Дербент и его названия

               

Предлагаемый к вниманию очерк о происхождении названий Дербента является переработкой фрагмента более ранней статьи, которая называлась «Стена раздора, непонимания и абсурда или снова, сколько лет Дербенту?». Повторное обращение  к теме этого города связано с одной стороны необходимостью внести коррективы в некоторые  высказанные в  ней  положения, а  с другой - желанием  сделать ее более доступной для понимания простого читателя.

Как известно Дербент многим народам был знаком под различными названиями, отразившими  особенности его географического положения и стратегические доминанты. И в переводе со всех  языков, как  полагают исследователи, эти названия означают «ворота», «запор», «преграда», «стена» и другие семантически близкие к ним понятия.

Для  древних  греков  и  римлян эти  были  Каспийские  или  Албанские ворота. Под  этим  же  названием  город  известен  был  в  персидских  и  сирийских  источниках  3-6 вв.  Армянские, албанские, грузинские  раннесредневековые  авторы  называли  его  Воротами  Чора (Джора), Крепостью, городом Чора, Чола  или Чога, Воротами  гуннов, иногда  Морскими  воротами  или Дарубанди, а  византийские – укреплением  Тзор, Тзур (Цур). Как считают, позднее, персы стали именовать город  Дербентом (Дарбандом), а  сирийцы – воротами Торайе, арабы – Баб ал-Абвабом (Ворота ворот), Баб  ал-Хадидом (Железные  ворота)  или  Крепостью  Сул, монголы – Кахулга (Ворота), тюрки – Темир-капы (Железные  ворота), русские – Дербенем  или  Железными  воротами.  Есть среди них  и такие, экзотически звучащие сегодня названия, как Таракунта, Гелда. Иврои Паргьак, Виро Пагьак  и т. д. Перечень таких названий Дербента при желании можно еще продолжить. И нашей задача здесь заключается в попытке дать разъяснения по тому, что означают некоторые из этих названий древнего города.

                Чор (Джор)

Однако, не смотря на  такой богатый комплект наименований, как  представляется, прежде  всего, следует  исходить  из  такого  понимания  вопроса, что  хронологически  название Чор в различных  его  вариациях  (Чул, Сул, Чулли...) является  более  древним  из  них. Об  этом  говорит  хотя  бы  тот  факт, что, так  называемый,  персидский  композит  «Дар-банд»  в  качестве  названия  поселения  входит  в  обиход  лишь  с  7 в  н.э.   И, если  поверить  информации  из  источников, он  впервые  фиксируется  в  «Армянской  географии»  Анания  Ширакаци, и  с  тех  пор  прочно занимает  главное   место  в  номинативной  истории   города, тогда  как  Чор  и  др. версии его  фиксируются  лишь  в  отдельных  случаях,  в  качестве  местных  альтернатив. Поэтому  мало  вероятности  в  том, что  подобная  «инновация»  могла  возникнуть  и  тем  более  проникнуть  в  языки, уже  после  закрепления  за  городом  более  известного  нам  названия  Дербент.

Также  мало  вероятности  в  том, что  само это  название  Чор  имеет  корни  в  малоизвестном  ягнобском  наречии  таджикского  языка, как  предполагают  некоторые  исследователи, только  потому, что  слово  чор «узкий  проход» этого  языка  имеет  сходное  с  названием  города  Чор  звучание. Если  исходить  из  подобной  трактовки, то  этот  случай  следовало бы  признать уникальным  в  истории  кавказских  языков, когда  одно  единственное  слово  чужого  и  не  контактирующих  с  ними  языка  каким-то  таинственным  образом  заимствуется  ими, обходя  при  этом  язык  персов, который  на  расстоянии  тысячи  километров  разделяет  их. Более  того,  на этой основе, наделив город  сходу  возрастом  2700  лет  как  минимум,  можно было бы закрыть  и  все, имеющие место быть  дискуссии  о  возрасте  Дербента. Так  как  согласно научным разработкам, например,  сотрудника Института  востоковедения  РАН  С.В.Куланда,  не  осетинский  язык, как  принято думать, а языки  восточных  афганцев (а значит  и  примыкающих  к  ним  таджикские  языки, в том числе и ягнобский диалект) являются  наследниками  языка  скифов. Следовательно, и  название Чор  в этом случае  также  следует  причислить  к  артефактом  скифского мира. А скифы, как известно, на Восточном Кавказе «орудовали» именно  указанное количество  лет назад.   

