Правда страшного времени. 1938-1947

Из истории Забайкальской транспортной милиции

По материалам госархива

В феврале 1998-го Забайкальское управление внутренних дел на транспорте готовилось к юбилею создания транспортной милиции. К этой дате я подготовил большую статью для многотиражной газеты «Забайкальская магистраль», выпускаемой управлением Забайкальской железной дороги. Несмотря на сделанные мной большие сокращения, статья начальству УВДТ не понравилась – слишком «неюбилейной» оказалась правда страшного периода времени в жизни как страны, так  и забайкальской транспортной милиции.  Руководство попросило редакцию не печатать «крамолу».

И вот спустя 15 лет я достал с полки своего домашнего архива  свой невостребованный когда-то труд и обнародую его в своем интернет-дневнике полностью, без купюр.
Следующее предисловие к статье было написано в расчете на публикацию в других изданиях, но… так и не пробился этот материал в местные СМИ, везде отказывались под предлогом слишком большого объема. 

Предисловие

Когда в забайкальском управлении внутренних дел на транспорте решили воссоздать историю органов правопорядка, мне «достался» для исследования один из самых трагических сталинских периодов: предвоенные годы «победившего социализма» с кровавыми следами массовых репрессий, суровое лихолетье в тылу великой войны и «закрепление» военной победы.

Партийные организации писали для потомков (а партархивы бережно хранили) историю общества. В эти годы партийная прослойка Отдела железнодорожной милиции НКВД Дороги имени Молотова доходила до 50-70 процентов. В год проходило 20-30 закрытых, открытых и совместных партийно-комсомольских собраний и заседаний партбюро с подробными протоколами, сохранившимися в госархиве Читинской области под грифами «секретно» и «в читальный зал не выносить». В них – история и государства, и коллектива транспортной милиции, и отдельных людей с их ошибками и проступками – подлинными и мнимыми.

После первого дня работы в архиве с протоколами 1938 года я поверил в таинственные биоэнергетические волновые поля, в сигналы из давно минувших дней. Ими стали голоса людей – участников собраний. Одни – уверенные в себе и своей правоте, другие – страдающие. Требовательные и неумело оправдывающиеся за свои поступки. И воля начальников, заряжающих аппарат железной энергией партийных установок и страхом за неисполнение.

Эти буквы, строчки, закорючки, фразы. Тут – плотным машинописным, плохо читаемым текстом сквозь черную и серую копирку на серой низкокачественной бумаге. Здесь – «от руки», крупным почерком.

После первого дня, проведенного за этими протоколами, я ощутил невидимое волновое поле. Словно прозрачное облачко выпорхнуло из подколотого, подшитого материала архивных папок и прилепилось ко лбу.

Давно никто не брал в руки эти материалы. Вот и обрадовались духи свежему человеку, а потом, излив душу, отпустили. А я смог более спокойно приступить к знакомству со своими бывшими сослуживцами.

Публикацию моего исследования пытались запретить: оно не воспитывало гордость и патриотизм. Это были удушливые годы тотального контроля над личностью. Пик казенного славословия вождю и его страшной системе истребления. Грязный, убогий, уродливый провинциальный быт. Интриги и склоки на работе. Сломанные судьбы и пьянство, как единственная отдушина в этой жизни. Ничего похожего на романтику борьбы с послевоенным бандитизмом, на отвагу и риск незабываемого капитана Жеглова – Высоцкого.

Архив адекватно отразил типичность событий того времени. Таким было десятилетие между двадцатыми и тридцатыми годами советской власти. Удивляет лишь то, что через полвека нам так не хочется глядеть архивной правде в глаза.

УРОКИ ИСТОРИИ
1938-й

Враги народа и выговор за любовь

После «разоблачения» начальника Отдела железнодорожной милиции М.Е.Западина, объявленного врагом народа, на его место с 20 сентября 1937 года заступил Севастьянов. По странному, а, возможно, и закономерному стечению обстоятельств, именно в этот день нарком Ежов подписал приказ № 00593, в котором объявлял всех русских харбинцев шпионами. Жизнь десятков тысяч людей трагически оборвалась в связи с продажей в 1935 году Советским Союзом российской доли Китайской Восточной железной дороги государству Маньчжоу-Го. Вернувшись на родную землю, 31226 человек из арестованных 15 ноября 1938 года 49470 душ были расстреляны (см. В.Перминов. Самый русский китайский город.- «Экстра», № 23, 1998 г.).

Прибыв в Читу из Оренбурга, Севастьянов не чувствовал себя уверенно, понимая, что вряд ли его начальствование над забайкальской железнодорожной милицией будет долгим. Ведь за членом ВКП(б) Севастьяновым тащился  длинный хвост тяжелого партийного взыскания – выговора, наложенного 27 июня 1937 года Оренбургской парторганизацией при УНКВД «за бытовую связь с врагами народа». (Ну как тут не вспомнить слова из песни Владимира Высоцкого: «но за тобой тащился длинный хвост – длиннющий хвост твоих коротких связей…».

И это еще хорошо, что усмотрели партийцы всего лишь «бытовую» связь. Иначе не миновать бы ему «вышки». С выговором выслан был Севастьянов в Читу. И единственное, что успел сделать для себя на новом посту,- снять партийное взыскание 27 марта 1938 года на собрании парторганизации Отдела. И уже «очищенным» - быть переведенным на другую работу.

10 января 1938 года в Отделе железнодорожной милиции дороги имени Молотова выбирали парторга партгруппы ВКП (б). В выборах участвовали, не считая кандидатов и сочувствующих, три полноправных члена ВКП(б): Севастьянов, Буров и Малофеев. Обсуждались все трое, а голосование проводилось тайное, бюллетенями. Севастьянов, понятно, не мог быть парторгом. Буров заявил себе отвод, указав, что у него есть недостатки, как у начальника отделения уголовного розыска, хотя частично это объясняется его семейным положением: он развелся с женой, от которой у него «трое ребят». Таким образом, все три бюллетеня подали за Малофеева Лаврентия Лаврентьевича.

28 февраля на партийно-комсомольском собрании Отдела, на котором присутствовали 11 комсомольцев, двое беспартийных и кандидат ВКП(б) Пластинин, обсудили вопрос о выборах в Верховный Совет РСФСР, ставших возможными в результате борьбы с буржуазией под руководством партии Ленина – Сталина. Пришли к единодушному выводу, что «и такой демократии не имеет ни одна страна капитализма».
11 марта на партсобрании Отдела появился новый член ВКП(б) товарищ Селин. Партийцы одобрили итоги первой сессии Верховного Совета Союза ССР и обсудили информацию о работе начальника ОУР товарища Бурова.

27 марта сняли взыскание с Севастьянова. Для этого ему пришлось заявить, что он лично вскрыл этих самых врагов народа, а вместе с ними «также были вскрыты и другие». На новом посту он искупил свою вину тем, что за период своей работы «освободил аппарат милиции от чуждых элементов». При ныне арестованном Западине, отметил новый начальник, «процветала пьянка и разложение аппарата, не было никакой борьбы с классовыми врагами, деклассированными и уголовными элементами, которые разрушали транспорт». Теперь же аппарат не «засорен» чуждыми элементами, а дисциплина поднялась на должную высоту.

Последний раз Севастьянов выступил на собрании 9 апреля, однако на нем уже присутствовал новый начальник Отдела: Баландин Петр Семенович. На отчетно-выборном собрании 17 апреля, где присутствовали четыре члена партии и два кандидата, Малофеева вновь выбрали парторгом. Селин свою кандидатуру отвел по той причине, что в 1937 году ему был вынесен строгий выговор за женитьбу на дочери кулака, с которой он в настоящее время не живет. Но несмотря на это, - бичевал себя Селин, - его исправление все еще нельзя признать полным, так как это взыскание пока не снято в установленном порядке. Короче, Селин потянул пока только на должность заместителя секретаря, как «порвавший связь с чуждым элементом».

Железные наркомы

Баландин показал себя с первых слов серьезным и дальновидным руководителем. Во-первых, он не стал отвечать на упрек Селина, посчитавшего неправильным, что его отправили сопровождать арестованного в Москву, когда для этого сгодились бы рядовые милиционеры. Во-вторых, сказал очень веско, как будто припечатал на века,  следующее железное правило советского милиционера: «Охраняя общественный порядок, милиционер должен быть культурным и обязан насаждать эту культуру среди масс!»

Завершив выборы партийного руководства, долго затем обсуждали кандидатуру делегата на районную партконференцию. Тайное голосование проводили трижды. В двух турах по два голоса «за» и «против» получили Баландин и Малофеев.  В третьем туре наступил перелом: Малофеев получил три голоса против одного, Баландин – только один голос «за». В общем, показали перед вышестоящими парторганами  уровень соблюдения партийного устава, выбрав бюллетенями одного из четверых и при этом трижды тайно голосовали.

В мае этого же года Баландин уже выступает на очередном собрании, как полновластный начальник Отдела, он требует от комсомольской организации, чтобы она возглавила работу добровольных обществ и, в первую голову, спортивного общества «Динамо». Правильно понимая линию партии, требует также улучшить «марксистско-ленинско-сталинское воспитание комсомольцев и несоюзной молодежи, оказать содействие в работе редколлегии стенной газеты и милькоров» (по-видимому, милицейских корреспондентов). Если уже были селькоры, рабкоры, юнкоры и военкоры, почему бы не быть и милькорам?!

Но это еще только малая часть общественных нагрузок, которые требует взять на себя  Баландин. Он настоятельно советует комсомольцам Отдела активно участвовать в организации литературного, музыкального и хорового кружков. А также улучшить интернациональное воспитание молодежи и поднять дисциплину среди личного состава. И, разумеется, ни в коем случае не терять бдительность: «Воспитывая и уча ее (молодежь) большевизму, комсомол, безусловно, сумеет разоблачить остатки классового врага, где бы он ни таился и под какой бы он маской ни прятался». А чтобы эти требования  не остались пустой декларацией, в постановлении собрания записали: «пересмотреть нагрузку комсомольцев и порученную нагрузку проверять, требуя ее выполнения». Чтобы уж никто не отвертелся.

В заключение уставшее собрание по-быстрому «выделило тов. Бурова» председателем участковой избирательной комиссии по выборам в Верховный совет РСФСР от партийной организации. Тут же членами комиссии были утверждены выбранный от ВЛКСМ т. Кучмак и от общественных организаций т. Цеменко. Советская демократия – лучшая в мире!

В том же мае «коллектив Отдела ж.д. милиции дор. им. Молотова принял на своем митинге следующую резолюцию: «Слушали информацию о приговоре Верховного Суда союза ССР над бандой троцкистско-бухаринских  и японо-немецких агентов Бухарина, Рыкова, Ягоды и их приспешников.

Коллектив «горячо одобрил приговор Верховного Суда ССР единодушно». Так в тексте резолюции: «горячо» - это уж обязательно для эмоционального накала.  Но самое главное в конце фразы: «единодушно!» Всенародная поддержка - главная идеологическая отчетная позиция, поэтому ее нельзя ставить в один ряд с «горячо». Это в стилистике русского литературного языка требуется сказать «горячо и единодушно». В бюрократическо-канцелярском партийном языке все не так.
Обратив внимание на режущее ухо построение фразы, читаю дальше:

«Пусть знают фашисты и их наймиты троцкистско-бухаринской своры, что всякий, поднявший руку против нашей прекрасной родины,  будут впредь уничтожаться железной рукой пролетарских органов. Наш горячий привет славной советской разведке и ее руководителю железному Наркому тов. Н.И.Ежову.
Верно: секретарь парторганизации Малофеев».

Недолго жить оставалось и славному железному Ежову после горячего приветствия, полученного от забайкальской транспортной милиции: получил пулю в затылок с тем же ярлыком врага народа и японо-немецкого агента.
Страшный абсурдный тридцать восьмой…

На общем собрании коллектива 13 мая присутствовало 18 человек. Они избрали члена участковой избирательной комиссии по выборам в Верховный Совет РСФСР.
1 августа отмечался  международный антивоенный день. Но только 3 августа собрали 35 сотрудников отдела на митинг. В тревожное время конфликта на озере Хасан в Монголии громко прозвучало запротоколированное слово руководителя Отдела:               
«Нам принесла пресса и радио известие о том, что изверги империалистического мира пытались произвести налет на советскую границу… На все попытки фашизма советские патриоты способны в любую минуту отразить фашизм с советской территории и войну вести только на их территории. Пусть только сунут свое свинячье рыло в Советский огород, тогда фашизм не досчитается многих из своих приспешников…».

Тов. Кайдалов поддержал: «Красная Армия в любой момент под умелым руководством железного маршала К.Е.Ворошилова и верного друга народов тов. Сталина сумеют нанести сокрушительный удар поджигателям войны».

Счастливая жизнь

Резолюция собрания:
«Трудящиеся Советского Союза под руководством партии Ленина-Сталина пришли к радостной зажиточной жизни. Враги народа, банды фашизма хотели отобрать у трудящихся СССР радостную счастливую жизнь, готовили восстановление капитализма в нашей стране. Эти замыслы врагов народа, под руководством Сталинского Наркома тов. Ежова вместе с советским народом, разбиты и уничтожены… Подпишемся на заем 1-го года 3-ей пятилетки не ниже, как на трехнедельный заработок».
Последняя фраза заканчивает идеологическую промывку мозгов практической финансовой задачей: собрать деньги. Но хорошо еще, что сочинители резолюции поставили запятую после «врагов народа». Попробуйте-ка без запятой прочесть: «Замыслы врагов народа под руководством Сталинского Наркома тов. Ежова». И все же, через весьма короткое время, эта спасительная, казалось бы, запятая, была стерта вождем и Ежов, в самом деле, был объявлен руководителем замыслов врагов, истреблявших честных, преданных советской власти, людей.

20 июня партийное собрание Отдела отметило недостатки политико-массовой и воспитательной работы в подразделениях на станциях Хилок, Шилка, Могзон и в самом Отделе. Нашелся принципиальный коммунист, который вскрыл проступок самого парторга Малофеева, «который с гражданином выпил и потерял оружие». Далее хорошие примеры противопоставлялись плохим. Скажем, когда на станции Чита-2 дежурит Кучмак, то полный порядок, а когда Карпов – совсем наоборот, потому что последний «совершенно не хотит (так в тексте протокола – Б.К.) работать, всегда увиливает от принятия посетителей, а также не принимает жалобы, посылает людей в Отдел».

28 июня Баландин вновь настраивает парторганизацию Отдела: нельзя расслабляться! «Мы граничим с таким хищником, как Япония. Имеем богатую область, в которую тянутся со всех сторон шпионы, диверсанты и враги народа. На станции Чита-I хищения не прекращаются. Воруют сами железнодорожники. Продолжаются, хотя и мелкие, хищения на товарном дворе. В 1937 году было претензий на четыре миллиона рублей, а в 1938-м году уже выплатили один миллион рублей по претензиям. По Чите за разные хищения было осуждено сорок человек, но хищения и срыв пломб до сих пор продолжаются».

Баландин ставит задачи взаимодействия стрелковой охраны и железнодорожной милиции, обращает внимание на такой «элемент хищения», как засылка грузов. Согласно приказу Кагановича, виновные в засылке грузов должны также предаваться суду. Наравне с другими преступниками. А лучших сотрудников и стрелков надо поощрять. «У нас,- подчеркивает Баландин,- имеются хорошие стахановцы, которые имеют ряд задержаний с похищенным, но о них никто не знает, они не популяризируются и не поощряются, отчего падает интенсивность в работе».
Правильно мыслил товарищ Баландин. Актуально до сих пор!

В резолюции собрания записали: «В кратчайший срок повести решительную борьбу с хищениями в Яме и на товарном дворе станции Чита-I. Наладить контактную работу и связь охраны с органами ж.д. милиции путем совещаний и личного общения». 
8 августа проступок парторга Малофеева не остался без внимания. Но прежде заслушали о ходе подписки на заем третьей пятилетки и приняли в партию тов. Мелентьева, который хорошо справляется с нагрузкой секретаря комитета комсомола, но имеет отдельные недостатки: допускает небрежность, разбрасывая бумаги, где попало. (А уж за такую потерю бдительности  капитан Глеб Жеглов не погладил по головке своего ближайшего сотрудника Володю Шарапова).   Однако рекомендующий в партию тов. Трифонов не дал разрастись сомнениям товарищей, выдвинув главный (для того времени) довод: «Мелентьев по социальному положению – наш парень».
Что касается проступка  Малофеева, о нем информировал сам начальник Отдела Баландин. Панику подняла жена Малофеева, сообщив дежурному по Отделу, что муж пьян и вдобавок потерял револьвер. Выяснилось, что крепко выпив на квартире у знакомого, Малофеев вышел за ограду и закопал оружие в землю. Вернувшись за стол, продолжил возлияние. До дома его дотащил  собутыльник. Опомнившись, Малофеев отправил  жену с собутыльником искать оружие в доме, где хорошо погуляли накануне. На утро память вернулась к парторгу и он откопал свой револьвер в присутствии дежурного по Отделу.

Сама по себе пьянка в свободное от службы время не была бы столь предосудительна, если бы не одно обстоятельство: выпивал Малофеев с гражданином Ивановым, у которого два сына уже находились в заключении. А на квартире Иванова также был обнаружен незаконно хранившийся револьвер. Видать, чувство  предосторожности не совсем покинуло  Малофеева, когда он решил закопать табельное  оружие.

С учетом всех выявленных обстоятельств и принимая во внимание, что тяжких последствий от проступка сослуживца не наступило, Малофееву определили самое мягкое взыскание: «поставить на вид». Но от обязанностей парторга освободили, как скомпрометировавшего себя.

Соцдемократия

22 августа приняли в члены ВКП (б) Мулявина Ивана Спиридоновича, снова отметив, как необходимое условие для приема, что «по классовости он наш».
В сентябре на собрании была проработана директива политотдела управления рабоче-крестьянской милиции №  101254.

Докладывал Баландин, сделавший упор на бытовое положение рядового состава,  что, безусловно, волновало всех. Больше всего, - сказал начальник Отдела, - надо побеспокоиться о том, чтобы привести общежитие в надлежащий вид.
Затем тов. Туголуков (который позднее сам был наказан за пьянку) постарался уличить в аморальном поведении других товарищей, «занимающихся пьянкой».
Буров попытался найти светлые стороны в жизни транспортной милиции, подтвердив мысль вождя о том, что жить стало лучше и веселей: «Рядовой состав стал выглядеть опрятно. Со стороны граждан жалоб на грубое отношение милиционеров нет, к гражданам относятся вежливо».

В эту светлую картину черный мазок добавляет товарищ Селин, вскрывший факты «спекуляции» среди личного состава. Например, тов. Мелентьев (тот самый «наш парень по социальному положению»), оказывается, купил часы, но продал их выше стоимости.

Подняли вопрос и о «кризисе жилплощади», что вынуждает некоторых сотрудников проживать в кабинетах. В ряде случаев этим сотрудникам предлагали квартиры, но они от них отказались, «мотивируя тем, что далеко ходить на работу».

Баландин указал начальнику административно-хозяйственного отделения Дубинину на недостаточную повседневную заботу о человеке (к примеру, отсутствие умывальника в помещении).

