Витязь у трёх дорог - республика, империя, или цар

       Александр Сороковиков 

       ВИТЯЗЬ У ТРЁХ ДОРОГ – республика, империя, или царство               

    В позитивной по настрою статье советника министра обороны Андрея Ильницкого «Время больших решений» («Парламентская газета» от 23 сент. 2021 г.), приведена знаковая цитата Виктора Гюго: «Есть нечто более сильное, чем все на свете войска, – это идея, время которой пришло». А далее следуют слова самого автора статьи: «Россия исчерпала время и социальные ресурсы инерционного развития. Наступает время Больших Решений и Больших Проектов».

          I
    Раскрывая суть приводимой в начале данного материала выдержки из статьи Андрея Михайловича Ильницкого, следует сказать, что публикация в правительственном СМИ чиновника такого ранга, как советник министра обороны, не может являться только его частным мнением. Нет никаких сомнений, что и текст статьи и ее публикация в «Парламентской газете» были заранее одобрены в высших инстанциях. В связи с чем, статью Андрея Ильницкого можно назвать знаковой, и более того поворотной, в отношении дальнейшего курса развития российской государственности. А потому, сейчас, когда в стране начались поворотные события, со всей ответственностью можно утверждать, что не только советник министра, но и главный рупор законодательной власти России заявил устами Андрея Ильницкого: «Наступает время Больших Решений и Больших Проектов».
    Оттолкнувшись от слов советника министра обороны, постараемся и мы сказать несколько слов о таких Проектах, и необходимых в отношении их Больших Решениях. Три главных Больших Проекта, решение которых давно назрело, а именно – империя, царство, а также основанная на справедливых основаниях республика, уже три десятилетия обсуждаются в патриотической среде. Причем, в отношении первых двух понятий, которые воспринимаются обществом как синонимы, возникают серьезные смысловые аберрации. Да, действительно, царство может существовать как империя, но, при этом, далеко не всегда империя может быть одновременно царством. Попробуем же разобраться в этих понятиях, чтобы, когда, подобно былинному витязю придем к камню у трёх дорог, мы не ошиблись бы в выборе правильного направления.
    Итак, впереди у России, в подобие былинного сюжета о витязе на распутье, открываются три главных цивилизационных направления – республика, империя, царство. Есть основания полагать, что в будущем эти направления будут основаны не на общечеловеческих ценностях, а на ценностях религиозных и национальных. Говоря конкретно – на камне у трёх дорог, скорее всего, будут три надписи: Православное царство, Православная империя, и – Православная республика. Постараемся же с Божьей помощью разобраться в этих понятиях, чтобы, когда придет время, мы могли бы избежать неправильного выбора.
    Итак, первая надпись на камне у трёх дорог может быть такой: «Прямо пойдешь, царство найдешь». Трезвомыслия ради, прежде чем отправиться в указанном направлении, следует, помолившись, поразмыслить над этой надписью. Помощь в таковых размышлениях могут оказать работы непревзойденного толкователя Библии наших дней Евгения Андреевича Авдеенко. И, если быть точным, то толкование на 10-ю главу книги «Бытие», в главе «Нимрод – первый царь в священной истории», – «Книга Бытие: Генесис и Берешит» (Т. 2. Изд. Классис, М. 2018).
    Десятая глава книги «Бытие» говорит нам о том, что первым царем после Потопа являлся внук Хама Нимрод, поселившийся на земле Сеннаар, и построивший города Вавилон, Эрех, Аккад, и Халне (Быт. 10; 6-10). Евгений Авдеенко пишет об этом так: «Священная история выстраивает подступы к пониманию первого Вавилона: «”Хам” – начало утраты сыновства и отрицания священства. “Хам” – первый шаг к Вавилону. Вторым шагом было отрицание царства. Вавилон возможен только без царя. Следовательно, нужно рассказать о царе».
    Этот явный парадокс – «Нимрод первый царь Вавилона», и – «Вавилон возможен только без царя», Е.А. Авдеенко разъясняет так: «Итак Нимрод был хамитом. Преемство в жизни Ветхозаветной Церкви пошло по линии Сима (его потомком был Авраам). Институт царства возник среди потомков Хама и был угоден Богу. Священное Писание дает нам понять, как царство существует отдельно от Церкви». И далее: «Нимрод – первый царь в Священной истории… Нимрод был первый из гибборим'ов пред Господом: он так сказать легитимный царь, дело его – богоугодное. И имя его осталось в истории. Царь должен быть в чем-то «гиббор», что само по себе значит сильный». При этом Е.А. Авдеенко разъясняет понятие «ловец» данное Нимроду, как человек, который обладает неистощимым терпением. Умеющим безконечно выжидать, чтобы одним ударом поразить зверя. По трактовке Авдеенко – царь имеющий харизму Нимрода, всегда контрреволюционер. Вспомним, что Хам, посмеявшись над грехом отца своего, в нравственном плане совершил революционный поступок. Нимрод же совершил контрреволюцию. Он стал отцом своего племени. Причем отцом с непререкаемым авторитетом. Евгений Авдеенко, проводя историческую аналогию, не раз сравнивал И.В. Сталина с первым царем на земле – Нимродом. Сталин в этом плане был воистину «гиббором» – ловцом сильным, т.е. – классическим контрреволюционером.
    Развивая тему царства и священства, Е.А. Авдеенко указал, что и среди потомков Авраама также произошло разделение на носителей царской и священнической харизмы. Это были Исав и Иаков. Причем, на обоих было Божье благословение. Иаков получил благословение священническое. Исав стал первым царем среди семитского племени – законных потомков Авраама.
    О том, как в Израиле появился институт царства, подробно описано в Первой книге Царств Библии (главы 8-10). В определенной степени здесь тоже произошла революция, ибо Господь не напрасно сказал Самуилу: «Послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними; как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они с тобою» (1-я Цар. 8; 7,8).
    Здесь Господь обличает Израиля в том, что избранный Им народ имеет склонность к революциям (Израиль, значит – борющий Бога). В случае, указанном в Первой книге Царств, аспект революции заключался уже не в грубом поклонении идолам («Исход», гл. 32), но имел более тонкий характер. Израиль захотел сменить священническое служение на царское, «как у прочих народов». Захотел перейти на новый (для Израиля более низший) формат цивилизационного развития. Именно поэтому, чтобы изобличить народ в его лукавстве, Господь, прежде чем дать Израилю Своего царя, повелевает Самуилу помазать на царство народного избранника Саула.
    Саул по харизме был классическим «гибборимом» (т.е. – «сильным»), но, как и Исав, он не имел двух главных качеств, определяющих – от Бога ли монарх: первое – «царь в голове», второе – отцовство. Царь не имеющий харизмы отцовства, становится либо самодуром, либо тираном. При отсутствии же данной от Бога мудрости, царь становится, или марионеткой своего окружения, или абсолютным правителем, после которого «хоть потоп». Господь позволил Израилю познать, что значит монарх, избранный по желанию народа.
    Напротив, Давид являлся царем, которого избрал Сам Бог. Именно по этой причине Давид являл всю полноту Божьих дарований. Во-первых, как «сильный ловец» он имел неистощимое терпение. Вспомним, что многие годы Давиду приходилось скрываться от Саула. Во-вторых, он являлся непревзойденным единоборцем. Поразив пращой Голиафа, Давид снискал славу великого воина. В-третьих, Давид был просто благородным человеком. Ибо, неоднократно мог убить Саула (особенно в пещере Ен-Гадди – 1-я Цар. гл. 24), но не сделал этого по нравственным причинам. В-четвертых, Бог дал Давиду благодать отцовства, отчего, после смерти Саула, Израиль добровольно присоединился к Иудее, где Давид уже несколько лет царствовал. И, самое важное, Давид был поэтом, творческой личностью, славившего Творца в своих песнопениях. Со времени Давида, в Израиле начался период «контрреволюции», навсегда прекратившей практику избрания царей народом.
    Но, вернемся к витязю у трёх дорог. Речь теперь идет о Православной империи. Первый образец империи связан с династией Ахеменидов. Персидский царь Ахемен правил в начале VII века до Р.Х. Его потомок Кир II Великий создал Персидскую империю, подчинившую многие народы от Индии и юга Средней Азии, до Египта, Ливии и части Греции. Император Персии, или шах-ин-шах, в отличие от царей Ассирии и правителей Малой Азии, являлся не только верховным судией (в том числе и по духовным вопросам), но – высшим духовным авторитетом и представителем бога на земле, и даже земным воплощением бога. По этой причине, власть шах-ин-шаха являлась сакральной, хотя и в языческом понимании. Империя Кира Великого просуществовала чуть более двухсот лет и рухнула под натиском армии Александра Македонского.
    Имперский формат, суть которого состояла в управлении, как государством, так и институтами религиозных культов одним лицом, сохранился так или иначе неизменным до ХХ столетия. Империя здесь – всегда Учреждение, а потому неудивительно, что бразды правления, будь то Церковь, или народная жизнь, в империи находятся в руках государства. В этом был главный изъян как Первого, так и Второго Рима. Императоры (даже в христианский период) в той или иной степени стремились подчинить Церковь государственной власти. Периоды же «Симфонии» были редки, а народное самоуправление во Втором Риме отсутствовало вовсе.
    В позднее средневековье формат имперского управления повторился в Англии. Английский король Генрих VIII, после того как был отлучен папой Римским от церкви, в 1534 году провел через парламент решение о прекращении духовного общения с Ватиканом. После чего сразу провозгласил себя главой Англиканской церкви. Можно сказать прямо, что подчинение власти монарха не только парламента, но и церкви, явилось первым шагом для превращения Англии в колониальную империю. Генрих VIII стал родоначальником европейского абсолютизма. Именно такую форму управления, как государством, так и Церковью, применил Петр Первый, после того как дважды побывал в зарубежных поездках. Вывод из вышесказанного может быть таким – всякий раз, когда царство провозглашает себя империей, оно неизбежно бюрократизирует систему управления, и делает своей опорой не народ, но силовые структуры, а также с неизбежностью сворачивает не только народное самоуправление, но и соборную жизнь Церкви.
    Подобное «сворачивание» стало происходить еще в Первом (тогда языческом) Риме. Римские кесари, начиная с Гая Юлия Цезаря, присвоили себе титул Август, что значит – священный или великий, в подобие тому, как титуловались императоры династии Ахеменидов. Онтологически, следующий шаг состоял в присвоении императорами  права на управление избираемого народом Сената. В связи с чем, особую значимость приобретают слова свт. Иоанна Златоуста в Толковании на Второе Послание Апостола Павла к Фессалоникийцам: «после того, как оно (Римское государство – прим. А.С.) будет разрушено, водворится безначалие, и он будет стремиться похитить всю – и человеческую и божескую – власть». Если говорить о Генрихе VIII и Петре I, то, со всей однозначностью видим именно такое – похищение. Но, вернемся вновь к витязю у трёх дорог, чтобы исследовать путь – налево пойдешь. Речь здесь будет идти о республиканском управлении государством.

          II
    Для того чтобы понять суть республиканского управления, категории которого могут быть разными, полезно вновь обратиться к трудам Е.А. Авдеенко. Республика исторически проявила себя, с одной стороны, как образец соборного народного управления, не отрицающего Церкви и царства. С другой, как предтечу Вавилона, где, по слову Авдеенко – «Хам – начало утраты сыновства и отрицание священства. Хам – первый шаг к Вавилону», где – «Вавилон возможен только без царя». Третий тип республики состоит в сочетании (как ни странно) монархии и народного самоуправления, при главенстве власти монарха. Для начала будет уместным рассмотреть духовные основания Вавилона, которому не нужен ни царь, ни священник. И, по большому счету, не нужен Бог.
    В главе «Первая революция – кирпич и асфальт», указанной выше книги «Генезис и Берешит», говорится о народе начавшем строить Вавилонскую башню: «Вавилон и Вавилонскую башню начал строить народ эмигрантов “от востока”» (Срав. – Бытие: 11; 1). Далее у Авдеенко следует очень важное разъяснение: «Если есть в Писании контрапозиция Новозаветным волхвам, то это, в Ветхом Завете, народ, который пришел «от востока» в долину Сеннаар. Как и волхвы, эти люди, пришедшие от востока, имели духовный опыт… Некогда они ушли – на Восток. Еще не богоборцы, отнюдь не «Каин», но они паломники, в отличие от волхвов, паломники в страну Востока. Волхвы на своем пути нашли Бога; эти после Потопа богоискатели не нашли Бога, они “нашли землю”». Поэтому, не найдя Бога: «народ-богоискатель пришел “от востока”, где в Междуречье нашел долину, поселился там, уничтожил царство или вытеснил его на север и на других общественных началах начал строить свой “Вавилон”». При этом, Евгений Авдеенко делает очень важный вывод в отношении республики вавилонского типа: «Идея Вавилонской башни и энтузиазм строителей несовместимы с идеей царства, что “пред Господом Богом”. Ни священства, ни царства нет в “Вавилоне”».
    Согласно библейской классификиции народов, данной как Е.А. Авдеенко, так и ученым библеистом XIX века А.П. Лопухиным, пришедшие в долину Сеннаар люди могли быть потомками Ашкеназа, внука Иафета и сына Гомера. Ашкеназа называют праотцом всех германоговорящих и англоязычных народов. Конечно, попутно к ним могли пристать и другие представители иафетических племен, например – рифеи, фарсийцы, мадианитяне, пеласги и т.д., но костяк, по всей очевидности составляли ашкеназы. С уверенностью об этом можно говорить потому, что генетик А.А. Клёсов установил в результате исследований, о движении носителей гаплогруппы R1b (германцы, англо-саксы и частично ромеи) через Месопотамию в Египет, и далее в Европу по Северной Африке.
