толковых рабочих – специалистов, обслуживающих сложные технологические агрегаты .
И когда я вкратце объяснил, с какими сложными процессами связана технология получения клинкера, ребята приняли всерьез мои заверения, только Николай Григорьевич не унимался:
       - Какие бы ни были там процессы, все равно – где Электронная промышленность, куда ты пришел, и где Цементная промышленность, откуда ты пришел. Разве можно сравнивать? – спросил он.
Про себя я отметил: - Попал я, видимо, «как кур в ощип». Но на самом деле вышло иначе – вскоре, после ряда успешно закрытых мною проблем в технологии производства по части механизации и автоматизации отдельных операций, о чем было с одобрением озвучено на планерках Главным инженером, виды Главного конструктора ОКБ Подсвирова ко мне благосклонно изменились, и мы стали добрыми приятелями.
       Со Светланой Политовой, единственный пока работник в технологическом отделе, у меня были дружеские доверительные отношения. Эта хрупкая, маленькая гречанка привлекала меня, как и многих мужчин, своим очарованием, и я не скрывал своего восхищения ее внешней и внутренней красотой, не произнося ни слова ей об этом. Она  же это чувствовала, и была признательна и благодарна мне, тоже не произнеся ни слова. Да, так бывает, когда и слова то не нужны.
         Пришла Политова в ОКБ с Химзавода, откуда ее принудили уйти коллеги ЦЗЛ, как мне сказали позже, за то, что она резко, контрастно отличалась от остальных женщин не только своим обаянием, но и высоким развитием ума и трудолюбием. К тому же Светлана  была скромна, и не кичлива. А с такими свойствами в таком антураже, каком была она, как правило, не могут жить, - их выживают. На ее образе в моем сборнике афоризмов написан следующий афоризм: « Умный, наглым быть не может, как и наглый, умным тоже».
       Вопросы электрохимического покрытия на заводе Каскад решались Политовой мгновенно, не успев возникнуть. К сожалению, через год Светлану увлекла за собой любовь с Каскада на предприятие к «Глухим». Но, за год совместной работы, Светлана Константиновна успела «окунуть» меня в новую для меня  сферу моей деятельности в ОКБ. Я учился у нее мудрости гальванического покрытия, прибегая к изучению через ею рекомендованную литературу, не стесняясь надоедать ей своими бесконечными вопросами:
       - Светлана Константиновна, я у тебя такой же «почемучка», как и твой трехлетний сынишка Константин. Не много ли для тебя «почемучек»? – шутил я.
       Кстати, от нее я узнал, что у греков не принято детей называть ласкательными и уменьшительными именами, и сына она с рождения называла только Константин! Как она сказала, и как мне это понравилось, что называть всех, не зависимо от возраста, полным именем, которое звучит гордо, достойно, а не Костя, Котсик, а то и вовсе Котик – только Константин! Ведь имя человеку дается раз, и на всю жизнь. С тех пор я дочь свою стал называть Анной – я почувствовал, как имя дочери зазвучало особенно, торжественно.
       Светлана добросовестно раскрывала мне нюансы гальваники, все тонкости составления ванн и подбор режимов электрохимического покрытия, что пригодилось мне в организации подготовки и защиты техпроцессов, а так же в организации гальванического покрытия опытных партий изделий как  основной продукции, так и продукции Товаров Народного Потребления (ТНП).
       Но, вернемся к первому дню моей новой работы. Как и прочил мне при собеседовании главный инженер мою работу. Сидя в своем  кабинете, он познакомил меня с проблемными местами по всем переделам производства, отмечая на разных участках такой прогулки "узкие места" производства, над которыми надо поработать. Он предложил мне самому пройти по этим "узким местам" с целью определения ситуации и сделать свои выводы для дальнейших мероприятий.
       Я вышел из кабинета Главного с захватывающим волнением – мне предстоит работа не шаблонная, а творческая. Не зная, что меня ждет впереди, я почему то испытывал не страх перед неизвестностью, а даже радость. Сколько времени заняло мое знакомство с «узкими местами» производства, я не засекал, но в итоге оказалось не много, как я понял из удивления Быкова. Он недоверчиво переспросил:
       - А на «Сборке» был? А на герметизации гнезд и штырей Шэ эРов? А удаление облоя с пластмассовых изделий смотрел? – Наверно, по прежнему вручную удаляют?
Я утвердительно ответил ему, на что он сказал:
       - Вот видишь, сколько у тебя проблем на первом этапе. А дальше они не уменьшатся, а будут, даже, нарастать, как снежный ком. Не спасуешь? – спросил он.
       - Это зависит не от меня, а от времени, которое на эти мероприятия отводится – ответил я. – Я не переношу дыхания мне в затылок, тем более погоняющего кнута.
       - В этом плане тебе, считай, повезло – ответил Быков. – Жесткого регламента по срокам выполнения на эти работы нет, так как эти работы текущего характера, и не нормируются «сверху». Они нами же и планируются, и если надо, нами же корректируются  поэтапно, ежемесячно и поквартально в годовом плане. Мы сами себе определяем сроки исполнения и внедрения в производство таких работ. Творческая работа не может жестко регламентироваться сроками, но от нашей работы зависит наша зарплата. Мы не на окладе – работа наша сдельная - заключил он.
       - Вы меня обнадежили, Владимир Петрович, - ответил я. – Думаю, что не спасую. Тем более, я набросал свои соображения по пройденным проблемам, и хочу поделиться с Вами, если желаете – заговорил я со страстью, и стал торопливо излагать набросанные в записной книжке  наскоро свои соображения.
Быков взглянул на меня, резко обратив ко мне голову, и удивленно поднял брови:
       - А не спешишь ли с выводами? – спросил он меня, выказывая на лице своем удовлетворение. – Вот что, сегодня мы с тобой уже не успеем, - уже конец рабочего дня, а завтра, после планерки, задержишься у меня в кабинете, и мы все обмозгуем с тобой.
               Возвращался я от Быкова к своим коллегам, ютившимся под заводской столовой, с приятным чувством удовлетворения – я почувствовал, что Быков был приятно удивлен удачным приобретением в моем лице, в чем он признался мне позднее.
       Следующим днем, как и условились мы с главным инженером, сели друг против друга за продольным столом, где я подробно доложил ему свою версию по совершенствованию технологии по итогам моего экскурса по «узким местам». К тому же,  передо мной лежал отчет моих предложений, составленных мною заранее вчерашним вечером дома. Причем, я предложил на технологических процессах, где операция не поддается замене ручного труда автоматизацией или механизацией, изменить частично сам техпроцесс с целью упразднения ручной доли труда, на что он ответил мне:
               - Я доволен тобой – похвалил он. – Мысли смелые и в нужном направлении. Но изменять техпроцесс мы можем только централизованно, с согласования «сверху», а на это уйдут месяцы, а кушать надо сейчас. Твое предложение годится на будущее, и ты со своими людьми будешь воплощать его в жизнь, потому что кушать надо и завтра. Думай еще и еще, чтоб сегодня было что кушать – подстегнул он меня. Беседа наша заняла больше часа, и обоих, похоже, удовлетворила. Расстался я с главным инженером в приподнятом настроении.