Без политики, конечно, тоже не обошлось. Были подвергнуты критике «вражеские действия Семакова, Владимирова, Лопашинского, которые допустили допросы арестованных неправильным методом». В чем заключался этот «неправильный метод», не расшифровывалось. Возможно, что устно говорилось, но… протокол мог достаться врагу народа и скомпрометировать советскую демократию.

Последним пунктом принятого постановления Баландин был утвержден пропагандистом  по истории ВКП (б), а Трифонов – пропагандистом по истории СССР.

Уже 11 сентября Баландин подтвердил свою силу яркого пропагандиста социалистической демократии. «Впервые в мире,- сказал начальник Отдела при обсуждении итогов работы второй сессии Верховного Совета СССР,- избранники трудящегося народа голосовали за военный бюджет. В капиталистических странах трудящиеся не могут голосовать за военный бюджет, так как там бюджет идет на порабощение трудящихся. У нас большая часть бюджета идет на заботу о живом человеке».

И о судоустройстве начальник отчеканил, как положено: «Наше социалистическое судоустройство стоит на защите трудящихся масс. В задаче нашего советского суда стоит борьба с врагами народа и всеми антисоветскими уголовными проявлениями».
Избранный парторгом Селин, сменивший на этом посту  Малофеева, дополнил начальника Отдела: «Наша страна – неприступная крепость и ни одна фашистская и другая сволочь не посмеет вступить на нашу священную землю».

До начала Великой Отечественной войны оставалось менее трех лет. В это время в линейном отделении ж.д. милиции ст. Чита-; собралась первичная организация Осоавиахима (общество содействия обороне, авиационной и химической промышленности).  Сразу 19 человек принимаются в члены организации. Все они были призваны в РККА в 1935-36 годах и поступили в Забайкальскую железнодорожную милицию после демобилизации. Уроженцы Орловской, Куйбышевской, Курской, Смоленской, Новосибирской областей, Красноярского края и Чувашской АССР. Четверо из Черниговской области и ни одного из Читинской.

Бдительность

На партсобрании в Отделе 22 сентября, после всестороннего обсуждения кандидатур в группу сочувствующих ВКП (б) были приняты три человека. Им еще предстоял долгий путь перехода в кандидаты и лишь потом – в члены партии. А пока им полезно было послушать отчет политрука взвода линейного отделения ж.д. милиции ст. Чита-; Туголукова о политико-моральном состоянии взвода.  Политрук попросил командира взвода Горбатюка оказать помощь в «охвате всех социалистическим договором». А  он, Туголуков, возьмет на себя другое общественное поручение: организует работу струнного и драматического кружков для жен рядового состава. А еще пообещал к 21-й годовщине Октябрьской революции подготовить ворошиловских стрелков.

Благостную картинку будущих культурных и спортивных мероприятий разрушил Петр Семенович. Начальника достала низкая дисциплина и расхлябанность личного состава:

- В линейном отделении имеются случаи грубого нарушения дисциплины. Три человека идут под суд. Состав отделения политруком не изучается. Например, секретарь линотделения Читы-; Кунгурцев ранее судим, а мы до сего времени не знали.
Ради объективности, Баландин отметил и достижения первочитинцев, в числе которых случаи задержания шпионов. С политической точки зрения, это проявление высокой бдительности рядового состава.

Штат транспортной милиции значительно пополнился. На общем собрании работников Отдела, состоявшемся 14 октября, присутствовало 78 человек. Заместитель начальника Отдела Трифонов сделал доклад о подготовке к 21-й годовщине Октябрьской революции, покритиковал за слабое развитие соцсоревнования, недостатки в общеобразовательной и и спецмилицейской учебе, отметив «слабую усвояемость». Особенно досталось политруку: «Политрук Туголуков бездействует, оторвался от массы, не знает актива и вообще людей, политико-массовая работа почти не проводится. В линейном отделении ст. Чита-; из 40 человек соревнованием охвачены 4 человека. В этом повинен политинспектор» (видимо, помощник  политрука – Б.К.).

Туголукову ничего не оставалось, как признаться и покаяться: «Мы работаем плохо. Есть грубые нарушения революционной законности, за что трое милиционеров осуждены. Уроки должны быть учтены, ошибки – исправлены».

Комиссия по проведению праздника  представила для премирования дежурного оперуполномоченного оперпункта ст. Чита-2 Подшивайлова Кирилла Николаевича, который задержал и привлек к ответственности 17 человек «уголовно-деклассированного элемента)». Были также награжден Детков Иван Павлович, который при проверке виз на въезд в погранзону задержал 17 нарушителей, милиционер ЛОМ Читы-; Королев Иван Павлович, задержавший 31-го нарушителя и шесть беспризорников. Поощрены милиционеры подразделений на станциях Шилка, Приисковая, Куэнга, Борзя, Хилок «за беспощадную борьбу с незаконным проездом на товарных поездах и хулиганствующим элементом».

К поощрению были представлены и два бригадмильца за помощь милиции «по выкорчевыванию классово-чуждого и социально-вредного элемента в машинно-путевой станции № 49 ст. Хилок». Первый бригадмилец выявил случай незаконного хранения оружия под названием «шпага». Ее он сам отобрал у злоумышленника и доставил в Отдел. Второй выявил бежавшего из заключения преступника и лично задержал в саду имени Молотова неизвестного гражданина с оружием, сдав его в дорожно-транспортный отдел ГУГБ.

Среди представленных к награде был и начальник ЛОМ Читы-; Черний Прокопий Иванович, служивший в органах РКМ с 1926 года.  Но только 23 октября 1938 года Черний был принят в группу сочувствующих ВКП (б).

Судьба не баловала Прокопия Ивановича: по каким-то нелепым бюрократическим причинам он дважды  вступал в партию и выбывал из нее. Первый раз – в 1919-м. Однако в 1922-м не прошел всесоюзной переписи, из-за чего в 1924-м выбыл из партии. В 1930-м снова был принят первичной парторганизацией, но не утвержден вышестоящей парторганизацией «в связи с регулированием приема в партию». И вот, наконец, в 1938-м году Черний вновь завоевал право начать свою партийную карьеру с самой низшей ступени, будучи принят в группу сочувствующих. С момента его первого краткосрочного  вступления в большевистские ряды прошло почти 20 лет…

Партскандалы

Заканчивался год жуткими разборками всех со всеми на собраниях 3 и 15 декабря. Скандалы и казусы следовали один за другим…

Однажды начальник оперпункта на станции Чита-2 выписал в Отделе для своего помещения диван. Привез его на вокзал, но поставить было некуда в тесном кабинете. Занесли на склад станции, где его на следующий день увидел начальник вокзала и распорядился отнести в комнату отдыха пассажиров – зал ожидания по современной терминологии.

Начальник оперпункта проводил планерку, когда ему доложили о наглости начальника вокзала. Выручать свой диван направили двух милиционеров. Скандал и ругань на глазах пассажирской публики усугубился тем, что начальника вокзала, стоявшего на пути,  толкнули сами  стражи порядка, когда  отвоевывали   и выносили со склада злополучный диван.  Тот  немедленно помчался  жаловаться в политотдел…

Собрание Отдела, разбиравшее жалобу начальника вокзала, разделилось на две части. Одни утверждали, что целиком виноват начальник вокзала, у которого отсутствует учет, поэтому он не знает, где свое, а где чужое.  Другие осуждали начальника оперпункта за то, что он действовал силовыми, а не бюрократическими методами. Вот если бы он первым пожаловался на поступок начальника вокзала, то и был бы прав.  А так… начальник вокзала, считай, опередил милицию, хотя и был по существу неправ.

Однако по жалобе в любом случае должно быть принято решение… Решили «поставить на вид» начальнику оперпункта и сделали вывод, что большевик должен быть умнее и дальновиднее.

На другом партийном собрании под конец года товарищ Баландин разделал под орех товарища Дубинина за наплевательское отношение к партийному поручению. Дубинин являлся «партприкрепленным» к выпуску стенгазеты. «Парторгу необходимо выяснить причину такого отношения тов. Дубинина к партийному поручению», - грозно гремел голос  начальника Отдела. Собрание также рассмотрело материалы партрасследования по жалобе на поведение начальника АХО Дубинина, на его бюрократически-бездушное отношение к уволенному милиционеру, которому Дубинин не выдал справку для расчета, заставляя того сдать казенное имущество: три носовых платка и портянки. Дуролом посылал милиционера «прокатиться» в Зилово за сотни километров от Читы, а уж потом приезжать за расчетом. Постановили «предупредить».

Затем приступили к разбирательству взаимоотношений между начальником линотделения на ст. Чита-; Чернием и начальником отделения службы Пластининым, чьи служебные отношения привели к взаимным оскорблениям. Черний не желал подчиняться указаниям Пластинина, считая, что им должен руководить напрямую начальник Отдела. Товарищ Буров еще добавил товарищу Чернию несколько неприятных минут. Он заявил, что в линотделении была  гулянка, где «был скандал, доходивший до оружия». Пришлось Чернию дать справку, что гулянка была, но не в отделении, а на  квартире Пластинина: отмечали досрочно Новый год:  «Зашли втроем: я, Пластинин и Гимберг. Последний закричал, что я шпион и выхватил наган. Пластинин схватил Гимберга за руки и я помог его обезоружить».

Вот так Пластинин спас, возможно, жизнь Чернию. Но теперь черная кошка пробежала между ними и дело дошло до партийного разбирательства. 

Рывок в девяностые годы

По средам в «ленинской комнате» линейного отдела внутренних дел на станции Чита-;  проводилась политинформация. Когда вся страна, не отрываясь от телевизоров, следила за первыми съездами народных депутатов и сессиями Верховных Советов СССР и РСФСР, политические страсти в стране, вместе с надеждами на скорые перемены, накалились почти до уровня 1938-го  года.

Политинформации превращались по существу в стихийные собрания. В феврале 1990 года на таком собрании коллектив ЛОВД выдвинул меня в депутаты Читинского областного Совета народных депутатов. В апреле я был избран депутатом и вышел из состава КПСС. Вместе со мной партию покинули три старшины милиции, четыре старших лейтенанта, три капитана и два майора милиции (почти треть партийной организации линейного отдела). Об этом событии громкую информацию дали в «Комсомольской правде», не говоря уже о местной прессе.

Еще раньше на очередной  политинформации был принят документ, до сих пор (на февраль 1998 года – Б.К.) хранящийся у меня. Его не требовалось сдавать в партгосархив, хотя достоин он там находиться  не в  меньшей  степени, чем резолюции митингов Отдела железнодорожной милиции, проходивших в 1938 году.
«Резолюция собрания сотрудников ЛОВД на ст. Чита-; от 31 января 1991 г.
Поддерживаем Верховный Совет России и его председателя Б.Н.Ельцина в борьбе за суверенитет Российской Федерации. Протестуем против наступления реакции на демократическое движение, применения армии с целью установления диктаторского режима и подавления мирных массовых выступлений граждан.

Комиссаров Б.И., Мамедов А.М., Уханова Н.Н., Дзюбо В.Е., Еманаков А.И., Преснухин К.Ю., Мишарин С.И., Черепанов С.Н., Ермаков А.В., Горбатов Б.И., Матвейчук И.Н., Демчук Ю.А., Леоненко Н.М., Дозорцев С.Н. (и другие, всего 45 подписей).

Некоторые из подписавшихся, продолжают работать по сию пору (на июнь 1998 г. – Б.К.). на солидных должностях. Подполковник милиции Людмила Максимовна Леоненко возглавляет штаб ЛОВД, майор Юрий Андреевич Демчук – командир ОМОНа. Автор этих строк – подполковник милиции, пресс-секретарь УВДТ.

Так это было (1938-1947 годы)
(продолжение)
1939-й

Победивший социализм

Протокол общего открытого партийного собрания первичной партийной организации при Отделе ж.д. милиции дороги им. Молотова от 14.01.1939 г. На повестке дня – доклад о всесоюзной переписи населения (тов. Перевозчиков):

«В нашей стране победившего Социализма (в протоколе «Социализм» с большой буквы – Б.К.).  где уничтожена эксплоатация человека человеком, где самым ценным капиталом являются люди, кадры, точный учет населения имеет огромное политическое и народно-хозяйственное значении… Результаты переписи 1939 года еще раз продемонстрируют перед всем миром те великие победы, которые произошли за годы Сталинских пятилеток… Тов.  Ленин говорил, что Социализм – это учет…  Перепись в 1937 г., благодаря вражеской деятельности врагов народа, которые были в руководстве ЦУНХУ… не было точно учтено  все население и в силу этого СНК и ЦК ВКП (б) постановили произвести перепись в 1939 году. Буржуазия скрывает в переписях истинные размеры безработных, вместо занятий записывают профессию… Цель, которая ставится перед переписями в капиталистических странах, это выявить источники налогового обложения…»

Выступления по докладу.
Тов. Кулев: «Наши задачи состоят в том, чтобы в день проведения переписи населения на вокзалах, в поездах как можно лучше обеспечить охрану общественного порядка, чтобы предотвратить уголовно-хулиганские проявления».
Тов. Селин: «Нам известно, что женщина в СССР стала великой силой… Нигде женщина не имеет таких прав…»

Тов. Пластинин: «Враги народа пытаются всегда нанести вред нашему хозяйству в самые чувствительные места… Недобитые враги народа будут пытаться направлять свою вражескую работу. Нам, как работникам ж.д. милиции – проводникам революционной законности, надо оказывать всемерную помощь в переписи населения.

Тов. Баландин: «Я считаю, что нужно поручить членам ВКП (б) нашей организации т.т.Орешкину, Бурову и Перевозчикову еще раз проработать инструкцию по переписи с рядовым, начальствующим составом  РК Милиции».
Постановили: поручить т Кулеву к 16.01.39 г. выпустить очередной номер стенгазеты, вовлекая в работу стенгазеты весь коллектив работников РК Милиции.

Митинг в Отделе ж.д. милиции

Заслушав сообщение о постигшей смерти старейшего большевика, верной дочери народа Надежды Константиновны Крупской, коллектив работников Отдела берет на себя обязательство с честью выполнить социалистический договор по вызову (очевидно, на соревнование – Б.К.) Восточно-Сибирской ж.д.

24 января состоялось еще одно партсобрание. Оно было закрытым и на нем не присутствовали комсомольцы и сочувствующие. Только 9 членов и четыре кандидата в члены ВКП (б). Пятого кандидата – Казакова Григория Михайловича, 1913 года рождения, из крестья-бедняков, уроженца с. Черемхово Хилокского района, члена ВЛКСМ с 1938 года – приняли в партию при рассмотрении первого вопроса повестки собрания.

Отметив его по службе как дисциплинированного и исполнительного, хотя и малоинициативного в работе, товарищи приняли его кандидатом по четвертой группе. Это означало, что до полноценного членства в ВКП (б) ему еще служить и служить, доказывая свою преданность и старательность.

Затем обсудили еще пять вопросов по повестке. Селин подверг критике Бурова и Пластинина за невыполнение партийных поручений: не выступили с докладами о 2-й годовщине Сталинской Конституции. Перевозчикову поручили организовать при красных уголках подразделений на станциях Чита-; и Чита-2 громкую читку политической и художественной литературы.

Затем заслушали информацию о результатах партрасследования по делу бытового разложения т. Бурова. Поскольку материалов оказалось недостаточно, постановили запросить командный отдел управления рабочее-крестьянской милиции Саратовской области (т. Кайзера) о высылке компрматериала на т. Бурова, а последнему предложили немедленно уладить свою семейную жизнь.

Обсудили также письмо Хилокского РК ВКП (б) о Соколове, который был по распоряжению ГУРКМ снят с должности начальника линейного подразделения на станции Хилок. Собрание отметило работу тов. Трифонова за то, что партрасследование он провел «в достаточной степени» и «с большевистской прямотой».

Баландин информировал об организации парткома при Отделе ж.д. милиции. С учетом того, что линейное отделение со ст. Чита-; переходит на Читу-2 (пассажирскую станцию – Б.К.) и увеличением численности первичной организации, постановили «возбудить вопрос» перед райкомом ВКП (б) о выборах партийного комитета партийной организации Отдела  ж.д. милиции.

8 февраля в повестке партсобрания значилась «проработка» тезисов докладов Молотова и Жданова и выборы делегатов на районную партконференцию. Баландин вновь говорит о необходимости вызвать на социалистическое соревнование Отдел железнодорожной милиции Восточно-Сибирской железной дороги, помимо широкого развертывания внутреннего соцсоревнования между отделениями и оперпунктами. Кулев сказал о задачах по «упорядочению транспорта», ликвидации хищений на транспорте и обеспечении спокойствия пассажиров. А Трифонов призвал «до конца добить все вредительские поддоныши», наладить учебу с личным составом, изжить антиморальные проявления как в отделе, так и в подразделениях.  Селин выступил за обеспечение бесперебойного движения и «безопасности личности граждан».
На районную партконференцию с правом решающего голоса избрали Баландина и Селина, а с правом совещательного голоса Трифонова и Михеева.

Председательствовал на этом собрании Буров, избежавший пока наказания за бытовое разложение, а секретарил Орешкин. 

Через три дня неожиданно назначили  новое экстренное собрание. На нем по первому вопросу приняли  кандидатом ВКП (б) Кучмака Даниила Михайловича, 1910 года рождения, уроженца Винницкой области. Рекомендующий отметил, что к 21-й годовщине Рабоче-Крестьянской милиции т. Кучмак премирован ценным подарком. Голосовали единогласно. А вот по второму…

Вместо воды принесли водку

Заслушали о совершенных проступках члена ВКП (б) тов. Туголукова. Информировал Орешкин, недавно принявший руководство в линейном отделении на ст. Чита-;.
Похоже, что за Туголокувым кто-то неустанно наблюдал недремлющим оком и фиксировал все его действия. Вот он крадется с мешком угля со склада топлива, чтобы в январскую стужу обогреть свою деревянную халупу. Топливную книжку, по которой ему должны легально отпускать уголь, все еще не оформили станционные бюрократы. Потом в его дежурство, в три часа ночи, поступило заявление о краже из ларька на Военной площадке. (Она и сейчас существует). Туголуков выехал на место происшествия, но протокол осмотра не составил.  Это за него сделал лейтенант РККА, а Туголуков лишь подписал протокол в качестве понятого, но не принял мер к выявлению подозреваемых.  А в ночь с 5 на 6 января товарищ Туголуков в директорской комнате станционного буфета обедал и «выпивал водку». И за водку не уплатил! И еще посетил один дом, где живет знакомая женщина. Однако этот домик считается притоном уголовного элемента.

Вот сколько грехов повисло на члене ВКП (б). Все присутствующие товарищи требовали подробных объяснений каждого проступка. И Туголукову пришлось долго излагать свою версию о том, что в зале буфета шел ремонт и ему накрыли стол в директорском кабинете. Вместо воды, которую он попросил, ему принесли водку. Но он это понял только тогда, когда уже отпил полстакана. А поскольку он не заказывал этого напитка, то и платить не стал.

Выступил на собрании и начальник Отдела Баландин, расставивший все точки над Ї. Он предложил разделить проступки Туголукова на служебные и бытовые. Служебные допущены от неопытности и малограмотности. Бытовые – от личной распущенности, потери ответственности как члена ВКП (б).