    Главное открытие, которое сделал имеющий «один и дух и одно стремление», но при этом не имеющий «ни царя, ни священника» народ, это изобретение универсальных строительных материалов. Такими материалами стали кирпич и земляная смола – асфальт (Срав. Бытие: 11; 3). Первые после Потопа прогрессоры увидели в глине (вспомним, что и человек был тоже сотворен из глины) строительный универсум – кирпич, основу основ сборных конструкций, из которого можно построить всё что угодно. И если план создания Ковчега – символа спасения, был дан Ною Самим Богом (Быт. 6; 14), то кирпич и Вавилонскую башню – символ прогресса, пришедшие «с востока» люди придумали сами. Кирпич и асфальт здесь являются антитезой сборной конструкции ковчега. Если ковчег является символом соборности, так как каждая сращенная друг с другом деталь имеет свое определенное место и предназначение, то кирпич и смола в сборной конструкции башни, не имеют строго определенного места, но представляют собой универсум. Более того, являются образом двоичного цифрового кода – единица-ноль, основы основ технического прогресса. Используя в разных вариантах сочетание универсальных строительных материалов, можно создавать новую, теперь уже не Божью, но человеческую реальность. Бог в такой реальности становился как-бы лишним. По слову Е.А. Авдеенко – цивилизации Православного и славянского миров являют собой символ Ковчега Спасения. Цивилизация апостасийного Запада воплощает на новом витке истории дело строителей Вавилона. Но, вернемся еще раз к витязю у трёх дорог, и перейдем к рассмотрению республиканской формы устроения государства.
    Отсчет всех европейских цивилизаций, как утверждают многие ученые, надо вести от Крито-микенской цивилизации. Первые поселения минойцев появились на Крите за три тысячи лет до Р.Х. Затем минойцев сменили микенцы, которые будучи генетическими родственниками минойцев, являлись потомками пришедших с Кавказа и современного Ирана арийских народов. Минойцам принадлежало первенство не только в создании цивилизации, но и письменности. Если говорить о линейном письме арийцев минойцев, то оно явилось прообразом возникновения не только древнефиникийского и древнееврейского письма, но и письменности Древних Греции и Рима. Известный всему миру найденный на Крите Фестский диск, надпись на котором расшифрована Г.С. Гриневичем, имеет арийские корни. Расшифровка надписей на исторических артефактах этрусков (восприемников культуры критян) стала возможной, когда Тадеуш Воланский, А.Д. Чертков, а вслед за ними и Г.С. Гриневич, начали применять славянские (т.е. – арийские) ключи. 
    После завоевания Крита ахейцами (греками), культурные достижения микенцев стали достоянием всего античного мира. О том, что на Крите существовала сословная иерархия свободных граждан, с царем во главе, свидетельствуют законы Ликурга. Ликург, представитель царского рода Лакедемона, именно после посещения Крита создал свод законов, давших начало развития демократии Спарты. По сути, в Лакедемоне (Спарте), в IX-VIII веке до н.э. была создана монархия с элементами республики, главными из которых были – Народное собрание (Апелла), Герусия – Совет старейшин, и Эфора – контролирующий орган.
    Через два-три столетия, благодаря реформам Солона, аналогичная система управления утвердилась и в Элладе. Греки тогда совсем отказались от монархии и создали в чистом виде республику. Здесь надо сразу отметить, что отказ от монархии эллинов (в противность тому, как было у строителей Вавилонской башни), являлся не отказом от царства, но отказом от тирании одного лица. Как и в Спарте, в Афинах существовало Народное собрание (Экклесия), которое избирало исполнительный орган Булэ (Совет 500). В свою очередь, Совет 500 избирал Гелиэю – Высший судебный и законодательный орган. Роль Эфоры (контролирующего органа) исполняла коллегия Архонтов, состоящая из девяти знатных граждан. После окончания десятилетнего срока, и после процедуры эфтины – проверки Народным судом, архонты переходили в Ареопаг, теперь уже пожизненно.
    По афинскому образцу было создано и управление республиканского Древнего Рима. Отличие состояло в том, что если в Афинах представители избирались от территориальных округов (фил), то в Риме избирали от родов. Всего родов было 300, которые соединялись в 30 курий, и соответственно в три трибы. В Древнем Риме было три главных племени (трибы) – рамны, тиции и люцеры. Именно по этой причине в Римском Сенате присутствовало 300 патрициев – знатных (nobilis – лат.) граждан. Позднее, низшие сословия свободных граждан, именуемые плебеями (индийский аналог – вайшья: купцы, чиновники, ремесленники, зажиточные земледельцы), добились создания в Народном собрании своей Комиции, которая именовалась трибунатной. Управляли государством два («правый» и «левый») консула, избираемых на один год. В случае же войны, или стихийных бедствий, как и в Афинах, один из консулов Рима получал полномочия диктатора.
    Для понимания же сути, не только древних, но и современных республик, полезно привести пример Карфагена. Форма управления Карфагена, также как в Афинах и Риме, являлась республиканской. Но, если в основе политической системы античных государств стояли свободно избираемые от родов и территорий граждане, то в парламент Карфагена избирались представители торговых и финансовых кланов. И, если экономика античных республик опиралась на производителя, то экономика Карфагена опиралась на торговлю, ростовщичество, работорговлю и скупку краденого. Говоря современным языком, основой экономики Карфагена являлся торговый и банковский капитал, а также связанные с ним мафиозные структуры. Политическую основу Карфагена составляли разделенные по партийному (клановому) признаку олигархи. Карфаген являлся олигархической республикой. Здесь невольно напрашивается аналогия с современными Англией и Америкой, утвердивших во всем мире партийную форму управления, с первенством в экономике банковского капитала, и с неизбежными – коррупцией, подкупами, физическим устранением соперников и отмыванием теневого капитала.
    Необходимо отметить, что высшие сословия Карфагена состояли из хананеев (потомков Хама), в связи с чем, к ним, как и к строителям Вавилона (генетическим арийцам) идеально подходит определение Е.А. Авдеенко: «“Хам” – начало утраты сыновства и отрицания священства. “Хам” – первый шаг к Вавилону… Вавилон возможен только без царя». Таким образом, видим, что как в Древнем Карфагене, так и в Карфагене современном, воплотились все главные принципы строителей Вавилонской башни. Это, создание неблагословленных Богом основ государственного и экономического строительства, с одновременным отрицанием священства и отрицанием царства. С отрицанием, по большому счету, богоустановленного порядка на земле. Здесь, тема Карфагена и Вавилона напрямую смыкается с понятием «Каин», о чем и писал в своих трудах Евгений Андреевич Авдеенко.
    Возвращаясь же к статье «Время больших решений» Андрея Ильницкого («Парламентская газета», 23-09-21г.), следует заключить, что реализация изложенных в ней идей возможна лишь в случае, если республиканское устроение России выйдет из навязанного ей карфагенского (т.е. – олигархического, а значит – революционного) формата, с тем, чтобы пойти по пути контрреволюции, и принять форму управления республик Древних Греции и Рима. В противном случае, внедрившаяся в тело государства олигархическая антисистема не позволит реализоваться даже самым блестящим планам по возрождению России.
    О действии же антисистемы, в контексте исторического развития России – сначала Великого княжества, затем Царства, и наконец империи, – нужно сказать особо. Вопрос антисистемы глубоко и по существу раскрыл французский историк Огюстен Кошен. Его идеи, изложенные в книге «Малый народ и революция» развили затем И.Р. Шафаревич в работе «Русофобия», и французский историк Франсуа Фюре, в статьях и книгах посвященных французской революции. Одновременно тему антисистемы раскрыли ученые Л.Н. Гумилев и В.Л. Махнач.
    Применительно к российской истории, антисистема проявила себя в виде ереси жидовствующих. Это был пример первой на Руси революции. Антисистема, это всегда революция, независимо в каких сферах она совершается, в духовной, политической, общественной, или культурной. Противовесом ей служит либо контрреволюция Царства, либо контрреволюция античных республик (вспомним девиз Марка Порция Катона – «Карфаген должен быть разрушен!»). Поэтому, не случайно, что уже в годы правления Иоанна III, когда и появилась ересь жидовствующих, идея Царства на Руси стала поэтапно откристаллизовываться. Внук Иоанна III Иоанн Васильевич Грозный стал первым Русским Помазанником Царем, а потому также не случайно, что именно в годы правления Иоанна IV и начался главный период борьбы с ересью. Компромисса здесь быть не могло, потому что антисистема, это всегда революция, а Царство – всегда контрреволюция.
    Великим деянием Первого Русского Помазанника является создание Земства, которое соединило в себе вечевую формы самоуправления с республиканской формой Древних Спарты, Эллады и Рима. Также как в Спарте Россия являлась монархией, также как в Афинах представители избирались от территорий, и также как в Риме – от родов и сословий. Главной основой Русского Царства являлось Самодержавие.
    М.В. Зызыкин, в книге «Царская власть и закон о престолонаследии в России», справедливо критикуя абсолютизм, деспотию, и диктатуру, касающуюся как деспотий Востока, так власти кесарей Первого Рима, а также современных Зызыкину европейских монархий, не считает их монархиями Самодержавными. Согласно Зызыкину: «Власть самодержавного монарха есть власть, выросшая из Церкви, из церковного идеала, органически с Церковью и по идее, и по установлению связанная и этим принципом ограниченная… В самодержавии монархическое начало есть выражение того нравственного начала православия – смирения перед промыслом Божиим, указующим носителя власти и подвига, которому народное миросозерцание усвояет значение верховного принципа жизни. Только как выражение силы этого самодовлеющего нравственного подвига, власть монарха является верховной» (Зызыкин М.В. «Царская власть…», София. 1924. С. 14).
    Получив серьезный отпор от утвердившегося в России Самодержавия, антисистема на время затаилась. Но, после кончины благочестивого Царя Феодора Иоанновича идеалы Царства стали меняться на идеалы Восточной деспотии. Историки проглядели к сожалению такой факт, что при Годунове произошел цивилизационный поворот от ценностей Свято-Русского Царства к ценностям Восточной деспотии. Поворот этот совершился во время принятия Соборного Обета 1598 года на верность Династии Годуновых. Московский люд, бояре и священство, дали за весь народ «Клятву личной верности» Борису Годунову, как это происходило в Западных монашеских и рыцарских орденах, и как это происходило в государствах Востока. По большому счету, деяние Годунова было поистине революционным. В итоге этой революции (что неизбежно случается при всякой революции) Россия вошла в эпоху Смутного времени. 
    После же кончины Годунова маятник и вовсе пошел в обратную сторону. Кремлевская знать захотела утвердить на Руси правление по образу шляхетской Польши. Княже-боярская олигархия, подобно Борису Годунову (хотя и с обратным знаком), вновь сменила не просто форму управления, но сам формат цивилизации. Этот формат также был враждебен и Русской государственности, и Православной Церкви, и жизни народа. Неудивительно, что раскачивание маятника привело к системному сбою, что и стало причиной катастрофы, обозначенной историками как Смутное время.
    За прошедшие столетия написано много книг, статей и исследований, о спасшем Россию народном ополчении. Но, трезвомыслия ради стоит отметить – выход из происшедшего на рубеже XVI-XVII веков цивилизационного кризиса, являлся не столько делом рук человеческим, сколько чудом Божьим. О последовавшем затем утверждении новой Династии, открывавшем новые горизонты в жизни государства, также должно сказать – оно являлось следствием не человеческих заслуг, но проявлением милости Божьей. Правление Михаила Феодоровича Романова принесло долгожданную для Московии стабильность. Хотя, если быть до конца честным, это была стабильность инерционного периода. Причем, инерции граничащей с гомеостазом. Отсюда неудивительно, что по причине отсутствия новой духоподъемной идеологии, идея «Москва – Третий Рим», стала восприниматься с позиций «Москва – Второй Константинополь». Именно снижение степени духовной до степени политической, по слову Б.П. Кутузова («Церковная реформа XVII века»), и подготовило почву для грядущего цивилизационного слома.
    Пассионарное же расширение России XVII века на восток совершалось исключительно благодаря подвижничеству ограниченных групп населения (казаков и купцов), искавших в Сибири и на Дальнем Востоке, либо неизведанных земель, либо свободы от государства, либо новых торговых путей.
    Другим отрицательным аспектом фазы ложной стабильности является снижение иммунитета нации. Государство в этот период перестает бороться с внутренней антисистемой. По этой причине фаза инерции и становится самой благоприятной в плане перерождения элит. Родовая аристократия здесь превращается в олигархию, а чиновничий аппарат в номенклатуру. Инерционный период, это время становления «пятой колонны», это завершающая фаза предательства элит. Свт. Серафим (Соболев), разбирая в трактате «Русская идеология» Соборное Уложение 1649 года, особо указал на аспект такого предательства. Благодаря принятию Соборного Уложения, княже-боярская олигархия не только полностью закрепостила крестьян, но и подготовила юридическую базу для перехода России на западный цивилизационный путь. Эта же княже-боярская олигархия являлась и сторонницей замены (в отличие от простого народа) старорусского обряда на новогреческий. Именно по причине столь многопланового предательства, эпоха XVII века, как указывают на то И.Л. Солоневич и Б.П. Кутузов, стало временем поступенного перехода (в первой половине латентно, во второй – активно) от царства к империи. Феномен революции Петра раскрывается с этих позиций весьма просто. Деяния Великого реформатора смогли осуществиться лишь по той причине, что им предшествовала политика поэтапного, протяженностью в полвека, предательства элит.

