Владимир Иванович

 Из под ноги выстреливает ходулеватый кузнечик и, пролетев метра три, исчезает в колосьях. Верный знак, что пора сворачивать. Одёргиваю заплечный баул и вхожу в хлебное море. Пробираюсь по направлению приземления прыгунца. В небо то и дело выпархивают потревоженные пичуги. Рожь высокая, плотная. Идти не просто, чёрт возьми. Хватаюсь за стрельчатые верхушки ржаных стеблей. Ладони перемалывают горсти спелых семян. Запах солдатского хлеба странным образом будоражит мои ноздри. Внезапно колосья расступаются, и перед взором предстают стройные ростки осот-травы. Стебелёк к стебельку полянка. Изумрудный глаз в поднебесье. И по середке- заветный пень. Ну что ж, ровно год как мы не виделись. Здравствуй Пень Пенькович. Подзарос ты крепко, подзаро-ос… Щас мы кущи то окультурим, обкорнаем шевелюрку. Достаю выкидняк и подчищаю охряную радужку среза . Молодые побеги складываю тут же рядом. Вижу, как с юга, небо затягивают серые, полноводные купы облаков. Набежавший прохладный ветерок колышет жаркие головки ржи. До первых капель- штык под ребро- надо успеть.
Готово, подцирулили, осталось деколончиком спрыснуть древесную плешь, хе-хе.
Развязываю баул, извлекаю "Владимира Ивановича" {современная версия}, и раскрыв произвольно – буква эм- "Мыслете", укладываю на рыжеватый срез пня.
  Обычно 10 минут, ну самое большее -15 до момента открытия ворот в инфополе и начала сеанса вербальной конвекции. Кладу поверх словаря лист бумаги с вопросами, для надёжности прижимаю его камушком, засекаю время и устроившись подле пня, закуриваю.
   Полуденную синь, ещё минуту назад напоенную солнцем, всё гуще заволакивает тучами. Краски дня гаснут, заметно темнеет. У горизонта, беззвучно сверкающие стежки молний, сшивают небо с землёй. Красота. Поглядываю на часы – прошло восемь минут... десять...смотрю на "Владимира Ивановича". Титан словестновти преисполнен величавого молчания.
Но вот и первое слово. Закрученные в спираль, стеклянистые буквы нехотя отделяются от бумажной поверхности и подхватываемые горячими потоками конвекции плавно поднимаются ввысь. За-не-быт-читься – читаю чуть, не свернув шею. Вслед за ним показываются другие - капь, ланстрыга, нарысь, бязь, орясина, аз, пендёра, буки, ковыряло, барахло... поток слов нарастает... зуботычина, шарыга, наледь, лабзить, грохотули, тухтырка, ступа, пермендюр, покой… знаков всё больше и больше, подобно прозрачным гусеницам они выбираются из словаря и устремляются по верботоннелю, прямиком в инфополе. Вскоре над "Владимир Ивановичем" образуется невиданной высоты столб в котором словно воздушные пузырьки в жидкости бурлят тысячи слов и букв.
Авангардные боевые порядки туч всё ближе и ближе к столбу конвектирующей кириллицы. Солнца уже не видать. Лишь кой-где у грязных подолов облаков сочатся высверки лучей заморенного ярила. Вот и первые, тяжёлые капли дождя. Вкусив жертвенных литер, инфополе орошает землю знанием будущего. Достаю из мешка плащ-накидку и укрываюсь с головой. Дождь начинает немилосердно сечь метущуюся рожь, шлёпает по листу бумаги. Вербальный тоннель, поглощённый небесной влагой, стремительно растворяется. Приподнимаю бумагу с вопросами, бегло листаю страницы словаря …похоже успел. За редким исключением в книге не осталось ни одного знака. Кладу вопросник обратно, вновь приваливаю камушком; дождь безжалостен -на листе нет и сухого клочка, всё залито водой. Жду. Вскоре супротив строчек, нанесённых влагостойкими чернилами, показываются робкие, бледные буковки. Они аккуратно ложатся бочок к бочку, превращаясь в убористый почерк. Первый вопрос, второй, третий… лист медленно, но верно заполняется судьбоносными ответами. Вот уж на поверхности бумаги ни прогала, всё испещрено "полевыми" чернилами.
  Ливень прекращается так же как и начался- внезапно. Облегчённые тучи, уходят на север, благосклонно вызволяя из своего мрачного узилища небесное светило. Беру лист, стряхнув капли, прокладываю его промокашкой и убираю в планшет-кондиционер на просушку. Достаю из баула переносной бумагорез и скармливаю оголодавшему аппарату обескровленного "Владимира Ивановича": "Прости старик Даль". Подкапываю пенёк с четырёх сторон и засыпаю в образовавшиеся ямки нарубленную бумажную крошку- удобряю. Затем землёй присыпаю лунки, привожу в порядок полянку, складываю инвентарь в мешок и направляюсь через ржаное поле обратно к дороге.