Рожденное в результате детального обсуждения постановление заслуживает того, чтобы привести его полностью:

«Постановили. За допущенную связь и выпивку водки с зав. производством буфета станции Чита-; и посещение притона уголовного элемента, но принимая во внимание, что тов. Туголуков политически еще не грамотный, выходец из рабочих и в дальнейшем может исправиться, товарищу Туголукову наложить парт.взыскание – выговор».

И в заключение помощник начальника по политической части линейного отдела Михеев представил сведения о проведенной политмассовой работе в январе 1939 года.

Проведено четыре общих собрания на которых присутствовало 150 человек и три митинга, в которых участвовало 117 человек. Выпущено 11 стенгазет. Среди личного состава 22 человека числятся милькорами, а 18 человек считаются малограмотными. Допущено 15 правонарушений, заключен 21 соцдоговор. 18 человек зачислены в комсомольский актив.

Сын за отца не ответчик, но «что услышу, сообщу»

22 апреля, в день 69-летия вождя пролетариата В.И. Ленина, кандидатом в члены ВКП(б) был принят Николай Моисеевич  Новоселов.

- Кто из родственников имеется в числе раскулаченных и высланных  и где они находятся? – задал вопрос бдительный начальник отдела Баландин.

- Имеются раскулаченные родственники моей матери – два родственника. Где находятся – неизвестно. Моей жены дядя также раскулачен, но где он находится, неизвестно.

Новоселова приняли в партию после выступления начальника Отдела: «Тов. Сталин на совещании комбайнеров бросил реплику: сын за отца не ответчик».

Затем решили вопрос о проработке материалов 18 съезда ВКП (б) всем личным составом Отдела, линейного отдела ст. Чита-; и опер. пункта ст. Чита-2. Для этого выделили пропагандистов по каждому подразделению:  в группе ОБХСС и ОУР Отдела (Галущенко), по отделению службы, АХО и канцелярии (Пластинин). С рядовым составом поручили поработать Перевозчикову, с личным составом линотделения Чита-;  - Орешкину и Михееву, по оперпункту ст. Чита-2 – Бурову.

22 мая партсобрание обсудило доклад о ходе ликвидации малограмотности, а 8 июля «ответ перед партией» пришлось держать и самому Баландину. Нет, не по собственной прихоти интересовался он родственными связями… В любой партячейке это был обязательный вопрос, который полагалось задать при приеме в ряды большевиков.

Итак, слушали:
Заявление т. Баландина об аресте его двоюродного брата Антонова. Расследование производил начальник ЛОМ ст.Чита-2 (т.е. подчиненный Баландина – Б.К.) тов. Орешкин. Постановили: заявление принять к сведению.

22 сентября собрание обсудило доклад о работе ОУР, с которым выступил Кулев.
Было отмечено снижение преступности. За январь зарегистрировано 26 краж, раскрыто 9, в феврале соответственно 8 и 5, в марте 12 и 3, в апреле 13 и 7.

Необычными по статистике были май, июнь и июль. В мае – стопроцентная нераскрываемость – произошло лишь две кражи и обе не раскрыты. И вдруг  в июне и июле угрозыск добился  стопроцентной раскрываемости  краж: в июне все восемь, в июле – все три раскрыты. Непонятные цифры регистрации и раскрываемости краж, прыгающие из месяца в месяц без всякой логики и смысла вверх и вниз от минимума к максимуму, не могли, конечно, удовлетворить начальника Отдела, раскритиковавшего докладчика: «Тов. Кулев отнесся к подготовке доклада наплевательски, даже не указал того, что проделано отделением уголовного розыска, ограничился только сопоставлением цифр. А ведь ОУР проделал большую работу по сопровождению поездов, что, в основном, оказало влияние на снижение преступности».

22 декабря (традиционная дата проведения партсобраний!) одному из коммунистов задали вопрос: «Какое у вас с отцом вашей жены взаимоотношение?» (Тесть – из раскулаченных).

Ответ: «Связи с ним особой у меня нет, но если что услышу от него против Советской власти, я сейчас же сообщу».

1940-й

Обывательские моменты

Двух сотрудников Отдела в феврале приняли кандидатами ВКП (б). С милиционером Микушиным Евлампием Евстафьевичем особых проблем не было. 27-летний уроженец Куйбышевской области происходил из крестьян, являлся членом бюро комитета ВЛКСМ и председателем первичной организации МОПРа - провел две беседы по МОПРу.  (МОПР – международная организация помощи борцам революции – Б.К.) А вот его сверстница читинка Нина Алексеевна Шигаева, работавшая секретарем Отдела, вызвала вопросы из-за своего чересчур бойкого, а порой и вздорного характера. Так, начальник Отдела Баландин строгим голосом отметил: «У тов. Шигаевой остались обывательские моменты». Заключались они в том, что симпатичная Ниночка часто меняла место работы. Ей поставили в вину, что она выбирала те места, где больше платили. А значит, не проявляла большевистской сознательности.

После приема в партию пошли «персоналки». Слушали: о снятии дисциплинарных взысканий с работников Отдела рабоче-крестьянской милиции.

Еще в 1937 году два взыскания, по 10 суток ареста каждое, получил Пластинин. Первое - за избиение жены. Второе – за бюрократическое отношение к разбору жалоб граждан в Читинском городском отделении милиции.

- Да, я поскандалил с женой, за что мне было объявлено 5 суток ареста, которые я не отбывал. Но почему-то в личном деле записали 10 суток ареста, - нервно оправдывался Пластинин о  своем проступке трехлетней давности.

Во втором инциденте Пластинин также не считал себя виноватым:

- Ко мне привели гражданина, который нарушил общественный порядок: не заплатил продавщице за выпитое им пиво. Гражданин был подвергнут штрафу, а мне приписали «бюрократическое отношение…»

Все ждали, что скажет хитроумный начальник Отдела. И Баландин сказал:

- Нужно подходить к этому вопросу так, чтобы разобраться, исправился тот или иной товарищ в тех проступках, за которые наложено взыскание. Если говорить вообще об ошибках в работе, то мы сами отдельные ошибки допускаем. Есть они и за тов. Пластининым. Но допущенная ошибка не является проступком.

Философское высказывание начальника Отдела о праве каждого на ошибку при условии ее исправления несколько разрядило гнетущую обстановку собрания. После этого сняли взыскания с Пластинина и с  Ильина, получившего в 1929 году  20 суток ареста за «выпивку водки». Сняли также выговоры:  с Кулева - за несдачу вещественных доказательств в камеру хранения, с Трифонова, который в 1935 году, будучи заместителем начальника сектора, халатно отнесся к руководству и контролю за паспортным столом и допустил утерю паспортных приписных бланков. И, наконец, с Перевозчикова, получившего в 1936 году 5 суток ареста за недорасследование уголовного дела и за затяжку следственных дел.

Все вздохнули свободно, проголосовав за это постановление: «Просить командование Отдела о снятии дисциплинарных взысканий». Ведь через девять дней, 23 февраля, предстояло отчетно-выборное партийное собрание. А тут столько коммунистов ходят со взысканиями, наложенными аж с 1929 года! И ни одно взыскание автоматически не гасилось. Каждый был на «крючке» у начальства и даже спустя многие годы подвергался строгому рентгеновскому взгляду товарищей по партии, чтобы решить, достоин ли оступившийся индульгенции на исправление и прощение.

Большой жених

27 марта на партсобрании детально разобрали поведение молодого и чрезвычайно легкомысленного инспектора службы Носарева. По своей должности он часто бывает на станции Чита-2. Это хорошо. Но вместо того, чтобы следить за общественным порядком, подчас нарушает его сам: нетактично ведет себя с пассажирами, запросто грубит им, не разбираясь, с кем разговаривает. А однажды совершил поступок, который был расценен, как компрометация органов рабоче-крестьянской милиции. Находясь на станции, зашел в буфет-ресторан покушать, где снял с себя шинель и отдал ее одной из официанток. Наглая девица оделась в его шинель и на глазах изумленной публики расхаживала по вокзалу, компрометируя органы РКМ. Кроме того, Носарев часто без всякой необходимости заходит в помещение телеграфа и отвлекает от работы телеграфистску и других сотрудников.


Носарев решил на собрании все отрицать, но напоролся на вопрос: «Выходит, что ряду рапортов, написанным дежурными милиционерами о Ваших безобразиях, не надо верить?».

- Это было раньше, - замялся Носарев и дал задний ход, поняв опасность опровержения действий  старательных  доносчиков, - а сейчас я этого не делаю.
Все снова ожидали мудрого заключения Петра Семеновича Баландина.

- Тов. Носарев, - сказал начальник, - заходит в телеграф к девушкам, мешает им работать и тем самым нарушает трудовую дисциплину (очевидно, дисциплину девушек? – Б.К.). Но… Я не хочу сказать, чтобы Носарев вообще не подходил к девушкам. Но нужно знать, где и когда!

Постановили: тов. Носарева предупредить.

8 апреля. Информация о подготовке к реализации 14-й лотереи Осоавиахима. Незаметно от вопросов добровольно-принудительного  приобретения билетов на лотерею, как проявлении патриотических чувств, перешли к служебным делам. Тов. Градусов посетовал на то, что в Отдел  принято много работников милиции, у которых недостаточен опыт в следственной работе. И им надо помогать. Однако зам.начальника Отдела Трифонов с подозрением воспринял высказывание коллеги, как попытку оправдать свои недостатки в работе и свалить их с больной головы на здоровую.

- У нас, - сказал Трифонов,- чуть ли не ежедневно проводится командирская учеба и часто – по следствию. Тов. Градусов не новичок в милицейской работе, но ни одно его постановление не обходится без переделки. Взять хотя бы эту переписку. Ему надо было бы вынести постановление в порядке статьи 95 УПК. Но он не хочет учиться и не читает памятку работникам, производящим следствие, в которой это явно указано.

Постановили: к 1 мая реализовать взятые билеты на 600 рублей. По окончании реализации осветить это в газете «Соц. Порядок».

На этом же собрании, когда дошли до пункта повестки «разное», Градусов, во избежании крупных неприятностей, заявил о том, что его родственник – муж сестры его жены привлечен к ответственности по статье 142 УК

Беспризорники. Смешки и ругань

Как в тот период боролись с преступностью среди несовершеннолетних? Об этом дает представление протокол партсобрания от 26 апреля, на котором Пластинин сделал доклад «О ходе борьбы с беспризорностью и безнадзорностью».

Вообще-то, в 1940-м году  этой проблемы уже не должно было существовать. В докладе так и говорилось: «При громадном росте и улучшении материальных бытовых условий трудящихся, в нашей стране победившего социализма не может быть ни беспризорных, ни безнадзорных детей».

Но они были. В 1938 году на железной дороге задержано 370, а в 1939 году – 364 человека из этой категории. «Мы занимались внушением родителям, а административных мер почти не применяем… Например, в гороно и районо гор. Читы, Шилка и Хилок несколько раз приводили наши работники задержанных беспризорников с целью определения их на работу, но они (работники образования – Б.К.) вместо того, чтобы отнестись с вниманием к этому делу, форменным образом их выгоняли.

Еще хуже обстоит дело с детприемником НКВД в гор. Чите, откуда бегут пачками беспризорные дети и появляются на ж.д. станциях. Об этих безобразиях неоднократно писали в УНКВД, но там никаких мер не приняли… Дежурные оперуполномоченные на станциях вместо допроса иногда просто идут на смешки и ругань с беспризорниками».

После окончания доклада прозвучал актуальный клич Трифонова:
- Борьба с беспризорностью – дело всей общественности, а не только органов РКМ!

Встал Баландин и, как всегда, толково, разъяснил суть вопроса:

- Товарищи! Беспризорничество и безнадзорничество – это пережитки капиталистического прошлого… Отделение службы формально ведет учет беспризорников и безнадзорников… Не помогает конкретно линейным отделениям, ограничиваясь спущенной им директивой… Надо привлекать к административным взысканиям родителей, а наиболее злостных предавать суду. Изучить необходимость организации детских комнат в наиболее неблагополучных местах.
8 мая на собрании были утверждены партийные характеристики на четырех членов и кандидатов ВКП (б): Пластинина Михаила Николаевича, Лутовина Ивана Алексеевича, Шигаеву Нину Алексеевну и Попова Сергея Николаевича.

Две жены за три месяца

Шигаева была секретарем этого собрания и ей самой пришлось печатать на машинке протокол, в котором говорилось, что имеются случаи опоздания на партсобрания на 5-10 минут. А про саму своенравную Нину сказали (и это ей тоже пришлось, скрепя сердце, отпечатать!), что она «иногда проявляет грубости и  вступает в пререкания, не считаясь с тем, что разговаривает с заместителем начальника Отдела. Кроме того, отказалась отпечатать протокол партсобрания».

21 мая была заслушана информация Перевозчикова о письме политотдела ГУРКМ НКВД СССР. Оно касалось нарушений рев.законности.  Они имелись и на местном уровне: в ЛОМ станций Хилок, Оловянная, Шилка и в оперпункте ст. Борзя.

За полгода в подразделениях отдела зафиксировано 38 случаев служебных проступков, связанных с нарушениями государственной дисциплины и уставов, халатным отношением к работе, за что изгнаны из органов РКМ шесть человек.
Как позорный, был расценен случай самоубийства милиционера линейного отделения на ст. Оловянная. В линейном отделении милиции станции Зилово произошло убийство гражданина Иванова милиционером Фотиным во время совместной пьянки. На станции Хилок милиционер совершил покушение на убийство своей жены.

«За пять месяцев 1940 года мы имеем по всей дороге 25 случаев аморальных проявлений, из них 10 случаев связано с пьянкой, 8 случаев из 25 – со стороны коммунистов и 7 случаев – со стороны комсомольцев», - подвел итоги докладчик.
Пластинин к перечисленным фактам добавил свои: в линотделении ст. Шилка начальник знал про преступные действия помполита Зверева, но мер не принял. Здесь же произошел случай со Степановым, который убил гражданку, к которой ходил в течение года и с ней сожительствовал. А в оперпункте ст. Приисковая сам начальник пропьянствовал трое суток и не выходил на работу.

Третий коммунист добавил: «Это еще что! Вот у нас милиционер Ткаченко в течение трех месяцев имел двух жен». («Имеются случаи разложения» - констатировали в протоколе).

В репликах ставились  задачи воспитания кадров,  проведения аттестации, критиковалось бездействие дежурных оперуполномоченных и постовых милиционеров, которые «даже не хотят установить очередь при посадке, уходя в буфет, или просто прячутся  от народа». И другие «дефекты в работе».

Резолюция: потребовать от коммунистов и комсомольцев авангардной их роли в оперативно-служебной и общественной работе.

В тюрьму за прогулы

22 июня, ровно за год до начала войны, на закрытом партсобрании в Отделе обсудили один из самых волнующих в то время вопросов: «О мероприятиях борьбы с дезорганизацией Советской торговли». Главной идеей было усиление контроля за магазинами и пекарнями:

«В последние два дня в нашем магазине Спецторга появился хлеб недоброкачественной выпечки – сырой. Этот хлеб не брали. А как только появляется хлеб хорошей выпечки, так создаются очереди».

Что касается готовности к реализации гос. Займа выпуска третьего года третьей пятилетки, то начальник Отдела Баландин сказал:

- Красная армия сорвала империалистические платы втянуть наш Советский Союз в в войну…. Коммунисты в момент подписки на заем должны быть ведущими в организации этого важнейшего мероприятия.

Не мог коллектив Отдела так же не обсудить знаменитый Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года о трудовой дисциплине. По этому поводу 4 сентября была принята резолюция партийно-комсомольского собрания: «В нашем коллективе за прогулы осуждено три человека. Некоторые товарищи не загружены в течение своего рабочего дня, занимаются неделовыми разговорами… Бесцельная ходьба по кабинетам… В обеденный получасовой перерыв для принятия пищи используют время больше, чем предусмотрено. Недостаточно боремся за  уплотнение рабочего дня».

Принято решение «изжить практику бесполезного хождения по кабинетам Отдела, а злостных нарушителей отдавать под суд».

22 ноября  Максутов сделал доклад о ходе борьбы с нарушителями общественного порядка на вокзале. С 1 января 1940 года оперпунктом железнодорожной милиции на станции Чита-2 задержано за нарушение общественного порядка на вокзале 1195 человек, которые оштрафованы на сумму 12071 рубль, в том числе за антисанитарию – 103 человека на 778 рублей, за хождение по путям – 281 человек на сумму 1371 рубль. Возбуждено 139 уголовных дел, из них закончено 130.

Последнее в 1940-м году собрание в декабре обсудило доклад « о ходе борьбы с уголовно-преступным элементом на ж.д. транспорте». Больше всего проявлений уголовного элемента наблюдается, естественно,  на самой большой, узловой станции Чита-2, через которую за сутки проходят до 14 пассажирских поездов. Немало происшествий и на линии. Но не всегда они фиксируются. «Например, начальник ЛОМ на ст. Оловянная Галущенко дает неверные сведения о происшествиях, занижает их. Мало задерживаем бежавших из мест заключения, которые к тому же занимаются карманными кражами и кражами вещей у пассажиров. Изредка, конечно, задерживаем граждан этого сорта, но лишь тех, кто попался с поличным. А остальные уходят от наказания…»

1941-й

Грязные вокзалы – по чьей вине?
 
- Мы должны добиться, чтобы наша дорога была в числе передовых! – отчеканил начальник Отдела Баландин на общем партийно-комсомольском собрании Отдела 8 января.

Обсуждались задачи органов железнодорожной милиции по выполнению приказа наркома внутренних дел о перестройке оперативной работы на железнодорожном транспорте.

- На нашу дорогу, - продолжал Баландин, - не должны попадать преступники. Но если какой и проникнет, мы должны немедленно выявлять и применять строжайшие законы социалистического государства.

Затем от идеальной картинки будущего пришлось спуститься на грешную землю:
- По дороге хищения и кражи не уменьшаются. Не добились решительных результатов по вопросу содержания станций в чистоте. Ряд вокзалов – грязные, содержатся в антисанитарном состоянии.

Можно ли положиться в этой обстановке на коммунистов и комсомольцев? Такой «антисоветский» вопрос занести в протокол никто бы не посмел. Но факты с крайне осторожными формулировками пришлось-таки выложить:

- Нет еще достаточной энергии у коммунистов и комсомольцев. Недобросовестно относятся к учебе, поднятию своей квалификации и к самообразованию оперативно-начальствующий состав. А большинство из нарушений за 1940-й год произошло за счет коммунистов и комсомольцев.

Политработник Михеев сказал о главных задачах органов РКМ: обеспечении безопасности, а также культурного обращения и обслуживания пассажиров. За грубость к гражданам, незнание устава и инструкции постовой службы, допущенные побеги из КПЗ и при конвоировании задержанных виновные, которых Михеев перечислил пофамильно, понесут или уже понесли наказание.

Ярким отрицательным примером  на этом собрании стал комсомолец Вейков, который подменил фамилию в проекте приказа, подготовленного для начальника Отдела. Один милиционер пишет начальнику рапорт о проступке другого. Начальник накладывает резолюцию о наказании виновного, а Вейков по-халатности, если не хуже, вставляет в проект приказа о наказании фамилию доносчика!

