Нам не дано предугадать

1.
Дождь,начавшийся часов в девять утра,к ночи превратился в настоящий ливень.Он ровно шумел,не ослабевая ни на минуту,временами со звоном разбиваясь обо что-то железное.Иногда ветер нарушал этот чёткий ритм,и тогда молоточки капель звучали вразнобой до тех пор,пока порыв налетевшего забияки не стихал.Вере представлялся огромный  работающий ткацкий станок,в котором нитями служили струи дождя,сливавшиеся в бесконечное блестящее полотно.
Она думала,что после трудной дороги и проведённого в бестолковых хлопотах остатка дня уснёт мгновенно,лишь голова её коснётся подушки.Как любила она эту незатейливую музыку!И правда,что может быть лучше-засыпать,когда по крыше барабанит дождь.Однако сон не шёл.И неудивительно:первая ночь в чужом доме.Впрочем,чужим этот дом можно было назвать условно.В детстве,лет до пятнадцати,Вера все каникулы- и долгие летние,и короткие осенне-весенние-проводила здесь.Только на зимних не приезжала:бегала по утренникам.Тут жила её бабушка Тоня,Антонина Георгиевна.Бабушкой её называли по привычке.Она доводилась двоюродной тёткой отцу Веры.Как-то недосуг было разбираться в тонкостях родственных связей,так и повелось: бабушка Тоня.
      Жила Антонина Георгиевна всю жизнь одна.Никогда не было у неё ни мужа,ни детей.В отрочестве оставшись без родителей,отец Веры не оказался в приюте только благодаря ей.Строгая,немногословная,бабушка Тоня,словно бывалый лоцман,помогла ему миновать все рифы и подводные камни непростого плавания из отрочества в юность,во взрослую жизнь.Помогла и с выбором профессии-угадала,к чему у парня лежит душа.Вот только избранницу его,Верину мать, не одобрила,но смирилась,потому что женщина она была умная,интеллигентная,недаром всю жизнь проработала в детской библиотеке.А жизнь получилась долгая:без малого 89 лет.Сколько Вера себя помнила,бабушка всегда выглядела одинаково:годы над ней были не властны. Строгие тёмные платья,аккуратная причёска-не стриглась,заплетала косу и как-то по особенному укладывала её вокруг головы-всегда прямая спина,никаких жалоб на здоровье,на нехватку денег.Никакой пустой болтовни с соседками,просмотра бесконечных сериалов,вздохов:вот мы в ваше время..
       Лёжа на бабушкиной высокой кровати без сна,Вера,уже попривыкнув к темноте,снова оглядела комнату.При жизни Антонины Георгиевны она ни разу здесь не ночевала. Да и днём бывала редко.Из темноты выступал книжный шкаф с ровными рядами любимых томов,в основном,русская классика.Круглый стол у окна,стул с высокой спинкой.В окна продолжали стучать капли.Настойчиво.Беспрестанно.Плотные бордовые шторы задёрнуты.Между ними неширокой полоской белеет узорчатый тюль.В простенке- старинная этажерка вишнёвого дерева,над ней -часы-ходики."Тик-так,тик-так",-вторят они дождю.Без четверти двенадцать.Дверной проём по деревенскому обычаю тоже занавешен такой же плотной бордовой шторой,и, хотя Вере не было ни одиноко,ни страшно, двустворчатую дверь в  комнату она все же закрыла.
       Когда полгода назад им позвонила соседка Антонины Георгиевны,её задушевная подруга Екатерина Васильевна и сообщила о смерти бабушки,они с мамой в первый момент не поверили.Такого просто не могло быть.В смысле,не могла бабушка Тоня умереть.Она же всегда была такая сильная,уравновешенная,здоровая,наконец.Она была всегда. А за полгода до этого также внезапно умер отец Веры.Стыдно признаться,но его смерть удивила меньше. В последнее время много мужчин умирает,едва шагнув за шестьдесят.Всё какие-то тромбы отрываются,инфаркты-инсульты случаются с замечательными работниками,любящими отцами и верными мужьями.Вера вспомнила,как гнала от себя сначала мысль о его смерти,а потом пыталась забыть лицо лежавшего в гробу усталого человека,который был так не похож на её весёлого,доброго отца.
        Права была бабушка Тоня,не доверяя худенькой,быстроглазой,тонконогой невесте своего дорогого сыночка.Не прошло и сорока дней с его смерти,как та начала тайно,а потом и не скрываясь,встречаться со своим коллегой-неприятным,каким-то рыхлым и бледным,как квашня,мужчиной с неожиданно тонким голосом.Нет,никто не требовал вечной скорби и траура на всю оставшуюся жизнь,но,как поётся в старой студенческой песенке:"Мужниных сапог не износила..."Вера изо всех сил пыталась её понять,даже оправдать,но когда этот недопечённый пирог (через пару месяцев после похорон бабушки Тони)заявился в их дом с вещами,и мать стала буквально порхать вокруг него,предупреждая малейшие его пожелания,девушке стало обидно за вечно обделённого вниманием жены отца.Она поспешила уехать из дома,чему мать была бесконечно рада.Вера решила,что поживёт в доме бабушки Тони-каникулы же!-а в начале учебного года в университете будет добиваться места в общежитии.
