Я расскажу тебе, как будет! Часть 2

- Мария Степановна, пляши! – Валечка, почтальон, широко улыбалась, глядя на идущую к подъезду соседку.
- Валюша, с моими ногами только в пляс. Что случилось-то? – Мария Степановна со вздохом поставила сумки на лавочку. Все-таки возраст уже сказывается, тяжело стало ходить, да и сумку с продуктами носить, если в ней больше, чем булка и пакет кефира. С тех пор как не стало дочери, а сын уехал на другой конец страны, Мария Степановна осталась совсем одна. С родственниками связь, конечно, держала. Исправно писала письма и звонила, но переезжать не хотела, опасаясь смены климата и того, что будет мешать невестке. Отношения у них всегда были ровные и спокойные, но это же, как говориться: «чем дальше, тем роднее». А кто его знает, как сложится, живи они в одной квартире? Рисковать Мария Степановна не хотела.
- Письмо тебе, тетя Маша! И непростое!
- Золотое что ли? – улыбнулась Мария.
- Почти. Из Америки, письмо-то! И кто тебе пишет оттуда?
Мария Степановна, охнув, опустилась на скамейку.
- Ты что, баба Маша! – Валюшка засуетилась, роясь в сумке. Был же валидол где-то, точно помнит!
- Ничего, ничего, Валечка, сейчас все пройдет.
Валентина, глядя на побелевшее лицо соседки, засомневалась.
- Может скорую?
- Ну, что ты придумываешь? Зачем? – Мария Степановна отмахнулась. - Письмо-то где?
- Вот оно! – Валентина достала из сумки плотный конверт. – Знала бы, что ты отреагируешь – поосторожнее как-то сообщила бы.
- Все хорошо, Валюша! Я это письмо, считай, пятнадцать лет почти ждала.
Мария Степановна держала конверт как хрустальный. Тяжело поднявшись, она пошла к подъезду, забыв про сумки. Валентина молча подхватила пакеты и пошла вслед за ней. В квартире она поставила сумки в коридоре и тихонько вышла, прикрыв дверь. Немного подумав, она стукнула в соседнюю дверь.
- Оль, присмотри за бабой Машей, — попросила она высунувшуюся на стук соседку.
- А что такое?
- Да, письмо она получила и прям сама не своя стала. Волнуюсь.
- Ясно. А что за письмо? Случилось что?
- Понятия не имею. И спросить некогда, бежать надо. Я вечером зайду, а ты немного погодя загляни к ней. Мало ли…
- Хорошо, беги.
Спускаясь по лестнице, Валентина думала, кто ж там такой написал это письмо и что именно в нем написано, что Мария Степановна, всегда спокойная, как море в штиль, так разволновалась? Историю Светланы и ее детей она, конечно, знала, но это случилось так давно, что связать те события с конвертом, на котором были такие красивые марки и странные надписи, Валя даже не подумала.
А Мария Степановна положила конверт на стол, села в кресло рядом и застыла. Ей так страшно было открывать его. Ведь за это время она уже смирилась с тем, что девочек больше никогда не увидит и старалась думать о том, что им там очень хорошо. По привычке обращаясь вечерами к небу, она перечисляла всех родных и обязательно в конце упоминала Катю с Дашей.
Наконец, собравшись с силами, она взяла в руки конверт и покрутила его. Плотный, явно не с одним листочком бумаги, он и притягивал, и отталкивал ее. Взяв ножницы, она аккуратно срезала кромку и вытряхнула из него содержимое. По столу разлетелись фотографии и тонкие листки бумаги. Охнув, Мария собрала все в кучку и взяла в руки первое фото.
На нее открытыми глазами Елены и Светланки смотрели девчонки. На этой фотографии они были чуть старше того возраста, когда их увезли. Девочки стояли на берегу океана, как поняла Мария, погрузив ноги в песок и смеялись в камеру. Внимательно присмотревшись, Мария Степановна закрыла рот ладонью.
Смеялась на фотографии Катя, а Даша, хоть и улыбалась, но улыбка эта была какой-то натянутой, как будто девочка собиралась расплакаться.
Мария отложила фото в сторону и взяла следующий снимок. Сад, качели, две девочки. Кате лет десять здесь. И снова то же самое. Смеющаяся Катя и, на этот раз, хмурая, даже не пытающаяся улыбаться Даша.