Извращенец Вепрев и жених Носарев

В тот же день, но уже в режиме закрытого партсобрания первичной организации ОЖДМ дороги им. Молотова, рассмотрели информацию об аресте за ряд злоупотреблений по службе директора линейной конторы треста буфетов Гвардияна. Находясь в изоляторе Отдела и увидев там сотрудника Носарева, Гвардиян попросил его об услуге: сходить в контору и передать работнику конторы Курбатову, чтобы тот срочно внес деньги за лопатку, то есть окорок.

Носарева, который и раньше был «героем» партсобраний, вновь забросали резкими вопросами: как же он мог оказать услугу преступнику и тем самым запутать ход следствия?

- Я не знал, что Гвардиян – преступник, - оправдывался Носарев. – Я подумал, что ему просто кто-то должен деньги за лопатку, т.е. за окорок.

В разных вариантах, повторяли  коммунисты это вкусное словосочетание: «лопатка, то есть окорок» - дефицитная закуска из железнодорожного буфета.

А затем дошли и до  разбирательства  личной жизни коммуниста:

- Тов. Носарев! Где находится в настоящее время бывший муж вашей жены, не арестован ли он?

- Тов. Носарев! Находясь в Борзе, где Вы ночевали?

Про мужа своей жены Носарев ничего не знал и знать не хотел. В Борзе он ночевал в квартире оперуполномоченного Градусова. Однако сотрудник политчасти Михеев  все равно нашел повод съязвить:

- Тов. Носарев – большой жених. Какая бы ему женщина не попала, он знакомится и… ведет разговор служебного характера, тем самым разглашает служебную тайну.

Так вот в чем дело! Про жениха-то еще ладно! Но смотри-ка, как ловко повернул на потерю бдительности. Носарева этот поклеп так задел, что он плюнул на осторожность и покладистость и огрызнулся так, что все ахнули:

- Я считаю, что не является необходимостью то, что если захочешь познакомиться с женщиной, надо сперва пойти за советом в политчасть!

Носарев не стал вымаливать себе прощение, хотя уже имел два строгих партийных взыскания. Просто сказал: «Если я в чем виноват, то это дело партсобрания и я не могу выступать против всех».

Партсобрание исключило Носарева из партии с формулировкой «за оказание содействия арестованному Гвардияну».

После того, как удрученный Носарев покинул зал, Баландин проинформировал о бывшем работнике Отдела, кандидате в члены ВКП (б) Вепреве, который еще два года назад был арестован военной прокуратурой и предан суду «за ряд извращенных методов расследования». Постановили: Вепрева из рядов ВКП (б) исключить.

23 января на повестке был вопрос о работе группы кадров Отдела ж.д. милиции. Кадровики отчитались о работе по подбору новых сотрудников. Некомплект составляет 10 человек. Подбор кадров происходит, в основном, за счет демобилизованных красноармейцев, а также по договоренности с партийно-комсомольскими и «советско-общественными» организациями. Докладчик Черепанов посетовал, что от райкомов партии и комсомола командировано в ж.д. милицию буквально единицы, а из числа демобилизованных красноармейцев – 14, 7 процента, что крайне недостаточно.

Отчитался он и о большой работе, проделанной группой,  по очищению аппарата   ж.д. милиции от лиц, случайно попавшими в органы РКМ с компрометирующими материалами, в результате чего уволено по служебному несоответствию 12, 31%  к составу (какая точность! – Б.К.). Преданы суду за разные виды преступлений 4,48%. Скрупулезно, до сотых процента, была подсчитана партийная прослойка среди личного состава -  36,74%, членов ВЛКСМ – 38,86%. Беспартийных осталось 24, 4%.
За прошлый год почти 9% ко всему составу имели продвижение по должности. Однако есть люди, которых нужно уже давно продвигать по должностям. Например, неплохие работники ЛОМ работают на станции Зилово – Кондратьев и Комогорцев. Имеют среднее образование, добросовестно относятся к работе. Но мы их не видим и не выдвигаем. А в других случаях поступаем наоборот: выдвигаем тех, кто  с работой не справляется и их приходится снова понижать в должности. (приведены конкретные примеры).

Баландин на этом собрании безжалостно раскритиковал группу кадров за слабую организацию приема на работу. 

Когда началась перестройка?

А еще заслушали длинный и скучный доклад Михеева об итогах 18-й партконференции:
«Советскую страну ведет к коммунизму великий друг и учитель трудящихся всего мира тов. Сталин…».

Как это было принято, отвесив поклоны великому другу и учителю, перешли от построения коммунизма к более конкретным задачам, сославшись при этом на доклад тов. Маленкова на 18-й партконференции:

- Необходимо навести чистоту и порядок на предприятиях железной дороги. Взять хотя бы нашу ограду! Двор завален мусором и решительных мер по его очищению со стороны тов. Черний не принято!

О планировании оперативной работы:
- Пора покончить с бесплановостью! Нужен документ, который показал бы все оперативные мероприятия за определенный промежуток времени, то есть план работы и график работы. Работать по графику – значит работать по точному расписанию. Надо, чтобы любой работник Отдела жел.дор. милиции «от мала до велика» знал, что именно он должен сделать за сегодняшний день.

Начальник Отдела Баландин отчитал виноватых за побег задержанного на ст. Чита-2: «Виноваты сами: поверили в честность преступника и выпустили его в коридор покурить без присмотра…».

И здесь прозвучали слова о… перестройке! «Нередко наши работники клянутся в перестройке работы, а работа не улучшается!». Оказывается, не Горбачев во второй половине 80-х, а Баландин в 41-м призывал к перестройке и требовал отказаться от «поверхностно-бюрократического подхода к расследованию и оформлению дел», критиковал за то, что сотрудники «не вскрывают глубины совершенных преступлений».

Заместитель начальника Отдела Трифонов дополнил:
- Не изжит брак в работе, это прекращение дел, неосновательное заведение дела, возвращение дела на доследование… Мы еще не сумели навести образцовый порядок на вокзалах. При проверке обнаружено, что на полу спит женщина буквально около дежурного милиционера! В кассе дальнего следования полно окурков – а ведь и там дежурит милиционер!

«Женщины нас не готовят…»

В архиве сохранился список членов и кандидатов ВКП (б) Отдела ж.д. милиции, составленный  накануне Великой Отечественной войны.

Члены ВКП (б): Баландин Петр Семенович, Ильин Кузьма Семенович, Кулев Сергей Федорович, Михеев Александр Иванович, Максутов Хусаин Измайлович, Мелентьев Дмитрий Григорьевич, Малофеев Лаврентий Лаврентьевич, Перевозчиков Михаил Григорьевич,  Трифонов Григорий Леонтьевич. Напротив фамилии Малофеева пометка «арестован», против фамилии Перевозчикова пометка «секретарь парторганизации».
Кандидаты ВКП (б): Веселова Валентина Ивановна, Гусевский Николай Арсентьевич, Дрожевинский Петр Леонтьевич, Кучмак Даниил Михайлович, Попов Сергей Николаевич, Черний Прокопий Иванович, Черепанов Иван Тимофеевич, Синодов Иван Иванович…
Было избрано партбюро Отдела. Баландин заявил самоотвод. Он пояснил, что по приказу Наркомата временно исполняет здесь обязанности начальника Отдела и скоро должен будет уехать.

«Временное» исполнение в действительности продолжалось три года. След свой Баландин в истории забайкальской транспортной милиции предвоенного периода оставил четкий, зарекомендовал себя хорошим организатором, требовательным и разумным руководителем, способным улучшить работу коллектива, не прибегая к чересчур жестким мерам.

В состав вновь избранного партбюро вошло пять человек, но тайное голосование не было единодушным:
Ильин Кузьма Семенович, за – 10, против – 3
Богочук Михаил Фокиевич, за – 11, против – 2
Казаков Александр Иосифович, за – 8, против – 5
Перевозчиков Михаил Григорьевич, за – 11, против – 2
Мелентьев Дмитрий Григорьевич, за – 8, против – 5.
Наиболее авторитетными оказались Богочук и Перевозчиков, наименее – Казаков и Мелентьев.

На последнем предвоенном собрании, состоявшимся 13 июня, уже присутствовал новый начальник «Отдела милиции НКВД ж.д. им. Молотова» по фамилии Орлик. В своем первом выступлении перед коллективом новый начальник свежим критическим взглядом посмотрел на свой аппарат:

- У нас нет духа коллективизма… Клуб заброшен, среди женщин не ведется никакой работы. Спортплощадка выглядит плохо, сдача нормативов на значки не организована.

Про женщин Орлик глубокомысленно добавил: «Известны факты, что они нас не готовят на выполнение поставленных задач».

Хнытик – пособник врага
 
Задачи, которые выдвинула начавшаяся война, были обсуждены 14 июля. К этому времени в коллектив Отдела влились бывшие сотрудники дорожно-транспортного отдела госбезопасности (ДТО НКГБ). Между ними и старыми кадрами чувствовалось поначалу некоторое отчуждение, что проявилось в одном из выступлений:

- Бывшие сотрудники ДТО НКГБ недовольны уменьшением их зарплаты. Много думают о личной жизни… имеют партийные билеты для прикрывания своей личной жизни».
Затем голос выступавшего окреп и зазвенел  патриотической сталью:

- Товарищи! Вы слышали о летчике, направившим свой горящий самолет на вражеское нефтехранилище. Он, этот летчик, думал в этот момент не о семье, не о личной жизни, ни о личном благополучии. Он думал об одном: о своей преданности великому Сталину, родине и народу. Поэтому хнытиков (так в тексте протокола – Б.К.)не может быть среди нас, так как хнытик на фронте – пособник врагу.

Роман об Ильине

С августа 1941-го и до января 1942-го не найдено ни одного протокола общих или партийных собраний, на которых  обсуждались вопросы службы.  Не до собраний, когда  враг все ближе и ближе подходил к Москве, уверенный в своей победе. Но зато в том же августе, 14-го дня, состоялось одно из самых жарких заседаний партийного бюро Отдела, полностью посвященное «бытовому разложению» начальника отделения БХСС Ильина. В изложении партийного следователя «дело» выглядело так:
Со своей женой Ильиной Зинаидой тов. Ильин разошелся в 1938-м, оставив ей двух детей. Вскоре женился на Овсовой и прожил с ней до января 1940-го. Затем опять взял Ильину, с которой через несколько месяцев вновь разошелся и «взял» (так в протоколе – Б.К.) назад Овсову.

Ильин окончательно запутал партбюро, когда в 1941-м в очередной раз бросил Овсову и привез к себе в Забайкалье из Средней Азии Ильину Зинаиду с двумя детьми. Но не прожив с ней и двух месяцев, опять стал ходить к Овсовой, хотя официально продолжал жить с Зинаидой.

Тем временем Овсовой надоел затянувшийся «роман» и бесконечные переходы Ильина, разрывавшегося между двумя женами. И Овсова решила устроить личную жизнь с холостым комиссаром из военкомата. Она уже собиралась переехать к нему на квартиру, когда ревнивый любовник принял ответные меры: отправил к комиссару своего приятеля с предупреждением, чтобы тот не вздумал связываться с Овсовой.
Дело приняло нешуточный оборот, когда военком заявился в кабинет начальника  ОБХСС, чтобы «разобраться» с ним. 

Бюро постановило: «за бытовое разложение в семейном быту и отсутствие мер воспитания имеющихся детей тов. Ильина вывести из состава партбюро и вынести строгий выговор».

Но на этом страдания Ильина не закончились. 26 августа созвали всех на собрание, на котором от Ильина потребовали объяснить историю ареста отца его жены органами НКВД в 1937-м году. И тут Ильин уже начал  оказывать сопротивление   ложным  наветам. «Вину» за развод с женой он прямо возложил на свою парторганизацию:

- Парторганизация стала разбирать этот вопрос и мне пришлось тогда с ней разойтись (то есть из-за ареста тестя – Б.К.) В 1938 году, работая в гор. Ярославле при Доротделе, я познакомился с гражданкой Овсовой, с которой в 1939 году приехал в Читу.

Ильин также уточнил, что привез из Средней Азии первую жену в 1940 году (партбюро просто запуталось в датах). Привез по той причине, что жизнь с Овсовой «стала проходить плохо». Но и с первой женой было не лучше, и он увез ее в том же году обратно в Среднюю Азию. Снова стал жить с Овсовой. Но недолго… Ильин тяжело вздохнул и вновь продолжил перед коллективом отчет о личной жизни:
- В 1941-м году, уезжая в отпуск с Овсовой,  я не стал с ней жить, привез вторично свою первую жену, с которой…  по-настоящему не живу.

Так с кем живет Ильин «по-настоящему»? Собрание оставалось в недоумении. Но ясность в это запутанное дело внес Черепанов: «В начале июля Овсова приехала в Читу и остановилась у меня на квартире. Когда приехал из отпуска Ильин и привез свою семью, то узнал о приезде Овсовой и начал ходить к ней. Она его принимала…  Но когда она нашла себе человека, Ильин стал делать Овсовой разные угрозы… Сегодня приходила ко мне Овсова и говорила о том, что Ильин не дает ей возможности устроить семейную жизнь с другим человеком».
Собрание утвердило решение партбюро.

А что делать Ильину, который много раз порывал с кулацкой дочкой – матерью его детей и дочкой врага народа? Он вновь и вновь умолял ее вернуться, но, убедившись, что расколотый сосуд семейной жизни не склеивается, шел за утешением к своей новой подруге. Но предавал и ее…

Бог им судья. Но… функции и божьего, и людского суда были в те времена у партийной организации.

1942-й

Все для фронта

На собрании 8 января заслушали информацию Перевозчикова о сборе вещей для госпиталя и о ходе сбора теплых вещей для Красной армии. Начальник Отдела Орлик объявил о плане по сбору теплых вещей и предложил для их приобретения собрать деньги в размере двухдневного заработка.

- Мой двухдневный заработок, - сказал начальник Отдела, - составляет 120 рублей, а я вношу 150 рублей.

«Резолюция. Заслушав ноту военного комиссара иностранных дел тов. В.М. Молотова о повсеместных грабежах, разорениях и чудовищных зверствах германских властей… мы, работники Отдела ж.д. милиции, по зову правительства нашей родины, готовы с оружием в руках выступить в любую минуту на разгром кровавых гитлеровских полчищ. По поручению митинга подписали младший лейтенант милиции Орешкин, младший лейтенант милиции Кулев, сержант милиции Перевозчиков. 8.01.42 г.»
Партийная жизнь начала входить в привычное русло. В самом начале января на закрытом партсобрании поговорили о необходимости создания кружка по изучению устава и программы партии и о работе на агитучастке.  Но главным объектом обсуждения все же оказалось личное дело Малофеева Лаврентия Лаврентьевича, члена ВКП (б) с 1932 года, состоявшего на партучете в Отделе с 1938 года и арестованного в марте 1941 года военным трибуналом за дачу ложных показаний и незаконные методы допроса обвиняемых в 1937-м году.  5 июня 1941 года Малофеев приговаривается к четырем годам лишения свободы с отбыванием в общих местах ИТК НКВД.

Освобожденный из тюрьмы по Указу Президиума Верховного Совета СССР, Малофеев на момент собрания оставался в партии (то есть за полгода после оглашения приговора и амнистии исключить не успели). И сейчас нужно было решать его судьбу. Сам он сказал на собрании, что считает себя невиновным и просил оставить в партии. В защиту Малофеева выступил лишь один Ильин, получивший не так давно строгий выговор за «бытовое разложение».

Большинство («за» - 16, «против» - 1) постановили: исключить Малофеева из партии как осужденного за нарушение революционной законности.

Решающую роль здесь сыграл формальный признак. Один из выступавших заметил,  что Малофеев, хотя и освобожден из заключения, но судимость с него не снята.

И еще одно «неочередное», как сказано в протоколе, собрание состоялось в январе. Коллектив, словно наверстывал четырехмесячный период молчания и растерянности во втором полугодии трагического 41-го.

Это собрание, по сути, являлось служебным совещанием, на котором обсудили работу отделения БХСС, возглавляемого легендарным многоженцем Ильиным,  по руководству линотделениями.

Подняли вопрос и о боевой подготовке, учебе личного состава. Ответственный за нее Трифонов сделал упрек Орешкину за то, что в день лыжного кросса в нем не приняли участие Голобоков и Лысенко, так как Орешкин заставил их в это время трудиться на хозработе в складе. Видно, навести в складе порядок оказалось более необходимым  делом, чем отдать все свои силы на лыжне в трескучие январские морозы.

Милькоры не работают, пассажирам неуютно

Важных дел у парторганизации Отдела накопилось немало. Главное – отрапортовать райкому о своем патриотическом участии в Отечественной войне:

«Работники Отдела сдали государству в фонд обороны облигаций на 20085 рублей, ежемесячно отчисляют однодневный заработок, кроме того, перечислили двухдневный заработок в размере 2148 рублей на ремонт помещения госпиталя. Собрали 950 рублей на новогодние подарки бойцам и командирам. 7780 рублей ушло на денежно-вещевую лотерею. Все работники Отдела участвовали в двух проведенных воскресниках».

На собрании выступил редактор стенгазеты Рудик. Судя по протоколам собраний, тема стенной печати оставалась острой и злободневной все десятилетие:  и до войны, и во время войны, и после ее окончания.

- Наши члены и кандидаты ВКП (б) слабо участвуют в стенной печати, не пишут статей, несмотря на неоднократные просьбы к ним. Ввиду этого, у редколлегии отсутствуют материалы и газета выходит нерегулярно. Мы допустили ошибку в том, что из трех заметок милькора Андреева не поместили ни одной и своевременно не разъяснили т. Андрееву, что две его заметки были с устаревшими фактами, а одна – малозначительная. А тов. Андреев обиделся.

В Отделе объявили борьбу за культурное и чистое содержание рабочих кабинетов, а также за максимальное уплотнение рабочего дня, повышение качества служебно-оперативной и постовой службы. И еще постановили бороться «за железную воинскую дисциплину и большевистскую бдительность».

Коллектив сотрудников оперпункта на вокзале станции Чита-2 по-прежнему не находил общего языка с администрацией вокзала. Старый скандал с дележкой дивана, случившийся в 1938-м году, до сих пор хорошо помнили обе стороны. Поэтому время от времени партсобрание Отдела жаловалось райкому на вокзальных работников и принимало официальное обращение: «Просить райком ВКП (б) о воздействии  на парторганизацию и администрацию вокзала ст. Чита-2 о создании условий культурного обслуживания пассажиров».

Послал начальника матом

В конце января провели четвертое за месяц партийное собрание. Приняли постановление, обязывающее всех коммунистов принять активное участие в сборе теплых вещей для бойцов РККА и одеть двух бойцов Красной Армии. На приобретение тех теплых вещей, которых нет возможности собрать, нужно было внести деньгами не менее пяти процентов месячного фонда зарплаты.

Разобрали грубое отношение кандидата ВКП(б) Фролова к начальнику следственного отделения Крылову. Крылов отчитал Фролова за то, что тот не явился к нему, когда вызывал его в первый раз. В ответ на грубый тон Крылова обидевшийся Фролов «послал начальника отделения матом».

Постановили: предупредить Фролова и поручить секретарю парторганизации и начальнику оперпункта на ст. Чита-2 Кулеву проследить за политическим ростом тов. Фролова и его работой над собой.

