Пещеры. Глава9. Город гарбов. Видения в фонтане

               9. Город гарбов. Видения в фонтане.

      -Владычица! Владычица! Простите меня, но уже давно рассвело, и я осмелился побеспокоить Вас.
      Лали выстрелила стебельками своих глаз и, осмелившийся подойти слишком близко Ткбила охнул от неожиданности и сел на ковёр у постели.
      -Я не хотел Вас напугать. М…мне поручили сопровождать Вас и по возможности отвечать на все  вопросы, но когда же я успею услужить Вам, если  Вы проспите весь день?
       Этот зверёк занят явно только собой, - подумала Лали, сладко потянувшись в уютной постели, из которой очень не хотелось вылезать. Однако за гостеприимство надо платить.
      -Вас ждёт обильный завтрак. Если Вы не против, я бы с удовольствием составил  Вам компанию за столом.
      Ткбила поднялся и отряхнул  свой  ладно сидящий  комбинезончик.
      -А у меня есть выбор?
      Лали тут же пожалела о вырвавшейся бестактной фразе. Зверёк на её глазах весь обмяк и еле сдерживал навернувшиеся слёзы.
      У меня явно портиться характер, вот обидела не в чём неповинное существо.
      -Я с удовольствием разделю с тобой каждый миг этого дня, включая и завтрак, поверь мне.
      Вышло немного напыщенно, но именно этот тон, кажется, ему нравиться больше всего.
      Ткбила улыбнулся сквозь предательски проскользнувшую слезу.
      -Ваши попутчики уже позавтракали и ушли. Стол приготовлен в большом зале, а там, в одиночестве, не очень уютно.
      -Прости. Я не хотела тебя обидеть. Подожди меня. Я быстро.
      Лали откинула тяжёлые шторы. В распахнутое окно ворвался салатовый свет Капла, шум  и суета городских улиц, благоухание цветов и растений.
      Кри выкарабкался из своей колыбели, висящей у изголовья кровати, и, не проявив ни капли изумления или недоумения, выпорхнул в окно.
      «По-моему, он знает, что делает и беспокоиться за него не стоит». – Подумала Лали и быстро оделась в вычищенную и приятно пахнущую одежду. У дверей её ждал слуга, который проводил её в роскошный зал с огромным, обильно накрытым столом. Фрукты, соки,  печенья и пирожные, пьянящий нектар - всё, что смогла попробовать Лали, было необычно вкусно. Ткбила уплетал за обе щеки. Заметив, как Лали за ним наблюдает, он резко перестал жевать, застенчиво улыбнулся и извиняющимся тоном, предварительно крупно сглотнув и чуть не подавившись, промолвил:
      -Я очень спешил и не поел утром, а здесь столько соблазна.
      -Не смущайся, я сама точно в таком положении и думала о том, как выгляжу со стороны. Но мы понимаем друг друга, не так ли?
      Ткбила, наконец, расслабился и засмеялся естественным смехом, покачивая головой сверху вниз.
      -О, да! Ещё как понимаем.
      Из столовой они вышли почти закадычными друзьями. Вот какие чудеса творит сытый желудок и безобидный нектар.
      Лали интересовало всё: не очень привлекательные, как оказалось, окраины, где смущённый и озадаченный Ткбила не смог вразумительно объяснить, почему гарбы, работающие на каменоломнях и непосредственно создающие всю сказочную красоту города, живут в довольно простых, не притязательных норах; слаженная и интуитивно согласованная работа  на каменоломнях; культовые сооружения и вопросы религии; иерархии и сословия; наука и образование. Лали попала в среду, где единовластным правителем  и религиозным  лидером был Всезнающий и, видно, его правление не было безупречным. Один из его любимых учеников выступил против его методов, попрал, так сказать, законы общества и религии и вместе со своими последователями ушёл в подполье.
      -Это Ясрик, тот, который ограбил нас, не так ли? Поэтому всезнающий не может вернуть нам наш скарб?
      -У них свои ходы в скалах. Я не знаю почему, но Всезнающий говорит, что на этом этапе развития нашей истории  этот бунт - абсолютно закономерен,  и лить воду надо совсем в другом месте и на другое пламя. Я не всегда могу понять, о чём говорит  Всезнающий.
      -Ну, этим грешишь не ты один. Кстати, такой ли он Всезнающий на самом деле? Как-то странно называть смертного - Всезнающим.
      Ткбила странно покосился на Лали.
      -Нам не приходиться сомневаться.
      Он  резко прервался.
      За разговором, незаметно для самих себя, они вышли на центральную площадь  к фонтану. Лали постоянно была в центре внимания. К ней подходили,  приветствовали,  выражали сожаление по поводу случившегося неприятного инцидента, радовались, что могут видеть и говорить с ней, желали доброго пути и благополучного  завершения задуманного. Малышня  крутилась у ног, пытаясь заслужить мимолётную ласку, млея от удовольствия от одного прикосновения руки.  Лали чувствовала тепло и любовь, исходящие от каждого зверька и приписывала это их природной доброжелательности. Слишком древним был этот народ и на протяжении своего существования сумел понять, что враждебность не приносит ни счастья, ни благополучия.
      Однако на площади Лали и Ткбила оказались в одиночестве. Вниманием Лали завладели  струи фонтана, складывающиеся в разнообразные, причудливые узоры. Их чарующая мелодия тянула за собой, куда-то внутрь.
      Как они странно разделились - будто два потока. Один - искристый, радостный, светящийся; другой - тёмный, враждебный, тягучий. Между потоками, в лёгкой капельной дымке, появляется призрак полуразрушенной  беседки, заросшей вьющимися растениями с причудливо переплетёнными стволами, с засохшей  листвой и умершими бутонами, укрывающий  старую, каменную лестницу со сбитыми  ступенями.
      Под ногами  Лали, ступени стали обретать твёрдость и осязаемость. Листва налилась соком и ожила, бутоны приподняли головки и распустились, ярко красные и жгуче чёрные, с ослепительно белой сердцевиной, цветы с пьянящим ароматом.
      Лали медленно поднималась вверх по лестнице, к побитым временем вратам, к заброшенному, когда-то величественному Святилищу, не слыша и не видя ничего происходящего за её спиной. А там Ткбила  рвал на себе комбинезончик, кричал, пытаясь привлечь внимание и предупредить об опасности,  звал на помощь, безуспешно штурмовал невидимую стену, возникшую между ним и всем происходящим. В конце концов, стал бить себя по голове и причитать:
      -Не уберёг, не уберёг, дурак! Горе мне, горе! Помоги ей "СО"!
      Лали приоткрыла врата, и время потекло вспять. Стены восстанавливались, ожили краски, поднялись острорёбрые колонны, проявились барельефы, возник алтарь, причудливый, несимметричный, со странно острыми, устремлёнными вверх, и плавными  формами, где чёрное и красное плетение удерживало совершенную, белую, яйцевидную форму в своём плену.  Под куполом вспыхнул Капл, разливая бело-розовое сияние.
       Впервые на этих барельефах Лали увидела существо, абсолютно схожее с ней. Высеченные на стене Святилища картины  изображали эпизоды из жизни би, ребёнка, назовите, как угодно,  - её каменного двойника.  По мере продвижения  вдоль опоясывающего всё здание барельефа, - ребенок взрослел. Лали, следовала за картинами, сменяющими одна другую. На стене последовательно разворачивалась легенда, миф, рассказ о ком-то, кого, почитали, как божество. Наделили ли его формой виденной  или присвоили свою, как  наиболее близкую и понятную? Значит, о, «СО», она, по крайней мере,  неодинока и будущее приобретает смысл. Как похожа она на ту, что смотрит на неё своим застывшим взором. Дальше изображения были сбиты. Здесь явно поработали очень тщательно, не оставляя ни единой зацепки для догадок.
      Капл на груди у Лали трещал и светился необычайно ярким светом. По нему поползли чёрные, зигзагообразные линии. Казалось, он вот-вот рассыпится на мелкие кусочки. Лали только сейчас заметила, что он обжигает ей грудь. Пытаясь успокоить разбушевавшийся артефакт, она стала поглаживать его рукой, и Капл потихоньку успокоился, хотя зловещие линии ещё порой пробегали по его телу.
      Обволакивающая, туманящая сознание мелодия ни на мгновение не смолкала, и всё тянула её за собой. Лали вернулась к началу барельефа, ей хотелось тщательнее осмотреть изображённые на нем картины. Любящие родители с малюткой на руках, первые шаги, первый полёт, первые уроки, непонятные сюжеты, с преображениями, вроде чудес. И она снова стоит перед своим "отражением".
      Бо, крылатая, четырехрукая девушка,  на выбитой в скале лестнице, спускающейся к водному пространству под бескрайним сводом.
      Лали потянулась рукой к картине,  пальцы не встретили сопротивления.