        Ох эти мысли бесконечные.Она поворочалась,поудобнее устраиваясь.Крепко зажмурив глаза,по-девчачьи прошептала: "Сплю на новом месте-приснись жених невесте",как вдруг новый порыв ветра качнул ветви берёзы под окном.Открылся тусклый уличный фонарь.Слабый луч его проник сквозь полоску тюля и осветил стол.Тогда Вера и увидела,что за ним кто-то сидит.Закрыла и снова открыла глаза,но тёмный и вместе с тем прозрачный силуэт не исчез.Юноша с копной тёмных волос,склонившись над невидимым листком бумаги,быстро-быстро водил по нему коротким карандашом.

2.
      Проснулась Вера от оглушительной тишины.Яркий солнечный свет,просеянный через бордовые шторы,делал комнату нежно-розовой.Вдруг она прямо-таки подскочила на кровати.Что это было ночью?Неужели ей всё приснилось?Соскочив,шлёпая босыми ногами по прохладному крашеному полу,подбежала к столу. На белой скатерти,почти сливаясь с ней,лежал чуть желтоватый листок."Этого не может быть",-сказала девушка вслух,но рисунок от этого не исчез.Тогда она осторожно,двумя пальцами взяла листок и поднесла поближе к глазам: след от карандаша был неотчётливым,однако Вера сумела разглядеть на нём стройную девушку с длинной косой.Это,несомненно,была бабушка Тоня.Но что-то в её облике настораживало.Красивое юное лицо было искажено  такой злостью,что Вера отбросила листок так,будто это был машинально сорванный лист сирени,на котором притаился гадкий ядовитый жучок или противная мохнатая гусеница.Никогда ей не приходилось видеть Антонину Георгиевну такой.Строгой-да,серьёзной-да,но злой,с неузнаваемым от ненависти лицом-никогда.Повинуясь внезапному порыву,девушка побежала на кухню и сожгла рисунок.
      Утро,словно извиняясь за беспокойную ночь,выдалось замечательным.Выйдя в сад,Вера буквально задохнулась от свежего густого запаха омытой ливнем листвы,травы,земли."Кто молодец? Я молодец,что приехала сюда,"-повторяла она в такт движениям придуманной ею же ежедневной утренней зарядки.Но неясная тревога подложенной тайком на стул кнопкой не давала сполна насладиться любимым кофе,незатейливой песенкой незаметной среди листвы птички,ароматом зацветающей старой-старой липы.
       Когда стукнула калитка,Вера чуть не уронила из рук чашку.Но увидев семенящую к дому Катерину Васильевну,опять над собой посмеялась и с радостью раскрыла объятия навстречу подруге Антонины Георгиевны.По её рассказам,девушка знала,что дружили те с самого детства,хотя Катя была года на два моложе.Веру немного удивляла их такая долгая и верная дружба.Помнится, отец как-то сказал про приёмную мать: "Имя ей-постоянство.Почему её Констанция не назвали?"Тоня и Катя были очень разными,объединяли их любовь к русской классике- Антонина-библиотекарь,Катерина-учитель русского и литературы-и полное отсутствие в их жизни мужчин в любом качестве.У Антонины хоть приёмный,да сын,Верочка,а у Катерины Васильевны-никого.Ну,если не считать двух обязательных кошек в доме и любимых учеников.
       Катерина Васильевна прошла по короткой дорожке от калитки к дому и обняла девушку."Верочка,Веруша,-шептала старушка,и у Веруши заходилось от нежности сердце,когда она прижимала к груди ту,которая была для неё такой же родной,как и бабушка Тоня. "Умница,что приехала,"-твердила Катерина Васильевна,усаживаемая этой самой умницей в кресло,где обычно сидела и при жизни Антонины Георгиевны.Вера суетилась,наливая гостье чай,выкладывая на тарелки городские гостинцы,но от неё не укрылось,что бабушка Катя волнуется,пряча взгляд.И вообще,она напоминала в этот момент девочку,превращённую злыми волшебниками из "Сказки о потерянном времени" в старушку,ту,что поскромнее.Вере стало жаль её,но всё же,улучив момент,она прямо и требовательно посмотрела в когда-то голубые глаза бабушкиной подруги.
      Та сначала отвела их,а потом проговорила:
- Это Коста.Костик был. Ты его не бойся.