На этом же собрании произошла реабилитация знаменитого двоеженца Ильина, вернувшегося к детям. Он был избран заместителем секретаря парторганизации Отдела. И он уже сам строго спросил с виновных за недовыполнение плана по сбору теплых вещей:

- Мы не сдали из теплых вещей два полушубка и две пары ватных костюмов. Совершенно не приняли участие в сдаче теплых вещей т.т. Черепанов, Фролов, Курамшин.

Ходьба на лыжах

В марте начальник отделения уголовного розыска Подсошкин вызвал на социалистическое соревнование начальника ОБХСС Ильина.

Фролов не выполнил приказания заместителя начальника Отдела Трифонова идти на занятия по лыжной ходьбе. Отговорился тем, что освобожден от лыжной ходьбы. Трифонов разозлился не на шутку и хотел оформить Фролова на административный арест на пять суток, но инспектор по кадрам Курамшин не захотел писать записку «Об административном арестовании» на Фролова. За это с Курамшина, прикрывшего Фролова, спросили на партсобрании.

- Сам не знаю, почему я так поступил, оправдывался неловко Курамшин. – Тов. Трифонов стал кричать на меня… И я тоже погорячился.

Дальнейшее выяснение всех обстоятельств конфликта привело к установлению факта, что Фролов действительно предоставил справку врача, но… не с стой, какой надо,  формулировкой. Согласно справке, Фролов освобождался от лыжных соревнований, но не от лыжных занятий. (Вот что значило одно непродуманное слово!). А в результате…

«Постановили: за антипартийные поступки, за невыполнение решения партийного собрания об участии в сборе теплых вещей для Красной Армии тов. Фролова Александра Петровича из кандидатов в члены ВКП (б) исключить. «За» - 14, «против» - нет, воздержался – один Курамшин.

Пыльное дело из областного партийного архива напомнит также нам о том, что 55 лет тому назад комсомолец Негребин, будучи в командировке, вместо выполнения оперативной работы «занялся личным вопросом – знакомился с женщинами, девушками». Чем заканчивались эти знакомства и сколько их было, не уточняется…

А  воздержавшегося Курамшина, оставшегося на собрании в одиночестве, тоже примерно наказали. Ему вынесли строгий выговор с занесением в личное дело «за невыполнение приказания зам. Начальника Отдела. Хотя трое из пятнадцати партийцев посчитали вынесенное Курамшину наказание чрезмерным и проголосовали «против».

Деньги гони на заём!

С приближением посевной кампании коммунисты постановили «усилить работу на транспорте по обеспечению продвижения посевных грузов и их сохранности».
В апреле утвердили партхарактеристики на пять членов ВКП (б) – Орешкина, Подсошкина, Лутовинв, Ковалева, Юдина.

Ильин призвал подписаться на заём, который пойдет на разгром «гитлеровской фашистской грабительской армии» в размере месячного оклада. Призывая к подписке на заём, Ильин заявил: «В моем отделении нет беспартийных. Мы подпишемся все!»
Одного партсобрания для организации подписки на заём оказалось недостаточно. Провели также митинг, резолюцию которого поручили подписать Ильину, Трушину, Полонскому, Роденко и Козикову.

Из резолюции митинга: «С огромным воодушевлением и подъемом встречаем и приветствуем весть о выпуске нового Государственного военного займа на сумму 10 миллиардов рублей».

…В мае случился скандал с оформлением личного дела одного из сотрудников. Вместо того, чтобы признать свою вину в недопустимой волоките конкретно по данному случаю и вообще взять на себя ответственность «за несвоевременное обеспечение комплектования личного состава лин.отделений милиции, начальник группы по работе с кадрами Черепанов пытался во всем обвинить Шилкинское линейное отделение. За что и «схлопотал» выговор. Правда, «без занесения».

…В июне о своей работе отчитался начальник ОУР Подсошкин. В соцобязательствах его сотрудников предусматривалось выполнение принятых оперативных мероприятий, профилактика уголовных преступлений и овладение сотрудниками техникой оперативно-розыскной работы.

- Некоторые сотрудники недостаточно занимаются повышением деловой оперативной квалификации, - отметил докладчик. И отведя взгляд от бумаги, добавил:
- Надеются на старый багаж своих знаний…

Искоса взглянув на одного из сотрудников, Подсошкин продолжил:
- Оперативник Трошин задержал карманного вора около магазина, доставил его в отдел, но не принял мер к его охране. Вообще никого не предупредил!  И что же? Пока он допрашивал потерпевшего, задержанный вор сбежал.

Киселев упрекнул Гусевского за то, что он, являясь старейшим сыскарем, не делится с товарищами своим богатым опытом работы в уголовном розыске. Старший оперуполномоченный Гусевский не согласился с облыжным обвинением Киселева и рассказал о практической помощи, которую он оказывает линейным отделениям во время выездов в командировки. Гусевского хорошо поддержал Орешкин:

- Где побывал тов. Гусевский, там и наведен порядок в оперативно-розыскной работе.

Против несправедливой критики Киселева еще более веско выступил начальник Отдела Орлик, предварительно попеняв подчиненным за то, что ему все еще не предоставили на утверждение планы на июнь:

- Гусевский больше всех работает и большую помощь оказал линии. А Киселев на линию не ездил и не знает, что там делается по его «отрасли работы».

Банька по-черному

12 июня в крепкий партийный переплет попал сам Михеев Александр Иванович, 1903 года рождения, член ВКП (б) с 1926 года, начальник политчасти Доротдела милиции. Любил, грешный, доставить себе удовольствие. На том и «спалился».

Приехав 7 июня из Москвы, где недурно провел время в служебной командировке, решил продлить себе приятное времяпровождение. Начальнику о прибытии не доложил и на службу не явился. А вечером следующего дня, 8 июня, пошел со своим товарищем Скороходовым в городской сад…

Дальнейшее описано в протоколе: «…в ресторане напился спиртными напитками до потери сознания и там же свалился и валялся на земле, откуда его привезли в доротдел на машине, так как самостоятельно передвигаться не мог».

Вину Михеева значительно усугубило то, что он был в «форме милиции с боевым револьвером». Револьвер и документы у лежавшего на земле Михеева изъял работник милиции областного управления. Среди документов был и партийный билет.

Приказом начальника Отдела на Михеева было наложено взыскание: десять суток ареста без исполнения служебных обязанностей. А уже потом, на партсобрании, ему пришлось отвечать на поставленный в лоб вопрос:

- Как могло получиться, что член партии, политический руководитель дошел до такой жизни, в то время когда патриоты нашей родины проливают кровь на фронте?
Не имевший ранее взысканий,  Михеев пытался оправдаться и хоть как-то смягчить свою вину. Да, он виноват в том, что не взял разрешение на отдых у начальника политотдела Главного управления милиции в Москве, а по прибытии в Читу не поставил в известность начальника Отдела о своем решении привести себя в порядок после длительной командировки и сходить в баню.

Ирония судьбы: баня закончилась неслыханным позором.
-Но я не алкоголик, - пытался доказать Михеев, - за 17 лет пребывания в партии подобных случаев не имел.

А тут вот встретил в парке знакомого комиссара одной из воинских частей. Старый друг позвал в ресторан.

- Клянусь, что был совершенно трезвый до прихода в ресторан. Это и тов. Трифонов подтвердит, который тоже находился там.

Зам. начальника Отдела Трифонов подтвердил, что Михеев в тот момент был еще «в своих чувствах».

Обсуждали Михеева на шести листах плотно отпечатанного текста стенограммы партсобрания. Выступили двенадцать человек. «Жевали» Михеева с самых разных сторон. Вспомнили и про классовых врагов в современной обстановке, которые обязательно используют проступок Михеева себе на пользу. Отметили и «негативные факты при проводах товарищей в Красную Армию», когда вместо того, чтобы собрать митинг и дать боевой наказ, а потом держать непрерывную связь…

Короче, не на торжественные проводы в действующую армию попадали наши милиционеры, а… в вытрезвитель. А как ушли на фронт, так и потеряли с родным коллективом всякую связь.

Собрали до кучи и все «производственные» недостатки Михеева, все его недоработки. Дескать, и до этой пьянки не было у него никакого авторитета в коллективе. А теперь и подавно.

Отыгрался на своем замполите по полной программе и начальник Отдела Орлик. Начал он с того, что Михеев ошибочно полагал, что подчиняется только политотделу Главного управления милиции в Москве. А с ним, Орликом, как с начальником Отдела, не считался. Вот и получил! Тем более, что людей плохо знает, с политруками линейных отделений не работает:

- Мы много людей проводили на фронт и ничего о них не знаем. У нас есть клуб, но культурно-массовая работа там не ведется. На Доске почета висят еще довоенные фотографии людей, которых уже с нами нет. Но где же наши знатные люди милиции, которых у нас много? Политчасть их потеряла и не знает.

Об отношении к алкоголю начальник тоже высказался вполне ясно:
- Я не хочу сказать, что нельзя вовсе пить винных напитков, но нужно это «сочетать» с обстановкой. Знать: когда и где, и сколько пить, а не так, как Михеев, который пошел в сад и с черного хода ресторана напился до такого состояния, что свалился под бочку.

Итог партсобрания: строгий выговор с занесением в личное дело и ходатайство об освобождении от должности и переводе «на низовую работу».

За непартийное поведение

17 июня опытнейшего сыщика Гусевского Николая Арсентьевича приняли единогласно в члены ВКП (б). С оговорками и критическими замечаниями приняли в партию и Черепанова Ивана Тимофеевича – старшего инспектора группы кадров.

Крепко досталось коммунистам Попко и Ковалеву за их манеру приходить на работу чуть ли не в десять часов утра и, отметившись в «книге явки на работу», уходить тут же завтракать. Вину за столь слабую дисциплину начальник Отдела возложил на своего заместителя по службе Трифонова, который «не контролирует этот вопрос».

С Ильина в тот же день сняли взыскание, полученное  за то, что в 1941 году он жил с двумя женщинами, но в настоящее время исправился: «живет с одной женой и ведет себя в быту хорошо». Выговор с ильина сняли единогласно и без обсуждения. Ну ведь могут же, когда захотят, поступить деликатно и лишний раз не травмировать душу. Хотя что тут обсуждать – давно уже все в деталях выяснили и официально запротоколировали. Однако нам остается только догадываться, с какой из двух жен остался Ильин. Наверное, все же, с законной супругой, матерью его двух детей, хотя и дочерью осужденного классового врага. Шла война – и этот факт уже не имел значения для карьеры начальника угрозыска. А Овсова, конечно, устроила свою личную жизнь с холостым военным комиссаром, который не зря пришел по-мужски разобраться с Ильиным в его кабинет. А потом и партсобрание потребовало от него отстать от бывшей сожительницы и не мешать ей любить надежного офицера Красной Армии.

За что еще наказывали коммунистов?
12 августа исключили из партии члена ВКП (б) Андреева Тимофея Ивановича за «допущение побега важного и опасного преступника».

Выговор с занесением в учетную карточку получила Веселова Валентина Ивановна за непартийное поведение, отказ от работы и невыполнение распоряжения своего непосредственного начальника Черепанова.

Да, женщины в Отделе (вспомните секретаря Нину Шигаеву) были, что называется, с характером.

До группы кадров Веселова работала оперуполномоченным УСГ (учетно-статистической группы). А с Черепановым, говорит, просто «не сошлась характером»:

- Я не знала, - заявила на собрании Валя Веселова,- что по отношению ко мне он является моим начальником. У нее возникла обида на Черепанова за то, что тот «сидит и требует: подай то, подай другое, когда может и сам все это делать. Но сам…  по часу и более разговаривает по телефону о том, что не связано со службой».

Однако эти мелкие уколы на собрание не произвели впечатления и от наказания Веселову не избавили. Собрание больше поверило Черепанову, который «ради справедливости» отметил, что вначале Веселова работала в группе кадров неплохо, но потом ей все надоело. У выступивших товарищей тоже накопились обиды и они отметили, что Веселова невыдержанна и груба и что ей ничего не стоит «нанести оскорбление тому или другому работнику милиции».

Жесткую черту под этим обсуждением поставил начальник Отдела Орлик:
- Такое отношение к работе Веселовой, когда она подбирает начальников по своему характеру, является антипартийным. У тов. Веселовой – остаток социального прошлого, как дочери торговца… Но мы не посмотрели на ее социальное прошлое, а думали ее исправить… А она занимается явной деморализацией и разложением трудовой дисциплины: без дела ходит по кабинетам, сама не работает и других отрывает от работы.

Похоже, Веселова совсем сникла от такого безжалостного  классового подхода начальника к ее поведению. Орлик напомнил, что вызывал ее к себе и беседовал не раз и не два. А она лишь вскидывала глазки: «Если не устраиваю, выгоните меня из органов».

Видя, что дочку торговца  эта перспектива не очень печалит и каяться она не собирается,  начальник рассвирепел:

- Нет, в Советской стране, да еще во время войны так просто не увольняют. Веселова забыла, повысил голос начальник Отдела, что из наших органов есть один путь: или заставить работать (тем более в период Великой Отечественной войны) или за саботаж привлечение к ответственности вплоть до отдачи под суд.

Действительно, не оговорился Орлик. Путь один, но в двух прямо противоположных направлениях. Уяснив это, напуганная Веселова растеряла весь свой гонор и дрожащим голосом ответила:

- В дальнейшем свою работу выправлю и буду работать над исправлением своего характера.

«Ой, где был я вчера»

…В октябре 42-го на партбюро  была утверждена характеристика на секретаря первичной парторганизации Перевозчикова  Михаила Григорьевича. А на октябрьском собрании рассмотрели мероприятия по выполнению постановления госкомитета обороны об усилении борьбы с расхищениями соцсобственности на транспорте. По этому вопросу отчитался начальник отделения БХСС тов. Горох. Он не привел никаких конкретных цифр и  фактов и получил справедливое обвинение в неподготовленности к отчету.

Орлик, чье имя-отчество так ни разу и не появилось ни в одном протоколе партбюро или партсобрания, в конце года незаметно исчез и на ноябрьском собрании появился уже вновь назначенный  начальник Отдела – Савинков М.И., выступивший в прениях по вопросам агитационной и пропагандистской работы.

Но главным объектом этого собрания снова стало персональное дело.
Предоставим слово документу, который от пересказа своими словами может только потерять свой особый  стиль, шарм, вкус  и бюрократическую точность подлинной  речи.  Но заголовок дадим современный, по-Высоцкому: «Ой, где был я вчера». (так записано в феврале 1998-го – Б.К.)

«Тов. Роденко, возвращаясь из служебной командировки, в 3 часа ночи вместе с Чувашенко и Козиковым пошли на квартиру к Козикову, где распивали спиртные напитки. Роденко в пьяном виде поднял скандал и начал бить посуду. Козиков связал Роденко, но после Роденко упросил, чтобы его развязали.  Роденко вторично поднял скандал, набрасываясь на Козикова и одну женщину, жившую рядом. По прибытии в Отдел он оскорбил дежурного по Отделу тов. Котова».

После заслушивания данной информации Роденко был сильно удручен. Он смог вымолвить лишь одну фразу из двух предложений:

- Распили полтора литра вина. Что я после этого делал, ничего не помню и прошу верить показаниям товарищей.

Кандидат в члены ВКП (б) Роденко отделался на этот раз, благодаря смирному поведению и полному доверию к показаниям товарищей, только строгим выговором без занесения в учетную карточку.


1943-й

Берия любил «Динамо»

Январь. Обсудили состояние работы совета «Динамо».
Вторым вопросом рассмотрели заявление товарища Т. о приеме его в члены ВКП (б). Отказали в приеме в связи с тем, что «проведенной проверкой за тов. Т. установлены случаи бытового разложения». Они выразились в том, что Т. вызывал к себе в служебный кабинет продавца райтранспита гражданку Скидельман, по ночам провожал ее, ходил к ней на квартиру, а также покупал через нее водку. Несмотря на то, что имеет жену и двоих детей.

Кроме бытового разложения, претенденту на высокое звание приплюсовали и «очковтирательство в оперативной работе, как то: сам составлял несуществующие сведения об уголовных проявлениях от вымышленного лица».

Связь с женщиной Т. не признал. Заявил, что общался с ней как со свидетельницей по делу. Хотя четверть литра водки через нее действительно приобрел.

Двое коммунистов, рекомендовавших Т. в партию, тут же отказались от своих рекомендаций, объяснив, что они не знали негативных фактов из его жизни.

Обсуждая  спортивную работу, отметили двух милиционеров, которые неплохо проявили себя в комсомольском кроссе. Однако имеется задолженность по членским взносам, не проводятся заседания совета «Динамо». Заодно покритиковали тех, кто плохо посещает занятия по боевой подготовке.

Резко заявил о себе недавно назначенный начальник Отдела М.И. Савинков. Раскритиковав в пух и прах спортивную работу, он указал, что по приказу тов. Берия занятия спортом для работников НКВД обязательны.

На очередном собрании в феврале Савинков поставил задачу стопроцентного участия в лыжном кроссе, а весь состав, как выразился начальник, «надо пропускать через врачебную комиссию».

1 марта в члены ВКП (б) приняли Петра Порфирьевича Полонского, который работал в отделе с сентября 1941 года. В Читу прибыл из Львовской области. Проголосовали за него единогласно, отметив, что Полонский и сам дисциплинированный, и требует дисциплины с подчиненных.

Вопрос о политической бдительности поставил секретарь парторганизации Перевозчиков, поскольку 19 января 1943 года этот вопрос рассмотрело бюро Читинского обкома партии. Возникшую, было, напряженность, Перевозчиков постарался смягчить:

- В нашей организации таких случаев (потеря бдительности – Б.К.) не было. Но… - Перевозчиков сделал многозначительную паузу, случаи политической беспечности имеются.

Беспечность выразилась в халатном отношении к хранению служебных документов. Например, в уголовном розыске все три кабинета на замки не закрываются. У кандидата в члены ВКП (б) Чувашенко обнаружены два совершенно секретных документа, которые находились на железном ящике вместе с книгами и использовались вместо закладки в книге.

Кабинеты не всегда опечатываются. Рабочий стол у одного из сотрудников оказался не закрытым. Когда в столах пошарились те, кому положено, то обнаружили в них секретные документы.

Особую бдительность должны проявлять милиционеры при проверке документов у пассажиров в поездах и на вокзалах.

Один из выступавших предложил вменить в обязанность дежурного по отделу контроль за опечатыванием кабинетов, столов и шкафов. Другой напомнил случай с контролером, принятым на работу в столовую Отдела. При проверке он оказался скрывающимся от призыва в Красную Армию. Третий отметил ненадлежащую охрану  КПЗ (при проверке постовой отсутствовал на месте).

Помочь семенным картофелем

Март. Железнодорожная милиция обсуждает, как будет контролировать выгрузку семенного зерна. Не допускать, чтобы зерно выгружалось на открытых площадках товарных дворов, где бы портилось от дождя и расхищалось.

