Страсти писательские

        К писательству-то я пристрастился, когда на пенсию вышел. Если вы немолоды, так небось помните девяностые-то, с пустыми полками в магазинах, несвоевременными выплатами зарплат и пенсий, километровыми очередями за продуктами и водкой, и непонятными перспективами на будущее.
        И надо было чем-то себя занять, чтобы отвлечься от дурных мыслей и не сойти с ума.
        Вот в это тяжелое для меня время, я и написал свой первый рассказ «Случай в морге».
        А дальше, как говорится, пошло и поехало. Писательство-то посильнее любого наркотика оказалось. Сейчас-то я уж и жалею, что связался с сочинительством-то, лучше бы мне какое ремесло освоить, к примеру, хотя бы сапожное, и для здоровья полезнее, и, какая-никакая, а копейка с этого была.
        Прошло уже двадцать пять лет, а я все пишу и пишу и остановиться не могу. А сижу я за столом и утром, и днем, и вечером. Бывает и ночью встаю, чтобы какую-то свою умную мысль записать.
        И уже боюсь я потерять сознание, уткнувшись лицом в рукопись, и на этом дни свои закончить.
        Но еще не готов я к транспортировке с этого света на тот. Да и время умирать какое-то неподходящее, ковидное. Не дай бог, как попадешь в мешок медицинский и в общую могилу, присыпанную известью.
        А написал я много и уже не нахожу места куда рукописи-то складывать, и уже не знаю куда их деть: то ли завещать кому, но вряд ли кто и примет такой подарок, то ли уж самому, собственными руками, рукописи-то на помойку снести.
        Кто-то скажет, мол, графоманские небось писания-то, и жалеть нечего. А я с вами и согласился бы, прежде-то и сам так думал. Но как-то полюбопытствовал, заглянул в энциклопедический словарь. И вот как составители словаря объясняют слово «графомания»: болезненная страсть к многословному, пустому, бесполезному сочинительству. Удивило меня такое расплывчатое определение, подумал, ведь все русские и зарубежные классики многословием-то грешили, и как оценивать сочинительство-то, если оно сегодня может казаться пустым и бесполезным, а завтра окажется даже очень полезным и актуальным.
        И бытует мнение, что настоящий писатель непременно должен иметь литературное или, на худой конец, филологическое образование, и быть членом Союза писателей. Но и это утверждение спорное. В прежние-то времена литературных институтов и Союзов писателей и в помине не было, а писатели были и писали неплохо.
        И даже представить невозможно писателей прошлого членами какого-либо профессионального писательского союза, а Пушкина председателем Союза писателей России.
        И получается, что если говорить о писательском статусе, то было бы ошибочно делить писателей на профессионалов и графоманов. У каждого пишущего свой круг читателей, свое время, своя судьба.
        И странно и тревожно мне за судьбу своих рукописей. Сроднился я с ними что ли, и уж как бы они мои дети, и не хотелось, чтобы они исчезли бесследно.
Вот говорят, что рукописи не горят. Быть может это и так, но согласитесь, на помойках-то они частенько оказываются.
        Но бывает и счастливая судьба у рукописей. Вот, хотя бы к примеру, письма Плиния Младшего. Даже страшно представить, когда он их писал-то, и сохранились, а автор писем попал в историю, и во все справочники и энциклопедии мира.
        Не буду скрывать, признаюсь, и мне хотелось бы через мои рукописи-то в историю попасть. Это уж мечта каждого пишущего.
        Но как сохранить рукописи во времени, себя-то уж не сохранишь, я и голову сломал. Казалось бы проблемы-то в этом никакой нет, издать рукописи-то, а там уж как бог даст. Но вот беда, читатели все остались в прошлом, а новые не народились или еще читать не научились.
        Вот, к примеру, мой знакомый, член Союза писателей, в советские годы издаваемый и читаемый, издал сборник рассказов тиражом 500 экземпляров, последние свои деньги вложил в издание-то. И можно только посочувствовать писателю-то. Книжные магазины книгу его на продажу не берут, и весь тираж лежит под старым диваном в садовом домике писателя, и часть тиража уже крысы сгрызли.
        Но моего знакомого писателя хотя бы домашние, друзья, приятели читают и поддерживают. А в моей семье мое писательство не одобряют, и так бывает обидно, когда жена, самый близкий мне человек, крутит пальцем у виска, мол, совсем старик-то сбрендил, на старости лет в писатели записался.
