21. Змеиный глаз

Воскресным утром Гермиона протоптала сквозь двухфутовый слой снега дорожку к хижине Хагрида. Гарри и Рон хотели пойти с ней, но у них опять скопилась гора домашних заданий, так что они поневоле остались в общей комнате, стараясь не обращать внимания на весёлые крики снаружи, где студенты наслаждались катанием на коньках по замёрзшему озеру, катанием на санках и, хуже всего, бросанием заколдованных снежков в окна гриффиндорской башни.
- Эй! – крикнул вконец потерявший терпение Рон, высунувшись в окно. - Я староста, и если ещё хоть один снежок прилетит в это окно… АЙ!
Он быстро убрал голову, его лицо было в снегу.
- Это Фред с Джорджем, - угрюмо сказал он, захлопывая окно. - Паразиты…
Гермиона вернулась от Хагрида перед самым обедом, слегка дрожа, в промокшей до колен мантии.
- Ну и как? – спросил Рон, подняв на неё глаза. – Распланировала ему уроки?
- Ну, я попыталась, - уныло ответила она, утопая в кресле рядом с Гарри. Она вынула палочку, витиевато взмахнула ею, и из кончика вырвался горячий воздух; она направила палочку себе на мантию, от которой шёл пар, пока она не высохла. – Когда я пришла, его даже дома не было, я не меньше получаса к нему стучалась. A потом он приковылял из леса…
Гарри заворчал. Запретный Лес кишел всякими созданиями, из-за которых Хагрида, скорее всего, могут уволить.
- Кого он там держит? Он сказал? – спросил он.
- Нет, - печально ответила Гермиона. – Говорит, что хочет сделать нам сюрприз. Я пыталась объяснить ему насчёт Амбридж, но он и слушать не хочет. Он упорно твердит, что нормальные люди предпочтут изучать скорее химер, чем нарлов… ой, вряд ли у него есть химера, - добавила она, заметив, как побледнели Гарри с Роном, — но это не значит, что он не пытался, судя по его рассказу о том, как трудно достать их яйца. Уж не знаю, сколько раз я говорила ему, что лучше придерживаться плана Граббли-Плэнк, но честно говоря, я не уверена, что он хотя бы вполуха меня слушал. И настроение у него немного странное. До сих пор молчит, где так поранился.
Не все студенты встретили появление Хагрида за преподавательским столом с радостью. Одни – например, Фред, Джордж и Ли, - заорали от восторга и выскочили в проход между гриффиндорским и хафлпафским столами, чтобы пожать огромную руку Хагрида; другие - например, Парвати и Лаванда, - обменялись мрачными взглядами и покачали головами. Гарри знал, что многие предпочитают уроки профессора Граббли-Плэнк, но хуже всего, что в глубине души он понимал, что этому есть причина: представление Граббли-Плэнк об интересном уроке не было связано с риском, что кому-то оторвут голову.
Во вторник Гарри, Рон и Гермиона шли на урок Хагрида с мрачным предчувствием, хорошенько закутавшись, чтобы не замёрзнуть. Гарри волновался не столько из-за существ, которых Хагрид собирался им показать, сколько из-за поведения остальных студентов, особенно Малфоя, если Амбридж придёт с ревизией.
Однако на пути к хижине Хагрида Верховного Ревизора видно не было, а Хагрид ждал их на краю леса. Вид у него был удручающий: синяки, лиловые в субботу, отливали теперь жёлтым и зелёным, а некоторые порезы так и не прекратили кровоточить. Гарри не мог понять: неужели на Хагрида напало какое-нибудь особо ядовитое существо, и поэтому его раны до сих пор не зажили? А в довершение зловещей картины, на плече у Хагрида лежало что-то вроде половины коровьей туши.
- Сегодня будем заниматься здесь! – радостно крикнул Хагрид подходящим студентам, мотнув головой в сторону тёмных деревьев позади. – Там их убежище! Они вообще темноту предпочитают.
- Кто предпочитает темноту? – резко спросил Малфой Крэбба с Гойлом с ноткой паники в голосе. – Кто, он там сказал, темноту предпочитает — слышали?
Гарри помнил только один случай, когда Малфой ходил в лес; тогда он храбростью не отличался. Он улыбнулся украдкой: после неприятностей, которые Малфой причинил на матче по квиддичу, ему самому не помешало бы во что-нибудь влипнуть.
- Готовы? – бодро спросил Хагрид, оглядев класс. – Ну хорошо, я этот поход в лес на пятый курс приберёг. Подумал, что лучше пойти да посмотреть на этих зверей на природе. И вообще, они очень редкие, по-моему, я единственный в Британии, кто сумел их приручить.
- A вы твёрдо уверены, что они ручные? – спросил Малфой с ещё большей паникой в голосе. – Вы же не первый раз приводите на урок всяких диких тварей?
Слизеринцы одобрительно загудели, да и у некоторых гриффиндорцев был такой вид, будто они считали, что Малфой в чём-то прав.
- Само собой, ручные, - сердито ответил Хагрид, устроив на плече коровью тушу поудобнее.
- Тогда что у вас с лицом? – вопросил Малфой.
- Не твоё дело! – взбеленился Хагрид. – Теперь, если глупым вопросам конец, за мной!
Он развернулся и устремился прямо в лес. Никто не был расположен идти следом. Гарри бросил взгляд на Рона с Гермионой, они вздохнули, но кивнули, и все трое пустились вслед за Хагридом впереди остальных.