В действительности же надо полагать, что здесь мы наблюдаем пример, когда  слова совершенно  разных  и никак  не связанных  друг  с другом языков имеют сходство  в  звучании, что  в  принципе  не  является  такой  большой  редкостью. В  противном  случае  логика  наших  рассуждений  должна подвести  нас  к  необходимости  соотнести  название  Чор  со словом  джор «обрыв» как минимум  еще одного  языка, на  этот раз  с  карачаево-балкарским, полагая, что  значение  «обрыв» теоретически  может быть соотнесено с такими  понятиями  как «щель, расщелина, узкий  проход»  и  т.д.  Но  дело  в  том, что  в  этих  языках  слово, обозначающий  «обрыв»  является  локальным  вариантом  общетюркского  «йар», возникший  в  результате  довольно  распространенного  (см. й-асмин – дж-асмин /жасмин) чередованию  звуков  й – дж /ж. Поэтому  не  исключено, что  и  ягнобское  слово  образовалось  по  такой  же  схеме  после  заимствования  его  из  какого-нибудь  соседнего по региону  тюркского  языка в  форме «йар», или  оно  на  момент заимствования  уже было  трансформировано в материнском  языке. Следовательно, сходство  по звучанию этого  слова с названием Чор следует отнести  на счет случайности, на основе чего  версия  происхождения  анализируемого термина из ягнобского языка должна быть признана несостоятельной  и  отвергнута.

Более  обоснованную  историю  происхождения  названия  Чор  устанавливается  на  материале  местных  языков, в  частности  лезгинских, где  структуры  чор, чол, сул  и  т.д. соотносятся  со  словами обозначающими  в  них «стену»: агул. цал / цил, лезг. цал, таб. цал, удин. чал «стена, перегородка», а также (с перестановкой звуков) дарг. лац «стена».  В  этимологическом  плане  все  они  являются производными  от  *буцур, представленного в  агульском языке в значении «крепостная  стена; нища в стене, в которую укладывают постель или домашнюю утварь», для которого  в свою очередь на более глубоком хронологическом уровне, согласно системным требованиям, реконструируется праформа *ма(р)дз с вариациями *мардж, марц, марс и др. и первичной  семантикой «камень», к  которому, кстати, восходят  и  такие  индоевропейские  основы, как  греч. mas-tero-s «мастер, ремесленник», франц. mas-on «каменщик» и т.п..  Основы  косвенных падежей  восточно-кавказских языков  от  них  образовывались  в  формах  – *мадза-р, маджа-р, маца-р, маса-р, откуда  идут  и  их  упрощенные  варианты   джар, цар, цор, сар и прочие сходные с  ними версии, в том числе и приведенные выше  названия  стены  дагестанских  языков. Отсюда вывод простой — в основе старого названия Дербента - Чор лежит элемент обозначения стены в дагестанских языках


                Дербент

Что касается  названия  Дербент, то  его, как  правило, следуя  средневековым  толкованиям, историки объясняют  как  сложение  персидских  дар «ворота»  и  банд «связь, узел, плотина». На  самом  деле  это  заблуждение. А  проблема  здесь  в  том, что  персидский  язык  относится  к  языкам  так  называемого  изафетного строя. Это когда  в грамматической конструкции  определение  следует  за  определяемым, что  мы  наблюдаем, скажем,  на примере   банд-е-кайсар. т.е. «плотина кесаря» - названии  плотины, построенной  Шапуром-1 на реке Карун в 260 году. Поэтому, если  название  Дербент  образовалось  бы  по  законам этого  языка, то и должно  было  иметь  и  свою  соответствующую  структуру - «банд-(е) дар», а  не  то, что имеем сейчас. Исходя из чего, полагаем, что  в  действительности  имеем   рядовой  случай  образования  номинативной  структуры  по типичной для дагестанских языков  словообразовательной схеме:  дар  (по деаффрикатизации  из  < джар «стена») + заимствованное  из  персидского  языка  банд «преграда, запор, связь, узел», что  в сочетании  дают  значение  «запирающая  стена»  или «стена  запор Чора». Вот  почему  еще  местные  и  другие кавказские  народы ( армяне,  грузины…) называли  его  Воротами  Чора, крепостью  или  городом  Чор, Чол, Сул  тогда, как  более  отдаленные от региона  народы, недостаточно близко знакомые  с  особенностями региона, в своих сообщениях  ограничивались  названиями  Каспийские или Албанские  ворота.