          III
    В Толковании свт. Иоанна Златоуста на Второе Послание Апостола Павла к Фессалоникийцам написано: «Когда прекратится существование римского государства, тогда он (антихрист) и придет». При этом, святой указывает на вектор направленности к концу времен, выражающийся в поэтапной смене царств. Как сказано в Толковании: «Подобно тому как прежде разрушены были царства, именно: мидийское – вавилонянами, вавилонское – персами, персидское – македонянами, македонское – римлянами, так и это последнее (римское государство – прим. А.С.) разрушено будет антихристом, а он сам будет побежден Христом».
    То есть, как говорит свт. Иоанн Златоуст, для того чтобы воцарился антихрист, сначала ему надо будет разрушить царство, с целью установления империи на его месте. Ибо, такие государства, как Мидия и Вавилон, являлись именно царствами, хотя и с деспотической, по восточному образцу, формой управления. Разрушившая Вавилон Персия здесь была переходным звеном от царства к империи, так как персидские императоры имели титул шах-ин-шах – царь царей. По сути, уже являясь империей, Персия продолжала именовать себя (скорее, по традиции) царством, или точнее – царством царств.
    Следующее за Персией царство Александра Македонского уже являлось напрямую империей, причем без всяких оговорок. Овладевшему половиной вселенной греческому царю недоставало лишь титула – Август, чтобы сакрализовать свою власть. Период Македонии, если обозначить его не как историческое явление, а как понятие, является кратковременным и переходным. Более того, Македония всегда сопряжена с распадом и расколами, а потому, по слову Златоуста, на смену движущейся как лавина, но затем, все более и более распадающейся Македонии, приходит Рим, с его принципом «статус кво» который и есть Удерживающий, причем, в форме уже не царства, но империи, по разрушении которой, со всей неизбежностью приходит антихрист. Таким образом, видим, что согласно Толкованию свт. Иоанна Златоуста, имперский Рим является последним (!) Бастионом (после Мидии, Вавилона, Персии, Македонии) на пути к антихристу.
 Особую же важность Толкование свт. Иоанна Златоуста имеет потому, что дает универсальный, в деле раскрытия исторических событий ключ, когда цивилизационные периоды меняют друг друга с неумолимой, если не сказать фатальной, последовательностью. Об этих же сменах фаз цивилизаций говорит и Книга пророка Даниила (гл. 2, ст. 31-43), позволяя на примерах Древнего мира правильно рассуждать не только об истории России, но и об истории всех повлиявших на судьбы мира государств. В частности, если говорить о Древней Руси, то ее уникальность проявляется в том, что новый статус она подчас обретала после прохождения именно «македонских» периодов. Характерно, что после каждой такой «Македонии», по слову Максимилиана Волошина можно было сказать: «С Россией кончено, на последях, ее мы прогалдели, проболтали. Пролузгали, пропили, проплевали…» Но, феномен России в том и состоит, что всякий раз, когда она погибала, как от внешних нашествий, так и внутренних распрей, всякий раз она воскресала как Феникс из пепла.
    Первое такое восстание, или воскресение (по крайней мере, это факт принятый официальной наукой) совершилось после разрушения сменивших друг друга военных империй Германариха и Атиллы. Именно на месте, вытоптанном и выжженном, сначала готами, а потом гуннами, когда восточное славянство как если бы перестало существовать, из под обломков обеих империй перед всем миром восстала Киевская Русь. 
    Второй же «македонский» период идеально совпадает со временем такой военной империи, как татарская Орда. Характерно, что через три четверти века, как и положено для всякой «Македонии», Орда стала распадаться. И если бы западная – «Серебряная» Орда не приняла сцементировавший ее ислам, то Русь освободилась бы от татар еще в середине XIV века. Но, поскольку Бог имел о Руси другие планы, татарское господство продлилось еще на полтора столетия. У ордынского ига имелись свои положительные стороны. Во-первых, благодаря ему Русь получила ограду от католического Запада. Во-вторых, вместе с нашествием татар закончилась историческая миссия феодально-торгового Киева, и началась эпоха державных Владимира и Москвы. Статус Руси, как «Москва – Третий Рим», откристаллизовался именно в этот «македонский» в отношении татарской Орды период. Таким образом, пришедшая с Востока «Македония», более молодая, а значит и сплоченная, остановила на Руси «Македонию» внутреннюю, с ее безпрестанными распрями и братоубийственными войнами. Именно благодаря тому, что при внешнем господстве татар в Московии откристаллизовались державные институты, Россия в XVI веке и стала Римом – Удерживающим. До времени империи оставалось еще два века, но закладные будущего «железного» царства, после которого (по слову Иоанна Златоуста) должен прийти антихрист, со всей отчетливостью обозначились уже тогда.
    Более же наглядное понимание, каким образом царство становится империей, нам может дать история Древнего Рима. Как и всюду, на Апеннинском полуострове действовали те же исторические законы, о которых говорили пророк Даниил и свт. Иоанн Златоуст. Италийские племена, как и другие иафетические народы, поначалу управлялись выборными вождями племен. Эта историческая формация подпадает под определение – Протомидия. Следующий период, царский, с деспотическим управлением, полностью соответствует степени Вавилона. Онтологически, на смену италийскому Вавилону – эпохи семи царей (от Ромула до Тарквиния Гордого) пришел республиканский, соответствующий степени Персии Рим. Ибо Римская республика, после победы над Карфагеном, по сути, уже являлась империей. Отсюда, со всей неизбежностью, после краткого (Македонского) периода Триумвиратов, а затем Принципата, Рим окончательно перешел в стадию империи, в которой кесари уже присвоили себе титул Август, что значит – священный, великий. Причем, первым, кто во всей полноте обозначил себя императором, был Диоклетиан, самый лютый за всю историю гонитель христианства.   
    Точный же смысл титула император, если следовать буквальному переводу с греческого, звучит как автократор, что значит – самовластец, т.е. – правящий самостоятельно, без посредников. Состояние это очень опасное, особенно для языческих времен, когда нравственность кесарей еще не контролировалась Заповедями Евангелия, и когда Златоустово определение – «и он будет стремиться похитить всю – и человеческую и божескую – власть», относилось едва ли не ко всем  цезарям языческого Рима.
    К сожалению, массовое сознание не видит разницы между понятиями император и автократор, а потому, ставит знак тождества и между титулами – кесарь, царь, император, самодержец. Смысловая же разница между этими титулами огромная, но ее понимают, к сожалению, только специалисты. Тем не менее, даже специалисты редко обращают внимания на то, что Библия и Евангелие всегда говорят о царях и царствах, но никогда об империи и императорах. Нет понятия об империи и у древних святых отцов, но они всегда именуют ее царством. Аберрация смыслов происходит, очевидно, по причине двойственности этих понятий. В отношении империи двойственность заключается в том, что с одной стороны, она является, хотя и последним, но бастионом в плане «катехон» - Удерживающий, а с другой, (о чем будет ниже, при разборе 2-й главы пророка Даниила), уже содержит в себе антихристовы закладные.
    Именно такое понимание империи и позволяет разгадать загадку, отчего славянофилам, несмотря на жертвенный с их стороны подвиг, не удалось добиться, ни введения в России земского самоуправления, ни возрождения церковной соборности, ни утверждения исконно русских экономических принципов. С прискорбием надо сказать, что поражение славянофилов на этом поприще более чем естественно. Наоборот, было бы удивления достойно, если бы усилия ревнителей старины увенчались успехом. Ибо, история Римского государства (начиная с древних времен и до наших дней) со всей неумолимостью доказывает – имперские «Windows» и «Формат» участия народа в управлении как государства, так и Церкви, онтологически не приемлют. Рим, оставаясь Удерживающим, уже несет в себе болезни «близ есть при дверех». И болезни эти, перешедшие по наследству от Первого (еще языческого Рима) к Риму Второму, несмотря на идеологию «Симфонии властей», проявлялись всю последующую тысячу лет в виде самовластия, не приемлющего ни народного самоуправления, ни соборности в Церкви.   
    Отсюда, онтологически неизбежно, когда при царе Алексее Михайловиче начался процесс перехода от Царства к империи, эти же самые Византийские болезни (а по другому, скорее всего, и не могло быть) перешли и на Русь. Начавший в середине XVII века период «Македонии», с неизбежностью завершился как Расколом в Церкви, так и расслоением в обществе. Расслоение это коснулось даже царского двора. Вся вторая половина XVII столетия прошла под знаком потрясений, которые с неизбежностью погубили бы Россию, если бы на смену «Македонии» не пришел имперский Рим, с торжеством везде и всюду его величества Учреждения, онтологически отменившего, как земское управление в обществе, так и соборность в Церкви.
    Трезвомыслия ради, надо согласиться, что этатизм XVIII и XIX веков, когда государство встало во главе Церкви, был в известной степени для нее благом. Не будь такого «порабощения» Церкви государством, в России, вне всякого сомнения, утвердилась бы «теократия» по католическому образцу. Ибо, после того, как Запад впал в папизм, Церкви в католичестве не стало. Вместо нее остался лишь административный аппарат, «сухая смоковница», персонифицированный в лице папы идол Учреждения, к которому, слова Иоанна Златоуста – «и он будет стремиться похитить всю – и человеческую и божескую власть», относятся в той же степени, как и к абсолютному монарху.
    Отметим, что причины таких властных искажений как папизм и абсолютизм, заключаются не только в стремлении, как со стороны церковной иерархии, так и со стороны императоров, подчинить себе всё и вся. Корни этих причин очень глубоки, и для их постижения необходимо перестать мыслить об опыте Древней Церкви, как о неком недоразумении. Ибо, лишь в этом случае и можно будет понять, что переход Рима к папизму произошел не в результате (только) изменения «Символа Веры», но главным образом в результате замены соборного (с участием «белого» духовенства и народа) управления, на управление иерократическое. Тенденция, когда архиереев стали избирать исключительно из числа монашествующих, именно она и создала основу иерократии, приведшую Запад к папизму, а Восточное Православие к «де факто» архиерейскому управлению. 
    Но, если бы беда состояла только в этом. Главная же беда состоит в том, что даже церковные историки считают подобного рода искажения нормой. Об опыте первых веков христианства, когда епископы избирались всем «народом Божиим», сейчас принято говорить со снисхождением. А если же в этом плане раздаются трезвые голоса, то обладателей этих голосов тут же обвиняют в обновленчестве. К примеру, автор данной монографии вовсе не является поклонником прот. Александра Шмемана, но, его книга «Исторический путь Православия» проблему иерократии в серьезной степени осветила. Но, даже не обращаясь к указанному труду, любой мыслящий читатель может самостоятельно узнать о том, что в первые века христианства епископат состоял почти целиком из «белого» духовенства. Именно о такой практике рассказывают Жития древних святых, повествуя, что вплоть до VI века избрание епископов совершалось гласно, с участием всего «народа Божьего», вне зависимости от священного сана и сословной принадлежности. Именно такая, утвержденная самими Апостолами традиция, позволяла в решениях Архиерейских и Поместных соборов, выражать волю всей полноты Церкви.   
    Тенденция же к избранию во епископы представителей «черного» духовенства наметилась только в Константиновскую эпоху, которая окончательно утвердилась в годы царствования императора Юстиниана Великого. Разумеется, утверждение такой тенденции случилось не от хорошей жизни, поскольку в начале IV века во всем христианском мире бушевала ересь арианства. В едином потоке с ней проводили разрушительную антицерковную работу и другие гностические ереси. В создавшейся ситуации было естественным принятие охранительной тактики, когда на архиерейские кафедры стали назначать епископов из более крепкой духовно монашеской среды.
    Но, утверждение практики, когда «черное» (назначаемое) духовенство стало преобладать над духовенством (выборным) «белым», не прошло безболезненно. Как уже было сказано, именно протекционизм церковных властей в отношении «черного» епископата и послужил причиной утверждения в Западной Европе сначала иерократии, а затем папизма. В этом отношении Византия ничем особенно не отличалась от Рима Первого, но, по Божьей милости, в Константинополе иерократия получила жесткое ограничение со стороны императоров. Не будь такого ограничения, папизм во Втором Риме мог бы развиться даже быстрее, чем на Западе. Ко всему прочему, Государи Царьграда, ограничивая власть епископов, имели свой интерес. Им было гораздо удобнее иметь дело только с архиереями, на которых можно было воздействовать тем или иным образом, чем иметь дело со всем «народом Божиим». Если же внимательный читатель изучит историю Вселенских Соборов, то обнаружит, что только Первый Вселенский Собор отмечен участием низшего духовенства и мирян. Все же последующие Соборы проводились главным образом архиереями, хотя и при участии представителей ученого монашества.   
    Такого рода положение, при иерократии с одной стороны, и автократии с другой, как о том и пишет прот. Александр Шмеман, со всей неизбежностью породило антагонизм между церковной и царской властями. Весь период Второго Рима можно рассматривать как борьбу (в одних случаях скрытую, в других прямую) между церковной иерархией и властью Царя. Периоды «Симфонии», хотя принцип «Симфонии властей» со времени Юстиниана Великого имел статус вероучения, были редки. И лишь только с созданием сводов законов «Эпанагога» и «Василик», после многовековой конфронтации духовной и светских властей, в конце IX  века были определены все нюансы в вопросах взаимоотношений Церкви и государства. Говоря точнее, взаимоотношений между иерократией и автократией. Об участии же народа в церковном и общественном управлении, речи в означенных документах уже не было.