Они шли минут десять, пока не дошли до места, где деревья стояли так близко друг к другу, что было темно, как в сумерки, а на земле не лежал снег. Хагрид, ворча, положил половину туши на землю и обернулся к классу; многие шли к нему от дерева к дереву, нервно оглядываясь, словно готовые умчаться в любой момент.
- Ближе, ближе, - подозвал их Хагрид. – Теперича они на запах мяса придут, но я таки их позову, потому как они обрадуются, что это я пришёл.
Он отвернулся, потряс лохматой головой, стряхивая с лица волосы, и издал странный воющий вопль, который отдался эхом среди тёмных деревьев, как крик какой-нибудь чудовищной птицы. Никто не засмеялся: многие так испугались, что не могли издать ни звука.
Хагрид опять издал вой. Прошла минута, студенты нервно оглядывались через плечи и между деревьями, пытаясь увидеть, кто придёт. И вот, когда Хагрид в третий раз тряхнул головой и набрал воздуха в огромную грудь, Гарри толкнул Рона локтем и показал в тёмное пространство между двумя сучковатыми тисами.
Во мраке сверкнула пара бледных, белых блестящих глаз, и тут же из темноты показались драконья морда, шея и костлявое тело большого чёрного крылатого коня. Он немного посмотрел на класс, помахивая длинным чёрным хвостом, потом нагнулся и стал отрывать острыми клыками мясо от коровьей туши.
На Гарри нахлынула волна облегчения. Вот хотя бы доказательство, что он не вообразил этих зверей, что они настоящие: Хагрид тоже знает о них. Он бросил нетерпеливый взгляд на Рона, который по-прежнему пялился на деревья, а потом шепнул: “Почему Хагрид больше не зовёт?”
Большинство студентов тоже были смущены и нервно выжидали, как Рон, глядя куда угодно, только не на стоящего неподалёку от них коня. Похоже, их видели только двое: тощий слизеринец, стоящий зa спиной у Гойла, смотрел на поедающего мясо коня с огромным отвращением на лице, да Невилл следил глазами за колыхающимся длинным чёрным хвостом.
- Oй, a вот и ещё один! – гордо воскликнул Хагрид при виде второго чёрного коня, вышедшего из чащи, прижимающего кожистые крылья к туловищу и вытягивающего морду в сторону мяса. – Ну-к… руки поднимите, кто их видит?
С огромной радостью оттого, что он наконец-то вот-вот поймёт загадку этих коней, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул.
- Ага… ага, знаю, Гарри, что ты могёшь, - серьёзно произнёс он. – И ты тоже, Невилл, да? И…
- Простите, - язвительно спросил Малфой, - но что именно мы должны увидеть?
Вместо ответа Хагрид показал на лежащую на земле обглоданную тушу. Все какое-то время глядели на неё, потом несколько человек ахнули, а Парвати пискнула. Гарри понял, почему: странно, когда куски мяса сами отрываются от костей и исчезают в воздухе.
- Кто это делает? – в ужасе вопросила Парвати, отступая за ближайшее дерево. – Кто это ест?
- Тестралы, - гордо ответил Хагрид, и стоявшая рядом с Гарри Гермиона понимающе охнула. – У Хогвартса есть своё стадо. Ну-к, кто знает?..
- Но они же приносят столько несчастий! – испуганно перебила его Парвати. – Всем, кто их видит, они приносят всякие ужасные неудачи. Профессор Трелони однажды сказала мне…
- Не-не-не, - усмехнулся Хагрид, - суеверье, и всё, не несут они неудачу, они зверски умные и полезные! Само собой, работы у них мало, разве что кареты школьные везут да Дамблдор иной раз какого-нибудь берёт, ежели двигаться далеко, а мигратировать он не хотит… а вон ещё парочка, гляньте…
Из-за деревьев вышло ещё два коня, и один из них прошёл так близко от Парвати, что она вздрогнула и сильнее прижалась к дереву.
- Кажется, я что-то почувствовала, кажется, он рядом со мной!
- Не боись, не обидит он тебя, - терпеливо сказал Хагрид. – Ну так кто скажет, почему одни могут видеть их, а другие нет?
Гермиона подняла руку.
- Ну давай, - улыбнулся Хагрид.
- Тестралов могут видеть лишь те, кто видел смерть, - сказала Гермиона.
- Точно так, - торжественно подтвердил Хагрид. - Десять баллов Гриффиндору. В общем, тестралы…
- Кхем, кхем.
Явилась профессор Амбридж. Она уже стояла в нескольких футах от Гарри, снова в зелёных шапке и мантии и с блокнотом наготове. Хагрид, который никогда раньше не слышал кашля Амбридж, озабоченно взглянул на ближайшего тестрала, видимо, удивившись, что тот издал какой-то звук.
- Кхем, кхем.
- Ой, здрасьте! – с улыбкой воскликнул Хагрид, догадавшись, откуда доносится шум.
- Вы получили записку, которую я сегодня утром послала вам в хижину? – спросила Амбридж так же громко и с расстановкой, как разговаривала с ним накануне, словно тот, к кому она обратилась, иностранец и соображает очень медленно. – О том, что я приду к вам на урок с ревизией?
- А как же, - радостно ответил Хагрид. – Хорошо, что вы нас нашли! В общем, как видите… или… не знаю, может не видите? Мы сегодня тестралов изучаем…
- Простите? – громко спросила профессор Амбридж, сложив руку трубочкой возле уха и нахмурившись. – Что вы сказали?