                Ворота


Тем  не менее, античные авторы, жившие в период с I в. - по V вв.н.э., были хорошо осведомлены о  Дербендском  проходе. Ценную  информацию в этом плане представляют Гекатей  Милетский, Геродот, Страбон, Гай Плиний Секунд, Иосиф Флавий, Корнелий Тацит, Арриан, Клавдий Птолемей, Аммиан Марцеллин и другие авторы. Поэтому, своего осмысления требует и  понятие  Ворота, в  которое  исследователи, обычно, пытаются вкладывать чисто географический смысл, полагая, что причиной  его известности  античному  миру стали  естественные  характеристики  местности, которую обозначались им, в  частности, недостаточная пропускная  способность этой  части  Прикаспия. Однако вряд ли  такое  объяснение  приемлемо.

Так  называемое дефиле Дербента  имеет  3,5  километра. А это  более, чем достаточное пространство для  того, чтобы  по  нему  свободно могли  пройти  не  только торговые караваны, но  и  любые  армии. С этой  точки  зрения  в  Дербентском проходе  нет  ничего  примечательного, поэтому  вряд  ли  данный  фактор  привлекал  к  себе  какое-либо  внимание.

Не думаем также, что в  этом  вопросе  какую-либо  существенную  роль  могли  играть  и  колебания  уровня  моря. За  последние  полтора  тысяча  лет, судя  по тому, насколько  стены  ушли в море, в  этом  плане  отмечаются  лишь  незначительные  сдвиги. Вот почему несерьезно  полагать, что термин  Ворота  мог  быть  известным в  античном  мире  только благодаря  географическим  характеристикам  местности, а  не  каким-то  еще  факторам, которые  делали ее особенной. То  есть, к  естественным  характеристикам  местности  должны  были быть присовокуплены  и  дополнительные опции искусственного характера. А  одной  из них  могла  быть  деятельность  людей, приводящая к контролю над  этой  местностью. Ведь именно желание  добиться  такого эффекта была причиной того, что многие  правители, идя  не  немыслимые даже по нынешним меркам затраты, стремились  обозначить  свое присутствие здесь.

То есть, в дефиле Дербента до возведения здесь Сасанидами  цитадели и оборонительной стены должны были стоять другие, не дошедшие до наших дней, объекты, которые делали этот район особенным. В этом плане представляет большой интерес  сообщение в источниках о том, что ко времени императора Анастасия (491-518 гг.) существовавшие здесь до Сасанидов старые крепостные сооружения со своими сыновьями занимал гунн по имени Амвазук, состоящий в дружбе с империей. Приближаясь к смерти, этот гунн предлагал Анастасию купить у него крепость, но тот отказался, не видя возможности содержать там византийский гарнизон. Когда Амвазук умер, эту крепость захватил персидский шах Кавад (488—496, 498—531 гг.), изгнав оттуда детей Амвазука.  Поэтому и возникновение названия Ворота можно связать с такими объектами военного характера, стоявшими здесь с незапамятных времен и контролировавшими Дербентский проход.


                Тзор (Тзур)


Еще  одним  названием  Дербента, которое зафиксировано в источниках  является Тзор  и   варианты Тцур, Цор, Цур и т.п. Мы исходим из того, что, как и приведенные  выше  Джор, Чол, Сул… это названия  также являются  сокращенными  версиями  основы косвенных падежей восточно-кавказских языков *мардзар > дзор > дзур   и  т.д. (см. выше). В своей производной форме они не только отложились в названиях Дербента, но и в названиях разных строительных объектов в различных языках.

