Душевнобольной

               
*произведение не является призывом к тому, что здесь написано, но лишь показом, как плохо человеку жить в несогласии с собственной совестью*


Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне...
               
         А. С. Пушкин               
               
               


ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я Острогов Николай Павлович. Человек, проживший жизнь впустую. Или не впустую, а очень даже насыщенную жизнь прожил я? Сам не знаю ответа на этот вопрос. Да и кто знает? Скорее никто, чем кто-то…
Два года назад я совершил преступление. Очень страшное преступление, которое дало печать не только мне, но и людям, со мной в миру живущим. Печать зверства отразилась на мне. Совершив преступление, я кинул тень на людей, я окутал их плащом тщеславия и, окутав их, разразил в них болезнь, которая распространялась так же быстро, как распространяется атом чумы. Этот атом чумы губит цивилизации… Очень теперь боюсь, кабы не разразилась и болезнь в людях, начало которой дал я сам…
До чего я дошел сегодня? К чему стремлюсь? Я на некоторое время потерял контроль над собой, и уже не совсем понимаю, как выбраться из хаоса моих мыслей. Мысли же из-за чего у меня появляются? Прошлое, мое прошлое мучит меня… Оно впивается в меня так сильно, что я поначалу не могу его вытащить из себя, а когда получается вытащить, то оно, словно пчела, оставляет свое жало внутри меня. Казалось, оно должно было бы, оставив жало, через некоторое время умереть, но…почему не умирает? И для чего я мучаюсь?
Вспоминая преступление, я не могу нормально, по-человечески выспаться. Глаза мои не смыкаются, ибо как только я попытаюсь их закрыть, сразу же представляется мне Человек, которого изуродовал, которого убил. Он идёт ко мне, я не могу перестать представлять Его. В моем воображении Он слишком силен. Я не могу о Нем забыть или победить Его, подавляя своими развлечениями и утешениями. Он находит меня везде. Я от Него не спрячусь. Где я, милые друзья мои? Да и вообще, с кем я разговариваю..? Я разговариваю сам с собой. От меня отреклись. Они в точности знают все мои прегрешения и даже самые малые грешки мои знают! Я в этом уверен! Я не могу в этом ошибаться.
Где же сила моя, которой я убил? Где же мощь моя, которой руководим был? Когда мысли становятся врагом человека, тогда и человек не может стать сильным, но бывает убиваем, бывает уничтожаем… да, так же убиваем, как и я убил когда-то, так же уничтожаем, как от того атома чумы уничтожаются цивилизации…
Хочется кричать, хочется, чтобы услышали люди, чтобы поняли, как делать, а как нет… У меня есть опыт. Я не могу о нем не сказать. Да, я убил человека, и разве я теперь силен? Только бес настоящий скажет, что будет сильным человек, когда умертвит подобного себе. Только бес, сказавши это, после посмеётся, потому что втащил в ложь. Так и со мной произошло. Я, идя на убийство, за которое сейчас поругаем мыслями моими, думал получить удовольствие. Где оно, черт возьми? Нет, нет, нет!!! Не желаю произносить слова «черт». Оно меня убивает. Оно поглощает. Заставляет быть ему подобным. Не хочу этого, ибо ранее это испробовал.
Да, я подчинённый, но не людям служу. А что-то между выбрал: что-то нечеловеческое, но капля доброго есть во мне. Я же почему-то остался до этого времени мучим мыслями своими… Значит это нужно. Нужно для меня. Я должен что-то сделать. Я должен я должен, я должен! Нет, так говорить нельзя! Нужно говорить: я хочу! Но что хочу я? И хочу ли я говорить то, что я хочу? Я запутался. В себе и во всем. Нет меня. Есть я уничтоженный и угнетенный.


