1. Приветствуйте вашу королеву!

-Как огорчительно, дорогая моя Констанция, что вы покидаете нашу обитель. Но меня радует мысль, что та подлая отравительница не достигла своей цели. И теперь, когда ваше здоровье полностью восстановилось, вы наконец-то сможете воссоединиться с вашим возлюбленным! Как он будет рад увидеть вас живой!
-Ах, если бы у него достало терпения немного подождать, пока я не пришла в себя!
-Это потому, что ему и его друзьям не терпелось броситься в погоню за этой злодейкой. Надеюсь, они смогли настигнуть ее, чтобы передать в руки правосудия.
Мать-настоятельница дала Констанции Бонасье еще много различных наставлений, прежде чем наконец позволила молодой женщине отбыть в Париж, где, как мы знаем, отважный гасконец недавно был возведен в звание лейтенанта.
Д'Артаньян предпочел переменить квартиру - прежнее жилье на улице Могильщиков вызывало у него слишком тягостные воспоминания. Госпожа Бонасье могла бы оказаться в затруднительном положении, если бы не счастливый случай: шумная компания мушкетеров, разгоряченная бургундским вином, проходя по улице шумно поздравляла с обретенным чином единственного среди них, кто в этот день был мрачен и угрюм. Не решаясь в такой обстановке подойти поближе к своему возлюбленному, Констанция могла лишь украдкой наблюдать за ним, пока не наступила минута, когда друзья оставили гасконца в одиночестве.
-Д'Артаньян… друг мой… - тихий оклик заставил молодого человека подскочить, подобно ужаленному, и не верящими глазами уставиться на свою воскресшую возлюбленную.
-Констанция… должно быть, добрый Господь позволил мне еще раз увидеть вас, прежде чем он вознесет вас в райские кущи.
-Да нет же, д'Артаньян! Я жива! То, что можно было принять за мою смерть, оказалось всего лишь кратковременным сном, хотя и леденящим, как в могиле! Но судьба благосклонна к нам!
Нетрудно представить, сколь велика была радость д'Артаньяна, сколь пылкими были объятия, в которые он заключил молодую женщину. Но как ни счастлива была Констанция, она не могла отделаться от ощущения, будто какая-то тайная мысль гложет гасконца, не оставляя в покое. Когда утих восторг встречи, он прошептал ей на ухо несколько ласковых слов и сообщил, что долг службы заставляет его на некоторое время оставить ее, благо, у них впереди еще целая жизнь, полная взаимной любви.
* * *
-Атос, мы убили невиновную! - д'Артаньян все еще задыхался от быстрого бега, ибо стремясь добраться до квартиры Атоса, он развил не меньшую скорость, чем в тот день, когда ему пришлось спасаться бегством из дома Миледи.
С меланхоличным видом Атос наполнил вином два бокала:
-Д'Артаньян, я очень рад, что смерть отпустила вашу возлюбленную. В этой игре вам выпал счастливый билет. Однако разве заслуга той женщины в том, что яд оказался слабее, чем она ожидала?
-Быть может, в ее цели с самого начала не входило отравить?
-Подумайте, д'Артаньян, если бы Миледи об этом знала, разве преминула бы она громко заявить об этом обстоятельстве, когда ее собственная жизнь должна была оборваться в уплату за ее преступление? Ваша совесть может быть спокойна, д'Артаньян. Уничтожив змею, мы положили конец длинной цепи злодеяний.
Трудно сказать, насколько сильное влияние эти доводы оказали на д'Артаньяна; достоверно известно лишь то, что гасконец возвратился к Констанции, и на несколько дней между ними наступила настоящая идиллия.
Однажды в предрассветный час Констанция сказала мушкетеру, еще не вполне проснувшемуся:
-Ничто не омрачает нашего счастья… но почему вы только что назвали меня этим странным именем: миледи?