Так, для тюркских (уйг., общетюрк., в том числе сибирское, но без чувашского, якутского и тувинского) реконструируется форма (?) *dura - «башня, укрепление; четырехгранная бревенчатая или каменная постройка». Считается, что это слово из тюркских языков было заимствовано в монгольские языки, из которых в монгольском tura – эта «крепость, город», а в зап. бурят. – «изба». Но, согласно мнению тюркологов, в частности А.Дыбо, алтайской этимологии не имеет. В тюркских языках  представляют любопытство и такие формы как кыпч. t;rm; "женский покой", монг. terme, калм. term; "стена, решетка стены". Предполагаемым источником заимствования в тюркские языки считаются языки северного ираноязычного населения.

Что касается последних, то в сакском слово ttaura означает «стена»(Bailey), а в осетин. tirg – «сени, навес, балкон, двор» (В.Абаев). Из остальных индоевропейских языков это слово в различных его версиях отмечается в санскрите в форме torana – «ворота», лат. turris (ср.-франц. tour, старо-франц.tor, tur, испан. torre, а также нидерланд. toren, нем. turm и т.п.). Далее англ. tower – «башня, а с конца 11 в. замок-крепость в Лондоне (старо-англ. torr)» - крепость Тауэр,  стоящая на северном берегу Темзы, один из главных символов Великобритании.

В русском языке рассматриваемое слово, судя по всему, представлено в двух версиях – тюрьма и терем. Что касается первого, то считается, что в восточнославянские языки (укр., блр. тюрма;, турма;, др.-русск. тюрма) это слово пришло через польск. turmа (XVI–XVII вв.) из ср.-в.-н. turm от ст.-франц. *torn, лат. turr-im. А терем (укр. те;рем, др.-русск. теремъ "терем, дворец"; "купол", сербск.-цслав. тр;мъ "turris", болг. трем "крыльцо, горница", сербохорв. три;jем, род. п. триjе;ма "зал", словен. tre;;m "навес") как полагают часть исследователей, является ранним заимствованием из греч. ;;;;;;;;, ;;;;;;;; "дом, жилище". Другие же предполагают родство слав. *termъ с греч. словом *;;;;;;;;, а также с лат. trabs, trab;s "брус", др.-кимр. treb "жилье", гот. ;au;rp "поле", д.-в.-н. dorf "селение".

Еще одним привлекающим внимание индоевропейским словом является тура -«название ладьи в шахматах» от французского tour – «башня, вышка».

Общей особенностью приведенных лексем является, во-первых, то, что на семантическом уровне они обозначают некий строительный объект  или  строение жилого типа (стена, башня, дворец, жилище…). Во-вторых, основа, фонетическими версиями которой они являются, считается древнеевропейским заимствованием из какого-то не установленного на данный момент наукой средиземноморского языка, что в принципе, может оказаться правдой. Но следы его в конечном итоге ведут не в Средиземноморский регион, а дальше – на Восточный Кавказ, материал языков которых до сих пор в своих изысканиях исследователи обходили стороной.

Если восполнить  этот пробел, то в интересующем нас  контексте из дагестанских языков внимание привлекает агульское слово тур – «крытый участок улицы». В горах из-за тесноты, над улицей, предварительно перекрыв их, возводили дома, превращая их наподобие крытых галерей.
 
Этимологически ему соответствует лезг. ццур «сарай» и дарг.(кайт., акуш., серг.) тур – «накат крыши сарая», а  также  рутул. тур «скирда», что по сути своей есть  башня из соломы.

В ряд приведенных слов  попадают  также  лез. сурар - «кладбище» (pl.tan., букв. «могилы»)  и агул. зур - «могила святого» или «сооружение над такой могилой» (керенский диалект, говор с. Рича), которые, как мы полагаем, являются вторичными заимствованиями из языков аланского круга. См. в этом плане осет. дзуар - «святилище, храм». Примеры подобных вторичных заимствований из иранских языков в восточно-кавказские  отмечает и С.Старостин.


                Таракунта


Ну а подтверждает  ход  наших  мыслей еще одно название Дербента, связанное  с указанным  моментом. Это Таракунта, которая  с ссылкой  на  Е.И.Козубского в  своей  книге  «Древний Дербент» (М., 1982, с.20) приводит  А.А.Кудрявцев. Как он  пишет  по этому поводу:  «Отдельные легенды приписывают Александру Македонскому возведение не только фортификации Дербента, но и каких-то сооружений в море: «Александр по прибытии своем в Армению, жители которой огнепоклонники, отправился в Дербент. Александр посредством вала с металлическими столбами так запрудил море Калпиас (Каспий), что ни одному кораблю  нельзя было войти в море, а по сухому пути  он загородил проход из Таракунты (Дербента?) в Калпиас, ибо не оставалось  другого прохода, как через возвышавшуюся  до небес гору».