ГЛАВА ВТОРАЯ

Помню тот день, когда решился, когда пошел на преступление, когда отрекся от добра. В тот момент его во мне не было. Было что-то похожее на зависть, ревность. То подлое чувство было во мне, которое меня съело изнутри. Оно меня тогда погубило и сейчас губит. Тогда погубило утешением, сейчас губит мыслью… Человек (сам по себе знаю) представляет себя широким и просторным, но каким на самом деле является? Так он узок, так мал, что в него ничего больше не вмещается, кроме зла, ревности и зависти с ненавистью.
Из-за чего убил я человека? Я вам так и не рассказал… Слушайте же:
Ранним утром одной среды я пошел от своего дома туда, где играют в рулетку. Дом белого цвета, просторный… Мне казалось, что в нем ничего дурного нет, потому что он «белый» да и простора я в нём не нашел. Один раз посмотрел на часы – было двенадцать дня. Второй раз посмотрел – четыре часа пополудни. Третий раз посмотрел – было шесть вечера. А я так и не выиграл ничего, только проиграл свои сбережения. Думал приобрести, но потерял. Думал, что отберу, но отобрали у меня...  Такая жизнь людская, что ж сделаешь?
Отбирали у меня, отбирали, но больше всего забрал один человек среднего роста, в круглых очках, не толстого и не тонкого телосложения – видно было, что интеллигент, любящий играть в рулетку. Он всё время за столом стоял, что-то рассчитывая, мысля, и только после размышления осмеливался делать ставку. Видно, был хорошим математиком, если так хорошо рассчитывал. Вот за это я его и не взлюбил.
Я, как человек предострожный, носил с собой в кармане складной маленький нож. В тот вечер он мне пригодился. Только не для хорошего дела. Я целый день отсидел в этом заведении, стараясь хоть как-то заработать, а он забрал у меня последнее! Как я мог поступить, если не убить его из зависти к моим деньгам и к тем деньгам, которые он выиграл у других? Как? Сомневаюсь, что кто-то сделал бы по-другому.
Выйдя из «белого» дома, я настолько был огорчён, настолько подавлен… хотя сейчас моя подавленность есть большая, чем тогда. Из-за этой подавленности я решил спрятаться в кустах и подстеречь его с огромной суммой денег. И вот наконец он вышел! Сорок процентов дела уже сделано! На удивление, он вышел последний. А я боялся, что он выйдет с кем-то. Этого я больше всего боялся. В этот раз все карты были в моих руках. Он пошел через длинный-длинный парк, через который и я пришел сюда играть в рулетку. Я пошел за ним. Я слышал его воздыхания от радости. Он как будто говорил: «Ох, ах, как же хорошо!» Мне это сразу не понравилось. Я ускорил шаг, и тогда услышал, как он более взволнованно воздыхает – воздыхает от страха и непредсказуемости того, кто идёт за его спиной. Я догнал его. Он хотел было обернуться, и я, как неопытный убийца, ударил его ножом, и не в спину, и не в живот, а в бок. Когда он чуть-чуть согнулся, я сделал ему ещё удар, и ещё. Два последние удара полетели ему в область живота. Он уже от безысходности стоял на коленях, и я добил его рукояткой ножа. Так ударил, что его падение на землю было громким, и мне показалось, что кто-то это мог услышать. Я начал скорее, в спешке перебирать его карманы – и нашел деньги. Это была огромная сумма. Ещё снял у него и часы. В тот день мне крупно повезло с такой добычей. Тело же убитого спрятал под высоким деревом, возле которого рос куст. Туда я его запихнул и скорее кинулся бежать.
Представьте, каково это быть убийцей. Ладно, если бы не в первый раз, но я то в первый… Что я несу? Даже не смейте представлять такое и думать о таком не смейте! Иначе от мыслей о человеке не отобьетесь, и совесть будет мучить, и самому себе дотошным станете. Как я стал себе дотошным, так и вы станете. Будьте в этом уверены. Потому что все мы, люди, во многом похожи. Во многом, но более всего – в пороках своих.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мучаюсь. Мучаюсь очень сильно. Все беды из-за богатства этого, которое себе приобрел. Я не могу больше так жить. Мне нужно идти и признаться, ведь идёт расследование по этому убийству. К кому идти? Или к батюшке сначала, или сразу в участок? К святому отцу пойду вначале. Нет, в участок. Да, да, точно! Сначала в участок. А там уже, если дозволено будет, попрошу, чтоб отец святой пришел и исповедал.
