Зинка vs covid - 19 ч. 19

Предыдущая глава: http://proza.ru/2022/04/25/1074

19.

– Когда я увидел Зину, подключенную к «трубе»,  всю утыканную трубками я едва её узнал.
– К какой еще трубе? – переспросила Тамарка.

– «Трубой» медики называют аппарат ИВЛ, – пояснил я, – Извини, я тоже за эти две недели нахватался их терминологии. Ну так вот, – продолжал я – сказать, что она похудела, значит, ничего не сказать. Я увидел  живой труп.  От моей Зинки осталась одна оболочка.  Она словно вся сдулась, как проткнутый воздушный шарик. Щечки побледнели и впали, вокруг сомкнутых глаз – синие круги. Я, делая вид, что поправляю больной подушку, незаметно прикоснулся к её лицу. Оно было теплое, и это её тепло передалось мне. А моё тепло и надежда на успех, наверное, передались ей. Я провел рукой по её  сохранившим свое очарование вьющимся волосам. Они остались такими же мягкими и не потеряли своего блеска.   И губки-бантики остались прежними, только словно выцвели на солнце.побледнели. Ключички  резко выступили, а на шее ещё отчетливее проступили паутины кровеносных сосудов.
Мы сидели с Тамаркой за столиком кафе, недалеко от клиники, и я рассказывал всё, что знал и видел.
– Да, Тамара, это было тяжело вынести, но, труднее было видеть, как всё это выдерживает она, мой цыпленочек. Я был на отделении интенсивонй терапии, менял больным «утки», когда прибежала с радостной для меня вестью сестричка из реанимации.
– Петрович, мама твоя вышла из комы. Врач сказал, что ты можешь посмотреть на нее, но только через стекло.
– Они считают, что она – твоя мать? – спросила Тамарка.
– Наверное! Я, во всяком случае, сам им ничего не говорил.
– Слушай, Шурик, а как ты попал в эту клинику?
– О, это отдельный разговор.  Считай, что мне крупно повезло. Когда узнал, куда её повезли, взял такси и поехал в клинику. Ну, естественно, меня на проходной охранник завернул. Я пытался его уговорить, даже деньги хотел сунуть, но он категорически отказался:
– Ты что, хочешь, чтобы я работы лишился на старости лет? У нас же тут всё пишется, – указал он на камеру.
А я вижу, на мужике тельняшка десантная, а выше запястья – знакомая татуировка, у отца моего точно такая же.
– Вы не в десанте служили? – спрашиваю.
– Не совсем, но близко к этому, в воздушно-десантной бригаде специального назначения.
– У меня отец там же служил, и татуировка у него такая же, и годы совпадают.
Услышав это, он  быстро завернул рукав своей камуфляжной куртки  так, что я увидел эмблему  ВДВ и внизу надпись: DDR 1971– 1973.
– Ну да, и годы службы совпадают.
– А в каком батальоне он служил, не знаешь?
– Номер не знаю, но он рассказывал, что ротный часто употреблял поговорку: «Не будь граблями, всё себе да себе, а будь пилой – раз себе, раз другому!»
– Твою мать! – чуть не взвился над землей охранник, – Старший лейтенант Кузьмин?
– Точно, Кузьмин, – тутже вспомнил я, – отец часто эту фамилию называл.
– А не рассказывал случайно, что тот любил еще повторять: «Это вам не херсобачачий!»Именно, не собачий, а собачачий!
– Да, и это рассказывал.
– А как отца-то фамилия?
– Кормилкин.
– Петром зовут?
– Петром!
– Ну,  надо же, я думал, что такое только в кино бывает! Ты знаешь, Петрович, мы с твоим батькой два года в одной роте служили. А фамилия Бугай в его рассказах звучала?
– Да, точно, комбат, кажется, ваш. Как же, его он часто вспоминал.
– А где сейчас батя-то, жив? В Питере живет?
– Жить-то жив, да только он не в Питере сейчас обитает. Живет в Орловской области, комуна у них какая-то, «Белая земля» называется. Что-то вроде фаланстера.
– Ну, так интернет там у них есть, ватсап? Дай мне его номер, я сейчас быстро с ним свяжусь.
Телефон я ему дал, он долго разговаривал с отцом. Только и слышно было:
– А ты помнишь, как…
– А ты знаешь, что….
Уже переговорив с ним, Анатолий, так он представился, чуть ли не расцеловал меня и сказал:
– Слушай, Санек, удружил ты мне, не передать как. Я теперь у тебя в долгу.  Сейчас мой сменщик придет, ты подождешь меня здесь, а я сбегаю к начальнику по режиму, может он разрешит тебе посещение клиники.
Дождавшись сменщика, он убежал. Не было его минут двадцать, вижу – бежит веселый, издали мне машет.
– Значится так! Ни о каких посещениях и речи быть не может. Она в реанимации, в коме лежит. Но у них сейчас всего не хватает, и санитаров тоже. Если захочешь, может тебя устроить? Приходи завтра с документами, медосмотр, анализы всякие они сами сделают. На основной работе у тебя что за ситуация? В крайнем случае напишешь заявление за свой счет.
– Да у меня сейчас работа «на удаленке», если ноутбук разрешат с собой взять, то я справлюсь.