В  этом месте  А.А.Кудрявцев после названия  Таракунты  в скобках указывает Дербент и ставит его под вопрос. Однако сомневаться тут не приходиться. Таракунта – это  от  искаженного Тура-кента, образованного  по формуле  Тур «крепость, укрепление = Дербент» + всем нам хорошо известный –кент, с помощью которого образуются такие названия, как Шим-кент, Касум-кент, Ахмед-кент  и т.д. 

                Гелда               


Еще  одним  локальным  названием  Дербентского  поселения, имеющего  местные корни, на  наш  взгляд, может  быть  Гелда, откуда, если мы правы, в конечном  итоге  могло  бы происходить  и  этноним  «гелы» - имя  народа, обитавшего в  Прикаспии  античного периода. В приведенной форме оно фигурирует в числе 29 городов и населенных пунктов Кавказской Албании, упомянутых Клавдием Птолемеем. На карте он приблизительно занимает район расположения Дербента.  Хотя в источниках нет прямых сопоставлений двух пунктов, но некоторые исследователи, опираясь на сведения Птоломея, пытаются связать эти факты, полагая, что  Гелда и есть та первая крепость, которая появилась на месте будущего Дербента.

Вопрос о городах Кавказской Албании 1-2 вв. н.э., как считает К.Тревер, является одним из наиболее сложных и неизученных. Птоломей по поводу их сообщает, что «За устьем реки Соаны – город Телейба; устье реки Герра – город Гелда, устье реки Кайсия – город Албана, устье реки Албан – город Гайтара, за которым устье реки Куры».

В виду того, что перечисление идет с севера на юг, часть исследователей склонны реку Соану сопоставлять с Тереком. Однако, парируя с такой локализацией гидронима К.Тревере замечает, что сам факт впадения Соаны в море еще не дает оснований отождествлять ее с Тереком. Это было бы возможным, если бы уже было доказано, что Северный Дагестан входил в пределы Албании. А так как это никто не доказал, то Соаной мог быть и Самур, а Герром, Кайсием и Албаном в таком случае могли быть три реки из большого числа рек между Самуром и Курою, впадающих в Каспийское море».

Это мнение исследователя заслуживает внимания. Однако  для того, чтобы сопоставление Гелды с Дербентом  стало возможным, необходимо, чтобы Соана  текла  севернее  его, что вообще-то вполне может  оказаться  правдой. Это  тем более  допустимо, если исследователь сама замечает, что  во время Птоломея Албания уже являлась единым государством, объединившим 26 различных племен, но в  состав  ее  Птоломеем могли быть включены и некие  дальние города, упоминавшие  у Патрокла, но в пределы Албании не входившие. Как  совершенно  справедливо отмечает исследовательница, сам Птоломей  в  Албании не был, а пользовался  отчетом Патрокла, трудами Феофана Митилейского, Деллия (сопровождавшего  Антония)  и  картами, составленными  во время  похода  Корбулона  и, позднее Марином Тирским. Но на территории северного Дагестана ни Феофан, ни спутники Корбулона, ни Марин Тирский не бывали: только у Патрокла мог быть перечень городов или селений на побережье от Терека до Самура, если согласиться, что он доехал до Терека. Сведения эти Патрокл мог получить и от местных жителей  во время объезда побережья, если он сам выше Куры  не поднимался, считает К.Тревер.

Еще одной загвоздкой здесь, на наш взгляд,  является вопрос  о том, передавал  ли Патрокл  названия  рек  в  своем списке по порядку их естественного расположения, или делал это избирательно в соответствии с какими-то своими соображениями? Мы  этого не знаем. Поэтому  в такой  неясной и противоречивой  ситуации, чем по сообщениям  географа, более надежную картину  локализации Гелды можно составить отталкиваясь от его  карты, согласно которой Гелда располагается, как раз-таки, в районе Дербента.