Следующие снимки были только Дашиными. На них не было Кати и было совсем другое окружение. Какие-то непонятные металлические заборы, странная одежда. И только последний снимок более-менее успокоил Марию. Даша стояла возле здания, которое напоминало церковь или что-то подобное. Оказалось, что это колледж.
Письмо было странно написанным, как будто русский язык был плотно и давно забыт Дарьей, а потом она лихорадочно пыталась вспомнить хоть что-то, пересыпая русские слова английскими, скупым на подробности и полным тоски.
- Плохо тебе там, девочка. Уезжать тебе надо. – Мария Степановна заметалась по комнате. Она готова была хоть сейчас бежать, что-то делать, чтобы вернуть Дашу домой. Про Катю почему-то не думалось. Немного успокоившись, Мария взяла в руки конверт. Адрес на нем был только ее. Обратного адреса не было.
- Дашуня, ну что ж так! – в сердцах стукнула по столу ладонью Мария Степановна и снова взяла в руки письмо. Перечитывая, пытаясь разобрать Дашины каракули, она вдруг увидела внизу цифры.
- Это еще что такое? – водрузив на нос очки, она пыталась понять, что могут означать эти странные цифры, когда в комнату зашла Ольга.
- Баба Маша, привет! Ты как? Меня Валюшка попросила проверить тебя.
- Хорошо все! – Мария Степановна сердито отмахнулась. – Что ж это такое, а?
- Чего ты бушуешь?
- Да вот, Олюшка, не пойму никак! – Мария Степановна протянула Ольге письмо. – Цифры какие-то, а что значат – не разберу!
- Так это номер телефона! – Ольга покрутила листок в руках.
- Номер? А разве такие они бывают?
- Конечно, это ж не наш, а там, местный. Правда код здесь есть, так что можно от нас набирать.
- Вот прям как обычный номер?
- Да.
- Где? – Мария Степановна заметалась по комнате.
- Что, где, баба Маша?
- Трубка где?
- Да вот же она, на столе лежит, возле базы.
Мария Степановна схватила со стола то, что искала и протянула трубку Ольге.
- Набери мне, Олюшка, и постой здесь, пока я разговаривать буду.
- Тетя Маша, а у них сейчас ночь.
- Как так?
- А вот так! Это же другой континент! Будить будете человека?
Мария Степановна задумалась ненадолго, но потом решительно сунула трубку в руки Ольге.
- Набирай! Думаю, там поймут.
Разговор с Дашей получился коротким, но очень содержательным. Услышав от Марии Степановны:
- Приезжай, детка, я жду тебя. Жду дома!
Даша расплакалась и только и смогла, что повторять:
- Спасибо!
Уже через месяц Мария Степановна открыла двери и обняла высокую, в Светлану и светловолосую, в Лену, девушку, которая стояла на пороге с маленьким чемоданом и небольшим рюкзаком.
- Девочка моя, приехала… - Мария Степановна разглядывала девушку. – Красивая какая! И как же ты на маму похожа…
Покончив с первыми охами-ахами, Мария Степановна накормила Дашу, а потом уложила ее спать, насмотревшись, как та клюет носом в тарелку на каждом слове.
- Это разница во времени, — попыталась оправдаться Даша и тут же провалилась в крепкий сон.
Мария Степановна турнула кота, который пристроился было рядом с девушкой и тихонько вышла из комнаты.
Отоспалась Даша только к следующему утру.
- Ну вот! Все как ты маленькая любила! – Мария Степановна поставила тарелку с сырниками на стол и подвинула поближе к Даше креманки с медом и вареньем.
Даша взяла сырник и вдруг разревелась. Плакала она так горько, что Мария Степановна испугалась. Обняв девушку, она прижала ее к себе.
- Тише! Что ты, маленькая? Все прошло уже! Все хорошо будет!
- Не будет! – Даша вдруг отстранилась от Марии Степановны и подняла глаза. – Не будет хорошо!
- Почему это? – Мария озадаченно смотрела на девушку, которая сердито сжала кулаки.
- Потому, что Катя так сказала!
- Что она сказала?
- Сказала, что ничего не будет у меня. Ни дома, ни семьи, ни друзей, потому, что я неправильная!
