лс106 Пушкин и Собаньская 9-я годовщина однобокого

 Александр Пушкин и Каролина Собаньская
 9-я годовщина однобокого романа и безответной страсти поэт-человека

В конце августа 1824 г власть усилиями графа де Витта (сыск, шпионаж и компромат на всех и вся, не исключая Пушкина), братьев Булгаковых (перлюстрация писем поэта), наместника графа М.С. Воронцова (ходатай – уберите от меня этого Пушкина – сумасшедшего и шалопая) и министра инодел графа Карла Нессельроде (шефа Пушкина, службу которого он дискредитировал и позорил)  царь принял решение отправить Пушкина на север в ИТУ родителей, вовсе уволив с госслужбы и вроде как без права на УДО. Так царь сделал поэта проф. сочинителем = кроме стишистой торговли жить бедолаге было уже не на что

Но Пушкину повезло... Случился бунт 14-декабря. Бунтовщиков изловили и сослали,а пятерку идеологов республики в России (неслыханное несбыточное убыточное дело!)
повесили. Пушкин написал новому монарху еще до коронации письмо-покаяние и клятвенное обещание быть своим в доску  и выполнил обряд оммажа. Осенью (!) 1826-го поэта вернули жить и тузовать в 1-ю столицу и взяли его перо в аренду. Пушкин побежал сразу ... жениться ... сделал первое в своем гоне брачное предложение = Софии Пушкиной ...
***
В 1828 г Собаньская вместе с де Виттом появляется в Петербурге. 16 мая Пушкин читает своего «Бориса Годунова» у графини Лаваль. Точный состав приглашенных на это мероприятие гостей неизвестен, но  гостей было довольно много и на читке присутствовали А. Грибоедов, А. Мицкевич. Вполне вероятно у Лаваль могли быть и граф де Витт с Собаньской: они оба хорошо знали и Пушкина, и Мицкевича

Есть веская причина для этой версии: в набросках предисловия к «Борису Годунову» Пушкин дает следующую характеристику Марине Мнишек:

«…это была странная красавица. У неё была только одна страсть: честолюбие, но до такой степени сильное и бешеное, что трудно себе представить. Посмотрите, как она, вкусив царской власти, опьяненная несбыточной мечтой, отдается одному проходимцу за другим … Она волнует меня, как страсть. Она ужас до чего полька, как говорила кузина госпожи Любомирской»

А эта  «кузина госпожи Любомирской» не кто иная, как Каролина Собаньская!

Каролина состояла в родстве с родом  Мнишеков!  Пушкин для образа М. Мнишек взял свою любовь  – Каролину, вложив  в него всю свою страсть, горечь и обиду безответной любви
 
Приехав в Петербург, граф де Витт устраивает своей возлюбленной салон. Каролина принимает гостей, музицирует, по технике игры не уступая знаменитой пианистке Шимановской. Вспоминая ноктюрны в исполнении Собаньской, Пушкин в одном из стихотворений заметит:

             «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает».

Узнав, что де Витт и его пассия Собаньская прибыли и обосновались в СП, Пушкин бросает осаждать клан Гончаровых и мчится в столицу. Так  по прошествии 5 лет в  декабре 1829 — феврале 1830 гг  в СПб  вновь происходит несколько встреч Пушкина с Собаньской. Это соль на раны  сердца поэта. И это уже  последние встречи.

К тому времени Собаньская уже знала, что Пушкин — знаменитый русский поэт, и попросила его написать ей в альбом стихи. Так появился один из шедевров пушкинской лирики —

                «Что в имени тебе моём?».

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу

Первая строка знаменитого мадригала весьма значима. Поэт спрашивает у красавицы, что значит для неё его имя, хотя ответ знает уже заранее … Он – российская знаменитость  и он вновь как прежде у ее ног или ножек и чаши - ножен

Что в имени тебе моём? Оно умрет, как шум печальный Волны, плеснувшей в берег дальний, Как звук ночной в лесу глухом.   Оно на памятном листке Оставит мертвый след, подобный Узору надписи надгробной На непонятном языке.   Что в нем? В волненьях новых и мятежных, Твоей душе не даст оно Воспоминаний чистых, нежных.   Но в день печали, в тишине Произнеси его тоскуя; Скажи: есть память обо мне, Есть в мире сердце, где живу я… 

Многие пушкиноведы считают, что не стоило бы придавать слишком большого значения одесскому увлечению Пушкина Собаньской.