Иду в участок. Очень страшно. Зубы дрожат и руки трясутся, глаза дёргаются от нервов и обжигаются, потому что долго не выходил я из своего дома. На улице такая красота, такая гармония…а я кто в этом всём, меня окружающем? Подлый и мнимо смелый человек, умеющий убить, но не умеющий…признаться в своих слабостях, а точнее в своих преступлениях? Да кто же я?! Или Ирод убивающий или Пилат осуждающий? И то, и другое мне свойственно! Меня убить надо! Неужто не найдется человека, который это сделает? Неужто совесть меня до кончины моей мучить будет? Очень плохо, что Земля таких, как я, носит, очень плохо… Это ее грубейшая ошибка.
Подошёл к участку. Прошел входные двери. Следующие двери ведут в кабинет следователя. Влетел я в них так, как сумасшедший. Следователь даже испугался. Более же всего он испугался моего признания. Я сказал тихим голосом:
- Я убил, я убил…
- Ну и что? – равнодушно спросил он. – Разве это плохо?
После этих слов я удивился. Удивление мое превысило всякие рамки. Я думал, он меня засадит и будет рад этому, а он это выдал…
- Иди ты, добрый человек, со спокойною душою домой, - отрезал следователь.
Мои глаза выпучились на него. Он ещё раз повторил:
- Здесь ничего страшного нет. Идите домой со спокойной душой!
Я ещё раз посмотрел на него, душа моя вздрогнула, я обернулся и пошел обратно за двери. Я думал, что он меня остановит, но этого не произошло. Я с ещё большим грузом на душе пошел по старым своим следам и по тому месту, где некогда убил человека. Удивление мое возрастало от слов следователя, и я уже думал, не причудилось ли мне это. На самом деле нет, не причудилось. Оказывается, есть люди, мыслящие так же, как я. Но сейчас я мыслю по-другому, а следователь своими словами выразил те мысли, которые были у меня на момент совершения убийства. «Но ничего, - сказал себе я, - ещё будет тебе наказание, будет наказание более худое, чем то, что мог дать тебе следователь. Уж точно не он выдаст наказание тебе. И тогда плакать будешь сильно. И никто тебя не услышит. Сейчас ты пропадаешь здесь, а там пропадешь тем более. А чтобы не плакать хотя бы здесь, сделай с собой то же, что сделал и с мужчиной». Тут я вздрогнул. Бешенство взяло меня. Я побежал скорее в свой дом. Там всё началось, там всё и закончится.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Форточка дома была открыта. Ветер дул так ,что даже в самом доме было холодно. Погода стала ещё дурнейшей, чем была. Я вошёл. Руки мои дрожали. Я сам весь дрожал. Ещё раз себе повторил: «Никто меня не понимает! Никто!»  Пошел в свою комнату, взял верёвку. Постоял долгое время, держа ее в руках. Руки по-прежнему тряслись, и мне хотелось и убить себя, и не убивать одновременно. Всё смешалось в голове моей. Мысли пустились в разгон пуще прежнего, и я не мог ими совладать.
«Бедный я, бедный я человек! – подумал я, испуская слезу. – Казалось, когда-то был я счастливым, когда-то мог совладать собой, когда-то мог общаться…когда-то имел богатство, которое обрёл убийством того мужика, а сейчас оно где? Где оно, это богатство?! – и дал себе такое краткое понятие обо всем в мире: - Вчера я имел богатство, но я ничего из себя не представлял. Сегодня я богатства не имею, имею только печаль в сердце и неразбериху в уме. Вот до чего доводит всё это! Вот почему так правильно уметь всем разумно распоряжаться, а в особенности… своей жизнью. Не имея богатства, я бы смог найти, выкопать в себе хоть что-то человечье, но нет во мне этого, уже нет, а ведь могло быть… Только для чего богатство появилось? Для того, чтобы убить меня и, убив, чтобы дьявол порадовался, потому что я уже свое утешение получил…»
Малыми шагами я подошёл в середину комнаты, где из потолка торчал крюк, толстый и прочный. Поставил табуретку. Залез на нее. Прикрепил верёвку и закинул себе на шею. Через минуту меня уже не было в живых. Всё пролетело: богатство, слава, мысли пролетели в один миг. Я удавился. А точнее дьявол удавил меня. Мучил, мучил и удавил. Тут, на земле, не мог последнее время радоваться. Тем более не порадуюсь и там. Я об этом и раньше думал. Теперь думать поздно. Слишком поздно. Нет меня больше, и быть не может. А люди… что люди? Могли бы и поинтересоваться, что со мной. Но нет, тело мое повешенное нашли только через месяц. Я теперь дух, и я это видел. Видел, как они носятся впопыхах, пытаясь устроить приличные похороны. Люди дорогие! Очнитесь и ободритесь! Не гроб красивый спасет меня, и не разговоры ваши обо мне спасут меня. Вы меня то толком и не знаете, поэтому и душу мою познать не можете. Зачем же ставите что-то превыше святого? Я когда-то поставил преступление выше этого, и сейчас мучаюсь. И многие мучиться будут, как и я. И кто спасет нас? Кто ходатаем станет за нас? Пока нет такого человека. Поэтому мучаюсь и мучиться буду дальше…