Хагрид слегка смутился.
- Э-э… тестралы! – громко ответил он. – Большие… э-э… крылатые кони, в общем!
Чтобы подкрепить свои слова, он помахал в воздухе огромными руками. Профессор Амбридж подняла брови и забормотала, записывая в блокнот: “Вынужден… прибегать… к… вульгарному… языку… жестов”.
- Ну… значит, - добавил Хагрид, снова суетливо обернувшись к классу, - эмм… о чём я говорил?
“По-видимому… обладает… плохой… кратковременной… памятью”, - пробормотала Амбридж довольно громко, так, что все её услышали. У Драко Малфоя был такой вид, словно Рождество наступило на месяц раньше, Гермиона же побагровела от едва сдерживаемого гнева.
- Ну да, - вспомнил Хагрид, неловко взглянув на блокнот Амбридж, но храбро пустившись в разъяснения. – Значит, я собирался рассказать, как у нас стадо объявилось. Ну так начали мы с самца и пяти самок. Этот, - махнул он рукой в сторону коня, пришедшего первым, - по имени Тенебрус – мой любимчик, первый из родившихся здесь, в лесу…
- А вы в курсе, - громко перебила его Амбридж, - что Министерство магии относит тестралов к классу опасных животных?
Сердце Гарри камнем ухнуло вниз, но Хагрид лишь усмехнулся:
- Тестралы не опасны! Ну да, могут цапнуть слегонца, ежели им сильно досаждать…
“Демонстрирует… удовольствие… при… мысли… о… насилии”, - пробормотала Амбридж, снова застрочив в блокноте.
- Нет… послушайте! – возразил Хагрид, слегка встревожившись. – То есть, собака тоже цапнет, если её стукнуть, да… но у тестралов просто слава дурная из-за смерти… все же думали, что это знамения плохие… Они же просто не понимали, так ведь?
Амбридж не ответила; она дописала в блокноте, затем подняла глаза на Хагрида и сказала, снова громко и медленно:
- Пожалуйста, продолжайте урок как обычно. Я пройдусь, - она изобразила ходьбу (Малфой и Пэнзи Паркинсон прыснули), – среди студентов, - (она показала на отдельных студентов), – и расспрошу их. – Она показала на свой рот, изображая речь.
Хагрид уставился на неё, совершенно не понимая, почему с ним разговаривают так, словно он не понимает по-английски. Глаза Гермионы наполнились слезами ярости.
- Мерзкая злобная карга! – прошептала она вслед Амбридж, направляющейся к Пэнзи Паркинсон. – Я знаю, что ты задумала, ужасная, скользкая, мерзкая…
- Эмм… ладно, - сказал Хагрид, явно пытающийся вернуть урок в обычное русло. - Значит — тестралы. Ага. Ну, о них можно сказать много хорошего…
- Как вы считаете, - звенящим голосом спросила профессор Амбридж у Пэнзи Паркинсон, - можете ли вы понять профессора Хагрида, когда он говорит?
Как и у Гермионы, у Пэнзи в глазах стояли слёзы, но от смеха, и её тон был совершенно невпопад, потому что она изо всех сил старалась подавить смешок.
- Нет… потому что… ну… это похоже… чаще всего на рычание…
Амбридж сделала запись в блокноте. Не покрытая синяками часть лица Хагрида пылала, но он пытался продолжать так, словно не слышал ответа Пэнзи.
- Э-э… да… тестралы многим хороши. Ну, ежели их приручить, как этих, ни разу не заблудишься. Дорогу на удивление чуют, скажите только, куда вам надо…
- Если, конечно, допустить, что они могут вас понять, - громко сказал Малфой, и Пэнзи Паркинсон снова скрючилась от смеха. Профессор Амбридж снисходительно улыбнулась им и обернулась к Невиллу.
- Так вы, Лонгботтом, можете видеть тестралов? – спросила она.
Невилл кивнул.
- Чью смерть вы видели? – равнодушным тоном спросила она.
- Моего… моего дедушки, - ответил Невилл.
- A что вы о них думаете? – спросила она, махнув толстопалой рукой в сторону коней, которые к тому времени обглодали тушу до самых костей.
- Эмм, - нервно ответил Невилл, бросив взгляд на Хагрида. – Ну, они… э-э… хорошие…
“Студенты… слишком… стесняются… признаться… чтo… они… испуганы”, - пробормотала Амбридж, делая в блокноте новую запись.
- Нет! – расстроено возразил Невилл. – Нет, я их не боюсь!
- Да всё в порядке, - сказала Амбридж, похлопав Невилла по плечу с чем-то вроде понимающей улыбки, больше похожей на злобную. – Ну что же, Хагрид, - обернулась она к нему и продолжила громко и медленно, - думаю, я увидела достаточно, чтобы во всём разобраться. Вы получите, - (она сделала жест, словно что-то взяла из воздуха перед собой), -  результаты вашей ревизии, - (она показала на блокнот), - через десять дней. – Она подняла десять жирных пальчиков, потом улыбнулась ещё шире, став от этого ещё больше похожей на жабу под зелёной шапкой и ушла; Малфой и Пэнзи Паркинсон хохотали, Гермиона тряслась от ярости, а Невилл смутился и расстроился.