    К сожалению, болезнь одного лишь епископского управления Церковью перешла по наследству и на Русь. Отсюда, не случайно, что с XVI века Поместные соборы в России получили статус церковно-государственных, а Земские соборы были одновременно и Поместными. Практика смешения властей, рано или поздно должна была привести либо к папизму, либо к абсолютизму. Флуктуацию в сторону папизма мы со всей неизбежностью получили в лице патриарха Никона. Можно сказать прямо – Никон есть онтологическое следствие архиерейского управления Церковью, причем, в плане брутальном и грубом. В более мягком ключе такое управление проявилось при патриархе Филарете (Романове). Хотя, объективности ради, брутальное поведение столь неоднозначного патриарха как Никон, можно рассматривать с точки зрения противодействия набирающей силу автократии Алексия «Тишайшего». Ибо, если реалистически смотреть на проблему, именно Алексей Михайлович стал предтечей воплощения во всей полноте автократического (в ассиро-персидском формате) правления царя Петра Первого.
    Со времени провозглашения Петром империи, и одновременного утверждения «Духовного регламента», Церковь была вынуждена уйти во «внутреннюю клеть». Господь определил для духовенства двести лет для наказание. Абсолютизм императоров стал той самой плеткой для духовенства, за его стремление к иерократии и папизму. Но, с другой стороны, если быть до конца объективным, годы самовластия императоров не прошли даром. Постепенно стали возрождаться монашеские обители, в основание которых были положены древние традиции. На базе академий стали развиваться богословские школы. Другой вопрос, что епископат, по большому счету так и не понял, за что Господь смирял Церковь автократией, а потому, когда в феврале 1917 года ситуация сложилась не в пользу Самодержавия, предательство епископатом святого Государя случилось со всей неизбежностью. Не лишним будет вспомнить, что на Поместном Соборе 1917-18 гг. архиереи не раз кляли в праведном гневе  петровского орла, который «выклевал сердце Православия», но, при этом никто из них, опьянив себя дурманом свободы, не пожелал понять, что главная  причина двухвекового наказания Церкви  заключена не в «самодурстве» императоров, а в отвержении древней, освященной Апостолами практики гласного избрания «народом Божиим» священников и епископов. 

        IV
    Человеческое общество, независимо от того, идет ли речь о государственном, либо церковном устроении, делится условно на три категории людей – 1) созерцатели (философы-теоретики), 2) ревнители, 3) практики. Если же говорить о церковной сфере, то к концу XV столетия все три указанные направления в России устойчиво сформировались. Наиболее значимыми из них были школы преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. Но, если школа Иосифа Волоцкого представляла практиков и ревнителей, то последователи Нила Сорского являлись созерцателями-исихастами. Знаменательно, что этот благословенный баланс утвердился в Русской Церкви тогда, когда Русь должна была принять скипетр Третьего Рима.
    Но, на земле, как сказал Премудрый Екклесиаст, ничто не бывает твердым и незыблемым. Народы и цивилизации могут стареть, могут заболевать. Причина же всякой болезни, касается ли это общества, государства, или Церкви, находится в сфере духа: «Человек не властен над духом, чтобы удержать дух» (Екк. 8; 8). Когда, в конце XV века, в связи с освобождением Руси от татарского ига, подул ветер (дух) перемен, то начались движения не только в среде кремлевской знати, но и в церковной среде. Эти движения с неизбежностью привели к партийным разделениям, как между представителями высшей аристократии, так и между священнослужителями. Очень подробно об этих разделениях рассказывает книга И.Я. Фроянова «Грозная опричнина».   
    Вместе с ветром перемен пришли и свойственные этому ветру (или духу) парадоксы. Несмотря на то, что в конце XV – начале XVI веков противоборство между кремлевскими кланами усилилось, этот «ветер» направлял враждующие партии только в одну сторону. Независимо от того, к какой партии принадлежали конкурирующие между собой царедворцы, они все согласно выступали за снятие иммунитета в отношении церковных земель. Для этих целей ими были использованы последовательно – дьяк Федор Курицин, князь-инок Вассиан Патрикеев, ученый монах Максим Грек, а затем толкачами стали царедворцы Алексей Адашев и поп Сильвестр. Одновременно с тем, в среде «нестяжателей-заволжцев» начали действовать сторонники секты «жидовствующих». Именно это, последнее, послужило причиной разгрома скитов устроенных Нилом Сорским, с дальнейшим замещением живших в них монахов на сторонников школы прп. Иосифа Волоцкого.
    Последствия разгрома школы созерцателей-исихастов не заставили себя ждать. Именно после того, как их место заняли ревнители-иосифляне, и началось медленное сползание к Смутному времени. Уменьшение до критической степени числа последователей апофатического богословия заложило мину замедленного действие как под Церковь, так под государство и общество.
    Аналогичный случай произошел затем при царе Алексее Михайловиче, когда по его приказу был разгромлен Соловецкий монастырь. Есть основания полагать, что в результате разгрома Северной Фиваиды, Россия не только лишилась духовного щита, но в отношении нее были сняты последние апокалиптические печати. В этом, пожалуй, состоит главная причина, отчего цивилизационная революция Петра завершилась полной ее победой, отчего старорусская партия не смогла остановить действие апостасии, и не может сделать этого до сих пор.
    Подобного же рода ситуация повторилась двумя столетиями позже, когда в 1913 году с Афона были силовым путем высланы монахи-имяславцы. И снова Россия, как в XVII веке, лишилась духовного щита, вновь в отношении нее были сняты апокалиптические печати. Россия трижды, за свою историю, наступала на одни и те же грабли, но правильных выводов священноначалие не сделало до сих пор. Цари, если говорить о Феодоре Алексеевиче и св. Царе Николае, приносили покаяние, но, все-таки, Господь, о Котором сказано: «ибо Я Господь Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода» (Исх. 20; 5), отвечая на вопиющие об отмщении грехи, вразумлял не только властителей, но и Церковь, и весь народ, через бедствия и нестроения. Итог восстания против последователей исихазма, независимо от того в каком веке он совершался, был один – цивилизационная катастрофа. Как показала история, для кардинального исправления ситуации, покаяния одних только августейших особ было недостаточно. Для того, чтобы Бог сменил гнев на милость, во всех трех случаях требовалось не только обоюдное примирение сторон, но и освящение такового примирения решениями Поместных Соборов. К сожалению, Церковная Полнота до сих пор не сказала своего слова, ни в отношении конфликта между «стяжателями» и «нестяжателями», ни в отношении «войны» государства с Соловецкими сидельцами, ни в отношении конфликта с монахами-имяславцами, а потому, катастрофические последствия этих отступлений так до сих пор и остались неуврачеванными.    
    Другой причиной цивилизационных катастроф, и эта причина остается скрытой для внешнего исследователя, является развитие дисбаланса между созерцателями, ревнителями и практиками. К примеру, если национальной доминантой становится практическая сторона жизни, то итогом такого перекоса будет всеобщее омирщение. В плане религиозном именно это произошло с протестантами, с их приматом земной выгоды. Если же в качестве доминанты избирается ревнование о вере, то его итогом будет иерократия, с первенством буквы закона. Именно это случилось с католической церковью. Переизбыток же «созерцателей» приводит к остановке цивилизационного развития, на что наглядно указывает пример Индии и стран Тибета. В отношении же богоизбранных народов, полное отсутствие «созерцателей-исихастов» - духовной «соли земли» и «света миру», приводит либо к реликтовому коллапсу, либо к полному духовному перерождению этих народов.   
    У внешнего читателя, при изучении этой работы, может возникнуть мнение о том, что автор намеренно противопоставляет понятия – царство и империя. Более того, враждебно относится ко всякому проявлению имперскости. Для того чтобы снять эти обвинения, необходимо обратиться к Библии и святым отцам. Главным библейским ключом, в понимании, что есть царство и империя, здесь является Книга пророка Даниила, гл. 2; ст.ст. 31-43. В качестве же святоотеческого ключа можно предложить приводимое выше «Толкование свт. Иоанна Златоуста на 2-е Послание к Фессалоникийцам». Ценность этих ключей состоит в том, что и у пророка Даниила, и свт. Иоанна Златоуста, нет разногласий в раскрытии судеб Божиих в истории, когда одна историческая формация поэтапно сменяет другую.
    В обоих случаях, золотая голова истукана (Мидия и Вавилон), соответствует степени царства. Это верно потому, что между Мидией (Мадайей – древнеперс.) и Вавилоном, в древности не существовало противоречий. В VII-VI веках до Р.Х. они являлись не противниками, а сателлитами. На смену золотому (царскому) периоду, как указывает во 2-й главе пророк Даниил, приходят серебряный и медный уровни, что соответствует переходным периодам от царства к империи, и исторически эти периоды связаны с Персией и Македонией. И, лишь только следующая за ними форма цивилизации «а четвертое царство будет крепко как железо (Дан. 2; 40), есть ни что иное, как имперский Рим во всей полноте. Рим, это именно империя – державный механизм, когда посредством силовых структур и чиновничьего бюрократического аппарата, всем безраздельно управляет один человек.
    Господство же имперского Рима, после его крушения, во всех случаях заканчивается степенью «обожженной глины скрепленной железом» (Дан. 2; 42). Применительно к современности, раскрытие апостасийной триады – либерализм, коммунизм и нацизм, возводит человечество к новой фазе строительства Вавилона, в котором, как и в Вавилоне древнем – нет ни царя, ни священника. Весь ХХ век прошел под знаком этой троякой революции, суть которой заключена в разрушении всех трех благословленных Богом видов власти – священства, царства и соборного самоуправления. Итог же попрания благословленных Богом форм власти всегда одинаков. Господь, подобно «камню отделившемуся от скалы без содействия рук» сокрушает истукана (ср. Дан. 2; 34), о чем и пишет свт. Иоанн Златоуст, говоря о Риме — «так и это последнее (выделено — А.С) разрушено будет антихристом, а сам он будет побежден Христом...»
    Как видим, и пророк Даниил, и свт. Иоанн Златоуста, согласно говорят: для того, чтобы воцариться антихристу, ему необходимо пройти долгий путь от золота – Мадайя и Вавилон, до обожженной глины – либерализм, нацизм, коммунизм. И лишь только после этого, когда и коммунизм и нацизм будут отправлены на свалку истории, из бездны либерализма (триединые Вавилон, Содом и Карфаген) выйдет «зверь» Апокалипсиса. И именно тогда последует конец. Поэтому, исследование градаций степеней истукана (Дан. 2; 31-43), позволяет убедиться воочию – именно цивилизация Рима является более всего приближенной ко времени антихриста.
    Главный же парадокс состоит в том, что подготовка к разрушению Рима – Удерживающего происходит, как ни странно, в период его торжества, когда ничто еще не предвещает грядущей катастрофы. Именно об этом, с предельной ясностью говорит 34-й стих 2-й главы прор. Даниила: «Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его и разбил их».
    Столь грозное предупреждение пророка позволяет сделать призывающий к духовному трезвению вывод: «Железо (как и производные от нее сталь, чугун и булат) является неотъемлемой частью не только имперского Рима, но и глиняных (либерализм, коммунизм, нацизм) стоп истукана». Антиномия Рима – Удерживающего в том и состоит, что, «железо», являющееся его природной сутью, его основной доминантой, одновременно с тем является и главной составляющей эпохи «зверя» выходящего из бездны, эпохи царства антихриста. Общность двух последних степеней истукана состоит в том, что в обоих случаях «железо» символизирует первенство закона над Правдой Божией, символизирует торжества государственной власти над властью священства (изначально семитской), и равным образом символизирует торжество над (изначально иафетической) традицией народного самоуправления.
    Суть Отступления в том и состоит, что оно, отменяя шаг за шагом Божьи благословения, приводит человечество к концу времен. Касается же это не только благословений Нового Завета, но и всех благословений от создания мира. В отношении нашей темы, уместно вспомнить о благословениях Господа сыновьям Ноя. Вначале оно было общим для всех, как сказано: «Вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душею живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными» (Быт. 9; 9,10). И, лишь затем Господь дает сыновьям Ноя каждому свое определение: «благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему. Да распространит Бог Иафета; и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 9; 25-27). Здесь Господь благословил Симу священство, потомкам Иафета соборность, а потомкам Хама царство. Для каждой расы, как видим, было дано свое божественное определение, когда, священство, царство, и народное самоуправление, могли существовать, не только отдельно друг от друга, но, и (!) не нуждаясь друг в друге. Так проходили века и тысячелетия. Некогда могущественные народы исчезали с лица земли. Уходили в небытие и могущественные цивилизации. И эти тысячелетия должны были пройти с одной единственной целью, чтобы данное через Ноя Обетование воплотилось, наконец, не в Мессопотамии, и не в Израиле, ни в Первом и Втором Риме, но в царской России, в Доме Богородицы.
