Ёжик в тумане

        Я иду по улице. Сегодня  день солнечный, что не сильно радует. При таком освещении чрезвычайно трудно различать рельеф поверхности – слишком контрастно вокруг. Хотя и в пасмурную погоду «проводить рекогносцировку на местности» для меня ничуть не проще. Но я постоянно и в любую погоду говорю себе, что именно сегодня, как никогда, отвратительно вижу в надежде, что вот завтра будет другой свет в «студии-улице», и будет немного легче. Я знаю, что это самообман, но всегда пользуюсь таким нехитрым и по-детски наивным приёмом.
        Сбоку слева под ноги «вылетает», как чёртик из табакерки, кто-то, кого сразу не могу идентифицировать. Испугавшись и не успев среагировать, слегка наступаю  этому некто на ногу. В ответ тут же получаю:
        – Слепой, что ли!!!
        Причём в форме именно утверждения, а не вопроса. Но в любом случае я стараюсь не отвечать на подобные реплики. Поступаю так давно – невозможно каждому объяснять, что да, я действительно слепой. И даже не спрашиваю, что если у тебя нормальные глаза, то чего сам(а) кидаешься наперерез? Ни к чему хорошему такая перебранка не приведёт. К тому же подобный «интерактив» слишком много душевных сил забирает каждый раз.

        Мне нужно съездить в банк, чтобы оплатить счета за квартиру, газ и прочее. Да ещё снять денег, чтобы была наличность на житьё-бытьё. До своей остановки сегодня дошёл без приключений: не нашёл лужу, каждый раз свою и каждый раз единственную (для меня, конечно); никакая внезапная машина не обрызгала с головы до ног, пользуясь своей безнаказанностью.  Можно считать, начало пути стало удачным.
        Долго и безрезультатно простояв в ожидании нужного автобуса, решаюсь доехать на маршрутке. Не люблю их; в этих машинках как в танке – не видно ничего. Абсолютно ничего (опять же говорю исключительно про себя). И вот я поднимаюсь в салон, привычно спрашивая у пассажиров, где тут свободное место. Но не тут-то было: зазевавшаяся леди неопределённо среднего возраста в самый последний момент опомнилась, и решила выйти. Естественно, мне нужно её выпустить, самому выйдя при этом наружу.  Внутренне чертыхаясь, я как рак пячусь назад, но неудачно – кажется, моя нога попадает между дверью и машиной. Чувствую, что почти падаю, но молчу, как партизан. Ну да, чем я хуже? Тех вон как пытали, и то они… молчали… Хорошо, что машина стоит как вкопанная, а то можно было бы запросто получить перелом. И это был бы уже катастрофический перебор к моему набору жизненных неудач. Но обошлось. Когда я наконец сажусь на свободное место, потирая саднящую ногу, то слышу, как несколько молодых девчонок довольно громко посмеиваются. Подозревая, что надо мной, привычно подавляю в зародыше обиду и принимаюсь высчитывать время, через которое можно будет начинать спрашивать соседей-пассажиров насчёт своей остановки. За сильно затонированными окошками плывет однообразный городской пейзаж на тему многоэтажек. Разнообразие создает лишь количество этажей: пять, девять, опять девять, снова пять…
        Я живу тут недавно, а потому ещё не совсем хорошо знаю свой район. Но расстояния уже начинают складываться в некие временны'е промежутки езды в общественном транспорте – так я могу довольно точно высчитывать, где именно нахожусь в данный момент. Так же хорошо помогают ориентироваться повороты на маршрутах или ключевые строения, единственные в своём роде. Но это, когда еду в автобусе. А тут одна надежда на соседей, иначе недолго и проскочить пункт назначения.
        – Вы не подскажете, когда будет универсам? – обращаюсь к парню рядом.
        – Я раньше выхожу, – отвечает тот.
        Неудачно. Ну и ладно. Я ищу взглядом, к кому бы ещё пристать со «своим девичьим» интересом. Все сидят, занятые чем-то важным. Впрочем, так оно и есть – каждый, как и я сам, по горло загружен насущными проблемами.
        Повернувшись назад, снова начинаю:
        – Вы не подскажете?..
        – Да, да, – быстро отзывается не очень пожилая, может, даже моих годов, дама.
        У меня сразу начинает щипать в горле. Это рефлекс: когда кто-то соглашается помочь, то я чуть ли не «хвостом виляю» в знак благодарности. Это правда.