- Вот так вот и неправильная? А ей-то откуда это знать? – рассердилась вдруг Мария Степановна. – Ну-ка давай-ка ты мне, девочка, рассказывай по порядку все как есть. А потом уж я подумаю, правильная ты или нет. Хотя я и так вижу.
- Что видите? – всхлипнула, успокаиваясь Даша.
- А вот что надо, то и вижу. Потом скажу. Рассказывай, давай. Времени у нас с тобой много, так что по порядку, с того самого дня, как вас увезли.
- А как нас увезли, я не помню почти. Помню, как мы приехали в новый дом. Первый дом. В Джессике и Биллу. Тем, кто нас забрал отсюда. Большой дом был, красивый. Мы такие и в кино не видели. Нам с Катей сразу по комнате выделили. Игрушками завалили, платья какие хочешь. Первое время мы даже болели немного, потому, что еда была совсем другой. Потом прошло. Единственное, что плохо было, по-русски нам говорить сразу запретили. Даже между собой.
- А как же? Вы же английского не знали?
- Откуда? Нет, конечно. Учились. Джессика была хорошей, жалела нас, не сильно ругала, а вот Билл… Он ругался, кричал сильно. Мы не понимали, что пока он не взялся за ремень. – Даша вздрогнула. – Знаете, баба Маша, такой странный ремень. Широкий, кожаный, весь в узорах и с металлической большой пряжкой. Вот этой самой пряжкой он и приложил как-то Катю. Рана получилась. Джессика тогда с ним сильно поругалась. А потом нас забрали.
- Кто?
- Служба там такая есть, которая наблюдает за усыновленными детьми. Катя танцами занималась, и кто-то увидел у нее следы от этой пряжки. Не знаю, почему Билл так сделал. Он всегда бил так, чтобы следов не оставалось. Ну вот. Нас увезли.
- А куда?
- В приют какой-то. Я плохо помню. Мы там недолго пробыли. Через какое-то время нас забрала вторая семья. Линда и Джо.
- А эти? Хорошие были?
- Нет. Там была просто ферма для детей. У них было больше пятнадцати человек усыновленных или под опекой. Это хорошие деньги при небольших затратах. Там мы пробыли больше года.
- А потом?
- Потом нас опять забрали.
- Кто-то опять вас бил? – Мария Степановна сжала кулаки.
- Нет. – Даша покачала головой. – Нас там никто не трогал. Нас просто не замечали. Мы научились хорошо прятаться и ругаться.
- Тогда почему вас забрали?
- Оказалось, что Джо торгует… запрещенными, в общем, веществами. И использовал он для этого старших. Они перевозили, распространяли.
- И вас использовал?
- Нет, мы были маленькие для такого. На тот момент, маленькие.
- И как же вы?
- Снова приют. Теперь уже дольше. Потому, что нас уже считали неправильными для усыновления. Я не знаю, как это по-русски сказать. В общем, нас не хотели. И когда пришла Саманта, мы были рады и ей. Но, оказалось, что все не так плохо. Они с мужем, Бобом, забрали нас к себе. Они были очень богатые. Своих детей у них не было, и мы с Катей решили, что нам повезло. Мы договорились, что будем вести себя идеально, чтобы нас и отсюда не забрали.
- Сколько вы там прожили?
- Долго. Это была наша последняя семья. Катя и сейчас с ними. После колледжа вернулась.
- Ничего не понимаю! А как ты-то оказалась в таком положении? Почему идти было некуда? Почему решила вернуться сюда?
- А вот тут начинается самое интересное… - Даша вздохнула. – Знаете, баба Маша, бывают дети любимые, а бывают так себе дети. Вот я была второй. Саманта хорошая женщина, заботилась о нас, разрешила учить русский, чтобы мы не забыли его окончательно. Но, почему-то меня она не приняла. Почему – не спрашивайте. Не знаю. Сначала это были какие-то мелочи. Потом больше. Она стала ругать меня, поднимать на меня руку. Не сильно. Так, пощечину могла дать. Не разговаривала со мной месяцами.
- Но, почему?
- Была причина. Я не понимала тогда. Случайно узнала.
- И что же за причина? – Мария Степановна начала догадываться, но гнала от себя непрошенную мысль.
- Катя, — просто ответила Даша. – Она сделала все, чтобы остаться единственным ребенком в семье.
Мария Степановна ахнула. Ее подозрения подтвердились.