        Была у меня надежда на внучатого племянника, в университете он обучается, и парнишка-то хороший. Надеялся я на то, что хотя бы он сохранит мои рукописи до лучших времен, когда и читатели появятся, и издательства проявят интерес к моим рукописям. Но и племянник меня не поддержал, стал избегать меня, здороваться перестал со мной паршивец.
        И я уже в отчаянии, думал, а не поступить ли мне со своими рукописями, как Гоголь со вторым томом «Мертвых душ». Но нет, не поднялась бы у меня рука на своих детей, да и печи в моем доме нет, и камина.
        Но как говорят умные люди, если ситуация кажется неразрешимой, то следует отпустить ее, и все разрешится по воле Господа.
        Так и случилось, судьба моих рукописей определилась как-то вдруг, без моего участия и каким-то уж и вовсе удивительным образом.
        Поселились в моей комнате мыши, сколько их было, не знаю, то ли две-три, то ли целая семья.
        Поначалу-то я и не обеспокоился, подумал, ведь и этим существам где-то жить надо и они создания Божьи.
        А мышки-то меня особо и не беспокоили, по ночам они что-то грызли, чем-то шуршали, а днем я слышал как они тоненьким писком переговаривались между собой, как бы сигналами какими-то обменивались. А чем уж они питались, я даже предположить не мог, съестного-то у себя не держал.
        Но однажды, по какой-то надобности, заглянул я в кладовку, где хранились мои рукописи и  обнаружил, что большая часть их изгрызена, а оставшиеся страницы были перепачканы мышиным пометом и следами мышиных лапок, частично изжеваны. Видимо, по ночам мышки, в отсутствии пищи, вынуждены были пережевывать бумагу, чтобы утолить голод. Или уж у мышей инстинкт такой, заставляющий их постоянно измельчать что-то своими острыми, как иглы зубами.
        Я был потрясен увиденным. И ничего другого мне не оставалось, как сложить загаженные пометом, пропитанные мышиным запахом, остатки моих рукописей в мешок и вынести его во двор, к мусорным бакам.
        А мышки-то как-то вдруг и исчезли, как бы их и вовсе не было. Но это меня и не удивило, и пищи у меня для них не было, и запасов бумаги, которой они могли бы утолять голод.
        И какая радость была у моей старухи, когда она узнала о том, что мыши сгрызли все мои рукописи, и я уже вряд ли смогу продолжать свою писательскую деятельность.
        Выразил сочувствие мне лишь мой сосед по лестничной площадке Василий Петрович. Только он одобрял и поддерживал меня в моем писательстве. Я бывало ему и рассказы свои читал, а он хвалил и даже с Чеховым меня сравнивал.
        И видимо, чтобы как-то успокоить меня Василий Петрович рассказал мне, как проходил он, в тот злополучный для меня день, по двору и видел у мусорных баков местных бомжей, читающих мои рассказы. Возможно, добрый Василий Петрович и придумал для меня эту байку с бомжами, но так хотелось мне верить, что мои рассказы, пусть путем трудным, трагическим дошли до своего читателя.
       Прошло довольно много времени, и как-то случайно обнаружил я под книжным шкафом два высохших мышиных тельца. Но злобы и обиды к мышкам у меня уже не было. Я даже был благодарен им за то, что освободили они меня от болезненной страсти к сочинительству.
        Положил я мышиные тельца в целлофановый пакетик, во дворе вырыл небольшую ямку, в ней и захоронил мышек.
        А я продолжаю сидеть за своим столом. Но не пишу, а читаю Библию.
        Возраст-то у меня уже преклонный, без малого девяносто будет, и пора бы мне и о встрече с Богом подумать. И потому избегаю я всего человеческого, греховного, а о славе писательской уж и не помышляю.
        Но случается, что нечистый-то меня смущает, нашептывает мне в ухо, к писательству склоняет, но я, слава богу, нахожу в себе силы противостоять искушению.


Рецензии
Спасибо Вадим за откровения.
У меня были проблемы с рукописями.
Но вот освоил ноутбук и все изменилось. И флэшки стали в ряд.
У листы отправил в печку в огонь.
Осваивайте ноутбуки. Покупаю их в с купке за две три - тыщи.
Бу. И работаю. Удачи. С уважением :)

Николай Нефедьев   02.08.2023 03:52     Заявить о нарушении
На это произведение написано 10 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.