Кутерьма происходит с перевозкой запасных частей сельхозинвентаря, которые разъединялись от основных документов, засылались, а потом отсылались на ликвидацию невостребованных грузов.  Железнодорожная милиция должна понимать:  что это:  ухищрения и махинации жуликов или обычное разгильдяйство. Тем более, что в 1943 году перед забайкальцами была поставлена задача помочь семенным картофелем жителям областей, освобожденных от немецко-фашистских оккупантов.
В каждом районе и области в то время действовали комиссии по обеспечению семей фронтовиков. Собрание Отдела обратилось в районную комиссию, чтобы приобрести для семей фронтовиков семенной картофель по государственным ценам. А секретарю парторганизации поручили договориться с партбюро управления дороги, чтобы не позднее 29 марта выделить посевные площади под картофель. А для остронуждающихся провести сбор семенного картофеля среди сотрудников Отдела.

За культурный отдых и чекистско-воинскую дисциплину

После доклада на отчетно-выборном партсобрании докладчику полагалось отвечать на вопросы коммунистов.

В числе первых задан был вопрос о работе с домохозяйками.
Ответ: домохозяек у нас всего четыре женщины, а остальные работают на производстве. Женсовет есть, но он состоит из работающих женщин. Они организовали общественный контроль столовой. Также в отделе с женщинами проводится оборонная работа.

Руководство все-таки проявляет заботу о подчиненных: например, добилось, чтобы в Отделе открылась столовая и  чтобы желающие получили землю под посев для индивидуальных огородов (на коллектив выделено два гектара земли).

На зиму удалось обеспечить топливом многие семьи сотрудников, отправленных в Красную армию.

Стенгазета. Ее выпуск всегда был делом сложным и хлопотным. И годами звучала критика в адрес редколлегии и тех, кому поручался выпуск газеты: несвоевременно выпускают; не справляются с партийным поручением; члены редколлегии плохо работают; секретарь парторганизации не руководит выпуском и т.д.

На отчетно-выборном слышались дежурные оправдания: редактор был в длительной командировке; члены редколлегии не осмеливались возглавить это дело и вообще не знали, кто кому подчиняется; парторганизация не возглавила важный участок и упустила из виду… Заметки поступали, но залеживались и теряли ценность за давностью…

Читаю об этих проблемах и думаю, что не доходило тогда до ума (как у многих, впрочем, и сейчас), что журналистика – даже на уровне стенгазеты – дело весьма специфичное, профессиональное и непростое, а на самодеятельно-общественных началах почти невыполнимое, если иметь в виду постоянный качественный уровень.

На собрании говорили и о «застое в работе»  в связи со слабым ростом партийных рядов. Оказывается, термин этот далеко не новый и употреблялся не только по отношению к брежневскому периоду во времена «перестройки»…  Железнодорожной милиции и ее парторганизации также необходима была «связь и контакт в работе» с парторганизацией железной дороги , а особенно с парторганизацией транспортного отдела НКВД (в будущем – КГБ).

Необходимость тесного взаимодействия с партнерами понимали уже тогда, хотя подразделения по связям с общественностью появились намного позднее.
Орешкин  много внимания уделил «культурному отдыху». Он отметил, что для этого созданы нормальные условия. В клубе Отдела очень часто демонстрируется кино, есть возможность коллективного посещения театров. А среди служебных задач он назвал, в качестве важнейшей, «обеспечение благополучного проследования воинских поездов на нашей дороге».

Между Орешкиным и Подсошкиным разгорелась полемика.
Подсошкин:
- Совершенно не в таком блестящем состоянии у нас культурно-бытовое обслуживание нашего коллектива, как охарактеризовал тов. Орешкин. На самом деле командование Отдела недостаточно проявляет заботу о составе, а больше – о себе!
Вот молодец! Рубанул, невзирая на лица. Переведя дыхание в наступившей напряженной тишине, продолжил:

- Я работаю в Отделе уже около полутора лет и не помню, чтобы организовали коллективное посещение драмтеатра, хотя в данное время у нас имеется два политинструктора…

Закончил Подсошкин жестким выводом:
- Отсутствие заботы о людях, слабая работа по культурно-бытовому обслуживанию работников, недостаточная работа агитколлектива – все это вместе взятое и порождает пьянки в нашем коллективе и нарушения чекистско-воинской дисциплины.
Однако Перевозчиков в заключительном слове посчитал, что Подсошкин сгустил краски. Все-таки есть у Отдела связь и с парторганизацией управления дороги, и с парторганизацией ТО НКВД. «Может быть недостаточная, но не плохая»,- смягчил формулировку парторг Отдела, объяснив  в то же время, что не всегда  удается достать билеты на концерты в Дом Красной Армии, так как он обеспечивает в первую очередь воинские части в выходные и предвыходные дни. Но у нас-то в клубе каждый свободный вечер – кино. Ну а те, кто «занимается выпивкой» - они не только в выходные дни, но и «в рабочее вечернее время организовывают пьянки».

Когда дошло до выборов нового состава партбюро, назвали кандидатуру Подсошкина. Но он проявил принципиальность и взял самоотвод, ссылаясь на не снятое взыскание, полученное за слабое руководство и отсутствие контроля по следственному делу. А внутри точила душу обида: ишь, выдвигают… Мало у него служебных обязанностей, так еще хотят нагрузить партийными делами. Тяни воз, надрывайся, а чуть где не справился, недосмотрел – взыскание ляпают без раздумья…

Ордера – начальству или «Быт определяет сознание»

Третий год шла Великая Отечественная война, в которой наступил перелом в пользу Советского Союза. А в глубоком тылу наиболее болезненным оставался «вопрос бытового обслуживания». Его и обсудили на партсобрании 3 августа.

Говорили о том, что в условиях войны надо меньше надеяться на централизованное государственное снабжение и изыскивать местные ресурсы. Как то: индивидуальное огородничество, заготовка топлива, ягод, грибов и т.д. Тайга прокормит и обогреет.

Перестройку работы Спецторга уже обсуждали на гарнизонном партийном собрании (опять «перестройка!» - Б.К.). «Однако руководители Спецторга работу не перестроили».

Огороды подсобного хозяйства Спецторга заросли бурьяном, картофель не окучен. Работа столовой № 7 Спецторга, обслуживающей Отдел, была оценена собравшимися как «отвратительно плохая». В столовой ежедневно создаются очереди у буфета, часами приходится ждать, пока подадут обед. Не хватает посуды, ложек. Из-за отсутствия дров иногда срывалось приготовление пищи, а на завтрак часто не бывало хлеба.

А официантки грубят. Особенно отличается в грубости Праведнова «Дуся» (в протоколе почему-то имя взято в кавычки – Б.К.). Остроту вопроса усиливал тот факт, что зав. столовой Курамшина, смирившаяся, как было сказано, со всеми этими безобразиями, состояла в браке с сотрудником Отдела Курамшиным.

Шум поднялся на собрании вокруг ордеров на товары. Три раза уже происходила выдача ордеров, а некоторые работники Отдела не отоварились ни разу. Промтоварные талоны (к которым снова вернулись в конце восьмидесятых в ЗабУВДТ – Б.К.) распределяют, по мнению выступавших среди руководящего состава, а более нуждающиеся из числа эвакуированных ни разу их не получили.

Стоит задача: каждому подготовить картофелехранилище к зиме, заготовить дрова, произвести мелкий ремонт квартир.

Старый опер Гусевский поучительно произнес:
- Быт определяет сознание человека.

Он же предложил при распределении ордеров на промтовары учитывать (то есть  поощрять) «лучших людей коллектива, ударников».

А как получилось, что допустили порчу козьего мяса, заготовленного бригадой охотников? Мясо пришлось скормить столовским свиньям.

Гусевский подтвердил, что ордера на самом деле распределялись только среди руководителей, командного состава. А многосемейные и семьи фронтовиков ничего не получили.

Чтобы мясо не пропало, обменяем на часы

Что касается заготовки мяса…   
Отдел выделил бригаду охотников из двух человек. В первое время они добывали коз в большом количестве, но в последние три месяца от них совсем мало поступает мяса. Куда они его девают?

В Отделе шушукаются, что,  у охотников стали появляться дефицитные костюмы, часы, а жена охотника Чепкасова торгует мясом.

Безобразная сцена в столовой произошла прямо сегодня, в день собрания. Официантка взяла у тов. Беднова талоны, и, не подав ему ужина, заявила, что талоны не брала. И только благодаря вмешательству товарища Гусевского получил Беднов ужин.

Хорошо, что чекистская взаимовыручка спасла Беднова.
Разобрали прямо-таки по косточкам и саму заведующую столовой, которая является коммунистом, но до некоторой степени злоупотребляет своим служебным положением. При бОльшей степени уже и под суд бы пошла). А пока злоупотребления выразились в том, что к ней приходят красить ей ногти не прикрепленные к столовой (вот в чем весь ужас!) «маникюрши».
 
Зав.строловой поставили в упрек, что неоднократно отпускала без карточек по 2-3 обеда. А муж Курамшиной (вот такие они беспринципные!), как правило (но не всегда же!) «вместо общих кушает особые обеды». Такие же особые обеды получает санитарный врач за то, что не предъявляет требований по соблюдению санитарных правил.

За столовую попытался заступиться только Козиков:
- Все-таки обеды здесь лучшего качества по сравнению со столовыми городских организаций.

После этих горячих перебранок приняли конкретную, деловую резолюцию.. Обязали партбюро мобилизовать жен сотрудников и членов семей на контроль за работой столовых. Но, кроме того, надо поработать им и в общежитии Отдела – «для оборудования и создания уюта». («Ну ничего, я им создам уют, живо он квартиру обменяет!» - напомнила мне строка из протокола партсобрания 1943 года строку из песни Владимира Высоцкого» - Б.К.)

И еще один пункт включили в резолюцию: «Просить райком провести совместное партсобрание милиции и спецторга, где заслушать зав. столовой».

А на станции Хилок начальник станции –х … (местная частушка)

21 сентября обсудили итоги месячника по благоустройству, отметив неблагополучное санитарное состояние на станции Хушенга. А станцию Хилок вообще «превратили в рынки»: выносят к поездам для продажи не только продукты, но и всевозможные вещи.  Производят продажу, где вздумается, а не в «определенно отведенных местах».

20 октября собрание, наконец, заметило, что на протяжении последних лет парторганизация занимается чем угодно, но не служебными делами. Тогда выражались так: «вопросы производственного характера». И замудрили такую формулировку постановления: «Практиковать постановку вопроса на партийных собраниях с уклоном производственного характера».

В конце года сняли строгий выговор с предупреждением с дебошира Роденко. Все признали, что он исправился. А вот Трифонов – напротив испортился: появляется в Отделе в нетрезвом виде и попадается на глаза начальнику, который его уже предупреждал. Хуже того: Трифонова подняли пьяным в стельку на улице. Савинков поставил вопрос о наказании своего зама перед командованием транспортного управления милиции и в Читинском горкоме партии.

1944-й

Партия над койкой

Год начался с разбора на партбюро персонального дела Сапожникова, на которого заявила зав. столовой Курамшина, та самая, которую бичевали за работу на недавнем партийном собрании:

- Сапожников избивает свою жену,-таким было ее заявление.
Сапожников все отрицал… Не избивал, а просто прикрикнул погромче на жену из-за плачущего ребенка, которого она не торопилась унять. В результате поссорились и жена не пошла с ним на офицерский вечер.

Выступил принципиальный Подсошкин:
- Я, - сказал он,- имею четырех детей. И всегда приходилось мне самому качать зыбку с ребенком, по очереди со своей женой.

На этом партийном ток-шоу всем приходилось быть  откровенным, ибо над каждой кроватью коммуниста склонялось недремлющее партийное око.

- У моей жены тоже грубый характер, - признался Подсошкин, но я ее не обзываю нецензурными словами.

Половина членов партбюро поверила в рукоприкладство Сапожникова, другая половина не поверила, и посему решили на следующее заседание пригласить и заслушать саму Курамшину и выяснить, не оговаривает ли она Сапожникова.

Но к следующему партбюро страсти несколько поостыли. Курамшину решили уже не вызывать, а Сапожникова, ради отчета о «принятии мер», на всякий случай предупредить. Было или не было, но разве дым без огня бывает?

Проверяем Дорбуфет

Наконец, в конце января состоялось серьезное собрание, которое показало работу ОБХСС и «состояние борьбы с расхитителями соцсобственности» на Забайкальской железной дороге.

Начальник ОБХСС Доротдела Шелестюков привел цифры убытков на дороге в 1943 году в результате хищений. Они составили 45 тысяч рублей.

Раздались критические замечания: отделение мало занимается фактами злоупотребления в системе Дорурса, слабо борется со спекуляцией, со злоупотреблениями при обслуживании пассажиров. В основном, Шелестюков и Роденко занимаются технической работой – справками, отчеитами и т.д. Но мало внимания уделяют практической помощи линейным отделениям и оперпунктам.

Старший оперуполномоченный ОБХСС Ржевский самокритично признал, что ограничивается обслуживанием порученных ему объектов Дорурса и Дорбуфета. Но по своей инициативе принял на себя совхоз «Колочный» Дорурса Заб.ж.д., где за короткое время зарегистрировано большое количество преступлений и злоупотреблений – расхищения продуктов и других материальных ценностей. Часть преступников уже привлечена к ответственности.

Оправдывая свои недоработки, Ржевский попытался подставить своего шефа Шелестюкова: «не оказывает мне практической помощи, как молодому работнику». Пожаловался и на машинно-пишущее бюро: материалы ОБХСС долго лежат там «без отработки».

Последнюю «подлянку» своему начальнику Ржевский подкинул в конце выступления:
- Я бы просил руководство Отдела пересмотреть распределение обязанностей среди работников ОБХСС и дать для обслуживания хотя бы один объект тов. Шелестюкову.

Без вести пропавший

23 марта на отчетно-выборном собрании «Доротдела милиции Заб.ж.д." присутствовал секретарь Центрального РК ВКП (б) тов. Чернов. Он поинтересовался, почему с учета парторганизации Отдела до сих пор не снят бывший начальник Отдела Баландин, выбывший из Отдела более двух лет назад.

Ответ: Баландин при выезде с учета не снялся и запросов о высылке его личной карточки не поступает ни откуда. И куда отсылать карточку – неизвестно.

Вот так  сгинул бывший начальник Отдела неизвестно где, а его бывший коллектив, в котором он твердо отстаивал партийную линию, ничего о нем не знает и знать не желает.

Шелестюков постарался произвести на секретаря райкома наилучшее впечатление, поставив себе в заслугу успехи в борьбе с расхитителями грузов и багажа. У преступников изъято и возвращено государству 57 процентов похищенных товаров и продуктов, вскрыт целый ряд преступных хищнических групп среди работников транспорта. Доблестно боролся ОБХСС и со спекуляцией, которая приняла широкие размеры.

Затем вновь обсудили санитарное состояние территорий станций, вокзалов и самого двора Отдела милиции. Причиной захламленности двора назвали наличие у него трех или даже четырех хозяев: ТО НКГБ, Доротдел милиции, областное управление милиции и Спецторг-столовая № 7. И все засоряют территорию двора. А вот очищать его и порядок наводить некому.

И напоследок. Не за обедом будь сказано, но… «уборная переполнена и нечистоты разливаются по всему двору, вместе с обувью на ногах попадают на кухню в столовую, в служебные кабинеты и т.д.». И ведь дело сейчас уже дошло до того, что уборные все позакрыты… И сотрудники вынуждены отрываться от работы и по своим надобностям ходить домой.

Отчетно-выборное собрание постановило: привести двор в культурное санитарное состояние.

Указание Вождя Народов
.
Со стенгазетой снова беда: «Редактор тов. Ударцев выпускает газету под нажимом. Да и мы сами – коммунисты мало пишем в газету заметок».

Да вообще всю политработу запустили: не провели в Отделе с начала 1944 года (за три месяца) ни одной политинформации. Хотя прошла 10-я сессия Верховного Совета СССР.

- Хорошо ли мы знаем ее решения, - спросил присутствующих Полонский.
И сам же ответил:

- Нет! Однако ограничились прослушиванием одного лишь доклада на гарнизонном собрании органов НКВД и НКГБ. Но ни одной беседы не было проведено, что ложится на тов. Перевозчикова, как члена партбюро, который по служебной линии является начальником политчасти.

Сотрудники железнодорожной милиции посещали командирскую учебу в областном управлении милиции. «А ведь мы с успехом могли бы сами организовать такую лекцию, увязав ее с практической работой сотрудников Дорожного отдела милиции», - добавил Полонский.

Похвалы удостоился и сам начальник Отдела Савинков за то, что собирает у себя сотрудников и интересуется, как они ориентируются в последних событиях в стране, читают ли художественную литературу, посещают ли кино и театры.

Впрочем, пойти в кино или театр народ не против, но не всегда… Организовали как-то в выходной день культпоход в Читинский областной музей. Позор! Пришло только трое коммунистов.

Предметом обсуждения на отчетно-выборном собрании стало и ношение формы одежды. Например, товарища Роденко похвалили за участие в стенгазете, но пожурили за несоблюдение формы. Сапожников – тот особенно был возмущен: «Я ни разу не видел в форме товарища Роденко. А ведь он – офицер, имеет звание лейтенанта. У рядового состава тоже отсутствует дисциплина: старших товарищей офицеров не приветствуют. А старший инспектор службы кандидат партии тов. Дроздов с них этой дисциплины не требует».

Дроздова тут же начали раскручивать, как по команде, едва только повод появился: живет, дескать, сам с рядовыми в общежитии, и не только смирился с нарушениями дисциплины, но и сам ее тоже нарушает: часто уходит с работы  вместе с милиционерами и жарит с ними картошку, затрачивая для этого когда полтора, а когда и два часа рабочего времени (все случаи разбазаривания рабочего времени подсчитаны и доложены!).

Последним среди сотрудников выступил Савинков. Начав с дежурной фразы об указаниях Вождя Народов (в протоколе непременно с большой буквы), перешел к указаниям обкома ВКП (б). И затем уже обратил внимание на недостатки борьбы с хищениями грузов, которые направляются на фронт. Не забыл остановиться на помощи семьям фронтовиков.

После начальника Доротдела слово взял секретарь Центрального райкома ВКП (б) Читы тов. Чернов. Он особенно выделил из служебных задач усиление борьбы с дезертирством и посоветовал шире привлекать к работе милиции общественность, актив, создавать и организовывать бригады содействия милиции (бригадмил). Тогда уже точно ни один дезертир не уйдет от возмездия.

В состав партбюро выбрали самых активных ораторов: Полонского, Ржевского, Орешкина, Перевозчикова и Подсошкина, которые в свою очередь доверили быть партийным вожаком Полонскому.

И уже 21 апреля обсудили, откликаясь на предложение секретаря райкома, опыт работы по созданию бригад содействия милиции. Таких бригад создано четыре в количестве 36 человек, в том числе на станциях Петровский Завод, Бада, Хилок и Харагун. Чтобы форсировать этот важный процесс, обязали коммунистов при выезде на линию проводить общие собрания рабочих и служащих транспорта с вопросом об оказании помощи органам милиции в борьбе с преступностью.

Май безумный

Майские праздники отметили хорошо. Так хорошо, что 12 мая снова разбирали на партбюро Роденко за пьянку и хулиганство, учиненные им 1 мая на своей квартире, куда пригласил проживавшего с ним по соседству майора госбезопасности Травкина.
После того, как лейтенант милиции угостил майора госбезопасности вином, он же и схватил майора за горло, оскорбил нецензурной бранью и стукнул пару раз. А ведь майор госбезопасности – это фигура! Сам областной начальник органов безопасности Хорхорин, оставивший по себе страшную память, был «всего лишь» в звании майора. В нынешнее время это, пожалуй, близко (по должности) к генеральскому званию, которое присваивается начальнику регионального управления…

Но вернемся к событиям 1 Мая.
На крик прибежала жена Травкина. Но Роденко продолжал бушевать и «бить ногами в дверь, чем нарушил покой соседей по квартире».

