Писатели в рамочке, или Бродскому снова не светит

Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт. Поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить Вуз, где готовят... где учат...
Бродский: Я не думал, что это дается образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это... (растерянно)... от Бога...
(Стенограмма судебного заседания)
Последствия приведённого диалога, случившегося в Ленинграде 13 марта 1964 года, хорошо известны. Будущий Нобелевский лауреат так и не поступил в Литературный институт. Вместо этого он отправился в ссылку в Архангельскую область. А потом в эмиграцию за океан, где его ждало всемирное признание, миллион премиальных долларов, огромные для поэта тиражи, лекции в ведущих вузах мира, на которые студенты ломились как на Вудсток, целый венок престижнейших литературных премий. Вся эта слава и почёт достались человеку с аттестатом школы рабочей молодёжи (и то под вопросом).
Кто не в курсе, сажали Бродского не за антисоветчину в поэтических текстах, её там не было в принципе. Сажали его за непонятные стихи, за странные советскому уху метафоры, за богемный образ жизни, подведя под указ о борьбе с тунеядством, в острастку всем остальным. Короче, за то, что не доказал, что поэт и право имеет.
Статьи за тунеядство давно нет в уголовном кодексе. Живи, как хочешь и на что хочешь… лишь бы не воровал (или не попадайся). Но доказывать, что имеешь право называться писателем, всё равно придётся. Есть мнение, что у коллективного Бродского практически нет шансов и сегодня
В России авторитетная комиссия из числа литработников (официальное название профессии) в поте лица и кипения мозга разрабатывает «профессиональный стандарт для писателей». Вряд ли это индивидуальная инициатива, очень похоже на властный спецзаказ. Объясняется это, конечно же, неустанной заботой о творцах - ни в одном российском законе не прописано, кого можно считать писателем, какими правами и обязанностями обладают писатели, а также нет никаких нормативно-правовых документов, регламентирующих писательскую деятельность.
Только зачем это самое регламентировать в стране, где декларировано отсутствие цензуры, а книгоиздание и все отношения, с ним связанные, живут в условиях свободного рынка? Авторское право – это понятно, его сохранность и раньше была прописана в законах, за соблюдением следили различные ведомства и агентства. Сегодня не ходить на службу и писать в стол можно любому, а не только члену Литфонда, как в советские времена. Мало того, ни одного издателя не заставишь печатать заведомо нечитабельное, будь ты хоть трижды признан писателем и у тебя даже стоит гербовая печать в документе.
Да и раньше диплом Литинститута совсем не являлся пропуском в большую литературу, а был просто документом о высшем образовании. Могло помочь только следование «правильному курсу». Тогда ваши вирши годами пылились на полках книжных магазинов и в определённый момент переходили в разряд макулатуры, а вы со вкусом проедали-пропивали гонорар. Сейчас такое не пройдёт… или пройдёт?
Давно исчез самиздат в своём классическом виде – перепечатанные на пишмашинке листочки с бледным «копирочным» шрифтом. Любой гражданин может официально заказать издание своей книги по всем правилам и со всеми прибамбасами, тираж зависит только от кредитоспособности заказчика. А дальше – хоть друзьям раздаривай, хоть сдавай на реализацию в книжные магазины, а там - как пойдёт.
К слову, давно появилась новая специализация – «сетевой писатель», тут вообще без накладных расходов. Хоть обпишись… лишь бы матом не ругался и к насилию не призывал.
Нынешние творцы пера совсем уже не те, что их советские предшественники. Вхождение в писательскую элиту для последних гарантировало безбедное существование даже в момент творческого кризиса – тебя всегда могли отправить в оплачиваемую творческую поездку на встречу с «глубинным» читателем. В принципе достаточно было написать парочку переиздаваемых вещиц, что на всю жизнь обеспечивало неплохой «прожиточный минимум. Плюс приятные мелочи в виде 100-процентно оплачиваемых путёвок в дома творчества, где уже тогда действовала система «всё включено», зарубежные поездки в соцстраны на «встречу с коллегами», писательские кооперативы с щадящими взносами, спемедобслуживание и пр. Сейчас тоже самое доступно любому, но за живые деньги, элитарность в условиях капитализма куда-то испарилась.
Но стандарт всё равно создают. И это настораживает. Писатели, позволяющие себе либеральные взгляды, несовпадающие с новой «генеральной линией», волнуются о введении тотального контроля за творчеством. На месте книгоиздателей я бы тоже заволновался – одни из самых продаваемых авторов, как Акунин, Улицкая, Рубина… в эту линию совсем не вписываются. А именно от них сегодня можно ожидать что-нибудь свеженькое и остренькое на тему «текущего политического момента», что обеспечит шикарные продажи.
Кстати, патриотическое крыло российских писателей только возрадовалось грядущему стандарту… типа площадку под них зачищают, освобождают от ненужного и вредного «либерального шлака». Хотя пресловутый стандарт часто мешает развитию вообще, в науке и даже в медицине славу получают экспериментаторы, ломающие общепринятые рамки стандарта в своей профессии. В литературе же сегодняшняя «стандартизация» запросто приведёт к жёсткой цензуре, только под другим, якобы профессиональным соусом.
А время сейчас по-настоящему писательское. Казалось бы.
Все помнят, какой толчок развитию отечественной литературы дала Вторая мировая война. Сначала появилась «генеральская» проза – события описывались как они виделись из окна штабного «виллиса». Позже «лейтенантская» - от тех, кто познал войну в окопе под артобстрелом. Одна только дополняла другую.
Но уже Афганская кампания принесла какие-то крохи, хотя с момента её завершения прошло больше тридцати лет, могу вспомнить только пронзительную «сержантскую» прозу Олега Ермакова, в которой наши воины-интернационалисты отнюдь не ангелы с чистенькими крылышками. Две Чеченские кампании не дали и того минимума. Наверное, дело в осознании праведности совершённого.
Что даст в этом смысле Украинская спецоперация? Скорее всего, ничего, о ней будут писать те, кто судит о событиях по информации из интернета, в данном случае, источники вторичны. Наши правоохранители поспешили ввести дополнения к закону о фейках, они же, уверен, распространятся и на художественные произведения.
Но совпадение по времени с стандартизацией писательского труда наводит на тревожные мысли. Чтобы не говорили с высоких трибун, одной правды не бывает в принципе, каждая достойна творческого осмысления. Иначе не избежать ошибок.