- Мерзкая, лживая, скользкая старая горгулья! – вспылила Гермиона через полчаса по дороге в замок по протоптанным в снегу тропинкам. – Понимаете, чего она добивается? Это всё её бзик из-за полукровок — пытается выставить Хагрида этаким тупым троллем, и лишь из-за того, что его мать была великаншей… и да, не кривя душой скажу, что урок был совсем неплох… то есть, будь это опять взрывохвосты – другое дело, но тестралы – это славно, как говорит Хагрид, они очень хороши!
- Амбридж сказала, что они опасны, - заметил Рон.
- Да, но сказал же Хагрид, что они могут сами о себе позаботиться, - сердито возразила Гермиона. - По-моему, учитель вроде Граббли-Плэнк не показал бы их нам до перехода на уровень У.Д.А.В., но они всё же такие интересные! Одни могут их видеть, а другие нет! Хотела бы я посмотреть на них.
- Да ну? – тихо спросил её Гарри.
Она ужаснулась.
- Ой, Гарри… прости… нет, конечно, нет… ну и глупость я сморозила!
- Ничего, не волнуйся, - быстро сказал он.
- Удивительно, что так много народу их видит, - признался Рон. – Трое в классе…
- Да, Уизли, мы сами удивились, - послышался злобный голос. Малфой с Крэббом и Гойлом неслышно подошли сзади по глубокому снегу. – Да разглядишь ли ты какую-нибудь мелочь, если даже квофла не видишь?
Они с Крэббом и Гойлом разразились смехом, пошли дальше и запели дружным хором “Ты, Уизли, наш король”. Уши Рона покраснели.
- Не обращай внимания, просто не обращай внимания, - тихонько сказала Гермиона, вынимая палочку и вызывая заклинанием горячий воздух, который проложил им тропинку к теплицам сквозь нетронутый снег.
* * *
Настал декабрь, который принёс с собой ещё больше снега и нескончаемый поток домашних заданий для пятикурсников. С приближением Рождества Рону и Гермионе, как старостам, прибавилось работы. Им поручали руководить украшением замка (“Ты пытаешься подтянуть мишуру вверх, а Пивз тем временем пытается задушить тебя ею”, - говорил Рон), присматривать за первокурсниками и второкурсниками, которые на переменах оставались в замке из-за жуткого холода (“Они все, понимаешь, бесстыжие оторвы, мы-то на первом курсе такими наглыми не были”, - говорил Рон) и по очереди патрулировать коридоры с Аргусом Филчем, который подозревал, что праздничная атмосфера может вылиться в кучу дуэлей (“У него вообще навоз вместо мозгов”, - злобно говорил Рон). Они были так заняты, что Гермиона даже перестала вязать эльфам шапочки и расстроилась, что не успела довязать три штуки.
- Бедные эльфы, я их до сих пор не освободила, и им придётся остаться здесь и на Рождество, потому что им не хватает шапочек!
Гарри, который не был расположен говорить ей, что всё изготовленное ею забирает Добби, склонился ещё ниже над заданием по истории магии. В любом случае ему не хотелось думать о Рождестве. Впервые за все годы учёбы ему очень хотелось провести каникулы вне Хогвартса. Из-за изгнания из команды по квиддичу и беспокойства за Хагрида – назначат ему испытательный срок или нет – он был очень недоволен школой. Он ждал с нетерпением лишь одного – собраний А.Д., a в каникулы их придётся прекратить, ведь почти все члены А.Д. проведут каникулы со своими семьями. Гермиона собиралась поехать с родителями кататься на лыжах, что весьма позабавило Рона, который никогда не слышал о магловских деревянных полосках с креплениями на ногах для спуска с гор. Рон уезжал домой в «Нору». Гарри несколько дней томился завистью, но когда он спросил Рона, как тот будет добираться до дома на Рождество, то услышал в ответ: “Но и ты поедешь со мной! Разве я не говорил? Мама ещё несколько недель назад написала мне и велела пригласить тебя!”
Гермиона закатила глаза, но настроение у Гарри поднялось: мысль о Рождестве в «Норе» была просто чудесна, хоть и омрачена чувством вины, что он не сможет провести каникулы с Сириусом. Он прикидывал, удастся ли ему убедить миссис Уизли пригласить его крёстного на праздник. Хоть он и сомневался, что Дамблдор позволит Сириусу уйти с площади Гриммо, он не мог не подумать о нежелании миссис Уизли приглашать его - у них часто случались размолвки. Сириус не связывался с Гарри с самого своего последнего появления в камине, и хотя Гарри знал, что под постоянным надзором Амбридж попытаться связаться с ним нереально, ему неприятно было думать об одиноком Сириусе в старом доме его матери, может быть, в постоянной ругани с Кричером.
На последнее перед каникулами собрание А.Д. Гарри пришёл в Заветный Зал рано и очень обрадовался этому, потому что когда факелы загорелись, он увидел, что Добби взял украшение Зала к Рождеству на себя. Он понял, что всё сделал эльф, потому что никто другой не подвесил бы к потолку золотые шарики с лицом Гарри на каждом из них и подписью “СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВАРРИ!”
Едва Гарри успел сорвать последний из шаров, как дверь открылась и вошла Луна Лавгуд с неизменно мечтательным выражением лица.
- Привет, - лениво проговорила она, оглядывая то, что осталось от украшений. – Красиво! Это ты всё сделал?
- Нет, - ответил Гарри, - это домашний эльф Добби.