И столько нежности было в этом прошелестевшем сухим листиком "Костик",что Верочка вдруг что-то начала понимать и заторопила:
-Расскажите.Расскажите мне всё,Катерина Васильевна,пожалуйста.
Первые слова прозвучали глухо,но потом бывшая учительница литературы прокашлялась и продолжила негромким,но хорошо поставленным голосом человека,привыкшего много говорить для слушателей.
-Мы ведь с детства с Тонечкой дружили.Сколько себя помню,она всегда была рядом,вернее,чуть впереди.Третьим всегда был Коста.Его отец,командир Красной Армии,привёз жену,красавицу-сербиянку,в наше село после Гражданской войны.Сам уехал снова служить да и сгинул где-то.Коста вырос красавцем.Высокий,стройный,с огромными чёрными глазами,с гривой чёрных же волнистых волос.Он выделялся среди наших мальчиков своей нездешней,непривычной глазу мужской красотой.Повсюду таскал с собой старенький,отцовский видно,планшет,доверху набитый листками бумаги для рисования.Рисовал Костик,так мы его называли,так,будто его карандашом водил сам Аполлон-покровитель художников. Помнится,мечтал,что поступит когда-нибудь в Московское училище живописи,ваяния и зодчества.Даже причёска у него была,как у Репина.И одевался Коста не так,как все.Никаких тебе бесформенных рубах и штанов,только чёрная,типа гимназической, курточка с воротником-стойкой и брюки.А летом- белая блуза,подпоясанная витым шнуром,и белые опять же брюки.
Мне было пятнадцать,Тонечке-семнадцать,Косте-восемнадцать,когда я поняла,что люблю его.Я люблю его,он любит Тонечку,а Тонечка...Никто не мог бы сказать,кого любит Тонечка.Она была такая...такая красивая,весёлая,умная.Она лучше всех нас училась,танцевала,пела,играла в школьных спектаклях.В её карих насмешливых глазах утонули многие,не только бедный художник.В каком смысле бедный?Дело в том,что Костик родился калекой.Его левая рука была деформирована:кисть сведена и согнута,а локоть немного прижат к туловищу.Но никто вроде и не замечал его изъяна,потому что Костик сделал для этого всё возможное и невозможное.В результате наравне с другими работал на колхозных полях,скакал на лошади,плавал.Вот только не дрался никогда,да его и не обижал никто:повода не было.Его любили все.Все,кроме Тонечки.Вернее,она его любила тоже,как любят брата.Зачем ей паж,когда она ждёт короля?
     Катерина Васильевна замолчала так надолго,что Вера даже занервничала:вдруг продолжения не будет? Наверное,это так больно вспоминать.Бабушка Катя беззвучно отпила из чашки остывший чай,неизвестно откуда взявшимся голубым платочком вытерла набежавшую слезинку и заговорила вновь.
     -Началась война.Ясное дело,что ни о чём другом говорить мы больше не могли.Жадно ждали новостей,ловили каждое слово,произнесённое диктором,но вместо надежды оно вселяло тревогу,нарастающую день ото дня.Односельчане потянулись к районному военкомату.Они уходили,а мы оставались ждать.Ждать было невыносимо трудно.Фашисты до нас не дошли,но,поверь,хлебнуть горюшка нам пришлось сполна.Мы по-прежнему ходили втроём.Всё меньше мечтали,больше спорили.И вот однажды,после того,как почтальон Иван Егорыч принёс в село сразу три похоронки,и плач стоял особенно громкий,безутешный,мы почему-то гораздо яростнее препирались. Я уж теперь не вспомню,что говорила Тоня.Коста спокойно ей отвечал,она горячилась,даже сидеть на месте не могла.Всё обвиняла кого-то,обличала.Прекрасное лицо её было искажено такой ненавистью,что ты бы в этот момент её не узнала. "А я и так не узнала,"-чуть не выкрикнула Вера,но вовремя прикусила язык.
      -Вдруг после очередной такой спокойной реплики Косты Тонечка посмотрела на него так..,-Катерина Васильевна запнулась,-ужасно и крикнула ему в лицо:"Тебе хорошо говорить.."Потом замерла,прижав пальцы к губам,но было уже поздно. Эти три пули вылетели и попали Костику прямо в сердце.Он даже пошатнулся,как от удара.Побледнел.Потом взял себя в руки и ровным голосом произнёс:
      -Да,мне хорошо.Так хорошо,что ты и представить себе не можешь.
Сказал и ушёл.А мы обнялись и заплакали.

3.
    Катерина Васильевна вновь замолчала.На этот раз пауза оказалась короче.Опять глоток чая,взмах голубого платочка к глазам.Вера со всей силы обхватила себя руками за плечи и еле сдерживалась,чтобы не вскочить с места и не прижать старую девочку к груди,не погладить по седым волосам,утешая.Поняла,что это ещё не всё,не конец рассказа.
