Никогда не сдавайся!

         Не все, конечно, но всё же некоторые из моих однокашников – курсантов военного училища в той или иной степени попадали в неприятные ситуации, связанные с употреблением спиртного, и вели себя в них очень по-разному.
         Залётчики, как правило, отправлялись на гауптвахту училища. В последствии, некоторых из них отчисляли. Если курсанта отчисляли после двух лет обучения (на третьем курсе или позже), то бедолага направлялся непосредственно в войска до первого приказа Министра обороны СССР об увольнении очередного призыва срочников, отслуживших положенные годы.
         Вспоминая этот описанный ниже неприглядный и, на первый взгляд, мелкий эпизод, я должен отметить, что сделал из него важнейший для себя вывод на всю оставшуюся жизнь.
         Итак, шёл январь 1985 года. Будучи уже третьекурсником, я возвращался из обычного воскресного увольнения. На заснеженных улицах города было темно и скользко. Пришлось передвигаться бегом, поскольку я опаздывал. Речной песок с солью, местами посыпанный на пешеходных дорожках, не слишком хорошо спасал от скользких падений на раскатанных ледяных полосках замерзших луж.
         Ситуацию усугубляло и то обстоятельство, что незадолго до этого, вместе с моим будущим тестем – очень крепким мужиком шестидесяти двух лет, ветераном Великой отечественной войны, боевым офицером, кавалером ордена «Красной звезды» и двух медалей «За отвагу», мы «грубо нарушали воинскую дисциплину», запивая водку домашним вином под хорошую закуску.
         Успешно преодолев центральное КПП училища, я уже был недалеко от своей казармы, как вдруг из темноты, в свете фонаря навстречу выросли две фигуры в портупеях с красными повязками на рукавах. Один был полковник, дежурный по училищу, а второй капитан, его помощник.
         Я отдал честь и попытался проскочить мимо, но меня остановили:
         – Товарищ курсант, почему шапка не завязана по уставу?
         Военные знают, что уши форменной шапки-ушанки обязательно должны быть завязаны либо наверху, либо внизу, под подбородком. Носить шапку с болтающимися «ушами» любому военнослужащему, включая офицеров, было запрещено.
         – Виноват! - мне пришлось остановиться. Стараясь дышать только носом, я быстро завязал шапку под подбородком (ну надо же, как вовремя она развязалась).
         – Да Вы пьяны, товарищ курсант! – вдруг громко констатировал полковник.
         «Всё! Это залёт! Гауптвахта и, скорей всего, отчисление…» - пронеслось в голове.
         В стране в те времена уже начинала разворачиваться кампания по борьбе с пьянством. Перед каждым увольнением начальник курса предупреждал, что сверху "спущено" указание – офицеров, прапорщиков и сверхсрочнослущащих, замеченных в пьянстве, увольнять из армии, а курсантов отчислять.
         Первая, самая тяжёлая половина пятилетнего срока обучения была позади. Она была трудной и морально, и физически. Неужели всё напрасно?! Ну нет! Я так просто не сдамся!
         – Не пил, товарищ полковник! – твёрдо заявил я, глядя ему прямо в глаза.
         – Что?! Да от Вас, товарищ курсант, запах такой, что меня с ног валит! – полковник шагнул ближе.
         – Не пил, товарищ полковник! – очень уверенно повторил я, не отводя от него прямого взгляда.
         Конечно, это было верхом дерзости с моей стороны, но терять было уже нечего.
         – Да как Вы смеете?! – повысил голос дежурный по училищу, всем своим видом выражая неподдельное возмущение.
         – Не пил, товарищ полковник! – я продолжал упорствовать, всё также твёрдо сверля глазами полковника.
         «Теперь будь, что будет!» – думал я.
         Повисла пауза. Я стоял навытяжку и пристально смотрел в глаза полковнику.
         – Не пил, товарищ полковник! – снова громко заявил я, сам от себя не ожидавший, до этого события, такой наглости.
         Несмотря на надвигающуюся, казалось бы, катастрофу карьеры военного, я не испытывал чувства безысходности или отчаяния.
         – Товарищ полковник, по-моему, он просто устал! – неожиданно произнёс молчавший до сих пор помощник дежурного по училищу.
         – Вы думаете?! – оторопел от неожиданности полковник, внимательно посмотрев на своего помощника.
         – Да, я так думаю! – уверенно подтвердил капитан.
         – Ладно, – неожиданно, с некоторым сожалением в голосе, сдался полковник, – Идите, товарищ курсант!
         – Спасибо, товарищ капитан! – громко, с нескрываемой глубокой признательностью, сказал я, развернувшись лицом к помощнику и, отдав воинскую честь, быстро побежал к зданию своей казармы.
         Получилось, что вдобавок я ещё и хамски нарушил субординацию, обратившись в присутствии старшего по званию без его разрешения к младшему офицеру. Такая форма обращения запрещена строевым уставом. Но это нарушение, по сравнению с «пьяным залётом», было просто ничтожным.
         Однако, выпалив эти слова благодарности, я уже бежал со всех ног в родную казарму и наверняка выполнил норматив по бегу на первый разряд.
         Надо было успеть встать в строй на вечернюю поверку. А иначе всё могло повториться уже с начальником курса или ответственным курсовым офицером. Ведь увольнительную записку приходилось сдавать лично кому-то из них.
         Скорей всего свои отцы-командиры не стали бы раздувать ситуацию, но расслабляться раньше времени всё равно было нельзя.
         Перед тем как зайти в канцелярию роты с докладом о прибытии из увольнения, я обильно полил себя одеколоном «Шипр» и, преодолевая отвращение, пожевал сухой лавровый лист. Им угостил меня кто-то из ребят и подсказал, что активное пережевывание этой малопригодной для такой цели приправы, эффективно отбивает запах перегара на пару-тройку минут.
        «Тебе было хорошо ещё час назад? - мысленно я задавал себе риторический вопрос. - А теперь надо помучиться. За всё надо платить».
        Уже лежа в койке после отбоя, я думал: «А если бы в ответ на обличительное заявление того полковника я промолчал и покорился? Или просто признался в том, что было и так абсолютно очевидным? Тогда бы я лежал сейчас на нарах в одиночной камере училищной гауптвахты, куда бы меня отправили до вытрезвления».
        Из этой личной истории я сделал для себя простой и однозначный вывод: что бы ни произошло в жизни, сдаваться нельзя! Упираться надо даже тогда, когда всё против тебя. И обязательно надо настроиться и верить в благополучный исход!
        Исключением являются случаи, когда человек сознательно выбирает «заплыв по течению», отказывается от борьбы и добровольно признаёт своё поражение…

P.S. Конечно, я с благодарностью вспоминаю того капитана.