- Катя очень боялась возвращаться в приют. Ей там было плохо. Поэтому с самого первого дня она стала заискивать перед Самантой. Просиживала над уроками полночи, лишь бы получить хорошую оценку, что-то пыталась готовить, помогала ей в саду. А когда поняла, что Саманте я не нравлюсь, решила, что из-за меня в приют не вернется. И стала потихоньку наговаривать на меня. Несильно, но как-то очень уж убедительно. Например, я потеряла как-то тетрадь в школе. Плохо, потому, что конец года, а там были все записи. Катя за ужином разахалась, что Саманта пытается дать нам лучшее и она это так ценит, так ценит, а я просто делаю глупости, не думая о своем будущем. Потом у Саманты что-то случилось с ее любимыми розами. Стали болеть. Катя подложила цветок ко мне в комнату и Саманта ругалась, как никогда. После этого она два месяца меня в упор не замечала. Катя была очень довольна результатом.
- Ты спросила ее, зачем она так делала?
- Конечно.
- И что она сказала?
Даша закрыла глаза. Эта сцена до сих пор стояла перед ней, словно случилась только что.
- Ты – моя проблема! – говорила ей Катя. – Из-за тебя может случиться так, что я снова попаду в этот кошмарный приют. Я туда не вернусь, слышишь?! Никогда!
- И как ты сможешь этого избежать? Если меня туда отправят?
- Я тебе скажу, как будет! – Катя прищурилась и подошла вплотную к Даше. - Я сделаю все, чтобы Саманта любила только меня. Ведь, когда детей любят, их не отдают куда-то. Я стану ее единственным ребенком. Ты и так ей не нравишься. А я нравлюсь. Тебя вернут. А меня оставят.
- Ты так в этом уверена?
- Конечно! Потому, что ты – неудачница!
- А ты?
- А я нет! Нет-нет! Со мной всегда все будет в порядке!
- Катя!
- Что?
- С тобой никогда не будет все в порядке.
- Почему?
- Потому, что ты - плохой человек!
Пощечина, которую дала ей сестра, до сих пор горела на щеке Даши.
- С этого дня, я одна. У меня нет сестры. – Катя сказала это так тихо, что Даша еле расслышала, но запомнила хорошо.
Мария Степановна покачала головой, вытирая слезы.
- А дальше что? Что было, Дашуня?
- А дальше… Катя добилась своего. Я старалась, очень старалась, но меня все-таки отдали обратно в приют. Катю оставили.
- Как? А разве можно так-то? – Мария Степановна сокрушенно качала головой.
- Можно, наверное. Она хотела, чтобы у нее была другая жизнь. У нее получилось. У меня – нет. В приюте я пробыла до восемнадцати лет. Мне помогали, но там это больше совет, чем помощь. В какой-то момент я оказалась на улице. Без будущего, без денег, без ничего.
- Постой! Я же видела фотографию, где ты возле колледжа стоишь?
- Да. Стою. Я там работала. Мыла полы в аудиториях, работала в кафетерии. Собирала деньги на учебу. Но, это очень сложно там. Жить ведь тоже на что-то надо. Стипендию у меня выбить не получилось. Я занималась спортом, играла в волейбол. Могла бы рассчитывать хотя бы на спортивную, но для этого нужно было остаться в той школе, где я училась, пока жила у Саманты, а она отказалась за меня платить, когда вернула в приют. В итоге я окончила курсы при колледже и меня взяли на постоянную работу в кафетерий помощником управляющего. Это было неплохо. Я проработала там почти год. У меня появились друзья, свое жилье. Но, потом мне стало очень плохо.
- Почему?
- Я… Встречала с парнем, в общем. А он меня бросил…
- И из-за этого ты решила вернуться?
- Нет. Я не знаю, как это сказать… Вы, наверное, перестанете меня уважать совсем после этого…
- Ты о чем?
- Я была беременна от него. Когда он ушел, я… - Даша заплакала.
- Ты избавилась от ребенка?
- Нет. Я хотела, поэтому мне так стыдно. Не успела. Все случилось само собой. Может быть потому, что я все время плакала… - Даша спрятала лицо в ладонях, не в силах поднять глаза.
- Даша! Посмотри на меня! – Мари Степановна отвела руки Даши от лица. – Подними голову!
Даша подняла глаза, и Мария Степановна крепко взяла ее за подбородок.