   -Мы продолжали ходить везде втроём,-зазвучал голос бабушки Кати,словно кто-то невидимый включил аудиозапись.-Но что-то ушло,умерло в наших отношениях,появилось новое.В чудных глазах Тонечки -как любил их рисовать Коста!Всё с озёрами их сравнивал-заплескалась неизбывная  вина,а чёрные глаза Косты до краёв наполнились такой болью,такой обидой,что я даже украдкой боялась в них посмотреть.Не знаю,был ли другой вариант развития событий,а он,наверное,был,только когда Иван Егорыч снова принёс в село похоронки,Костик не вышел к нам вечером.Ночью был сильный дождь,такой же вот,как вчера.А утром его мать с криком побежала по лужам к дому фельдшерицы Любы.Но Люба уже ничем не могла ей помочь,да и никто бы не помог.Костик был мёртв.Говорили потом,что он принял яд.
   Голос Катерины Васильевны зазвенел и оборвался.Она прислушалась к нему и удивлённо посмотрела на Верочку."Неужели я это сказала?"-говорили её глаза.
    - Время шло. Знаешь,стоит ведь только родиться человеку или умереть,как оно начинает сначала тянуться,потом бежать,потом лететь,только в разные стороны движется,с человеком или без человека.Пришла наша долгожданная победа. Отплакали и те,кто дождался,и те,кому не довелось.Тонечка уехала учиться в библиотечный техникум,за ней я-в педагогический.Ты знаешь,ведь о том,что он к ней приходит дождливыми ночами,она  мне дня за три до смерти рассказала.Рисунки его сжигала.Представляешь,каково ей было?Всю жизнь,такую долгую...
     - А часто он приходил?-осмелилась спросить Вера.
     - Нет.Когда раз в году,когда два.Обязательно дождливой ночью.
     - Почему он пришёл ко мне?Разве он не знает,что Тоня умерла? Разве они там не встретились?
     - Потому что ты ночевала в её комнате.Вспомни,много она тебе в детстве разрешала в ней ночевать?
Вера задумчиво и отрицательно покачала головой.
     - А что касается встречи...Я,конечно,не очень во всём этом понимаю,но ведь он сам лишил себя жизни.Вера отметила,как ловко она избежала слова "самоубийца".-Это ведь говорят самый страшный грех.Да и вряд ли эта встреча принесла бы им облегчение.
      -А вдруг бы Тонечка сумела тогда попросить у него прощения? Ведь понятно же,что случайно вырвалось.Как думаешь,он простил бы?
      -Может и простил бы.
      -Вы из-за него не вышли замуж?
      - Скорее,из-за них.Его продолжала любить,её жалела.Когда бы и с кем я ни уехала,передо мной всегда стояли бы их глаза:её-виноватые,его-полные боли и обиды.Пора мне,Верочка,пойду.Да,чуть не забыла.
С этим словами Катерина Васильевна достала из большого кармана темно-синего платья что-то завёрнутое в газету.Бережно развернула,расправила на столе.
      -Это единственная наша общая фотография.Специально в район ездили.
Вера побоялась взять в руки чёрно-белый прямоугольник,впилась глазами. Потом выдохнула:
      -Боже,какие вы тут...-и не смогла продолжить.

4.
 Никогда раньше с таким вниманием Вера не следила за прогнозом погоды.Но лето,как на грех,выдалось таким жарким и засушливым,что она совсем было отчаялась.Вот уедет через неделю и не успеет.Ночной ливень обрушился на село без предупреждения.По-хозяйски прошёлся по садам,и деревья согнулись в приветственном поклоне,а трава блаженно застонала под его длинными ногами.Гость ответил всем звоном по железу,стуком по дереву,шорохом по земле.Вера ждала,ждала и дождалась: тёмная,но прозрачная фигура возникла наконец у стола,и снова забегал по невидимому листку призрачный карандаш.Тогда она,путаясь в одеяле,встала на колени и, сложив руки в молитвенном почти жесте,крикнула в темноту:
     - Коста!Тоня умерла.Прости её,пожалуйста,прости!
Потом повалилась на кровать,всё повторяя и повторяя уже шёпотом,заливаясь горячими слезами: "прости,прости,пожалуйста,прости".Ей показалось или карандаш в руке художника на мгновение замер?
И снова было розовое утро,и опять она бежала босиком к столу,и белел на скатерти листок.След от карандаша был еле различимым,словно рисунок полежал под дождём.Но контур девичьей фигуры и её лицо вполне можно было рассмотреть.Девушка улыбалась.Как тогда на снимке.Единственном.Общем.Довоенном.

      -