4. История шатуна

Медведь наш родился, как и все медвежата, в берлоге ранней весной. В конце марта вышел вместе с мамашей на свет божий и радовался, как все дети, всему, что его окружало – своему братишке-непоседе, весенним запахам, красоте просыпающейся природы и, конечно же, простору. Он был послушным ребенком для медведицы, компанейским братом, но больше всего любил изучать окружающее пространство. За первый год он узнал, что такое рыба, пчелы, что съедобно, а что нет; что надо пугать, а чего следует опасаться. Нагулял достаточно жиру и вместе с мамашей и братом перезимовали опять в той же берлоге. Следующим летом медведица рассталась с его братом, отправив во взрослую жизнь, а его, шалунишку, оставила с собой зимовать. Какого же было его удивление, когда весной он проснулся в компании трех сосунков-медвежат! Пришлось обучать брата и сестер тому, что сам познал. Он стал хорошим помощником матери и заботливым пестуном трем малолетним шалопаям.
 Но осенью мать не оставила его с собой, а категорично заявила, что теперь он самостоятельный медведь-муравейник. Так называют медвежат трехлеток, что начинают свой путь с разорения муравейников, чтобы добраться до лакомых личинок.
Молодой медведь благополучно пережил ту зиму и следующую, и в пятилетнем возрасте, набрав массу тела около двухсот килограмм, чувствовал себя прекрасно. Он даже хотел найти себе пару и уже познакомился с молодой медведицей, но тут появился огромный медведь, встал на задние лапы, показывая огромный рост, и вызверился, обнажая страшные клыки. Нашему мишке ничего не осталось делать, как уносить ноги, то есть лапы. Этот конкурент мог легко убить его и устроить свадебную вечеринку возле его туши. Видно, не время еще для свадебки. Через год наш шатун встретился с ним, схватился в рыцарском турнире за руку и сердце косолапой, потрепал соперника, но был подавлен превосходящей массой мускулов еще не старого собрата. Пришлось отступить и в этот раз. И вот зима. Проклятущее время для медведей, если их разбудили. Нет ни до чего времени и дела, только до пропитания. Голод становится для них и царем, и богом.