2 мая Роденко должен был заступить на дежурство, но после вчерашнего его еще всего трясло. Ситуация так описывается в протоколе: «прибыл на дежурство в Дорожный Отдел в опьяненном состоянии с избитым лицом». К дежурству в таком виде допущен не был.

Партбюро составило статистику наказаний, которых был «удостоен» Роденко: дважды разбирался на партийных собраниях за пьянки и хулиганство, имел четыре дисциплинарных взыскания и в общей сложности провел под арестом 30 суток в порядке дисциплинарного наказания. Также понижался в должности. Однако последний строгий выговор с «последним» предупреждением с него был снят за хорошее поведение. И вот новый срыв.

При этом Роденко является лучшим оперработником Отдела и по своей непосредственной работе не имеет никаких замечаний. За это ему прощались все его «вывихи», он был вновь восстановлен в должности старшего опера.
Роденко на заседании партбюро занял единственную возможную позицию: он бесконечно искренне раскаивался:

- За этот поступок я заслуживаю исключения из партии… Я неоднократно давал заявления о том, что больше не допущу таких позорных явлений. Но если вы найдете возможным меня оставить в партии, даю слово, что возьму себя в руки и не допущу больше таких явлений.

Товарищи сочли возможным оставить Роденко в партии с очередным  «строгим выговором с предупреждением».

Стенгазета – важнейшее дело!

13 мая приняли в члены ВКП (б) Моисеева Дмитрия Лукьяновича, 1911 года рождения, из крестьян-батраков, и Заккер Лидию Семеновну, 1918 года рождения, работающую секретарем комсомольской организации Доротдела милиции. Рекомендовали ее бюро РК ВЛКСМ Центрального района г. Читы и члены ВКП (б) Трифонов Григорий Леонтьевич и Подсошкин Степан Нестерович.

Моисееву задали подковыристый вопрос: «Какие соглашения заключены за последнее время между правительством СССР и Чехословакии?» Моисеев ответил, не моргнув глазом: «О контактировании вопросов управления в момент вступления Красной Армии на территорию Чехословакии».

Партсобрание утвердило решение партбюро в отношении Роденко, хотя были и сторонники исключения его из партии. Но решающую роль сыграло выступление начальника Отдела Савинкова.

Начальник сказал, что больше не верит хладнокровным обещаниям Роденко исправиться. Что Роденко заслуживает исключения. Что если парторганизация оставит его в своих рядах, то возьмет на себя полную ответственность. Но… если Роденко при таком решении собрания допустит хоть малейший случай пьянки, то Савинков обещает при всех самолично добиваться исключения Роденко из партии.
В решение партбюро собрание внесло ужесточающую формулировку: «с занесением в личное дело».

…Вновь обсудили работу стенгазеты в критическом ключе. Редактору Ударцеву посоветовали набраться опыта в парткабинете РК ВКП (б), где собраны лучшие стенгазеты. Например, стенгазета УИТЛК (исправительно-трудовые лагеря и колонии). А также необходимо редактору «иметь увязку» с областной газетой управления милиции «Социалистический порядок» и газетой «Отпор» управления дороги. Редактору порекомендовали «больше отражать жизнь нашего коллектива, показывать опыт лучших работников и подтягивать отстающих. Больше отражать партийную жизнь и работу агитколлектива».

Пили возле спецторга

Не успели наказать Роденко, как 3 июня пришлось разбирать Сапожникова Дмитрия Николаевича,  напившегося со своим соседом по квартире – работником Управления дороги. Пили они не дома, а у забора возле магазина Спецторга. Сапожников, правда, был одет по-гражданке, но имел при себе револьвер, из которого «произвел вверх семь бесцельных выстрелов». И был обезоружен работниками областного управления милиции.

Выступавшие товарищи ополчились на Сапожникова за то, что он и в повседневной жизни очень груб, нетактичен, мелочен. Зная свой характер, допускает пьянки и безобразно скандалит с женой. За все вкупе  и получил Сапожников строгий выговор с предупреждением.

Затем тов. Трифонов доложил о подготовке к участию в лыжном кроссе. Необходимо  «выделить» от коллектива Доротдела 23 человека для участия в кроссе. Это приказ начальника УНКВД – комиссара госбезопасности Портнова. А на тренировку явились только 8 человек. Постановили: обязать коммунистов сдать нормы ГТО и принять активное участие в кроссе. Хотя до зимы еще далеко, но готовиться нужно заранее.
А 23 июня пришлось проводить внеочередное партсобрание, на котором за систематические пьянки, появление на работе в нетрезвом виде разбирали уже коммуниста Трифонова. В неприглядном виде он не раз запирался в кабинете на ключ, спал на столе в дежурной комнате в пьяном виде. Перечислив в решении точные даты всех этих проступков, партбюро объявило, а собрание утвердило Трифонову строгий выговор с занесением в личное дело.

Не сумел жену воспитать

29 июня. Третье собрание за месяц.
Из раздела доклада «Помощь нашего коллектива фронту»:
«Работники Дорожного Отдела милиции за три года Великой Отечественной войны внесли 246737 рублей деньгами, в том числе по военным займам 166930 рублей, денежно-вещевой лотереи 22010 рублей, на постройку танков и самолетов 10860 рублей, на покупку посылок для бойцов Красной Армии 3242 рубля, сдано облигаций на 43695 рублей. Кроме того, сдано 186 штук теплых вещей, оборудовано 6 госпитальных коек послано 3 посылки бойцам в Действующую Армию».
Лучшими оперативными работниками в докладе были названы Ржевский и Савинов (не путать с начальником Доротдела Савинковым М.И.).

В числе недостатков указывалось следующее:
«Некоторые работники, а особенно технический персонал, работают не с полной нагрузкой, а зачастую вместо 8 часов рабочего дня работают по 6-7 часов. В этом повинны и коммунисты, в подчинении которых находятся эти товарищи.

25 октября в повестку собрания включили политико-моральное состояние и служебную дисциплину личного состава. Бичевали отделение уголовного розыска, в котором из четырех человек двое имеют неснятые взыскания. Некоторые выступающие оценили состояние дисциплины в самом Отделе ниже, чем в подчиненных ему линейных подразделениях, где больше проводится индивидуальных бесед. И вот вам свежий факт: 21 сентября тов. Курамшин не выполнил распоряжения о выезде на уборку общественного картофеля. За это ему было объявлено предупреждение.

Наказанный недавно Сапожников попросил снять с него взыскание за безобразную пьянку. В прениях по заявлению Сапожникова выступили тт. Савинов и Савинков. Первый сказал, что Сапожников несерьезно относится к делу. Шутки товарищей принимает за серьез и сердится на товарищей. Но куда девается серьезность Сапожникова и его сверхуважительное отношение к своей персоне, когда к нему подходят товарищи по делу, чтобы разрешить какой-то серьезный вопрос? Тут он преображается и, чувствуя какую-то зависимость от него, начинает сам отделываться от коллег грубыми шутками. Стало быть, начинает месть играть в его душе. И от общественной работы тоже старается отмахнуться.

Начальник Отдела поддержал высказанную  позицию: со снятием взыскания с Сапожникова надо подождать. Хотя и есть в работе Сапожникова немало положительного, но и отрицательного хватает.

И еще семейный быт не в порядке:
- Он со своей женой,- добавил начальник, - вместо воспитания ее, часто скандалит, наносит ей оскорбление. Жену воспитывать коммунист обязан, но не грубыми методами.

Постановили: воздержаться от снятия взыскания Сапожникову. Голосовали единогласно.

Дрова и картофель

На очередном заседании партбюро заслушали члена ВКП (б) помощника начальника по хозяйственной части Чепкасова о создании фонда картофеля для членов семей фронтовиков и красноармейцев. Приняли решение, чтобы с каждой сотки земли выделили в фонд не меньше одного килограмма картофеля. Создали комиссию во главе с Чепкасовым, которая должна обеспечить сбор картофеля до 10 октября. 25 человек выделено командованием на уборку для коллективного огорода.

При обсуждении этого вопроса припомнили Курамшину его своеволие и его слова, когда он высокомерно отказался идти с отчетом на партбюро: «Я не мальчик, чтобы меня там воспитывали».
Из доклада на собрании 16 ноября:
«Парторганизация проделала значительную работу по оказанию помощи семьям фронтовиков. Заготовлено и завезено на квартиры 24,5 кубометра дров (семи семьям фронтовиков), выдано свежей капусты 900 кг, рыбы 17 кг. Семье фронтовика Ващенко выдано 200 кг картофеля. Собрано денег для создания стипендиального фонда для детей-учащихся фронтовиков в сумме 842 рубля. Собрано картофеля для создания посевного фонда семьям фронтовиков в количестве 350 кг».

1945-й

Спас красноармеец коммуниста

14 марта партбюро наказало за халатное хранение партбилета Гридина Илью Васильевича, 1913 года рождения и Чепкасова Кузьму Иннокентьевича, 1908 года рождения. Первый потерял каким-то образом фотокарточку со своего партбилета, а  у второго во время толкучки в проходе через коридор воинского зала на вокзале станции Чита-;  умыкнули бумажник с деньгами, партбилетом,  продовольственными и хлебными карточками. Чепкасов был тогда в штатском. (Здесь в тексте протокола, по-видимому,  техническая опечатка. Воинский зал всегда был на вокзале ст. Чита-2, а не в крошечном помещении вокзала товарной станции Чита-; – Б.К.).
Вообще Чепкасову повезло. Через три дня после пропажи бумажник с документами, но без денег и карточек, подбросили во дворе госпиталя по улице Бутинской. (Так в протоколе. В центре Читы есть улица Бутина – Б.К.).

Нашедший партбилет красноармеец Парфенов доставил его в Доротдел милиции. Поэтому Чепкасов избежал исключения из партии и отделался строгим выговором. Спас его Парфенов…

Война продвигалась к победоносному окончанию, а тема помощи фронтовикам стала уже привычной. Личному составу объявлялись конкретные установки: собрать в качестве добровольной помощи детям фронтовиков деньги на подарки в размере 2-3 процента к фонду зарплаты. А для закупки кондитерских изделий – пожертвовать детям сахарные карточки по 100 граммов от каждого работника. И по 200 граммов отложить каждому от карточек хлебных.

Но вот отпраздновали Великую Победу. И… полным мраком покрыта жизнь коллектива транспортной милиции с мая по декабрь 1945 года. Ни одного протокола собраний за этот период в архивах не сохранилось. То ли забыли о них в первичной парторганизации, то ли райком перестал требовать. Слава богу, обнаружилось это только в 1998-м, когда уже вызывать на бюро, разбираться и наказывать за такой непорядок было уже некого… Нет ни грозного бюро, откуда выходили с инфарктами, порой, ни самих виноватых…

1946-й

Мирные задачи

В январе секретарь парторганизации Полонский отчитался о работе бюро, а на вопрос о причинах халатного отношения к поручениям некоторых членов партии ответил, что все они, эти члены, обсуждались на партбюро и все без исключения объясняют свою халатность загруженностью оперативной работой.

Члену партии Власову указали на слабую заботу о своей семье. В то время, как его жена лежала в больнице, Власов «напился пьяным и появлялся среди масс». Несмотря на отдельные недостатки, тов. Акулов отметил, что «наш коллектив – большой и сплоченный и с этим коллективом можно бы очень много сделать».

Начальник Отдела Савинков указал подчиненным на «недостаточное проявление заботы о работниках». Это выразилось в несвоевременном начислении процентной надбавки за выслугу лет. Савинков призвал партбюро больше заниматься повышением образовательного уровня коммунистов.

В состав партбюро были избраны Савинков М.И., Подсошкин С.Н., Перевозчиков М.Г., Шелестюков Г.Е.

А проведенное в том же январе партсобрание заслушало отчет о работе за большой период – с 23 марта 1944-го по 17 января 1946 года. Читаю протокол: ничего нового! Опять о плохом руководстве стенной печатью: «во втором полугодии 1945 года редколлегия почти не работала». (Расслабились после Победы).

Вместе с напряжением военных лет резко ослабла дисциплина. Пружина нервов будто бы разжалась и побоку пошли все надоевшие общественные мероприятия: обороно-спортивная работа, изучение истории КПСС, вечерний университет марксизма-ленинизма, где через пень-колоду обучались восемь коммунистов. Единственное, что было отмечено всеми, как достижение, это постоянная шефская помощь детскому саду № 28.

Решение партсобрания подписал уже новый секретарь партийной организации Дроздов В.В.

23 февраля заслушали доклад о речи тов. Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа гор. Москвы 9 февраля 1946 года. На этих выборах за кандидатов блока коммунистов и беспартийных голосовало в Совет Союза 99,18%, а в Совет Национальностей 99,16% избирателей.  Не угодить вождю с  процентами  было крайне опасно. Можно было попасть в число врагов народа, как попали в 38-м руководители статистического управления за неугодные цифры  переписи населения…

Перед милиционерами были поставлены задачи (в связи с прочным единением партии и народа) улучшить борьбу с преступностью на железнодорожном транспорте, особенно «в деле охраны социалистической собственности, личного имущества граждан и личной безопасности». В своих выступлениях коммунисты призвали добиться в кратчайший срок снижения уголовной преступности и наведения образцового общественного порядка на Забайкальской ж.д., «наладить четкую дисциплину» среди личного состава Дорожного Отдела милиции.

Новый партийный секретарь Дроздов увидел свежим взглядом антисанитарное состояние двора Доротдела и беспорядок в рабочих кабинетах сотрудников.

- А если кто-то считает эти вопросы мелочными, - объяснил  Дроздов непонятливым, - то это не так: из мелочей всегда складываются большие дела.

Последнее слово осталось за Савинковым:
- У нас в ОБХСС и ОУР имеются члены партии, которые сами ведут разговоры на разложение нашей дисциплины. То есть о том, что из органов милиции нужно уходить. Это вместо того, чтобы направлять внимание личного состава на устранение имеющихся недостатков в работе!

Досталось от начальника Отдела даже партийному секретарю Дроздову за то, что, критикуя антисанитарное состояние в кабинетах работников, он сам «сидит в дежурной комнате милиции, где больше всех грязи… А для устранения этого Дроздов ничего не сделал».

«И бдительность у нас ослабла… Однажды чуть было не приняли на работу ранее судимого за кражи. После дополнительной проверки и отказа в приеме на работу в милицию этот «субчик» совершил на другой же день квартирную кражу и скрылся».

Нужна перестройка

Потом перешли на конкретные личности коммунистов, которые хитрят и лукавят: не выходят на работу по болезни, а сами «врачебный режим не выполняют и тем самым усугубляют свою болезнь». Вы думаете, что за вами следят из зависти? Нет, о вашем же здоровье беспокоятся! Вот тов. Созинова «дома не находилась, когда получила врачебное освобождение, а посещала театры и другие общественные места». 

Бдительные сослуживцы вовремя раскрыли это нарушение режима.
Вообще, после войны, то есть в мирное время, надо работать по-новому.  Ведь война, что ни говори, облегчала милиционерам оперативную работу. Во-первых преступный элемент держал в руках страх попасть не в тюрьму, а на фронт, в штрафники. А это почти «вышка». («И если не поймаешь в грудь свинец, медаль на грудь повесишь за отвагу», пел Владимир Высоцкий через двадцать лет после войны о штрафных батальонах»). Во-вторых, был тогда принят ряд ограничений на передвижение по железной дороге, которые после войны были сняты.

На собрании в марте 1946-го уже отсутствовал Савинков. Его обязанности временно исполнял Демин, выступивший в прениях последним:

- Нужно перестраивать работу. Начиная с самих себя и с аппарата Доротдела. Никто пока не перестроился – ни в охране общественного порядка, ни в борьбе с хулиганством. Работники службы пока ничего нового не организовали, ни один из них не выезжал в линорганы.

Демин настаивал на том, чтобы милиция «показала лицо своей работы», провела смотр всего личного  состава на дороге. «Вот тогда увидите, что кое-кто боится вести борьбу с хулиганами, прячется от них и маскируется штатской одеждой, хотя приказы НКВД требуют от нас «ликвидации трусости».

Вот пример. На станции Яблоновая в ресторане группа хулиганов из военнослужащих подняла драку, а работники милиции не вмешались. В результате осмелевшие хулиганы напали с ножом на военного патруля. И патруль выстрелом из автомата одного из хулиганов убил. Тов. Попов должен был выехать и расследовать, а он не сделал этого.

В начале апреля майор милиции Перевозчиков доложил аппарату о задачах по культурно-бытовому обслуживанию трудящихся. По данному вопросу уже имелись соответствующие решения обкома, горкома и Центрального райкома КПСС. Он же ответил на вопрос о перспективах наделения индивидуальными огородами на 1946-й год:

- Мы имеем возможность получить посевной участок в управлении Забайкальской железной дороги и в управлении МВД по Читинской области. Земля областного управления милиции находится в районе озера Кенон. Полегче будет нынче и с обеспечением жилой площадью бесквартирных офицеров ввиду имеющихся проектов постройки домов. Не обеспечены квартирами в Отделе всего 2-3 человека. А для культурного обслуживания работников отдел располагает одной ленинской комнатой и очень скудной библиотекой, которая не пополняется в течение последних пяти лет.

Ни побриться, ни подметку подбить…

- Люди также поднимают вопросы об организации своих мастерских – портновской и сапожной, но в данный момент для этого нет ни помещений, ни мастеров. Можно ли договориться об обслуживании милиции в мастерской управления дороги? Нет, не получается. Они не берут наши заказы, шьют только аттестованным железнодорожникам.

- А вот без топлива остались по своей собственной вине: в конце марта в Отдел пришел вагон угля, а разгружать его никто не пошел. И вагон был передан детским яслям.

С места вскочил, не выдержав,  фронтовик Макаренко:
- Когда я был на фронте, то мирился со всякой  обстановкой. А сейчас, после демобилизации, три месяца сплю на столах.

Бесквартирный Макаренко решил заняться выпуском стенгазеты, но и тут столкнулся с полной безответственностью:

- Милькоры плохо работают. Много потратил нервов, чтобы уговорить кого-то написать заметку. Никто не хочет писать, а к кому не обращался, получал ответ: «пишите, если вам надо».

Несколько сумбурно, но от души выступил Макаренко, несмотря на то, что сам был человеком новым в коллективе. От высказывания обид на милькоров перешел к топливному обеспечению:

- Вот, например, офицер Климов допоздна работает, приходит домой часов в 23, набирает куль дров, а точнее -  щепы, посмотрит из-за угла – не засек ли кто его, и если никого нет, наваливает куль на плечо – и понес. Эрзяйкина и Созинова тоже каждый вечер приходят: если не щепы, то угля наберут…

-Нигде не можем побриться в городе Чите, не можем пошить рубашку или гимнастерку. А если нужно подбить подметку, то в этот Спецторг не доходишься. Неужто нельзя у нас посадить хотя бы двух учеников сапожника, и они бы с успехом обслуживали наших работников.