    Характерно, что Ной, как указывает на то богослов Евгений Андреевич Авдеенко (Толкование на книгу Бытие: «Генезис и Берешит», Ч II, гл. 6), благословляет здесь только Сима и Иафета. Хам, по причине греха, не получил отеческого благословения. Хуже того, его первенец Ханаан попадает под проклятие Ноя, как о том сказано: «раб рабов будет он у братьев своих». При этом Е.А. Авдеенко высказывает суждение, опираясь на свт. Иоанна Златоуста и блж. Феодорита Кирского, что проклятие Ноя Ханаану не проклятие, а предсказание дальнейшей судьбы хананеев, ибо Ханаан впитал в себя порочные черты отца своего Хама. Сам же Хам, хотя и не был проклят отцом, но при этом не получил прямого благословения, как его старшие братья. Хам положил начало апостасии. Хам, это начало Вавилона.
    Как видим, 9-я глава «Бытия» обозначает Божьи благословения представителям трех главных рас – семитской, иафетической и хамитской. Благословение Симу в Библии звучит так – Благословен Господь Бог (т.е. - «Яхве Элохим») Сима. Такое благословение произносится не случайно, ибо через Сима на земле появляется священство, а вместе с тем и священная иерархия. От Сима произойдут патриархи и пророки. От Сима произойдет Спаситель Христос. Поэтому благословение звучит именно в такой форме – «Благословен Яхве Элохим Сима».
    Благословение для Иафета звучит иначе. Имя Йафет переводится как – распространение, поэтому, сказано – «Да распространит Бог Иафета». Здесь заключается глубинный смысл, ибо если через Сима выстраивается вертикаль – соединение – благодаря священству, человека с Богом и земли с Небом, то через Иафета выстраивается горизонталь – распространение по земле, то есть – «наполнение земли». Вертикаль же соединенная с горизонталью дает Крест, поэтому, не случайно, что в благословении Иафету сказано, не только «Ханаан же будет рабом ему», но и – «да вселится он в шатрах Симовых». Указание же на «шатер», здесь надо понимать не как земное жилище, но как Скинию Завета, как духовное основание Израиля. Исторический смысл такого «вселения», по слову блаж. Феодорита состоял в том, что покорившие Иудею иафетиды, вошли в земные владения «народа Божьего», вошли во владения воплотившегося Христа. Согласно толкованию свт. Иоанна Златоуста, которое приводит Е.А. Авдеенко: «Язычники воспользовались всем, что было предназначено и уготовано для иудеев». Таким образом, языческий Рим, «войдя в дома Симовы», подчинив себе Иудею и включив ее в состав Римской империи, открыл возможность для безпрепятственной проповеди Евангелия на своей территории.
    Что же касается промысла Божьего о Хаме, мы узнаем это из следующей 10-й главы книги «Бытия». Речь здесь идет о Нимроде. Книга «Бытие» говорит о нем так: «Он был сильный зверолов пред Господом» (Быт. 10; 9). Указание – «пред Господом», говорит о том, что Нимрод имел на себе Божье благословение. Священное Писание говорит однозначно и прямо: Нимрод был царем, и территория, которой он владел, называлась царством.
    Таким образом, книга «Бытие» указывает: через Сима Господь дал людям священство, то есть – связь земли с Небом. Через Иафета Бог дал «один дух и одно стремление», без которых не может быть истинной соборности, и без которых невозможно было колонизировать все страны и континенты. О благословении Божьем в отношении Хама надо сказать, что через потомка Хама Нимрода Бог дал царство.
    Цель же колонизации и кругосветных плаваний со стороны европейцев состояла на самом деле в исполнении благословения - «распространять» (ибо, Йафет означает – распространитель)  по всей планете вести о Христе. Вспомним, что вслед за конкистадорами и купцами, будь то Америка, Африка, или Азия, или же наша Сибирь, всегда шли миссионеры, шли христианские проповедники. Если говорить о России, то именно эти территории, на которых сначала утверждались казаки, впоследствии присоединялись к Русскому государству, и самое важное – на этих территориях поселялся «народ Божий», православные русские люди.
    Иафетиды имеют какую-то необъяснимую страсть что-то осваивать и покорять. Касается ли это новых стран и континентов, морских глубин и горных вершин, новых планет и галактик. Либо, самой материи и тайн микромира. Хотя, должно отметить, что подобный вид покорения и распространения носит апостасийный характер. Путь же православных народов, среди которых значительную роль играют славяне, состоит в другом – не только освоить новые страны и континенты, чтобы принести туда Свет Истины, но покорить свою страстную человеческую природу, покорить духовные вершины.
    Именно об этом, главном, мы, славяне, потомки Иафета, стали постепенно забывать. А потому, сейчас, когда русских людей (как впрочем, и сербов) стали теснить отовсюду, нам необходимо понять – коренные народы, будь то Кавказ, Средняя Азия, и даже братская до последнего времени Украина (а для сербов – Косово и Метохия), стремятся изгнать русских людей, изгнать славян, единственно по той причине, что они перестали исполнять данное Иафету благословение – «распространяться по вселенной». Причем, распространяться не просто так, но с целью проповеди на колонизированных территориях Слова о Христе. Нас изгоняют с этих территорий только по одной причине – мы перестали жить среди других народов так, как подобает «народу Божьему». И, до тех пор, пока мы не начнем жить по иному, пока не поймем, что наша задача в несении «света миру» другим народам, и в распространении Слова Истины, нас эти народы будут гнать.
    Если обратиться к событиям вековой давности, то дело изгнания за рубеж представителей высших сословий, а также казачества, явилось исторической пролонгацией Иафетова благословения. «Белый» исход имел под собой единственную цель – распространять Слово Истины на апостасийном Западе. Именно на это указывал историк Михаил Назаров в своей книге «Миссия русской эмиграции». Господь попустил это изгнание, потому что русские люди, живя на родине, успели забыть, что смысл их жизни не в материальном достатке, не в карьерном росте, и не в просвещении своего народа по западному образцу, а в свидетельстве о Христе. Народ русский к 1917 году максимально приблизился к состоянию, из которого возврата нет. Отрава западной цивилизации, и на этом делали особый акцент Н.Я. Данилевский, Л.А. Тихомиров и С.Ф. Шарапов, настолько переродила сознание просвещенных сословий, что сделала их более французами, англичанами, германцами, но, никак не русскими. Господь Бог властно остановил процесс этой трансмутации, и буквально расшвырял «блудных сыновей» по всему миру, единственно для покаяния, и для проповеди Православия среди других народов.
    Участь изгнания, это всегда наказание за грех. Это всегда следствие цивилизационной апостасии. В связи с чем, сам собой напрашивается вывод – для того чтобы прекратить апостасийные процессы на земле, для того чтобы мы перестали быть изгнанниками у себя дома, мы должны, в первую очередь принести покаяние, а затем, со смиренным сердцем начать работать над возрождением царства, над возрождением земского самоуправления, над возрождением соборности в Церкви. Потому что, именно эти три основания – Царство, как государственный организм; Земство, как соборная организация; и Церковь, как соборно-иерархический организм, являются наиболее действенным средством для борьбы с Отступлением.
    Для того же, чтобы окончательно отбросить обвинения в противопоставлении (якобы) царства и империи, следует указать на родственную и объединяющую их сущность. Главная же сущность, как царства, так и империи состоит в том, что они оба являются Удерживающими, как минимум, для самих себя. Если же говорить о России, то Православные империя и царство являются Удерживающими в масштабе всего мира. Но, как бы кому ни хотелось, тем не менее, оттолкнувшись от определения свт. Иоанна Златоуста, мы должны согласиться, что империя (нравится нам это или не нравится) является последним Бастионом перед приходом времени Апокалипсиса.
    Вывод же из предлагаемой выше выкладки напрашивается такой: Если империя является завершающей стадией в череде царских цивилизационных периодов, если после разрушения ее обязательно придет антихрист, то, в чем тогда смысл ратования за возрождение именно последнего царства?.. Смысл этот вряд ли будет большим, тем более, что мы уже имеем опыт имперского возрождения в виде Советского Союза. Советский Союз здесь был ни чем иным, как реликтом императорской России, который, просуществовав отведенное ему время, со всей неизбежностью ушел в небытие. Если же говорить о дне сегодняшнем, то либеральная российская держава также является реликтом, но в отношении к уже канувшему в лету Советскому Союзу. Не лишним будет обратить внимание, что время существования всякого реликта втрое меньшее, чем у основного цивилизационного периода. Именно по этой причине СССР просуществовал всего семьдесят лет, и никакая сила не смогла остановить его распад. Нынешний имперский реликт (если считать от начала XXI века) существует уже 22 года, а потому, и его время подходит к концу. И, если мы будем требовать у Бога возрождения именно империи (в данном случае – Православной), то третий реликт просуществует всего 7-8 лет, после чего наступит конец. Поэтому, в связи со сказанным выше, хочется задать вопрос: «желаем ли мы, живущие в пространстве Триединой Руси, взглотнуть напоследок свежего воздуха, а потом все-равно конец, либо поимеем мужество начать всё сначала, ради чего Господь может отодвинуть приход антихриста на многие десятки, если не на сотни лет?» А после этого вопроса, с мыслью о будущем, и ради воплощения на земле планов Божиих, выставить (в качестве первого шага) конкретное предложение: «братья и сестры, Владыки и священники, государственные и общественные деятели, давайте освободим себя, сначала от духа обреченности, во-вторых, от обуморенного безразличия к завтрашнему дню, а в третьих, от мыслештампов и мифологии, в отношении как царства, так империи, так и республики». Потому что, только став свободными от обреченности, безразличия, мифологии, и прочего рода мыслештампов, мы и сможем приступить, если есть на то Божья воля, к возрождению основ Русской цивилизации.
    Следующими, опасными в исследовании вопросов истории тенденциями (наряду с перечисленными выше заблуждениями), являются, либо излишняя идеализация какого-либо исторического периода, либо излишнее его очернительство. Историю нельзя рассматривать с точки зрения крайней полярности. У каждого времени есть свои положительные стороны, и есть отрицательные. В связи с чем, появляется необходимость раскрытия сути отрицательных сторон, иначе – болезней, в той или иной цивилизационной формации.
    Главной уязвимой частью империи, без которой она не сможет существовать, является номенклатура. Номенклатура, этот движитель всякого державного механизма. Характерно, что несмотря на внешнюю покорность Первому лицу в государстве (по слову С.Ф. Шарапова – «передаточные шестеренки верховной власти»), номенклатура всегда блюдет свои клановые интересы. Причем, эти интересы она блюдет независимо от времени и места. Для номенклатуры нет особой разницы, служит ли она Православному Государю в XVIII-XIX веках, или же партии и правительству в веке ХХ-м. Сила номенклатуры состоит в ее спаянности. Она есть вторая власть в государстве, и потому на местах бывает даже более могущественной (яркий тому пример – Древний Китай), чем в центре. Именно по этой причине номенклатура поддерживает того правителя, который ее устраивает, и по этой же причине стремится устранить того, кто пытается взять номенклатуру под контроль.
    Если говорить о болезнях республики, то главным ее недугом является олигархия. Характерно, что именно в либеральной республике (пример – Древний Карфаген) олигархия чувствует себя свободной, а потому, если в отношении нее возникает противоборство со стороны партийных и номенклатурных кланов, то, как правило, это противоборство бывает не в пользу двух последних. С вольницей Великого Новгорода в XVI веке пришлось покончить именно по этой причине. Республикой тогда управляли не народные избранники, но выдвиженцы боярских и купеческих олигархий.
    В связи с призывом, избавиться от мифологии и мыслештампов, автор данной монографии, являясь убежденным и последовательным монархистом, царство все-таки не идеализирует. Идеализации, и тем более мифологизации царской формы правления не может быть потому, что у царства тоже есть свои болезни, есть своя ахиллесова пята. Суть этой ахиллесовой пяты состоит в сословно-кастовом и кланово-родовом разделении аристократии (крайний тому пример – Древняя Индия). Именно по причине такого разделения, ближний круг Государя формируется подчас не из числа одаренных и талантливых, но незнатных людей, а из числа имеющих высокий статус в соответствии с сословной иерархией вельмож. Отсутствие притока свежих сил из нижних сословий, или как сейчас говорят – «социальных лифтов», с неизбежностью приводит к деградации и перерождению элит. Именно эта деградация и стала одной из главных причин крушения Московской Руси.
    Но, тем не менее, уподобляясь витязю у трёх дорог, несмотря на указанные выше болезни, нам не остается другого выбора, как только направить стопы к Православному Царству. Потому что пример Русской истории показал со всей однозначностью – только Православное Царство может быть Державой, и только Православный Государь может быть Самодержцем. Благодаря этим двум условиям государство Российское и смогло воспринять Скипетр Удерживающего. Третье условие для Православной Державы (если мы желаем, чтобы она существовала еще многие века), заключается в высоком гражданском самосознании народа. Народ в Православном Царстве должен состоять из свободных граждан, независимо от их сословной принадлежности. Пример тому показал св. князь Андрей Боголюбский, в годы правления которого на Владимирской Руси не было ни холопов, ни закупов, ни рядовичей, как в Киеве, но все крестьяне являлись свободными хлебопашцами. Весь мастеровой люд также состоял из свободных людей.
    Если же говорить о цивилизации Новгорода, на что указывал Иван Солоневич в «Народной монархии», то державный принцип там полностью отсутствовал. Государствообразующей основой для Великого Новгорода являлись торгово-феодальные отношения. В Киеве, хотя и существовала передаваемая по наследству княжескую власть, но феодально-торговые отношения (как и в Великом Новгороде) являлись доминантными. Именно по этой причине, ни Киев, ни Новгород, скипетр Удерживающего воспринять не могли. Для этого необходима была державная основа устроения государства, заложенная св. князем Андреем Боголюбским. 