Однако есть веский контраргумент – любовные  письма, найденные во французских черновиках и написанные 9 лет спустя, 2 января 1830 г.

Эти письма однозначно показывают, что Каролина не была мимолетным увлечением поэта. К Собаньской Пушкин питал искренние и очень глубокие чувства, а будучи отвергнутым, жестоко страдал.

В период этих встреч Пушкиным были написаны два письма к Собаньской. По признанию поэта, писал он Каролине потому, что ирония её не позволяет ему объясниться с ней при их свиданиях. Поводом к написанию первого из двух сохранившихся писем к Каролине было получение от неё записки, где она откладывала их встречу на один день.
 Записка Собаньской не содержит никакой любовной лирики. Это вежливая записка другу, но никак не любовнику:

 «Прошлый раз я забыла, что отложила удовольствие видеть вас на воскресенье. Я забыла, что надо было начать свой день с мессы и продолжать его визитами и деловыми поездками. Я очень жалею об этом, так как это задержит до завтра удовольствие видеть и слышать вас. Надеюсь, что вы не забудете о вечере понедельника и простите мою назойливость, приняв во внимание чувство восхищения, которое я к вам питаю. К.С. Воскресенье утром».

Слова Каролины о её «назойливости» и «чувстве восхищения» — лишь светский тон. При этом, читая записку, создается впечатление, что Собаньская совершенно уверена в том, что Пушкин придет, когда угодно, лишь только она его позовет,... и падет

В ответ Пушкин пишет:

 «…Вы смеетесь над моим нетерпением, вам как будто доставляет удовольствие обманывать мои ожидания; итак, я увижу вас только завтра — пусть так. Между тем я могу думать только о вас… А вы, между тем, по-прежнему прекрасны, так же, как и в день переправы или же на крестинах, когда ваши пальцы коснулись моего лба. Это прикосновение я чувствую до сих пор — прохладное, влажное. Оно обратило меня в католика. Но вы увянете; эта красота когда-нибудь покатится вниз, как лавина. Ваша душа некоторое время ещё продержится среди стольких опавших прелестей — а затем исчезнет, и никогда, быть может, моя душа, её боязливая рабыня, не встретит её в беспредельной вечности».

После этого Пушкин уже изливает свои чувства к Каролине в черновом письме. Каролина никогда не прочтет этого письма. Впрочем, для поэта,  Поэт с тоской говорит об её насмешливости, столь характерной для Собаньской, с отчаянием отзывается на её слова, что блаженство могло быть 7 лет назад. Выражаясь её языком, говорит он о «душах, ищущих друг друга в беспредельной вечности», но не выдерживает.

Из черновика письма поэта к Каролине:

«Сегодня — девятая годовщина дня, когда я увидел вас в первый раз… Этот день был решающим в моей жизни. Чем более я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что моё существование неразрывно связано с вашим; я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами, всякая другая забота с моей стороны — заблуждение или безрассудство; вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не умел насытиться. Рано или поздно мне придется всё бросить и пасть к вашим ногам»

И эти строки полные любви и горечи от безответности чувств  писались незадолго до женитьбы на Гончаровой, которой Пушкин, казалось, был тогда полностью поглощен (!).

Неотправленное письмо представляется отчаянной попыткой разбудить сердце красавицы. Ему нет дела в этот момент страсти до ... холодного сердца юной Натали ...

Неизвестно, имело ли место личное объяснение Пушкина с Собаньской; скорее всего да. Поэтому то поэт и не отправил письмо, необходимость в котором отпала сама собой. При встрече Каролина, судя по всему, в очередной раз уведомила Пушкина, что не питает к нему никаких чувств, а любит только своего графа де Витта.