Гасконец страшно смутился и принялся горячо уверять, что она ослышалась и он не мог сказать ничего подобного. И в дальнейшем было еще много таких разговоров - чей-то зловещий призрак неотступно преследовал д'Артаньяна, как бы он ни пытался скрыть его присутствие от любимой. И чем настойчивее становилась Констанция в своих распросах, тем короче и раздражительнее делались ответы д'Артаньяна. Наконец, когда Констанция в очередной раз пустилась в рассуждения о том, сколь великое счастье выпало на их долю, и сколь суетны в сравнении с этим те развратные удовольствия, которым ускользнувшая от правосудия (ибо к тому времени Констанция точно узнала, что никакую женщину никто из четверки не передавал в руки закона ни в день ее отравления, ни в последующие дни) отравительница, несомненно, в настоящую минуту где-нибудь предается, в ответ она услышала:
-Замолчи!
Начав с этого, гасконец уже не мог остановиться:
-Убирайся к дьяволу! - вслед за этим он сам выбежал из квартиры, раздосадованный собственной вспышкой, не зная куда идти, осознавая лишь, что с Констанцией у него отныне все кончено.
* * *
Молоток дважды ударил в деревянную дверь. На пороге стояла осунувшаяся, изможденная женщина. Констанция Бонасье пешком прошла путь от Парижа до Бетюнской обители.
-Матушка, я ошибалась, - сказала она. - Я думала, будто отрава миновала меня, и будто я все еще жива. Мне не стоило покидать эти стены.
* * *
В 1649 году два человека тащили по Лилльской дороге телегу, в которой лежал третий человек, время от времени издававший глухие стоны.
-Эх, если бы у нас была лошадь, дядюшка Колен, - сказал один из них.
-Ты с ума сошел! Это убило бы его. Мы по крайней мере стараемся избегать ухабов.
-Рано или поздно дорога его тоже убьет!
-Вон там, вдалеке, я вижу стены какого-то монастыря. Там ему должны оказать помощь, ведь он был служителем церкви, как ни как!
К тому времени как путники добрались до монастырских врат, раненый в повозке впал в какое-то забытье, которое могло стать предвестником смерти. Колен и его молодой товарищ обрушили град ударов на дверь, потом отступили на несколько шагов и преклонили колени, стащив с голов один старую, вылинявшую шляпу, а другой шапку из козьей шкуры. Они долго дожидались ответа, пока не услышали, как тихий, будто бесплотный голос спросил:
-Что привело вас в эту обитель, добрые люди?
-Дьявольщина, - скрежетнул зубами Колен. -Монастырь-то женский.
Вслух он сказал:
-Благочестивая сестра, мы смиренно просим оказать милосердие человеку, которому грозит великая опасность. Он был служителем церкви. Сам кардинал оказал ему честь, приняв последнюю исповедь…
-Последнюю?
-Да, потому что все думали, что он не переживет своей раны. Но он сильный человек, наш господин Майар, податель святой воды на паперти церкви Святого Евстафия. И все же ему суждено умереть, если вы не откроете для него эту дверь.
-Постойте, добрые люди. Я позову мать-настоятельницу, чтобы она приняла решение.
Ожидание показалось бесконечным для Колена и его приятеля. Наконец на пороге появилась стройная женщина в черной сутане с наперсным крестом. Светло-седая прядь выглядывала из-под клобука. Взгляд у нее был не суровый, а грустный и задумчивый. Оба бродяги склонили головы, ожидая ее решения.
-Сестра Евгения, сестра Марта, - окликнула женщина кого-то в глубине монастыря. - Я принимаю на себя ответственность за эту жизнь, - продолжала она, обращаясь к просителям. - Теперь удалитесь, довольно и того, что один мужчина окажется внутри стен обители.
Бормоча благодарности, просители поспешили унести ноги.
-Ну, мы сделали для него все что могли, верно, старина? Теперь пора спасать наши шкуры!
* * *
-Слава Христу Милосердному, он выздоравливает!
-Боюсь, что скоро матушка-настоятельница попросит его своими ногами убраться из монастыря! - хихикнула другая монашка.