        Ну вот, доехал до нужной остановки с помощью этой доброй женщины. Благополучно вываливаюсь наружу.
        Сразу потеряв всякую ориентацию в пространстве от смены декораций, некоторое время стою на месте. Жду, когда в голове начнёт складываться приемлемое подобие картинки окружающего мироздания. Затем потихоньку начинаю двигаться в нужном, как мне кажется, направлении. Хотя иногда ошибаюсь в нём.
        Иду. Иду. Ну вот, появились знакомые ступеньки. Поднимаюсь по ним и открываю стеклянные двери. Одни, потом другие. Можно немного перевести дух. Не от усталости, а от напряжения. Когда бредёшь в таком тумане, как я, то устаёшь от непрерывного сканирования  окружающего пространства. Иначе… – даже не хочу продолжать.
        Стою. Медленно верчу головой (быстро нельзя, а то можно и упасть от потери системы координат в голове), пытаясь найти банковских работниц в зале. Это не всегда удается быстро сделать, потому как в данном отделении обычно много народу. Не нахожу, поэтому иду к платежным терминалам в надежде, что хоть кто-то из них будет там. Ну вот, повезло – есть!
        – Девушка, – обращаюсь к… (Да как их называют тут? Менеджеры, помощники или ещё как? Совсем запутали нас новомодными словечками. Ну да ладно.) униформе...

        …Ну вот, главное сделано, оплатил и снял несколько купюр. Теперь можно выбираться на улицу, что не всегда сделать просто, потому как после кружения по операционному залу (вот название – как в больнице!) частенько не сразу определяю, где выход. То есть, понимаю, что он там, где входил. Только где входил-то? Стою, соображаю. Пытаюсь самостоятельно решить эту не школьную контрольную, но голова после интенсивных зрительных усилий начинает сильно болеть и, как следствие, плохо соображать. Потолкавшись, покружив на месте, путём ненаучного тыка наталкиваюсь на выходные двери; осторожно вываливаюсь наружу. Ура. (Последнее победное восклицание совершенно точно произвожу без обязательного восклицательного знака – действительно устал.) Я опять смог сам. Хотя рано. Рано радоваться – впереди трудный путь домой.