 
          V
    Другая причина крушения царской формы правления на Руси состояла в том, что откристаллизовавшаяся к концу XV века охранительная идеология, по прошествии двухсот лет полностью себя исчерпала. Возведенные в степень догмата Стоглавый Собор и «Домострой» остановили динамику духовного развития. Подобные процессы происходили, увы, не только в России, но и среди находящихся под турецким игом Балканских народов. Приоритет духовной консервации приводит порой к обратному результату. С одной стороны, охранительство имеет положительное свойство, так как позволяет этносу сохранить самобытность, но с другой, именно оно, доведенное до абсолюта, останавливает динамику духовного роста.
    Впрочем, в охранительстве существует еще и третий путь. Наиболее благоприятно он проявился в России конца XV – начала XVI столетий. Понятие «ксения», утвердившееся с легкой руки Гумилева, стало ключевым в вопросе осмысления взаимодействия этносов. Чаще всего, именно закрытая, но с тенденцией к пассионарности традиция, оказывается пригодной для прививки от другого этноса. Полезной «ксенией» для Руси явилась идеология Третьего Рима. Как показала практика, именно она помогла Московскому княжеству эволюционно и безболезненно возрасти до степени Царства. Напротив, время реализации внешне схожей с «ксенией» «химеры» выпадает на период упадка. В этом причина, отчего химеричная в своей основе идея Второго Константинополя не прижилась в XVI веке, но нашла выход столетием позже.
    Как было сказано ранее, инерция и последующая обскурация, могут, в одном случае привести к восходящей (зиждительной) для цивилизации степени развития, а в другом, приводят к катастрофическому слому. Например, принятие Вел. князем Владимиром христианства позволило Руси стать в  будущем Великой Державой. В другом случае, когда князья забыли о Заповедях Божьих, инерционный период конца XII века стал временем «разбрасывания камней». Именно по причине такого расточительства, у князей не хватило, ни военных, ни духовных, ни нравственных сил, для противостояния татарскому нашествию. Напротив, по аналогии с временем предшествующим Крещению Руси, инерция второй половины XV века отмечена собиранием духовных, нравственных, и политических сил. Практика показала, что благодаря такому собиранию, аккумулированию, для России и открылась возможность, как для освобождения от татарского ига, так и для принятия скипетра Римского Удерживающего.
    О причинах Великой Смуты, за прошедшие века было написано немало книг и научных исследований. Одни историки считают, что в Великой Смуте рубежа XVI-XVII веков повинны переродившиеся элиты. Другие указывают на разрушительную работу затаившихся жидовствующих. Обе позиции можно считать верными, но, увы, ни одна из них не указывает на главную причину происшедшей тогда катастрофы. Характер главной причины является духовным. Цивилизационный слом начала XVII столетия явился следствием не только предательства элит, и не только разрушительной работы жидовствующих, но, следствием кризиса охранительного Православия. Несмотря на наказание Смутой, о возврате к зиждительному Православию времен прп. Сергия Радонежского, тогда никто даже не подумал. Для царской России наступило время заката. Не случайно, последний период Московии не дал нам ни одного великого святого. Подмена сакрального смысла – Третий Рим, на политический – Второй Константинополь, свидетельствовало о глубоком духовном упадке. Именно потому, как всегда бывает в сумеречные периоды,  воспользовавшиеся ситуацией супротивные силы, столкнув русских фарисеев с либералами саддукеями, смогли одержать победу. Спровоцированная третьей силой гражданская война, привела к поражению обеих враждующих сторон. Итогом этого поражения стало установление в России «химеры» по образу колониальной империи.    
    Аспект Божественной педагогики, в вопросе пленения Церкви государством, состоял, пожалуй, в одном – в спасении «народа Божьего». Уйдя во «внутреннюю клеть», Церковь стала заниматься тем, к чему от начала была предназначена. Главным делом, как для священства, так и для народа, стала молитва. В течение всего XVIII века (подчас, не благодаря а вопреки) шел процесс накопления духовной энергии. В результате такого накопления, Россия, к концу XVIII столетия предстала перед всем миром могучей Державой. Молитвы таких святых, как святители Тихон Задонский и Иоасаф Белгородский, как св. блаж. Ксения Петербургская и прп. Серафим Саровский, совершили невозможное. Со времени Императора Павла I-го Россия стала возвращаться к Свято-Русским основаниям.
    Примеры российской истории позволяют понять, в каких случаях инерция и обскурация носит отрицательный, а в каких положительный смысл. Если обскурация конца XV века ознаменована освобождением от татарского ига и принятием Римской идеологии, то через двести лет все случилось с точностью до наоборот. И если «век Екатерины» был «временем собирания камней», то вторая половина XIX столетия ознаменована их «разбрасыванием». В отношении сказанного, автор должен сделать следующее дополнение – оба цивилизационных слома, как на рубеже XVI-XVII веков, как и XVII-XVIII столетий, произошли не только по причине падения духовности, но и по причине несоответствия идеологий государственного и церковного строительства. Различие векторов духоподъемной идеи Третьего Рима с охранительством церковной идеологии, не могли не привести к системному (лебедь, рак, и щука) сбою. Ни о какой «Симфонии» в этом случае речи идти не могло. Здесь, либо государство должно было подчиниться (как это случилось на Западе) организованной по принципу египетской иерократии Церкви, либо царство (перейдя на ассиро-деспотический формат) должно было подчинить Церковь себе. Диверсия рубежа XIV-XV веков, по замене зиждительного Студийско-Алексиевского устава на охранительный Иерусалимский, дорого нам обошлась. Для зиждительной, направленной ко вселенскости идеологии «Москва – Третий Рим» нужен был такой же зиждительный церковный устав. Но, поскольку, за двести лет никому не пришла в голову мысль об исправлении этого несоответствия, мы и получили Смуту, Раскол, а затем революцию Петра Великого.
    Причина поражения Древлеправославия в том и состояла, что динамика утверждения традиции даже в зародыше не предполагала динамики духовного роста. Путь Аввакума, несмотря на огненную протестность его учения, был изначально тупиковым. Охранительство конца XVII века достигло степени коллапса, за которым не следовало ничего, кроме повторения из века в век застывшей (в подобие Древнего Египта) традиции. Как и в Древнем Израиле, русское охранительство шаг за шагом перешло (достаточно изучить «Соборное Уложение» 1649 г.) в стадию «охранки», в фарисейство, когда не суббота была для человека, но – человек для субботы. То, что случилось с Израилем в канун пришествия Сына Божьего, случилось много позднее и у нас в России. 
    Именно охранительное (образ засохшей смоковницы) законничество привело к троякому, сначала латентному, а затем и явному расколу. Как и в Древней Иудее, в канун пришествия Христа, в России XVI-XVII веков сформировались три каиновых антихристовых направления. Первым направлением было крайнее законничество, или иначе – фарисейство. Его адептами являлись последователи идеологии «стяжателей»-иосифлян. Следующим шагом в развитии болезни (по принципу – от противного), стало появление либерального саддукейства. В отношении же последователей третьего направления, Господь высказал очень грозное обличение: «И Ангелу Пергамской церкви напиши… так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу» (Отк. 2; 12, 15). Речь здесь идет о духовных последователях иродиан (Мк. 3; 6, 8; 15, 12; 13), гностиках и манихеях, наследниках тайного знания, которые во все века внедрялись в среду фарисеев и саддукеев, с целью идеологического управления ими. У автора также есть основания думать, что спор между «стяжателями» и «нестяжателями» возник не сам собой, но был спровоцирован нашими русскими иродианами.
    Если внимательно изучить учение Е.А. Авдеенко о Каине, то обнаружим, что именно в иродианстве Каин раскрывает себя до конца. Раскрытие это тоже является трояким. Если иродианин входит в среду фарисеев, то он облекается в доспехи законничества. Наследник Каина в этом случае становится строгим законником, инквизитором, борцом с ересями. Причем борцом непримиримым и искренним. Если Каин входит в стан саддукеев, то именно он, и тоже искренне, поднимает знамя реформации. И лишь только в третьем случае, как бывает во всех тайных орденах, его оружием становится ложь и лицемерие. Способность Каина к мимикрии в этом случае достигает чудовищной степени.
    Каким-то странным Божьим попущением, для всего мира, после 7000 года от Дня Творения, началась эпоха Великого Отступления. В канун смены тысячелетий, общественное сознание оказалось под воздействием «торфяного огня» апокалиптических ожиданий. В Православном мире даже обсуждался вопрос, об отсутствии необходимости составления Пасхалии на Восьмую тысячу лет. Вошедший во все сферы земного бытия дух Отступления пробудил к жизни «зверя» последних времен. Тектонические процессы в духовной и политической жизни как Европы так и России явно свидетельствовали о таком пробуждении.
    На Руси дух Отступления проявил себя следующим образом. Восьмая тысяча лет (1492 г. от Р.Х.) была отмечена появлением ереси жидовствующих. Одновременно с этим, на Поместном соборе 1492 года, с подачи жидовствующего митр. Зосимы, произошло изменение библейской календарной традиции. Русская Церковь стала праздновать Новолетие не в марте, а в сентябре. Грань веков ознаменовала себя также угасанием традиции Сергия Радонежского. Преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский были последними великими продолжателями дела этого святого. История, действительно, как если бы шла к завершению. Но, именно в это время, ради спасения мира, Бог передал России эстафету Удерживающего.
    Если говорить о Европе, то действие духа Отступления выразилось следующим образом. Первым знаковым событием стало создание в католичестве ордена иезуитов. Вторым, отпадение англо-саксонского мира в протестантизм. Одновременно с тем, для морских держав Европы началась эпоха открытия новых земель. Кругосветные плавания онтологически положили начало колониализму, затем империализму, а в ХХ столетии глобализму. Увы, Россия не избежала действия этого духа. Смутное время явилось итогом векового отступления в верхних эшелонах власти. 
   Главной же причиной смены эпох, когда, по слову божественного Екклесиаста – «Всему свое время, и время всякой вещи под небом» (Екк. 3; 1), когда, несмотря ни на какие человеческие усилия, на смену «золоту» приходит «серебро», а его в свою очередь меняют «медь» и «железо», является удаление от Божественной любви, отпадение от Правды Божией, которую в конечном итоге меняет мертвый закон.
    Степень «железа», именно она и выдвигает Закон на первое место. Правда Божия, в империях, становится как бы подчерицей у мачехи. Различие же между законом и Правдой бывает огромной. Ибо, если Правда воздействует главным образом на совесть, то закон управляет с помощью страха наказания. Сходство же закона с железом является онтологическим. Ибо, также, как закон олицетворяет принцип подчинения и подавления, так и железо (механизм) способно лишь подчинять и подавлять. «Железо», это символ  механистических, а значит, бездушных взаимоотношений в обществе и государстве. А потому, когда уровень голеней в истукане пророка Даниила переходит к степени «обожженной глины» (иначе – кирпичей) скрепленных железом, то, означенное железо (образ закона) представляет собой подобие шпангоутов, скрепляющих кирпичную конструкцию. Сами же шпангоуты соединены между собой прочной арматурой и стальными полосами. Далее арматура переходит (все более истончеваясь) в степень армированной сети, подобно тому как (если говорить о законе) конституция выражается в Трудовых, Административных, Уголовных и иных кодексах, а те, в свою очередь выражаются в параграфах многочисленных инструкций и подзаконных актов. Армированная сеть, проникая во все сферы стоп истукана, переходит в степень еще более тонкой проволоки, которая, достигая каждого кирпича в отдельности, прочно опутывает его. Таким образом, на уровне стоп истукана мы сталкиваемся, либо с тоталитарным, либо с сетевым, в обоих случаях подавляющих свободу его членов, обществом. Уровень стоп истукана это степень заката цивилизации, это образ конца, о котором говорили не только пророк Даниил и свт. Иоанн Златоуст, но и Освальд Шпенглер, Питирим Сорокин, и Арнольд Тойнби.
    Характерно, что люди, в таком обществе (будь оно сетевое, или же тоталитарное), на что указывал Е.А. Авдеенко, представляют собой подобие кирпичей – взаимозаменяемый универсум, технологический продукт, как это было при строительстве Вавилонской башни. Символ Вавилона (как древнего, так и современного) в том и состоит, что человек воспринимается в нем в качестве элемента технологического общества, являясь одновременно, как унифицированной деталью, так и строительным материалом (символ – кирпич) Нового Вавилона. Средством же контроля за членами такого общества становится именно он – закон, сопряженный у пророка Даниила с «железом».
    Последняя же степень истукана, если говорить о врастающих в землю пальцах, по слову Льва Гумилева преобразуется в формат некросферы. Некросфера (т.е. – сфера смерти) во всем противоположна пассионарному подъему, поэтому неудивительно, что «мировое правительство» внедряет сейчас программы по сокращению населения, и посредством всеобщей кодификации и чипизации, строит глобальное сетевое общество. Ибо, только таким образом (через кодификацию и чипизацию) железно-кирпичная конструкция истукана обретает способность контроля над каждой его деталью и каждым кирпичиком. Именно на этой стадии развития глобализма (построения сетевого общества), из под личины закона начинают все больше проявляться контуры «тайны беззакония». Признаки «тайны» состоят в том, что контроль, в завершающий период цивилизации, начинает осуществляться не столько посредством законов, сколько посредством временных инструкций (не это ли время началось с марта 2020 года?), а в дальнейшем, с помощью компьютерных технологий и нанотехнологий. Именно эта стадия, когда закон уступает место технологиям – божествам Нового Вавилона, и является главным свидетельством наступления царства того, о ком сказано – «близ есть при дверех».