- Омела, - мечтательно проговорила Луна, показав на большую гроздь белых ягод прямо у Гарри над головой. Он отпрыгнул из-под неё. – Правильно, - очень серьёзно одобрила Луна. – Она часто кишит нарглами.
От необходимости спрашивать, кто такие нарглы, Гарри избавил приход Анджелины, Кэти и Алисии. Все они явно запыхались и очень замёрзли.
- Ну вот, - уныло сказал Анджелина, снимая мантию и кидая её в угол. - Мы нашли тебе замену.
- Замену мне? – бесцветным голосом переспросил Гарри.
- И тебе, и Фреду с Джорджем, - сердито ответила она. – У нас другой искатель!
- Кто? – тут же спросил Гарри.
- Джинни Уизли, - ответила Кэти.
Гарри разинул рот.
- Да понятно, - сказала Анджелина, доставая палочку и сгибая руку, - но она всё же ничего. С тобой, конечно, не сравнить, - добавила она, одарив его неодобрительным взглядом, - но раз уж ты не можешь…
Гарри едва подавил вспышку гнева: неужели она считает, что он не пожалел о своём изгнании из команды в сотни раз больше, чем она?
- А как насчёт отбивал? – спросил он, стараясь говорить спокойно.
- Эндрю Кёрк и Джек Слоупер, - не очень охотно ответила Алисия. - Не блещут, но по сравнению с остальными идиотами, которые пришли отбираться…
Приход Рона, Гермионы и Невилла покончил с этим грустным разговором, а через пять минут в зале было столько народу, что Гарри стало не до испепеляющих и полных упрёка взглядов Анджелины.
- Ладно, - сказал он, призывая всех к порядку. – Я подумал, что сегодня вечером нам просто надо повторить то, чему мы успели научиться, потому что это последнее собрание перед каникулами, так что нет смысла начинать что-то новое прямо перед трёхнедельным перерывом…
- Мы не узнаем ничего нового? – спросил Захария Смит ворчливым шёпотом, достаточно громким, чтобы в зале услышали. – Знал бы – не пришёл бы.
- Нам так жаль, что Гарри тебе не сказал, - громко заявил Фред.
Несколько человек фыркнули. Гарри заметил, что Чоу смеётся и ощутил знакомое ощущение в животе, как будто он пропустил ступеньку, спускаясь по лестнице.
— …можно потренироваться парами, - объявил Гарри. – Начнём с заклятия Обезноживания, поработаем десять минут, потом снова можем взять подушки и ещё раз потренировать оглушение.
Все послушно разбились на пары; Гарри, как всегда, работал с Невиллом. В зале то и дело раздавался крик “Импедимента!” Кто-то застывал примерно на минуту, пока его напарник бесцельно наблюдал за работой остальных пар, потом приходил в себя и тренировал заклятие сам.
Невилла было не узнать, так он улучшил свою работу. Вскоре, когда Гарри пришёл в себя третий раз подряд, он велел Невиллу снова присоединиться к Рону и Гермионе, а сам пошёл по залу, наблюдая за остальными. Когда он прошёл мимо Чоу, она лучезарно улыбнулась ему; он подавил искушение пройти мимо неё ещё несколько раз.
После десятиминутной отработки заклятия Обезноживания они разложили по полу подушки и снова принялись практиковать оглушение. Места было слишком мало, чтобы отрабатывать это заклинание всем одновременно; одна половина группы какое-то время наблюдала за другой, потом они поменялись.
Гарри при наблюдении за всеми переполняла гордость. Ничего, что Невилл вместо Дина, в которого он целился, оглушил Падму Патил, но он всё же промахнулся не так сильно, как обычно, да и все остальные отлично подтянулись.
Через час Гарри велел всем остановиться.
- Вы все большие молодцы, - радостно объявил он. – Когда мы вернёмся с каникул, можно начать что-нибудь посерьёзнее — может быть, даже вызов патронусов.
Послышался восторженный шёпот. Все стали покидать зал, как обычно, по двое-трое; многие перед уходом пожелали Гарри счастливого Рождества. Они с Роном и Гермионой радостно собрали подушки и сложили их в стопы. Рон с Гермионой ушли раньше него; он чуть задержался, потому что Чоу ещё не ушла и он надеялся услышать от неё пожелание счастливого Рождества.
- Нет, ты иди, - услышал он её слова в адрес подруги Мариэтты, и его сердце подскочило до самого горла.
Он притворился, что выравнивает стопу подушек. Он был совершенно уверен, что они одни и ждал, когда она заговорит. Но вместо этого он услышал громкий всхлип.
Он обернулся. Чоу стояла посреди зала, а по её лицу текли слёзы.
- Что?..
Он не знал, что делать. Она просто стояла и тихо плакала.
- Что с тобой? – еле выговорил он.
Она покачала головой и промокнула глаза рукавом.
- Извини… меня, - сказала она еле слышно. – Я думаю… просто… изучая всё это… и из-за этого… думаю… если бы он всё это знал… он до сих пор был бы жив.
Сердце Гарри тут же ухнуло вниз до самой поясницы. Надо было понять. Она хотела поговорить о Седрике.
- Он знал всё это, - весомо сказал Гарри. – И очень хорошо знал, иначе он никогда не смог бы дойти до середины лабиринта. Но уж если Волдеморт решил тебя убить, шансов у тебя никаких.