В полутемной келье раненый старик не спеша хлебал куриный бульон. Опорожнив миску, он поставил ее на пол и вытянулся на ложе, о чем-то размышляя. Поздно ночью его фигура походкой, удивительно бесшумной для человека в его возрасте и состоянии здоровья приблизилась к комнате аббатисы. Присмотревшись, он заметил полоску света из-под двери. Тогда он решился осторожным движением потянуть дверную ручку.
Женщина еще не отошла ко сну; подавив испуганный вскрик, она смотрела на вошедшего.
-Вы узнали меня? - старик говорил медленно, хриплым голосом, так что каждое слово поневоле казалось значительным. - А мне сказали, что вас отравили и схоронили в Бетюнском монастыре. Выходит, все это время я заказывал погребальные мессы по живой женщине.
-Сударь… прошу вас…
-Разрешить вам принять постриг? - мрачно усмехнулся старик. - Об этом вам следовало попросить двадцать лет назад, но вы не сочли нужным.
-Оставьте меня, прошу вас… Все что нас связывало, давно в прошлом.
-Вы так думаете? Есть одна вещь, которую я в свое время забыл сделать. - Неожиданно властным движением старик вцепился в руку аббатисы.
* * *
До рассвета оставалось еще много времени, а свеча в келье давно погасла. Два человека скорее угадывали, чем видели друг друга.
-Господин Бонасье… Что мы сделали?!
-А старик еще может, верно? Не ожидали от меня? Просто удивительно, как развивают стены Бастилии.
-Если у меня будет ребенок… Господин Бонасье, это же конец всей моей жизни. Согрешившую монахиню могут даже замуровать в монастырской стене.
-Это конец вашей жизни как аббатисы Бетюнской обители. И начало как моей жены.
Теперь господин Майар заговорил быстро, не задумываясь, как человек, давно все обдумавший.
-Вот что вы должны сделать. Вы спуститесь к сестре-привратнице и скажете ей, чтобы она оставила свой пост. Она будет удивлена, но не посмеет ослушаться. Вы выйдете за ворота и пойдете по дороге, ведущей на север. Ступайте по ней не слишком быстро. Через четверть часа я последую за вами; за это время монашка не успеет заподозрить неладное. Отдайте мне ваш наперсный крест, он слишком приметный.
Аббатиса безропотно повиновалась, и вскоре ее стройная фигура тенью скользнула по коридору. Выждав какое-то время, мужчина спрятал крест в рукаве серой рубахи и пошел следом. Ему пришлось пройти мимо алтаря, и его хищный взгляд упал на священные сосуды, отлитые из чистого золота. Он уже готов был протянуть к ним руку, но тут благоразумный буржуа господин Бонасье на минуту взял верх над предводителем нищих.
-Такие необдуманные поступки могут принести много бед, - рассудительно сказал себе господин Майар, не без сожаления продолжая свой путь. Через двадцать минут он нагнал монахиню, которая вздохнула с большим облегчением и вложила свою руку в загрубелую ладонь нищего.
* * *
Фронда на время утихла; вопреки ожиданиям, улицы Парижа не украсились виселицами. Те, кто в свое время поспешил унести ноги, теперь возвращались, преодолев страх. Однажды на Дворе Чудес собрались нищие, чтобы приветствовать одного из своих главарей, которого многие считали погибшим. В числе прочих здесь были Колен по прозвищу Чертоглот и его приятель, которые знали больше других.
Эти двое остолбенели, когда узнали женщину, которую Майар держал за руку.
-Востер, старый черт, - вполголоса сказал Колен.
-Я мог бы одеть тебя в золото, если бы не поторопился завещать Фрипо свои богатства, - сказал Майар на ухо Констанции. - Когда возвращаешься с того света, все приходится начинать сначала.
Свет факела осветил лицо подателя святой воды из церкви Святого Евстахия, который приподнял руку жены, держа за запястье.
-Те, кто подчиняется мне, королю нищих, слушайте меня, - сказал он своим хриплым голосом. - Вы видите эту женщину? Приветствуйте вашу королеву!