Полный короб бытовых проблем поставили милиционеры перед начальством. Одних беспокоили культпоходы («за три месяца никто ни разу не предложил билет в театр или кино»). Других – невыносимая грязь в дежурной комнате («неужели нельзя заставить уборщицу хотя бы столы протереть? А стена? Там на три сантиметра пыли!»). Третьих – земля в совхозе «Колочный» для коллективной посадки картофеля. В прошлом году выделяли – и оказалось, что земля там намного лучше, чем на Кадале, где находятся индивидуальные огороды.

«Грязь сегодня еще непролазней…» (В.С.Высоцкий)

Всем она надоела, а за тряпку некому взяться.
- Сами грязь заносим. Разве нельзя хотя бы несколько тряпок бросить у двери кабинета? Многие считают для себя трудным вытереть ноги, прежде чем зайти в кабинет. А что касаемо дежурной комнаты, то это просто курилка, а не дежурная комната! Все сюда идут курить, а большинство из них члены партии, которые не замечают, что там не только дежурная комната, но и рабочий кабинет. Там – кнопка для переговоров с линией, а тут посторонние люди стоят в коридоре и слышат все наши разговоры.

- Где можно действительно культурно отдохнуть? Только в Читинском областном драматическом театре. А в клуб управления дороги если и предложат билет, то мы туда не пойдем: там столько хулиганства, что это невозможно и недопустимо. У нас имеется старший политинструктор. Ну, хоть бы раз достал билеты для работников Доротдела на просмотр какой-либо пьесы или концерта! – сказала в своем горячем выступлении  работница Отдела по фамилии Удовиченко.

Она же напомнила про свою подругу Созинову, у которой беда с ребенком. В восьмимесячном возрасте ребенок вовсю ходил по кроватке, а потом мама вынуждена была отдать мальчика в круглосуточные ясли. И что же? Сейчас ребенку уже полтора года, а он не встает на ножки. У Созиновой нет дров, топить квартиру нечем. Выложив все эти бедственные факты, Удовиченко вдруг резко перешла на возвышенный партийно-гражданский стиль:

-  Партия и Правительство не снимали обязанности с того или иного хозяйственника…  Как получилось, что они забыли о матери, имеющей детей? Нам – женщинам: секретарю Доротдела, машинистке и мне к 8 марта была объявлена благодарность. Машинистке выделили ордер на брезентовые туфли – заметили, ага, что совсем разута…  А разве нельзя было дать хороший отрез, который она не в состоянии на базаре купить? Но у нас все хорошие ордера и отрезы взяли… неизвестно кто. Втихую сделали. А надо, чтобы расписывались за ордер в той самой ведомости, где все, кто получает, расписывается. И пусть все знают!

- Созинова тоже выступила, поплакалась и подтвердила все, что сказала Удовиченко о ее ребенке, дровах и отсутствии помощи со стороны майора Перевозчикова.

Выступивший Чепкасов не скрыл обиды и нашел возможность попенять Удовиченко:
- На каждом собрании ругают хозяйственников… Конечно, их нужно ругать, но нужно и помогать. Вот в дежурство товарища Удовиченко потерялся замок от ворот. Ворота раскрыты! Заходите, любые прохожие! Заводите любую машину, стоящую во дворе! И угоняй ее, куда захочется!».

Чуть поостыв, пожаловался, рассчитывая на сочувствие:
- Вы знаете, как нелегко нам ремонт достается? В кабинетах работает по нескольку человек и нет кабинетов в достаточном количестве для переселения на время ремонта…

Арестован за грубость к пассажирам

22 августа на закрытом партийном собрании наступил переломный момент в жизни коллектива отдела. Был заслушан доклад о результатах проверки работы Доротдела бригадой УМВД по Читинской области за период с 1 июля 1945 по 1 июля 1946 года.

Докладчиком был вновь назначенный начальник Отдела полковник милиции Долгов. Он доложил, что основные виновники плохой работы милиции Забайкальской железной дороги откомандированы на другие дороги и о них сообщено начальнику Окружного Отдела Транспортной милиции. А член партии Карпенко получил десять суток ареста за проявленную грубость к пассажирам поезда.

В решении собрания отметили резкое обострение криминогенной обстановки. В подвижном составе увеличилось число убийств, краж вещей у пассажиров и хищений грузов. Много недостатков и в охране общественного порядка на станциях и в поездах, особенно при посадке в поезда на станции Чита-2. С детской беспризорностью и безнадзорностью также крайне недостаточно борются.
Новый большой доклад сделал полковник Долгов на собрании 30 октября. Он доложил о выполнении  приказов №№ 00695 и 00858 МВД СССР.

Приказы эти – совершенно секретные, с двумя нолями. Касались они оперативно-служебной работы. Поэтому в протоколе их содержание не разглашалось. Но за умелое и добросовестное выполнении служебного долга похвалы удостоились молодые оперативники члены партии Кокшаров, Устинов и беспартийный Ключевский. Отметили и недостаточную инициативность Александрова и Трофимова.

Исполняющий обязанности начальника Доротдела тов. Фройштадт дополнил информацию о Трофимове: пьянствовал во время выезда в линорганы. Дроздов покритиковал линорганы за недостаточную борьбу с антисанитарией на станциях Хилок и Чита-;.
В ноябре тов. Изотов потерял бумажник, в котором вместе с партбилетом находились удостоверения о награждении медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией». А также шесть хлебных карточек со стандартными справками, выдаваемыми как приложение к карточкам с целью избежать подделок. В повторной выдаче хлебных карточек ему было отказано. «Буду покупать хлеб в коммерческих магазинах и буфете-ресторане», - сказал Изотов на собрании, отвечая на заданный ему вопрос.

Изотова пожалели: оставили в партии, но вывели из состава партбюро, объявили выговор с предупреждением и ходатайствовали перед Центральным райкомом ВКП (б) о выдаче ему партбилета взамен утерянного.

Пять классов и два коридора

Директива МВД СССР от 14 августа 1946 года обязала учиться всех, кто не имеет подготовки за семь классов школы. В их числе оказались и пятиклассник Изотов, пропускающий занятия в вечерней школе из-за командировок, и начальник отделения уголовного розыска (!) Полонский. Причем Полонский сразу дерзко заявил, что  не будет заниматься самообманом и давать партийному собранию пустые обещания, будто бы он будет посещать школу:

- Загружен работой и не имею свободного времени посещать уроки, пропущенные во время командировок.

Но тов. Фройштадт не принял отговорок Полонского, уязвив его тем, что в подчинении начальника ОУР имеются товарищи с образованием за семь и восемь классов и даже со средним образованием, тогда как у Полонского лишь пять классов за плечами. А ведь офицеры милиции обязаны быть подготовленными, развитыми и культурными, так как именно в этом залог успешного выполнения служебных заданий.
Перевозчиков сделал  Полонскому еще более  резкое замечание:

- Вы подрываете свой авторитет у подчиненных!
И пообещал при проведении аттестации учесть всех, кто отлынивает от учебы. Также он пристыдил Изотова за то, что, находясь в отпуске, ни разу не посетил школу.

В конце года обсудили работу на избирательных участках во время выборов в Верховный Совет РСФСР. Фройштадт спросил с Дроздова за то, что тот не проводил систематический инструктаж с агитаторами перед каждым их выходом на избирательный участок и не делился с ними опытом. (На память почему-то невольно пришли строки песни Владимира Семеновича Высоцкого: «Чтоб творить им совместное зло потом, поделиться приехали опытом» - Б.К.).

Трифонов заслужил похвалу Дроздова за агитационную  работу с избирателями по изучению положения о выборах. Его похвала в адрес Дроздова  при внимательном чтении протокола собрания прозвучала, как анекдот:

- Тов. Трифонов так сумел завоевать авторитет у избирателей во время проведения беседы по изучению положения о выборах, что при уходе от них избиратели провожали его и вели под руки.

Девушки интересуются литературой

Серьезный вопрос обсудили 30 декабря, в канун нового года. О выполнении директив МВД СССР №№ 270 и 280 об усилении борьбы с преступностью. В них ставилась нереальная, как понимали профессионалы, задача «ЛИКВИДАЦИИ уголовной преступности».

Впрочем, обсуждение было деловым. Несмотря на пятиклассное образование, начальник ОУР Полонский показал широкий кругозор мыслей, доказывая важнейшую необходимость серьезной профилактической работы среди учащихся железнодорожного училища на станции Чита-;, «где был установлен ряд возмутительных фактов, как то: необеспеченность постельными принадлежностями… Не велось никакой политмассовой работы. Создавались все условия для развращения подростков. Достаточно проникнуть в эту школу одному квалифицированному преступнику, и он может организовать этих учащихся на совершение уголовных преступлений».

Начальник ОУР не мог не вмешаться  в создавшуюся ситуацию, провел разъяснительную работу  с директором, после чего администрация улучшила бытовые условия подростков.  Главная   цель этой работы:  «оградить учащуюся молодежь от проникновения в их среду преступного элемента».

В директиве отмечалось, что после войны поползли всевозможные «провокационные слухи» об убийствах, массовых грабежах и других преступлениях. А в Доротделе  отделение службы охраны общественного порядка не укомплектовано инспекторским составом, хотя им предстоит выполнять большой объем работы».

И снова, как всегда в этих случаях, зашел разговор об идеологической и воспитательной  роли стенной печати: «Печать, как все вы знаете, является острым оружием в руках большевистской партии против тех, кто зазнался и кичится своей работой, считает, что у него в работе все хорошо, когда это не совсем так. Милькоры только обещают, когда к ним члены редколлегии обращаются, а материала все же нет».

Решили: «Заслушав доклад и.о. начальника Дорожного отдела милиции тов. Фройштадт о выполнении директив Министра внутренних дел Союза ССР генерал-полковника Круглова…,  постановили: систематически через стенную печать показывать лучших, бичуя нерадивых».

По следующему вопросу повестки собрания выступил лучший агитатор Трифонов. На его участке – 24 избирателя. Все они студенты педагогического техникума, проживающие в одном общежитии. Большинство из них голосовать будут впервые. Все девушки живо интересовались нашей избирательной системой, политикой Советского Союза и буржуазных государств по устройству послевоенного мира.

Девушек также интересует художественная литература, однако газет они совершенно не читают. Поэтому Трифонов носит им номера газеты «Забайкальский рабочий». Девушки, по словам агитатора, очень довольны его беседами по вопросам текущей политики.

1947-й

Вышли в число передовых

Служба и быт тесно переплелись друг с другом. Как патриот уголовного розыска, Полонский выразил недоумение: почему единственный ордер на костюм отдали товарищу Ефимову, а не работнику уголовного розыска?

Один из малосознательных коммунистов заслужил попрек за то, что вместо общественных мероприятий, от которых он уклонился со ссылкой на свою болезнь, занимался  обеспечением топлива для своей квартиры.

Ну и сволота! Зима, говорит, на носу, с пильщиком договорился, что поможет напилить чурок. А тут, как назло, собрание назначили на этот день. Ну и пропустил. А кто? Вы,  что ли, меня и моих детей обогреете в сорокаградусный мороз? И ведь полгода после этого случая прошло, а сейчас только вспомнили. И тычут пальцем при всех, на сознательность напирают, режут по живым нервам, заставляют признаваться и каяться.

Тов. Изотов в прениях по докладу веско сказал:

- Партийная работа у нас является основной организующей силой всей служебной работы!

Не получится хорошо выполнить служебный долг без обеспечения    руководящей и организующей роли коммунистов. Вот вам пример. Беспартийный следователь Елсуков  был осужден за  пьянство и злоупотребление служебным положением. Разве дошел бы он до такой жизни, если бы партийная организация всех  воспитывала? За год дважды проводились проверки следственной работы, выявлялся большой процент прекращаемости следственных дел. Многие ответили за «затяжку следственных дел».
Серьезный анализ работы Отдела сделал на собрании его начальник полковник Долгов. Он с гордостью сообщил, что Дорожный Отдел милиции Забайкальской железной дороги вышел по всем показателям в число передовых дорог среди Дальнего Востока. Но в то же время парторганизация ослабила свою работу в сложный период реорганизации и передачи Дорожного отдела из МВД в МГБ в первый послевоенный год. Из-за этого целых два месяца не проводилось партийных собраний, тогда как  одно-два собрание ежемесячно должно быть проведено.

Подозревался  в измене Родины

В заключение выступил известный в Забайкалье и на Дальнем Востоке милицейский начальник тов. Жовнер:

- За состояние кадров должны отвечать товарищи Долгов, Фройштадт, Орешкин, Перевозчиков и товарищ Артемкин…  Как можно было допустить такое, что командир отделения на станции Шилка Воловик был в плену у немцев, и немцы предлагали ему быть следователем в гестапо? С его слов, он сбежал из плена. Но это ничем не подтверждается. Воловик был отдан под суд, но в силу того, что следствием не была подтверждена измена Родине, его не судили. И вот этот Воловик долгое время преспокойно  работал в органах милиции. Своим приказом я его уволил.

Жовнер привел еще ряд негативных примеров. Рассказал о милиционере линейного отделения на станции Чита-;, который наносил побои пассажирам, а однажды до того охамел, что вытолкнул на ходу поезда из вагона мать с ребенком, оскорбил некоего секретаря комсомольской организации за то, что тот сел не в свой вагон.

- В Борзе оперуполномоченный занимался спекуляцией и воровством. Бывший начальник Зиловского отделения (вот он, присутствует тут) заставлял своих подчиненных косить ему сено, то есть злоупотреблял служебным положением. Начальник оперпункта на станции Чита-2 Гусятниченко пьяным явился в Доротдел, будучи вызван по какому-то делу. Но никто этого не заметил и не наказал за это. Следователь Дорожного Отдела Кондрашин пять дней пьянствовал и не выходил на работу, после чего явился с повинной к прокурору дороги.

Жовнер впился недобрым взглядом в зал и после напряженной паузы произнес:
- И партбюро, и товарищ Дроздов, как секретарь парторганизации, должны отвечать за состояние служебной дисциплины.

Перечислив весь компромат, предоставленный ему в огромном количестве, Жовнер оговорился, опасаясь обвинений в очернении славной советской милиции:

- Я не хочу сказать, что все работники плохие. 18 работников Дорожного Отдела я отметил своим приказом, объявив им благодарность за проявление инициативы по борьбе с уголовной преступностью.

За 1946-й год к к правительственным наградам было представлено 35 человек. Из них к медали «За боевые заслуги» - 6, «За победу над Германией» - 18, «За победу над Японией» - 9. Два сотрудника Отдела награждены орденами.

Из протокола этого собрания выяснилось, что за десять лет так никто и не смог организовать достойный выпуск стенгазеты, которая по-прежнему «не отражает действительной жизни коллектива, а заметки пишутся по принципу: как бы кого не обидеть. Стенная печать плетется в хвосте событий».

Лучше обстоит дело с подпиской на партийно-советскую печать. Только три человека (их назвали пофамильно) уклонились от подписки. Остальные выписали 29 экземпляров областной газеты «Забайкальский рабочий», 5 экземпляров центрального органа партии «Правда», 3 экземпляра «Известий». Газету Забайкальской дороги «Отпор» выписали 5 экземпляров, «Пионерскую правду» - 1, «Культура и жизнь» - 2, «Комсомольская правда» - 1, «Гудок» -1, «Молодой большевик» - 1. Журналы: «Спутник агитатроа» - 5, «Партийная жизнь» - 4, «Работница» -1.  (Всего 58 экз.).

Загадочные совпадения

Несколько позже мне удалось «откопать» в архивах еще ряд документов и установить некоторые подробности из биографий ведущих сотрудников Отдела. Например, секретарем партбюро был младший лейтенант милиции Дроздов Владимир Васильевич, а его замом Изотов Иван Филиппович. Из характеристики на Дроздова выяснилось, что он 1897-го года рождения, уроженец г. Урюпинска Сталинградской области, член ВКП(б) с 1944 года.

Я жил в Урюпинске в раннем детстве, в 1951-56-м годах. Там служил мой отец – член КПСС с 1944 года. Здесь герой рассказа  Шолохова «Судьба человека» нашел своего Ванюшку после войны. Сцена встречи с сыном из одноименного фильма трогает до слез. В Урюпинске течет река Хопер – приток Дона. Я там однажды чуть не захлебнулся в набежавшей волне. Вытащил из воды старший брат. 
Недалеко от этих мест и родина знаменитого автора «Тихого Дона» - казачья станица Вешенская,  куда однажды поехала моя мама, чтобы купить дешевого гуся  на местном колхозном  рынке.

В 1963-м году, после окончания восьмилетней школы, я поступил в Читинское музыкальное училище, которое занимает часть здания нынешнего Забайкальского управления внутренних дел на транспорте. Мне тогда объяснили, как  не перепутать вход в училище: «еще  через пять метров попадешь в  арку – там милиция».
Управление транспортной милиции (бывший Дорожный Отдел милиции) располагается фактически в том же старинном дореволюционном здании на ул. Калинина, которой  снова возвращено старинное  название – Амурская .

…Мой товарищ по комнате в общежитии музучилища занимался на тромбоне в комнатушке с решетками на окне.  Раньше там находилась комната предварительного заключения (КПЗ),  отданная позднее училищу. Студенты быстренько переименовали аббревиатуру, вернее, ее расшифровку на «Карпов приказал заниматься». Старичок Карпов в период моей учебы был заведующим отделением духовых инструментов.
Ну, кто бы мог подумать, что через тридцать лет, сменив  за это время множество  рабочих  мест, я вновь окажусь в том же здании и займу в нем кабинет пресс-секретаря управления внутренних дел на транспорте.

30 лет назад я жил в мире музыкально-поэтических и политических грез, навеянных хрущевской оттепелью, стихами Евгения Евтушенко, разоблачением культа Сталина, программой построения коммунизма – светлого будущего всего человечества, принятой на 22-м съезде партии .

Когда закончился 1965-й год, я написал стихотворное воспоминание о каждом месяце прожитого года:

Первого числа – мой день рождения.
Вспоминаю: мне семнадцать лет.
А февраль принес любви смятенье –
Поцелуя первого привет.

Я тогда увлекался поэзией, историей, литературой. Наравне с Бетховеном, Чайковским и Рахманиновым любил городской и цыганский романс и песни дворов.
В училище стал активистом культурно-массового сектора профкома и распространял билеты на концерты заехавших  в Читу по пути из Японии Московского и Хабаровского симфонического оркестров. Искренне верил в идеалы коммунизма, мной восхищалась преподавательница истории за то, что покупал на свои деньги (стоили они, конечно, сущие  копейки) тонкие  брошюрки политиздата и раскладывал их на столе в комитете комсомола. Вступал в политические споры со студентами, которые были старше меня  на 5-10 лет, а таких было в те годы немало. Они говорили о тяжелой жизни в колхозах и критиковали реформу Хрущева, который придумал  совнархозы. А я защищал советский образ жизни.

Хрущева в октябре 64-го сняли и для просвещения народа стали проводить лекции о «волюнтаризме» недавнего руководителя партии и правительства. Началась брежневская эпоха…

Случайно ли мне поручили узнать правду о  нашей стране   с 1938-го по 1947-й год? Не знаю… 

Я с облегчением перевернул последний листок документа за 1947-й год. И…
Первого числа – мой день рожденья!!!   

1998