Она икнула, услышав имя Волдеморта, но поглядела на Гарри, не дрогнув.
- Ты выжил, будучи совсем малышом, - тихо сказала она.
- Ну да, - устало согласился Гарри, отходя к двери. - Я не знаю, почему другие не выжили, так что гордиться мне нечем.
- Ой, не уходи! – попросила Чоу снова со слезами в голосе. – Прости, что я так расквасилась… Я не имела в виду…
Она снова икнула. Она была очень мила даже с красными и опухшими глазами. Гарри было очень грустно. Он был бы рад простому пожеланию счастливого Рождества.
- Знаю, что тебе ужасно слушать это, - сказала она, снова промокая глаза рукавом. – Выслушивать от меня про Седрика, когда ты видел его смерть… ты, наверное, хочешь забыть об этом?
Гарри на это ничего не ответил - она сказала чистую правду, но ему не хватило духу признаться в этом.
- Знаешь, ты и п-правда хороший учитель, - слабо улыбнулась Чоу. – Раньше у меня оглушение не получалось.
- Спасибо, - смутился Гарри.
Они взглянули друг на друга. Гарри охватило жгучее желание броситься прочь из зала, и в то же время он не мог сдвинуться с места.
- Омела, - тихо сказала Чоу, показав на потолок у него над головой.
- Ага, - сказал Гарри с пересохшим ртом. – И наверное, там полно нарглов.
- Что за нарглы?
- Понятия не имею, - ответил Гарри. Она подошла ближе. Его мозг словно оглушило. – Спроси лучше у Лунатки. То есть у Луны.
Чоу издала странный звук, что-то среднее между всхлипом и смехом. Она подошла ещё ближе к нему. Он мог бы сосчитать веснушки у неё на носу.
- Ты мне очень нравишься, Гарри.
Мысли покинули его. Дрожь разлилась по всему его телу, сковав руки, ноги и мозг.
Она подошла слишком близко. Он различал каждую слезинку, сверкающую на её ресницах…
* * *
Он вернулся в общую комнату через полчаса, где Гермиона с Роном сидели на лучших местах у камина; остальные почти все ушли спать. Гермиона писала очень длинное письмо; она исписала почти полсвитка пергамента, свисающего с края стола. Рон лежал на коврике у камина, пытаясь закончить задание по трансфигурации.
- Чего задержался? – спросил он, едва только Гарри утонул в кресле рядом с Гермионой.
Гарри не ответил. Он был в замешательстве. Половина его хотела рассказать Рону с Гермионой о случившемся, но вторая половина хотела унести этот секрет с собой в могилу.
- Ты в порядке, Гарри? – спросила Гермиона, глядя на него из-за кончика пера.
Гарри неопределённо пожал плечами. Он и сам не знал, в порядке ли он.
- Что с тобой? – спросил Рон, приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть Гарри. – Что случилось?
Гарри толком не знал, как рассказать им об этом, да и не был уверен, хочет ли он говорить. И едва он решил ничего не рассказывать, Гермиона взяла дело в свои руки.
- Из-за Чоу? – деловито спросила она. – Она задержала тебя после собрания?
Гарри кивнул в ступоре. Рон фыркнул, но смолк, поймав взгляд Гермионы.
- Ну… э-э… что ей было надо? – спросил он с мнимым безразличием.
- Она… — хрипло начал Гарри; он откашлялся и начал снова. – Она… э-э…
- Целовались? – внезапно спросила Гермиона.
Рон уселся так быстро, что его чернильница слетела с коврика. Не обратив на это никакого внимания, он жадно уставился на Гарри.
- Ну? – вопросил он.
Гарри взглянул на любопытно-весёлое лицо Рона, потом на слегка нахмурившуюся Гермиону и кивнул.
- ХA!
Рон торжествующе взмахнул кулаком и разразился хриплым смехом, отчего несколько застенчивых второкурсников у окна дёрнулись. При виде Рона, катающегося по коврику, Гарри невольно улыбнулся.
Гермиона взглянула на Рона с глубоким отвращением и вернулась к своему письму.
- Ну? – в конце концов спросил Рон, взглянув на Гарри. – Как это было?
Гарри на мгновение задумался.
- Сыро, - честно ответил он.
Рон издал звук, который мог означать как ликование, так и отвращение – понять было невозможно.
- Потому что она плакала, - с трудом продолжил Гарри.
- Ой, - сказал Рон, и его улыбка слегка потухла. – Ты так плохо целуешься?
- Не знаю, - ответил Гарри, который об этом и не задумывался, и тут же испугался. – Видимо, плохо.
- Конечно, неплохо, - машинально ответила Гермиона, не переставая строчить письмо.
- Откуда ты знаешь? – очень резко спросил Рон.
- Потому что в последнее время Чоу половину своего времени тратит на плач, - небрежно ответила Гермиона. – Она плачет и за трапезами, и на переменах, везде.
- Может быть, немного поцелуйчиков её взбодрят, - ухмыльнулся Рон.
- Рон, - сердито сказала Гермиона, погружая кончик пера в чернильницу, - ты самый бесчувственный паразит из всех, с кем я имела несчастье встретиться.
- И что бы это значило? – рассердился Рон. – Ну кто плачет, когда их целуют?
- Вот именно, - сказал Гарри с грустью в голосе, - кто?
Гермиона взглянула на обоих почти с жалостью.
- Вы разве не понимаете, что; сейчас чувствует Чоу? – спросила она.