    Совершенно не случайно Апостол Павел написал в Послании к Римлянам: «законом бо познание греха» (Рим. 3; 20). Это утверждение Учителя Церкви объясняет, отчего – он, закон, призванный противодействовать развитию «тайны беззакония», в конечном итоге оказывается побежденным этой «тайной». Библейское, данное через пророка Даниила определение закона, сопряжено с «железом». Кирпич здесь является символом Отступления. Но, их совместное сосуществование начинается гораздо ранее стоп истукана. Апостасийный образ Вавилона – кирпич, подобно личинкам жука наездника в гусенице, присутствует и внутри стальных голеней истукана. Элементы грядущего царства антихриста набирают силу, прежде чем явно проявиться, терпеливо ожидая своего времени. Именно таким образом, закон становится сопричастным делу развития в своих недрах «тайны беззакония», сопричастным развитию и плода этой «тайны», имя которому – Каин.


          VI
    Для того чтобы до конца раскрыть понятие Каин (теперь уже не с богословских, а с научных позиций), – необходимо вернуться к таки категориям как «химера» и антисистема. Согласно учению Льва Гумилева, родственность этих понятий не ставит между ними знак тождества. «Химера», по Гумилеву, не всегда антисистемна, а антисистема не всегда химерична. Объединяют же их два главных признака: 1) и "химера" и антисистема относятся к паразитарным типам цивилизаций, 2) и "химера" и антисистема имеют срок жизни в два столетия.  Именно к такому выводу пришел Лев Гумилев, исследуя антисистемы Ближнего и Среднего Востока. Наиболее характерными среди них были Хазарский каганат и Фатимидский халифат. Если смотреть на проблему расширительно, то, под эти определения попадают и морские колониальные империи. В отношении покоренных народов, пришедшие из-за моря колонисты действуют всегда как хищники, и паразиты. А потому, неудивительно, что срок жизни колониальных империй также равен двум столетиям. Наглядный пример тому – колониальная политика Англии. Если отсчет британского господства в Индии вести от победы в Семилетней войне 1757 года, то этот период классически равен двум столетиям. Не лишне вспомнить, что и самая древняя на земле персидская империя просуществовала немногим более двух веков. Отсюда, падение через двести лет, построенной на химерических основаниях, и внедренной антисистемными методами империи Петра, было делом заранее предопределенным. Бог, по причине Своего милосердия, ограничивает действие Каина жесткими временными рамками. 
    Главной же причиной победы Каина в период духовного упадка, является его способность к применению тактики Троянского коня. Каин, это оборотень, прикрывающий черную суть белыми одеждами. Такими одеждами для созданной Петром империи являлась идеология Второго Константинополя. Под очарованием этой идеи находились даже такие великие мыслители, как Иван Ильин и Ф.М. Достоевский. Отсюда неудивительно, что оглушенные громом рукоплесканий меньшего ранга историки, не увидели под светозарными одеяниями – «Константинополь будет наш» – кованых британских сапог. Не увидели, что Второй Константинополь выстраивался на самом деле по образу и подобию Великой Британии. Даже Н.Я. Данилевский в замечательной книге «Россия и Европа» не отобразил этого со всей отчетливостью. Тем не менее, любой нешаблонно мыслящий человек способен понять – введенный Петром формат, как государственного, так и церковного управления, целиком основан на английской матрице.
    Для того, чтобы снять возникающие в этой связи возражения, ибо большинство людей считают, что из-за границы вернулся тот же самый человек, достаточно изучить хронику первого путешествия Петра заграницу. Пристрастное изучение этой хроники позволяет обнаружить массу несообразностей. Эти несообразности начинаются сразу после пересечения посольством границы России. Главной же несообразностью является факт, что Петр с самого начала стал прятаться, сначала от посольства (период от Либавы до Кёнигсберга), а затем, по прибытию в Голландию, от сопровождавших его Лефорта и Меньшикова. Создается ощущение, что в Голландии Петр Михайлов жил совершенно автономно и никак с послами не соприкасался. Ареал обитания голландского Петра ограничивался судоверфью и таверной, где за кружкой пива он рассказывал друзьям (на голландском языке - ?!) что он русский царь. Напротив, поведение Петра в Англии кардинально изменилось, отчего возникает мысль о прибытии на Туманный Альбион другого человека.
    О том, что Петр, находясь в Англии, всерьез учился управлению, а не махал топориком, как в Голландии, свидетельствуют некоторые факты. Во-первых, он встретился с королем Англии Вильгельмом III Оранским. Во-вторых, получил аудиенцию у архиепископа Кентерберийского Томаса Тенисона. Следующие его действия также имели системную направленность. Во время пребывания на Туманном Альбионе, Петр посетил парламент, университет, госпиталь, оружейный двор, верфь, медеплавильный завод, монетный двор. Что особенно примечательно, познакомился с Исааком Ньютоном, который был тогда хранителем Монетного двора. Знаменательно, что с Ньютоном Петр до конца дней состоял в переписке. Вся последующая политика Великого реформатора показывает – влияние Ньютона (кстати, масона 33 градуса) на Петра было огромным. По приезде в Россию, Петр сразу провел монетную реформу, по разработанной Ньютоном системе. Как утверждает конспиролог Сергей Саль, устроение Северной столицы в устье Невы, произошло также по совету английского ученого. 
    Но, особой задачей Петра, которая, за внешними фактами его жестокости, постоянного пьянства и половой разнузданности, остается скрытой от внешнего исследователя, являлся перевод России из формата Римского права (Катехон – Удерживающий), в формат Торгового морского права. Пожалуй, именно этим можно объяснить засилье немцев, голландцев и англичан в России во время царствования Петра. Вспомним, что именно Голландия, после восьмидесятилетней войны XVI-XVII веков, освободившись от испанского господства, ввела у себя не Римское, а именно Торговое морское право. По большому счету, протестантские религиозные войны для того и совершались, чтобы заменить формат Римского (иначе – Континентального) права на торговое. Наиболее успешно это произошло как раз в Англии и Голландии. Заметим, что колонизацией у них занимались не конкистадоры, как в Испании и Португалии, а торговые компании. Методы овладения территориями у них был совершенно различны. Если вслед за испанскими первопроходцами шли проповедники веры Христовой, то, торговые компании Англии никакой другой цели, кроме закабаления коренных народов перед собой не ставили. И если Испания и Португалия устанавливали в своих колониях формат Римского права – Катехон-Удерживающий, то для Англии колонии были просто сырьевым придатком. Пропасть же между этими правовыми и экономическими системами огромна. Это такие же антиподы, как библейские Каин и Авель.
    Впрочем, в странах Европы, в XIX столетии, в качестве противодействия развивающейся буржуазии стала происходить реставрация Римского права, которое сейчас именуется Континентальным, или Романо-германским. Тому пример – Кодекс Наполеона от 1804 года, и Германское Гражданское Уложение от 1896 года. Реставрация Римского права стала происходить и у нас в России, в период правления Екатерины Второй. Но, уже в годы царствования Императора Александра II-го начался новый виток перехода от Римского права к праву Торговому, что и привело, благодаря усилиям С.Ю. Витте, к гибели устроенного по Римскому образцу Русского государства. Февральская революция 1917 года стала онтологическим завершением дел «серого кардинала» от экономики. 
    Разумеется, противоборство систем Римского и Торгового права появилось не в Средние века. Корни этого противоборства скрыты в глубине тысячелетий. Наиболее явным примером здесь являются Пунические войны между республиканским Римом и олигархическим Карфагеном. Главная же причина этих войн заключалась не в территориальных претензиях, как это всегда бывает, здесь столкнулись в непримиримой схватке две антагонистические (с точки зрения категорий права, экономики и культуры) цивилизации. Скажем более – Рим и Карфаген (несмотря на внешнюю похожесть) имели настолько различные системы ценностей, касающихся мировоззрения, традиций, верований, культуры, общественных взаимоотношений, что в одной средиземноморской ойкумене просто не могли существовать.
    Например, если основой экономики Рима являлось аграрное производство, то основой экономики Карфагена были торговля и ростовщичество. Если в Римский Сенат избирались представители знатных родов, а затем (в Трибунатную комицию) представители плебеев, т.е. – трудового народа, то в парламент Карфагена избирались исключительно представители торговых и финансовых кланов. И, если на подконтрольных Риму территориях устанавливался такой же, как и в метрополии правовой порядок, то Карфаген использовал колонизированные страны, единственно в качестве сырьевого придатка.
    Именно эту (исходящую корнями из Карфагена) тенденцию – сырьевой колонизации третьих стран, мы видим у средневековых Голландии и Англии, а в современный период у Великобритании и США. Характерным здесь является такой штрих – и Карфаген и Великобритания имели немалый доход от сотрудничества с пиратами. Причем, корсары почти легально находились под патронажем, как древней олигархической республики, так впоследствии и Британской короны.
    Хищнические же интересы Великобритании стали простираться с XVI века на весь мир. Поэтому неудивительно, что Петр Первый был использован Англией и Голландией в качестве тарана, в деле превращения России (также как это случались с Индией) в английскую колонию. По причине чудовищной по своей сути, экономической, политической и культурологической экспансии, Россия едва не перестала быть Катехоном – Удерживающим, но, была вымолена Русскими святыми, была спасена предстательством Божией Матери.
    Особо бросаются в глаза, по возвращению Петра в Россию, не только его западничество и нечеловеческая жестокость, но и нумерологическая обусловленность всех его действий. Например, вернувшись из-за границы летом 1698 года, Петр въехал в Москву только в сентябре следующего 1699 года (Новолетие тогда начиналось в сентябре). После ссылки жены в Покровский Суздальский монастырь, Петр сразу же приступил (под знаком трех шестерок – 699), к избиению несогласных с новой политикой стрельцов. Когда же со стрелецкой оппозицией было покончено (есть сведения об уничтожении их целыми семьями), царь в декабре того же 1699 года провел Всешутейный собор. Итоговым решением «собора» был указ от 25 декабря, которым повелевалось положить начало следующему 1700 году с 1-го января. Характерно, что число – 17, наряду с числами 13 и 666, очень почитаемо всеми масонами и сатанистами. Ко всему прочему, на 1-е января по Юлианскому календарю выпадает праздник Обрезания Господня, которого до церковной реформы на Руси не было. Вывод из вышесказанного может быть таким – посредством календарной реформы (совершив переход из 699 в 17) Петр утвердил новую эпоху, или новую эру, которая на праздник Обрезания обрезала всякую связь с «диким» Московским царством. Заказчики этой революции сверху могли ликовать. Но, Бог имел о России иные планы. Начиная с 1730 года, государством Российским стали управлять (по определению Е.А. Авдеенко) гибборимы, в лице трех женщин императриц.
    Если говорить об Анне Иоанновне – эту императрицу можно назвать типично сильной (без всякого милосердия) рукой. Именно за немилосердие царица Анна не сподобилась наименования – матушка. Господь сократил ее дни. Сменившая Анну Елизавета Петровна, проявила себя как властная, но при этом не склонная к жестокости матушка. И только в Екатерине Второй произошло соединение обоих качеств. Впрочем, поначалу она пошла по пути бироновщины, проявив неразумную ревность в борьбе с монастырями. Но, Господь жестко остановил ее, попустив восстание Пугачева, который присвоил себе имя ее погибшего мужа. Урок был впрок, потому что к концу правления сей неоднозначной императрицы Россия явила себя как мощная держава, с который была вынуждена считаться не только Европа, но и Азия. Начиная с императора Павла Первого имперский формат стал постепенно меняться на царский.
    Автор в ранее написанной и опубликованной на РНЛ статье «Народ как соборная личность» сделал акцент на том, что царство – есть державный организм, а империя – державный механизм. Суть державного организма заключается в том, что Государь активно привлекает народ (с помощью Земства) для управления государством. Державный механизм, напротив, лишает народ такого права, опираясь только на бюрократию, силовые структуры и подчиненные по принципу учреждения высшие сословия. Учреждением для абсолютистского государства является даже Церковь. В этом заключаются сущностные различия между империей и царством.
    Впрочем, особенность империй последнего периода истории (7000 года от Сотв. Мира) заключена не только в абсолютизме. Главная особенность империй последнего времени состоит в том, что их недра становятся комфортной средой для развития антисистемы революции. Механизм империи не способен (в отличие от организма царства) эффективно с революцией бороться. В конечном итоге, подточенный изнутри механизм рушится, и на смену ему приходит другая историческая формация – буржуазный капитализм. Онтологически, и в недрах капитализма, как личинка наездника в гусенице, вызревает разрушающая капитализм антисистема коммунизма. Механика отрицания-отрицания, на что указывал не только Е.А. Авдеенко, но и иером. Серафим (Роуз), будет действовать до тех пор, пока к власти не придет последний Каин. Именно он, Каин, уничтожив руками освобожденного «Хама» царство и священство, провозгласит себя в конце времен и царем и священником.
    На движущую силу механизма отрицания-отрицания указывали в своих работах и братья Аксаковы. Например, Лев Александрович Тихомиров, цитируя И.С. Аксакова в книге «Критика демократии» указал на саму основу и суть этой движущей силы: «Никогда в жизни покойный И.С. Аксаков не находил более счастливого выражения, как назвав современное общество “обществом христианским, но отрекшимся от Христа”. В этом вся суть, вся оригинальность, все судьбы общества, вводимого в историю “новой эрой”» (Л.А. Тихомиров, «Критика демократии», «Социальные миражи современности»).