        Ступени. Мраморные, или псевдомраморные? Неважно; главное, что их ни черта не видно сверху, к тому же зачастую они довольно скользкие. Ногой нащупываю каждую – совершенно не хочется падать. Осторожненько спускаюсь вниз, и уже не обращаю внимания на быстрые взгляды прохожих, которые пытаются понять – что со мной и насколько я опасен для них? Такое поведение окружающих порой злит, порой веселит. На всё это невозможно постоянно и полноценно реагировать, поэтому отгораживаюсь. Как бы.
        Из тумана на меня выплывают «полиционэры». Два ражих парня, которым бы плуг в руки да на поле… Интересно, а приставка «поли» к ним приставлена, чтобы увеличить их общую полезную функциональность? Ну там чтобы могли и обезвредить, и спасти в случае чего? А то их предшественники, которые довольствовались ключевым членом «мили»  слова-определения этой профессии абсолютно точно соответствовали оному: могли не только колотить; хотя и среди них разные попадались. Впрочем, как показывает жизненный опыт – меняются временя, приходят другие названия, а суть остаётся неизменной…
        Полицейские проплывают мимо меня, обдавая казённым запахом опасности, и я в очередной раз думаю: «А нафига козе гармонь?» Зачем в городе носить камуфляж?  Лично для меня из-за этого полицию труднее заметить, а следовательно, больше риск попасть в их поле зрения – они-то, в отличие от меня, видят прекрасно.
        Между прочим, у меня есть масса причин для такого сарказма, поскольку имею довольно обширную статистику общения с силовыми структурами, в частности и с милицией, и с полицией. Помню, как-то ехал куда-то. Шёл осторожненько к вокзалу и никого не трогал. Точнее, радовался, что меня никто не трогает. И тут в нескольких шагах от себя замечаю милицейский УАЗик. И ладно бы только его – возле стояли ещё и представители. Власти. Низовое её звено, которое часто чувствует себя верховым.      
        У меня немедленно появилось нехорошее предчувствие. Как оказалось, не зря. И не потому, что я такой мощный экстрасенс. Нет, это сказался многолетний условный рефлекс, который настоятельно рекомендовал развернуться и уйти подальше от этого места. Только поздно было – меня заметили. И я думаю, гораздо раньше, чем заметил их я. В общем, отступать было поздно. Да и некуда – за спиной была Россия, куда бы я ни двинулся.
        – Лейтенант такой-то, – представился старший наряда ППС.
        Я подумал: «Началось…»
        – Ваши документы, – продолжил тот.
        – Пожалуйста.
        Я полез в карман за паспортом, попутно объяснив свою офтальмологическую несостоятельность посредством пенсионного удостоверения.
Внимательно изучив мой идентификатор личности, периодически переводя взгляд на оригинал, лейтенант продолжил спектакль. А сюжет его всегда стандартный: «Руки вверх! Карманы наизнанку! Сумку к досмотру!»
        Хорошо, хоть не приказывают положить руки на капот и раздвинуть шире ноги. Пока. Ограничились тем, что пригласили внутрь машины. Я вяло попытался выяснить, чего со мной не так? Паспорт же я предъявил. Ответа не было, и я обречённо полез в машину.
        Там на меня ополчилось сразу трое: старший наряда «лейтенант такой-то», рядовой «никакой» и сержант, сидевший за рулём. Вот он оказался самый агрессивный – постоянно «наскакивал» на меня, требуя стать по стойке смирно и говорить: «Так точно! Виноват! Больше такое не повторится!» Естественно, я утрирую, но факт налицо – ребята, каждый из которых вдвое младше меня, просто развлекались, очевидно упиваясь своей властью.
        Я человек в основном миролюбивый, но на этот раз потрошение моей сумки и карманов в конце концов взбесило. Я начал буквально орать на них, будучи не в силах сдержаться. Да и в самом деле – и так тошно, потому как и без этого приключения на ровном месте от «прокладывания» маршрута невыносимо разболелась голова. При этом я отчётливо осознавал, что немало рискую – дело могло закончиться скрытыми побоями в этом автомобиле и водворением в КПЗ. Что со мной однажды и произошло, хотя не буду врать – без телесных повреждений. Но в этот раз повезло: лейтенант, помявшись, видимо, от неявных угрызений совести, отдал назад документы и, кажется, хотя я и не уверен, поморщившись то ли от собственного неполного служебного соответствия, то ли от отвращения к неполноценному потенциальному клиенту, который к тому же оказался трезв, царственным голосом позволил продолжить путь туда, куда я шёл. Повезло, что тут сказать…
По пути к автовокзалу я пытался объяснить себе причину такого интереса со стороны «стражей порядка» к своей спотыкающейся персоне тем, что «ну а вдруг этот подозрительный тип с неуравновешенной походкой ни кто иной, как настоящий слабовидящий террорист (!!!)» – а что, ведь идеальное прикрытие для такого рода экстремистов! Однако не убедил в этом даже себя, а потому остаток пути много и сочно матерился – ничто человеческое мне не чуждо… 
                ***
        Ну вот, дошёл до пешеходного перехода. Будь благословенен тот, кто придумал светофор со звуковым дублёром! Послав в эфир очередную благодарность этому очень хорошему человеку, я перехожу дорогу, стараясь не столкнуться со встречными пешеходами. Это бывает весьма болезненно, к тому же узнаёшь при этом о себе опять же много чего на словах. Но пронесло. Встречных мимо пронесло.
Теперь надо аккуратно сойти с проезжей части и попасть на тротуар. Объясняю: там может быть перепад высот, бордюр, яма, ограждение и ещё бог весть что. И налетать на всё это у меня нет никакого желания. Так что крадусь, вызывая справедливое недовольство остальных участников пешего движения, сломя голову несущихся по своим транспортировочным делам. Ну, у них свои задачи, у меня свои. Тут уж каждый за себя. Как и вообще в жизни.