– Ну,и отлично, вот тебе пропуск на завтра. Найдешь в «грязной зоне» старшую сестру, она на первом этаже в шестом кабинете. Про тебя уже знает, её начальник предупредил.  Кормилкин Александр Петрович, правильно я сказал, или ты женился, взял её фамилию. –  Он громко заржал над своей шуткой.
– Да нет, фамилию пока не сменил, пол тоже.  Спасибо вам, Анатолий… э…
– Да брось ты, называй просто – дядя Толя. На счет пола это ты удачно пошутил.
– Спасибо, дядя Толя! Вы тоже.
– Да что ты заладил, спасибо да спасибо. Я для Петькиного сына  что хош  сделаю… Нет, расскажи кому, не поверят…
На следующее утро я, договорившись с шефом, собрал рюкзак, взял ноутбук и был в клинике.  Быстренько прошел все формальности, прошел экспресс-тест на ковид, получил отрицательный результат, и меня зачислили в штат санитаром.
– А мне можно будет её увидеть? – робко спросил Тамара.
– Боюсь, что нет! Пандемия, ковидное отделение, строгий карантин. Потерпи еще неделю.
Тамарка ушла, а я задумался, когда мы с Зиной впервые заговорили о вирусе? После бассейна, кажется, в начале февраля.
– Слышал, Шурка, какой-то новый китайский вирус появился?
– Да, просачивается информация на периферию монитора, но, думаю, спам. Фармацевты рынок подогревают, хотят втюхатьпиплу новое лекарство. Помнишь, был птичий грипп, потом долго пугали какой-то эйболой. А прошел год, и все о них забыли. Не бери в голову, просто живи!
– Да нет, тут не куриный, говорят, от летучих мышей пошел.Представляешь, у них на рынке и змей продают и всяких насекомых.
– Ох уж эти китайцы, жрут всё, что попало. Знаешь такую поговорку: «Для китайца всё съедобное, кроме  Луны и её отражения»!
Да,  мысленно возвращаясь в то счастливое и беззаботное время, я понимаю, как наивны были мои представления о болезни. Вот именно – представления, никакого знания не было, никаких мер предосторожности мы не соблюдали. Вот и получили. Точнее, Зина получила, а теперь мы вдвоем хлебаем эту «кашу». Да я готов ею подавиться, лишь бы она выжила.
Теперь ночь. Дежурный персонал – кто спит, кто гоняет чаи.Свернувшись калачиком спит на постудежурная сестричка.  Похожий издали на платяной шкаф, тяжелой походкой удаляется в недра ординаторской дежурный врач Шлосберг.  Его реакции я не боюсь, у него сейчас одна мысль – скорее добраться до своего дивана, свалиться на него и забыться мертвым сном.
Лампочки на приборах мигают, как новогодние гирлянды. Лицо Зины едва различимо при их тусклом свете. В очередной раз отмечаю про себя, как она исхудала и осунулась. Реснички робко подергиваются. Хорошо уже то, что она вышла из комы, и я уже строю планы на ближайшее будущее, когда заберу её из клиники. Внимательно всматриваюсь в её ушки. Эти аккуратненькиемочечки, в которых в марте, на корпоративе,  блестели бриллиантики, действительно подергиваются. Мило подергиваются. Молодец, все-таки, Людка. Есть у неё чутьё. Конечно же, Зиночка скоро поправится, и мы снова будем вместе.
После выписки я сразу повезу её в Сестрорецк. Почему в Сестрорецк? А там море, хоть и не Турция, куда сейчас и самолеты-то не летают, а все-таки море.  Весна ожидается ранняя, будем не спеша гулять по песчаному берегу Маркизовой лужи, подставляя весеннему солнцу лицо.  Интересно, была ли она когда-нибудь в Сестрорецке?
Специально поедем на электричке.  Этот перегон перед Курортом, когда поезд медленно ползет в тени соснового леса, с визгом  резко поворачивает, и вагон заливает яркий солнечный свет. Морской берег, рябь, мелкий морской песок.
Буду кормить её разными  «вкусняшками». Главное, заставить её есть побольше морепродуктов, витаминов, пить соки. Гранатовый сок, знаю, повышает уровень гемоглобина.
Виктор же сказал, что сердце у неё в порядке, иммунитет, как у сорокалетней женщины. Легкие, правда,  частично поражены, но бронхи быстро восстановятся. Говорит,  что через пару дней можно будет отключать от «трубы».
Вот и хорошо.  Ревную её к этому аппарату, хочу сам припасть к её губам и вдыхать в неё  жизнь.
Ей  в первые дни после выписки, конечно, не нужно будет знать, как умирают люди от ковида в провинции. Нам с ней повезло, что живем в одной из столиц. Питер, конечно, до уровня Москвы не дотягивает по финансированию, но это и не Урюпинск и не Усть-Локчим какой-нибудь. Там больные лежат в проходах и на лестницах. Морги переполнены, трупами забиты рефрижераторы.
Да, признаться честно, я тоже за эти две недели устал, вымотался, конечно. Только её личико, которое я вижу ночью, и утром, и днем,  дает мне силы жить и бороться. Утром увижу её и готов работать на отделении, бежать по первому требованию хоть в морг, хоть в ад. А в голове только одна мысль: «Как там моя Зина?»

Продолжение: http://proza.ru/2022/04/25/1078