- Нет, - разом ответили Гарри с Роном.
Гермиона вздохнула и отложила перо.
- Ну так она явно очень печалится из-за гибели Седрика. При этом, по-моему, она в замешательстве, потому что ей нравился Седрик, а теперь ей нравится Гарри, и она не может разобраться, кто из них больше. Вот она и чувствует вину, думая, что оскорбляет память Седрика, целуясь с Гарри, и беспокоится, что скажут все остальные, если она начнёт встречаться с Гарри. Возможно, она сама толком не может разобраться, что именно чувствует к Гарри, потому что он был с Седриком, когда тот погиб, так что всё это у неё внутри смешалось и причиняет ей боль. Ну, и ещё она боится, что её выгонят из рейвенкловской команды по квиддичу, потому что она теперь очень плохо летает.
Эта речь была встречена неловким молчанием, которое нарушил Рон:
- Не может один человек чувствовать столько всего сразу, так и взорваться недолго.
- Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у всех нас то же самое, - съязвила Гермиона, снова берясь за перо.
- Она первая начала, - сказал Гарри. – Я бы не… она просто подошла ко мне… потом плакала рядом со мной… я не знал, что делать…
- Не вини себя, дружище, - сказал Рон, испугавшись этой мысли.
- Тебе надо было просто быть с ней милее, - встревожено сказала Гермиона. – Ты же был?
- Ну, - сказал Гарри, чувствуя, как его лицо неприятно запылало, - я… немного погладил её по спине.
У Гермионы был такой вид, словно она едва удерживалась, чтобы не закатить глаза.
- Ну, я думала, будет хуже, - сказала она. – Ты собираешься повидаться с ней снова?
- А разве мне не придётся? – спросил Гарри. – У нас же будут ещё собрания А.Д.?
- Ты знаешь, что я имею в виду, - сурово ответила Гермиона.
Гарри промолчал. Слова Гермионы открыли ему множество пугающих возможностей. Он попытался представить себя идущим куда-нибудь с Чоу — в Хогсмид, например — и целые часы с ней наедине. Конечно, после того, что недавно произошло, она будет ожидать от него приглашения… от этой мысли у него внутри всё болезненно сжалось.
- Впрочем, - отстранённо сказала Гермиона, снова углубляясь в письмо, - у тебя будет масса возможностей пригласить её.
- А что, если он не хочет её приглашать? – спросил Рон, глядя на Гарри необычно острым взглядом.
- Не глупи, - отмахнулась Гермиона. - Она давно нравится Гарри, так ведь?
Он не ответил. Да, Чоу давно ему нравилась, но всегда, воображая себя с Чоу вдвоём, он всегда представлял её радостной, а не судорожно всхлипывающей у него на плече.
- И кому это ты строчишь целый роман? – спросил Рон Гермиону, пытаясь прочесть написанное на свисавшей до пола части пергамента. Гермиона подобрала лист с глаз долой.
- Виктору.
- Kраму?
- Сколько ещё у нас знакомых Викторов?
Рон промолчал, но ответ ему явно не понравился. Они просидели молча ещё минут двадцать; Рон закончил эссе по трансфигурации, сердито фыркая и что-то зачёркивая, Гермиона дописала письмо до самого конца свитка, тщательно свернула и запечатала его, а Гарри смотрел в камин, желая больше всего на свете, чтобы голова Сириуса появилась в огне с каким-нибудь советом насчёт девчонок. Но огонь потрескивал всё тише и тише, пока горячие яркие угольки не подёрнулись пеплом. Гарри огляделся и увидел, что в общей комнате остались только они трое.
- Ну, спокойной ночи, - сказала Гермиона, широко зевнув и направившись к спальням девочек.
- Что она нашла в Краме? – вопросил Рон, поднимаясь вместе с Гарри к спальням мальчиков.
- Ну, - ответил Гарри, задумавшись, - по-моему, потому что он старше… а ещё он всемирно известный игрок в квиддич…
- Да, но не считая этого, - хмуро возразил Рон. – По-моему, он угрюмый тип.
- Да, немного угрюмый, - согласился Гарри, по-прежнему думая о Чоу.
Они переоделись из мантий в пижамы в тишине; Дин, Симус и Невилл уже заснули. Гарри положил очки на тумбочку и лёг, но не задёрнул полог; он взирал на кусочек звёздного неба, видимый из окна у кровати Невилла. Знал бы он вчера, что сегодня в это же время он поцелует Чоу Чан…
- Спокойной ночи, - пробормотал Рон откуда-то справа.
- Спокойной ночи, - отозвался Гарри.
Может быть, в следующий раз… если этот следующий раз наступит… она будет чуточку веселее. Ему надо пригласить её куда-нибудь; может, она этого и ждала и теперь очень сердита на него… или она лежит сейчас в постели, по-прежнему оплакивая Седрика? Он не знал, что и думать. Объяснение Гермионы не облегчило, а усложнило понимание ситуации.
«Лучше бы нас учили, как работают девчоночьи мозги… - подумал он, поворачиваясь на бок. - …честное слово, это полезнее предсказаний…»
Невилл шмыгнул носом во сне. Где-то в ночи ухнула сова.