Если исходить из такой установки, то вполне возможно допустить, что этимологически название Гелда имеет своим источником слово *гал, оформленный окаменелым (ныне) грамматическим показателем класса вещей (-д), в связке с локативным формантом -л со значением «на чем-то» лезгинских языков. По такой схеме, например, образованы  такие  местные ойконимы, как  Кур-да-л, Хус-тти-л, Сер-тти-л, Кур-ду-л, Ккума-да-л, Экин-ди-л и  т.п..  В случае с названием Гелда формант локатива  не сохранился, но  предполагать  его в структуре названия не трудно.

В этом смысле  обращает  не  себя  внимание  цахцрское  слово  гаьл (*гал), означающий «проем  в  стене  сарая  в  виде  большого  открытого  окна  для  сушки сена, соломы», что,  возможно, воспринималось в первую  очередь как  «ворота, дверь, проход  в  стене». Подтверждает сказанное  и  рутульский  пример  «галь», который  обозначает  «проход в загоне, в котором  усаживаются чабаны  во  время дойки  овец». Из этого следует, что топоним Гелда, для которого реконструируется  форма *Галда(л) могло  иметь  значение «расположенный над  «галом», т.е.  над  проходом», что вполне корректно  характеризует Дербент и его место положение. /См. также  авар. ккал «ущелье, теснина»/. Местную природу названия Гелда, на наш взгляд, может подтвердить еще и название урочища Гелдуг (от < *Гелдухъ или * Гелдугь)в окрестностях селения Усуг Курахского района Республики Дагестан, который можно перевести как, "Расположенный возле / за Гелом или перед (напротив)него"),в зависимости от того, к какому исходному звуку возвести финальный -г в составе его.

                Кас, Каста

Дополнительным  подтверждением  этому  служит  и  то,  что  признак пространственной  ориентации  при  образовании  названий  поселения нашел  свое  отражение  и в другом его названии Кас. Так  изначально назывался  холм, на котором возникло это поселение и стоит  до сих пор цитадель Нарын-кала. Это название дожило как минимум до 16 века, если судить  по  сообщению  английского мореплавателя и купца  Антония Дженинксона, который в 1561-1563 гг. дважды побывал  в Дербенте. Как он  пишет «Дербент – очень древний город со старым замком, построенным на холме Каста  из белого камня и очень похожим на наши строения».

В сообщении англичанина можно отметить то, что здесь опять основа названия холма, как и в случае с Гелда, оформлена вариантом все того же классного показателем –да. Однако на семантическом уровне название Кас уже сопоставляется со словом к1ас «запор» хиналугского языка при агульском хъ-и-к1ас «закрыть, запереть». В данном контексте  интересно вспомнить  и  термин  Каспийские  ворота, образованный  от  этнонима  «каспии», в котором  в  свою очередь  выделяется  основа  «кас»  и  показатель  множественного числа  пи (< би) – сохранившегося  в  дагестанских (цах., рут., дарг.) языках, что в совокупности  дает значения «касы»  и «ворота касов».

Одним словом, приведенный материал наглядно демонстрирует, что в плане происхождения лексемы к1ас – хъик1ас – Кас –Касд – каспии ложатся в единый этимологичекий ряд. А в целом, здесь  мы  имеем  случай, когда два названия Чор «стена» и Кас «запор» одновременно характеризуют один и тот же объект, но с разных сторон. В первом случае, с номинативной - называет объект. Во втором, с функциональной - показывает, выполняемую им работу  (стена запирает собой проход, т.е. становиться запором). Нечто похожее мы видим, когда обще индоевропейское слово арктур «медведь» на славянской почве по соображениям табу называется по его действиям - медведем, т.е. «поедателем меда».

                Верой-пагьак               

Ну и замыкает наш ряд  наименований  Дербента  название  Верой-пагьак, что переводиться  как   «Иберийская оборона»: сир.W;r;pahrg; арм. Iwroy Parhak; греч. ’’;;;;;;: парф. Wyr;n, где Виро, Вирой, Ибирес  и т.д. представляет собой древнее название Восточной Грузии, упоминаемое античными и византийскими авторами. А почему его называли «Обороной Грузии», возможно, в связи с тем, что в это время Кавказ ассоциировался с Грузией, т.е. Вирой. Но, как говориться, Аллах знает лучше.