    Прозорливость Ивана Сергеевича Аксакова здесь поистине гениальна. Потому что выражение – «христианское общество отрекшееся от Христа», – есть главная среда и основа для действия духа Отступления. Именно оно – «отречение» (при внешнем благолепии), и позволяет действовать тому, о ком писал свт. Иоанн Златоуст в «Толковании на 2-е Послание к Фессалоникийцам»: «так и это последнее (Римская империя – прим. А.С.) разрушено будет антихристом, а он сам будет побежден Христом и более уже не будет владычествовать».
    Как было сказано выше, отрицательный аспект любой империи, будь то Рим, Персия, Россия, или Великобритания, состоит в опоре на на народ, а на вооруженные силы, бюрократический аппарат, и организованные по принципу учреждения высшие сословия. Империя, всегда, в первую очередь – Учреждение. Именно по этой причине, не имея поддержки в народе, ни одна династия Константинополя не могла надолго утвердиться. На смену уже существующему монарху приходил другой генерал, который тоже желал стать императором. В высших кругах Византии даже бытовало мнение – Таинство Помазания на Царство смывает грех свержения предыдущего царя. В этих условиях, принятие 11-го пункта Чина «Торжества Православия», возглашающего анафему даже на тех, кто помышляет, что «яко православнии Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению», явилось делом назревшим и необходимым. Увы, анафема «Торжества Православия» не прекратила практики государственных переворотов и цареубийств. Революции подобного рода происходили в Константинополе чуть ли не до конца существования Священной империи.
    В отношении же института Греческой Православной Церкви, революции принимали иное обличье. Совершались они, с одной стороны, по причине тяготения Греческой Церкви к иерократическому (архиерейскому, без участия мирян) управлению, а с другой, по причине тяготению царской власти к абсолютизму. На протяжении всей истории Византии Церковь сотрясали революции ересей. Прекращались же они тогда, когда благочестивые императоры (а лучше назвать их царями) созывали Вселенские Соборы. Если же говорить о Русском Православном Царстве, то, указанные выше вопросы решались просто в рабочем порядке. Потрясения в Русском Царстве начинались тогда, когда оно отходило от исконных национальных и церковных традиций.
    Главным условием в решении, как церковных, так и государственных вопросов на Руси, являлась соборность. Главной целью Русского Православия являлось обожение человека, и через то, обожение окружающего мира. А потому, задача Русского Самодержавия состояла не в первенстве закона, как на Западе (о чем писал Константин Аксаков), и тем более не в первенстве земного благосостояния, но в открытии путей для духовного и нравственного развития народа. Именно на это указывал М.В. Зызыкин в книге «Царская власть»: «В самодержавии монархическое начало есть выражение того нравственного начала Православия – смирения перед промыслом Божиим, указующим носителя власти и подвига, которому народное миросозерцание усвояет значение верховного принципа жизни».
    Характерно, что М.В. Зызыкин раскрывает в своей книге суть именно царской власти, а не власти императора. Как честный историк, а его мы знаем по книгам о патриархе Никоне, он не мог возносить панегирики принципам искажениям монархии, следуя в том свт. Богучарскому Серафиму (Соболеву).
    Искажения же достигшей стадии империи монархии, заключаются, с одной стороны, в разделении народа на высшие и низшие сословия, с другой, во всевластии на местах номенклатуры, и в третьих – в почти полном параличе народного (т.е. – земского) самоуправления. Церковная жизнь в период империи также бывает искажена. Церковь здесь предстает не как соборный организм (о чем писал М.А. Новосёлов), но как иерархия. Власть Церкви здесь осуществляется в виде иерократии, что мы и стали наблюдать уже в годы царствования Юстиниана Великого.
    Поэтому, если мы желаем блага Грядущей России, если желаем возрождения Русской цивилизации, мы должны ратовать не за восстановление империи с ее болезнями, но за возрождение Свято-Русского Царства, предусматривающего выборность лучших людей в органы народного управления, с восстановлением соборности в Церкви, и возрождением государственности и экономики на благословленных Богом основаниях.   
    К вопросу возрождения Церкви, согласно пророчеству архиепископа Феофана Полтавского (царского духовника), Грядущий Государь, прежде всего наведет порядок именно в ней. Наведение порядка будет состоять не только в осуждении экуменизма, и не только в возврате к Древлему Православию, но, главное, в возвращении Церкви (за что ратовал М.А. Новосёлов) к ее исконному статусу духовного организма. Онтологически, для того чтобы Церковь вновь стала Организмом, и тем вывести ее из формата иерократии, надо  восстановить древнюю практику выборного священства. Восстановить иерархию «белого» епископата, как бы парадоксально это сейчас не звучало. Здесь было бы весьма полезно ограничить сферу деятельности «черного» епископата монастырями, а для «белых» (избираемых народом) архиереев оставить приходы в миру. Тем более, что такая практика не является выдумкой обновленцев, но имеет основания в жизни Церкви первых пяти веков.
    Как писал в своих трудах современный духовный писатель В.В. Смирнов (+17-08-2022), автор книги «Падение Третьего Рима»: «с исчезновением избираемого народом епископата, необратимо повредился благословленный Апостолами принцип церковной соборности, повредился сам принцип взаимодействия (синергии) между пастырями и паствой». Именно повреждение этих принципов и приуготовило почву для развития в дальнейшем иерократии, а на основе ее – развития папизма.
    В отношении вопроса властных искажений, как в империи, так и в олигархической республике, хотелось бы поставить следующий акцент: общим правилом, и ахиллесовой пятой, для обоих, противоположных по цивилизационному устройству формаций, является их опора на силовые структуры и бюрократический аппарат. О народе, как защитнике Отечества (Россия XX века здесь исключение), в империях речь не идет. Для примера вспомним, что армия, как в республиканском Карфагене, так и в имперском Риме, была наемной, а не народной. Поэтому, для нас ныне живущих, спасением может стать, как ни парадоксально, отказ от имперскости.   
    Разумеется, отказ этот не может совершиться по мановению свыше, и никто его нам не пошлет в виде манны небесной. Он должен стать плодом Всенародного покаяния. И заключаться покаяние должно, не только в осознании греха нарушения Соборного Обета 1613 года, и грехов цареубийства и цареотступничества, но и греха отступления от самого духа Русской жизни. Именно об этом говорили на протяжении ста лет, начиная от А.С. Шишкова, Н.М. Языкова, и А.С. Пушкина, русские патриоты и славянофилы. Увы, несмотря на приложение ими титанических усилий, проекты славянофилов во многом остались не исполненными. Тщетно взывали они о необходимости возрождения в народе старорусских традиций, тщетно говорили о всесословном Земском самоуправлении, тщетно пытались донести мысль о необходимости восстановления соборности в Церкви. По большому счету, ни общество, ни Церковь, ни даже царская власть, их не услышали. Имперский державный механизм, ни под каким предлогом организмом становиться не желал.
    А потому, как в начале ХХ века, так и столетием позже, когда революционные процессы поразили глубинно, и Церковь, и государство, и общество, для того чтобы возвратить, и Церковь, и государство, и общество, к богоустановленным основаниям, нам нужны сейчас, не парламентская республика по Карфагенскому образцу, и не тоталитарная империя по образцу Нового Вавилона, а нужен Помазанник Царь, нужна богоданная личность. Потому что только личность, а не разделенный на фракции парламент, сможет взять на себя тяжелый крест ответственности за спасение Русской цивилизации.
    И, если говорить о настоящем периоде истории, только личность (при поддержке, разумеется, народа), сможет добиться возрождения соборности в Церкви (а не ее подобия – иерократии), сможет добиться возрождения народного (т.е. – земского) самоуправления, сможет добиться возрождения государственных и экономических отношений на благословленных Богом основаниях. Именно по этой причине, о чем и говорил архиепископ Феофан Полтавский, сейчас нам надо ратовать не за восстановление республики, или империи, но ратовать за возрождение Царства – державного организма. Если же не поставим главной заботой именно такого восстановления, наши враги вновь добьются, либо построения псевдореспубликанских Вавилона и Карфагена, либо тоталитарной империи, управлять которыми будут, та же олигархия, и та же номенклатура.
    Путь же к возрождению Русской цивилизации, как о том говорили последние Оптинские старцы, как говорил свт. Тихон Патриарх Московский, а за ними и все последующие русские старцы, может идти только через Всенародное Покаяние. Эта позиция была верной в 1917 году, прежней она остается и сейчас. И, если говорить о событиях вековой давности, то последний предел для Всенародного Покаяния был поставлен, пожалуй, в июле 1918 года. когда в урочище «Четырех братьев» было обнаружено место сожжения тел Царской Семьи (расследование началось 30 июля 1918 г. по нов. ст.). Если бы прямо здесь, на Ганиной Яме, было принесено Покаяние в предательстве Государя, в предательстве идеи Самодержавия, если бы нашлось мужество указать на это предательство и в самом Доме Романовых, то Белая гвардия несомненно победила бы восставшего «Хама». Но, поскольку, события в обществе разворачивались в подобие грехопадения в Эдемском саду, – Адам указал на Еву, а Ева на змия, – поскольку захотели (с каиновым упорством) жить без Царя, то Господь попустил пришествие тех, кто отверг не только царство, но и священство. Отверг сам принцип дарованной Богом свободы.
    Русские люди, отказавшись на свою беду от Помазанника Божьего, забыли, что Царь, это не просто правитель (в подобие премьера или президента), но – отец народа. Царь, это не только Самодержец, но, в первую очередь, нравственный для народа идеал. Именно такое понимание, в отношении царской власти, дает нам Священное Писание. Библия раскрывает также и другой аспект богоустановленных властей. По слову Е.А. Авдеенко – «Царская власть не выше и не ниже священства. Они равнозначны. Но, правильное развитие и направленность дает им соборный дух». Бог дал Симу священство, и тем благословил иерархию. Хаму Господь даровал царство, и тем благословил сословную аристократию. Иафету же Бог дал высшее – соборный дух, (одни мысли и одно стремление), и через то оживотворил и царство и священство. И если, как говорит Библия, а затем и история – священство, царство и республика, могут существовать отдельно друг от друга, и даже не нуждаясь друг в друге, то, именно в Удерживающем Третьего Рима они находят благодатное единение. В этом суть Русского Удерживающего, в этом его главная особенность, а потому, вслед за Н.Я. Данилевским мы должны твердо сказать – «Русскому человеку незачем подражать кому бы то ни было. Ибо, мы не Запад, и не Восток». В России Царь не Автократор по западному образцу, и не деспот по образцу восточному, но отец народа, и высший для него нравственный идеал. Скажем более, аристократы в России, это не выстроенные по иерархическому образцу сатрапы, но верные дружинники Государя. Церковь в России, это тело Христово, которому чуждо разделение на Церковь учащую (т.е. – иерократическую) и на Церковь учащуюся, но которое едино в Духе Святом. Задача же России в том и состоит, чтобы воплотить в жизнь все три указанных Библией Божиих Обетования. Воплотить покаянно, и с сокрушенным сердцем. Понимая, что именно за отказ от этих Обетований Господь и отвел пошедшему по пути Отступления народу сто лет для наказания и покаяния. Итогом же покаяния должно стать не только восстановление Царства как властного института, но гораздо больше – его итогом должно стать восстановление богоустановленного порядка на земле.

    И сейчас, дабы поставить точку в сей монографии, в качестве итогового послесловия – по какому пути должен двигаться витязь у трёх дорог (образ «Божьего народа»), уместно привести слова профессора В.И. Большакова из эпилога и заключительной главы его книги «Преступление и покаяние»: «Триста лет назад Русское Царство было принесено в жертву имперским амбициям Петра. На русском теле, на могущество русского духа, Петром был привит чуждый русскому народу имперский росток, погубивший все древо». А также: «Восстанавливать нам надо не Российскую империю с ее изъянами, не Советскую империю времен триумфа Сталина, а Царство Русское, Православное, Самодержавное, основанное на идеалах Святой Руси. И восстанавливать его нужно прежде в душах людей – представителей всех сословий, русской элиты. Тогда, с Божьей помощью, оно восстановится и в России.
    Восстанавливать надо не привилегированные сословия, не Династию Романовых, которая утратила идеалы Святой Руси, оказалась в одном лагере с заговорщиками против законного императора и привела Российскую империю, созданную трудом народа к краху; сегодняшние потомки привилегированных сословий стремятся лишь вернуть свои былые привилегии и возможность праздной жизни за счет народного труда. Восстанавливать надо Бога в душе, царя в голове, и подлинную соборность русской державной жизни, чтобы власть будущего русского Царя Самодержца была ограничена не давлением мирового сообщества, не общечеловеческими ценностями, а непостижимым Промыслом Божиим, не диктатурой пролетариата, а диктатурой совести!»
    Остается только согласиться с этими словами, ибо, лишь таким образом, двигаясь по пути Промысла Божия о России, опираясь не на закон, который есть ветхозаветная норма, но на дающую начало соборности Правду Божию, мы и сможем выйти из Вавилона (как либерального, так и тоталитарного), который, по слову Е.А. Авдеенко, «есть как бы новое тело Каина».
    В отношении чего уместно, в качестве утверждения, привести указанную в начале статьи цитату Виктора Гюго: «Есть нечто более сильное, чем все на свете войска, – это идея, время которой пришло».

    Март, май, август 2022 года.