Гарри приснилось, что он в зале А.Д. Чоу обвиняла его в том, что он заманил её сюда обманом; она сказала, что он обещал ей сто пятьдесят карточек от шоколадных лягушек, если она придёт. Гарри возражал… Чоу крикнула: “Cмотри, Седрик дал мне целую кучу карточек от шоколадных лягушек!” Она стала вытаскивать из карманов карточки горстями и разбрасывать их. Потом она превратилась в Гермиону, которая сказала: “Знаешь, Гарри, раз ты обещал… Думаю, ты должен дать ей что-то взамен… как насчёт твоей «Молнии»?” И Гарри стал возражать, что не может отдать Чоу свою «Молнию», потому что она у Амбридж, и вообще – смешно всё это, он пришёл в зал А.Д., чтобы развесить ёлочные шарики в форме головы Добби…
Сон изменился…
Его тело стало гладким, мощным и гибким. Он скользил между светящимися металлическими прутьями по тёмному холодному полу… он распластался по полу, скользя на брюхе… было темно, но он мог различать предметы вокруг в странном мерцающем свете… он повернул голову… на первый взгляд коридор пуст… но нет… впереди на полу сидит мужчина, он уронил подбородок на грудь, его очертания маячат в темноте…
Гарри высунул язык… он учуял запах мужчины в воздухе… он жив, просто задремал… сидит у двери в конце коридора…
Гарри хотелось укусить мужчину… но он должен сдержать порыв… у него есть работа поважнее…
Но мужчина зашевелился… с его ног соскользнула серебристая мантия – он вскочил, и Гарри увидел над собой его дрожащий, едва различимый силуэт  выхваченную из-за пояса волшебную палочку… у него не было выбора… он поднялся высоко над полом и набросился раз, другой, третий, глубоко вонзая клыки в плоть мужчины, ощущая треск его рёбер  и тёплую струйку крови под своими челюстями…
Мужчина заорал от боли… потом затих… откинулся к стене… кровь разбрызгалась по полу…
Лоб ужасно заболел… ещё немного – и он взорвётся…
- Гарри! ГАРРИ!
Он открыл глаза. Каждый дюйм его тела покрылся ледяным потом, одеяло завернулось вокруг него, как смирительная рубашка, а к его лбу словно приложили раскалённую добела кочергу.
- Гарри!
Рон стоял над ним с ужасно испуганным видом. У изножья стоял ещё кто-то. Он стиснул голову руками; боль ослепляла его… он перевернулся, и его вырвало на край матраса.
- Он точно заболел, - послышался испуганный голос. – Может, позвать кого-нибудь?
- Гарри! Гарри!
Он должен сказать Рону, это очень важно… заглатывая воздух, Гарри упал на кровать, решив больше не вскакивать - боль наполовину ослепила его.
- На твоего папу, - простонал он, тяжело дыша, - на твоего папу… напали…
- Что? – не понял Рон.
- Твой папа! Он укушен, это серьёзно, там повсюду кровь…
- Я позову на помощь, - произнёс всё тот же испуганный голос, и Гарри услышал звук бегущих ног – кто-то выбежал из спальни.
- Гарри, дружище, - нерешительно сказал Рон, - тебе… тебе просто приснилось…
- Нет! – взбеленился Гарри; Рон должен понять – это дело жизни и смерти. - Это был не сон… не обычный сон… я там был, я видел это… я сделал это…
Он слышал перешёптывания Симуса и Дина, но ему было наплевать. Боль во лбу чуть ослабла, но он по-прежнему обливался потом и дрожал, как в лихорадке. Его опять стало рвать, и Рон отскочил.
- Гарри, тебе нехорошо, - дрожащим голосом проговорил он. – Невилл пошёл за помощью.
- Я в порядке! – еле выговорил Гарри, вытирая рот пижамой и дрожа. – Со мной всё нормально, бояться надо за твоего папу… нам надо выяснить, где он… он истекает кровью… я был… я был огромной змеёй.
Он хотел встать с кровати, но Рон толкнул его обратно; Дин и Симус по-прежнему шептались где-то поблизости. Гарри не знал, сколько минут прошло – одна или десять; он просто сидел и дрожал, боль из шрама потихоньку уходила… но вот на лестнице послышались торопливые шаги и голос Невилла.
- Сюда, профессор.
В спальню вбежала профессор МакГонагалл в клетчатом халате и в криво сидящих на костлявом носу очках.
- Что такое, Поттер? Где болит?
Он был рад видеть её как никогда: она член Ордена Феникса, ей надо знать, она не будет отмахиваться от него и предписывать ему бесполезные зелья.
- Папа Рона, - сказал он, снова садясь. – На него напала змея, и это серьёзно, я видел, как это случилось.
- Что значит – вы видели, как это случилось? – спросила профессор МакГонагалл, сдвинув тёмные брови.
- Не знаю… я заснул, а потом оказался там…
- То есть, вам это приснилось?
- Нет! – рассердился Гарри. Неужели никто не понимает? – Сначала мне снилось что-то совсем другое, что-то глупое… a потом вмешалось это. Это было по-настоящему, я ничего не вообразил. Mистер Уизли спал на полу, и на него напала огромная змея, там была куча крови, он потерял сознание, кому-то надо выяснить, где он…
Профессор МакГонагалл смотрела на него сквозь криво сидящие очки с таким видом, словно ужаснулась от увиденного.
- Я не лгу и не сошёл с ума! – сказал ей Гарри, срываясь на крик. – Говорю вам, я видел, как это случилось!
- Я верю вам, Поттер, - сурово сказала профессор МакГонагалл. – Наденьте халат… мы идём к директору.