- А теперь, слушай меня! Я тебе расскажу, как будет! Слушай и запоминай каждое мое слово, потому, что повторять я не буду! Ясно?
Даша кивнула.
- Ты успокоишься и возьмешь себя в руки. Потому, что ты сильная и умная! Там, где любая другая потеряла бы себя, — ты себя нашла! Кем ты хочешь быть?
- Учительницей… - еле слышно прошептала Даша. – Всегда мечтала работать в школе…
Мария Степановна задохнулась, на мгновение потеряв дар речи.
- Кем? Учительницей? Прямо, как мама твоя… Слушай меня, Дашка. Она не смогла, а ты сможешь! Выучим тебя и работу найдем. А потом ты выйдешь замуж и нарожаешь мне целую кучу внуков! Поняла? От очень хорошего человека! Все услышала! Вот так будет! – Мария Степановна так грозно свела брови и кивнула, что Даша предпочла не спорить.
Все, о чем говорила Мария Степановна сбылось. Даша окончила университет и устроилась на работу в одну из гимназий Москвы. Все было непросто, но она справилась. Первый ребенок у нее появился сразу семилетним, потому, что замуж она вышла за вдовца, сын которого учился в ее классе. Виктор растил сына один почти три года. И Даша, занимаясь с мальчиком дополнительно, вдруг поймала себя на том, что тянется к нему. Ей хотелось приласкать ребенка, дать ему то, чего была лишена она сама в детстве – заботу и любовь. Виктор, слушая восторженные рассказы сына об учительнице, присмотрелся к девушке и понял, что нашел то, чего ему так не хватало. Свадьба была тихой и скромной. Мария Степановна приехала поздравить молодых, да так у них и осталась. В большом доме Виктора места хватило всем. И первую дочку Даши, Машку, она приняла на свои руки, успев понянчить ее до двух лет. Вторую дочку Даши, Светланку, Мария Степановна уже не увидела. Два инсульта подряд унесли жизнь этой прекрасной женщины, оставившей после себя долгую и крепкую память. Попав в первый раз в больницу, она, как только немного наладилась речь, подозвала к себе Дашу.
- Дашуня, жизнь такая короткая… Я что сказать хотела… Если вдруг Катя объявится, захочет поговорить, ты не гони ее сразу… Сильно она тебя обидела, но она твоя единственная родная кровь. Может и вспомнит об этом? Ты уже не девочка, которой приехала ко мне, а взрослая, умная женщина. Поймешь, чего она от тебя хочет. Если с недобрым придет – гони ее в шею и не вспоминай вовсе потом. А если почувствуешь, что прощения просить пришла – выслушай. А потом решишь, как быть. Обещай мне.
- Обещаю! – Даша обняла приемную мать.
Два года спустя после того, как не стало Марии Степановны, Даше пришло письмо. Удивленно покрутив в руках конверт, такой знакомый по жизни за границей, Даша распечатала его. Внутри она увидела только фотографии и открытку. На фотографиях была Катя в свадебном платье, Катя беременная и во дворе своего, видимо, дома. А открытка была обычной формой, которой сообщали о рождении ребенка в Америке. Фотография малыша, пол, рост, вес, время рождения. Так Даша узнала, что стала теткой. Маленькая записка выпала из конверта напоследок, когда Даша уже хотела убрать его. Ее она просто не заметила. На маленьком квадратике бумаги было написано одно единственное слово по-русски: «Прости!»
Виктор, вернувшись домой с работы, застал жену сидящей на ступеньках лестницы и от души рыдающей.
- Дашуня, ты чего?
Он испуганно замер в дверях, не понимая, что происходит. Даша молча протянула ему конверт и фотографии.
- Царствие тебе Небесное, Мария Степановна! Успела, значит! - улыбнулся Виктор.
- Ты знал? – Даша удивленно смотрела на мужа. – А я голову ломала, откуда у Кати наш адрес.
- Конечно, знал. Мы тогда с бабой Машей весь Интернет перерыли и все твои вещи. Прости! А потом она хотела письмо написать Кате. Только я не знал, отправила или нет.
- Отправила… - Даша вытерла слезы и прижалась к мужу.
- И что думаешь? Простишь? – Виктор заглянул в глаза жены.
- Пока не знаю. Думать буду, как баба Маша велела.
Катю с детьми Даша встречала в аэропорту два года спустя после того, как получила первое письмо от сестры.