        Номера на транспорте я различаю, хотя и предельно вблизи и если они крупные и на видном месте, поэтому вполне справляюсь с тем, садиться в подошедший автобус или ждать следующего. Вот и мой подкатил. Еду.
        Как уже говорил, в автобусе и легче и привычнее. А если объявляют остановки, то такой я не променяю ни на какой другой. Вынув из кармана горсть мелочи, протягиваю кондуктору. Та молча отсчитывает, но бывает, попадётся вредная, и начнет мотать нервы на кулак. И не поймёшь сразу – чьи нервы и на чей кулак. Иногда меня это не трогает, иногда я объясняю, что плохо вижу. Но всё равно осадок выпадает. У меня где-то внутри.
        За разговором-размышлением доезжаю до своей остановки. Выхожу. И снова на улице наваливается непременный спутник – белесый туман в глазах. И он совсем не родственник молочной реки. Так что иду-плыву вовсе не по кисельным берегам, а вдоль многоэтажек по уже отработанному маршруту до своего дома. Шагаю, часто спотыкаясь, но это нормально. Иду почти «на автомате», который, как сейчас, иногда подводит – я таки нашёл свою лужу за сегодня. Не успел опомниться, как забрёл на её середину. Вообще с лужами у меня сложные отношения – я их нет, а они меня – да. (Я про любовь.) Если зазеваюсь, то какая-нибудь из них тут как тут. А то и не одна: обложат со всех сторон, и я топчусь на месте, как полный… Ну вы меня понимаете. Да? Со стороны, наверное, в такой момент очень забавно наблюдать за мной. Я бы тоже посмеялся, если бы видел.
        Ещё более неразделённые чувства испытываю к зиме. Вернее, к снегу. Когда он выпадает в достаточном количестве, то для меня наступает время бесконечного преодоления самого себя в частности и природы в целом. Есть избитая поговорка про то, что в России не дороги, а направления. Это как раз про меня. Я именно так и хожу зимой: определяю ключевые, или знаковые ориентиры, и двигаюсь по ним – от одного до другого. И постоянно в режиме сапёра – могут попасться ямы, столбики, бордюры и прочее, и прочее, и прочее… Легко представить, во что может превратиться для меня попадание в любой из таких «капканов», если не «разминировать» дорогу вовремя… Кстати, такое случалось со мной, и не раз…
                ***
        Дав задний ход и намочив ботинки, а с ними и носки, выбираюсь на сухое место. Тем временем уже темнеет. Глянув вокруг, понимаю, что надо торопиться, потому как если днём я вижу ничего, то впотьмах не вижу ничего.  Приходится идти по звёздам, а я, как вы догадываетесь, тот ещё астроном… Впрочем, за вас не буду решать. Мне вовсе не хочется нарезать круги мимо собственного подъезда в надежде однажды попасть в него.
        Сегодня я почему-то решаю сократить путь домой через школьный двор и следующий за ним небольшой парк. Самонадеянно посчитав, что уже достаточно хорошо ориентируюсь, довольно легкомысленно двигаюсь по новому маршруту. И в какой-то момент обнаруживаю, что не понимаю, куда именно нужно идти. Как говорится у моряков в незнакомом море – приплыли…
Подавив в себе зарождающуюся лёгкую панику, останавливаюсь и принимаюсь медленно осматриваться.
        Однажды моя хорошая знакомая уж не знаю почему назвала меня ёжиком. К месту или нет, но сейчас вспомнил об этом с невероятной живостью и непроизвольно фыркнул – надо же! Видела бы она меня в этот момент… Ёжик. Ёжик. Ёжик… в тумане. Действительно точно!
        К сожалению, мне до шуток: я совершенно потерял ориентацию и как следствие, практически все остатки зрения – это случается в двух из трёх случаев, когда попадаю в критическую или просто стрессовую ситуации. Во мне уже почти бесконтрольно начинается паническая атака – куда идти? А вдруг не смогу найти свой дом? И что делать?
        Мимо проходит немолодая (судя по голосам) парочка.
        – Скажите пожалуйста, где находится дом номер такой-то по улице такой-то? – взываю к ней, стараясь не вибрировать тембром.
        – Мы не знаем.
        Стою, с неимоверным усилием выдавливая из себя вежливую улыбку; затем произношу:
        – Извините.
        Пытаюсь оценить размер катастрофы: ни одной зацепки из топографических меток, хотя понятно, что выход из тупика где-то рядом – ну не мог я уйти далеко в сторону! Однако мозг лихорадочно навинчивает себя: «Ну всё, парень, дело худо! Останешься тут навечно!..»
        Пожалуй, ещё миг, и я в отчаяньи закричу в этот вечный туман:
        – Лошадкаааа!
        Вдруг повезёт, и я услышу спасительное:
        – Ёжииик!

        PS. Господи! Дай мне сил жить дальше, не зацикливаясь на своём недуге.
        Дай сил хоть иногда радоваться чему-то.
        Господи! Дай мне сил не остервенеть, не озлобиться. Дай сил не возненавидеть эту жизнь, не жаловаться беспрестанно не неё.
        Господи! Дай сил дойти до конца и выполнить то, что должен. Дай  сил добрести до финишной стены, чтобы упереться в неё лбом и тихо испустить дух, никого не утруждая. Дай!

2013