Пушкиновед В. Аринин в кн. «Неразгаданные тайны Пушкина» (1999) предположил: «Пушкин не предполагал, что она (Собаньская) являлась агентом Третьего отделения и вела слежку за ним. Но нечто тёмное, двойное он чувствовал в ней, и это влекло её к нему. “Демоническая женщина вызывала в нём демонические чувства”. Встречи с сатаною гению не избежать. Так было у Байрона, так было у Гете, так и у Пушкина. Но все же Пушкин, знавший моменты прельщения и падения, в конечном счете отверг сатану…»

В течение февраля окончательно стала ясной невозможность близости между Пушкиным и Собаньской.  4 марта 1830 Пушкин стремительно уехал в Москву — свататься к  Гончаровой. Возможно, в чём-то этот шаг был ускорен и обидой на Каролину. Уже через неделю после помолвки Пушкин пишет в своем дневнике не слишком радостно:
«Участь моя решена. Я женюсь».

Письма его к друзьям о предстоящем браке тоже грустны.
А затем Плетневу 31 августа 1830 г:

 «Милый мой, — расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха тридцатилетнего хуже 30-ти лет игрока. Дела будущей тёщи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и её матери — отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения — словом, если я и не несчастлив, по крайней мере, не счастлив…

          Чорт меня догадал бредить о счастьи, как будто я для него создан»

За неделю до свадьбы поэт писал приятелю своей юности Кривцову:
 
«… я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет мне неожиданностию».

В последних письмах Пушкина к Собаньской важна одна деталь: поэт признает наличие некого демонизма у Каролины:

«Вы — демон, то есть тот, кто сомневается и отрицает, как говорится в Писании».
 
Пушкиновед Л. Краваль, которой удалось найти изображения Собаньской в многочисленных женских портретах в черновиках поэта, отмечала: «В рукописях Пушкина 1821–1823 гг встречается множество портретов одной и той же красивой брюнетки, зрелого возраста, с печатью демонизма в лице, с резкими сильными чертами греческого очерка, с миндалевидными глазами, с огненным взглядом (варианты: пронзительным, злобным, мрачным), с подбородком ведьмы, с маленьким красивым ртом, ограниченным скобочками-морщинками, с верхней губкой особенно изящного, стрельчатого рисунка и нижней — по-польски втянутой, вампической…»

И далее: «Особенно часто это лицо мелькает на “адских” рисунках Пушкина, например в виньетке, изображающей бал у Сатаны (1821 г.). Именно такой воспринимал красавицу Каролину поэт. И, может быть, память о ней вызвала у него осенью 1830 года образ Лауры, “милого демона”, в объятья которого устремляется изгнанник Дон Гуан, едва оказавшись в Мадриде. Ведь  именно к Лауре обращены в “Каменном госте” слова о мимолетности женской красоты, напоминающие нам письма поэта к Собаньской:

«Но когда Пора пройдет, когда твои глаза Впадут и веки, сморщаясь, почернеют И седина в косе твоей мелькнет, И будут называть тебя старухой, Тогда — что скажешь ты?"
   
 Такой горький миг Каролине Собаньской пришлось пережить…. Но тогда ей было уже 90 лет…

 Исследовательница творчества поэта Т.Г. Цябловская связала слова «Я вас любил так искренно, так нежно» со словами письма Пушкина к Собаньской, где автор говорит о своей привязанности, «очень нежной и очень искренней». Позднее поэт вписал это стихотворение в альбом Анне Олениной.
 
Я вас любил: любовь ещё, быть может,
В моей душе угасла не совсем…
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
о робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.
   
Отношениям Каролины Собаньской и Пушкина  никогда не были ни простыми, ни взаимными для поэта. Красавица так и осталась для него неприступной крепостью. Переживаемая Пушкиным страсть, его терзания и мечты воплотились в поэтических шедеврах, которые навечно остались в классике отечественной лирики