      Лалигард в серебристых, облегающих бриджах, в короткой маечке того же цвета и коричневых сандалиях, сбегала по ступеням длинной лестницы к берегу ласково зовущего, бескрайнего моря, когда за спиной услышала крик  Шресрута. Юноша нёсся вслед за ней, перепрыгивая  встречные кочки и канавы и пытаясь не угодить в колючие кусты, постоянно попадавшиеся на его пути. За ним бежал их учитель и наставник, Дамригебл, крича, смешно размахивая руками, в каждой из которых он  держал по увесистому тому, путаясь в многочисленных накидках и грозя неминуемым и безжалостным наказанием. Пытаясь сохранить, подобающее его сану, достоинство, он лишь изредка взмахивал темно розовыми остроконечными крыльями в светло-фиолетовых прожилках, чтобы не упасть при очередном неудачном прыжке. Но где уж было пожилому эльду догнать быстрого и шустрого человеческого детёныша. Шре кубарем скатился по лестнице и, не удержавшись на ступеньке рядом с Лалигард, полетел, кувыркаясь, дальше. Гард еле-еле удалось  схватить его за пояс коротких  шорт, единственного атрибута одежды, сандалии в счёт не идут, в который он соизволил облачиться. С большим трудом, тяжесть для её крыльев непосильная, со смехом и причитаниями дотащила она его со смешно болтающимися в воздухе руками и ногами, до подножия лестницы. Дети обнялись, но рассиживаться  времени не было.
      -Быстрее к лодке, вдруг он спустится.
      -Он не станет связываться со мной, скорее пожалуется отцу на наше непослушание. Его Величество, Страж  Равновесия, принц Хаоса и Порядка, Князь Духов Любви и Согласия,  Изгнавший Духа Зла, - Гард с иронией перечисляла многочисленные титулы родителя, запомнить которые для Шре было сущим наказанием, - очень не любит, когда указания не выполняются с подобающим тому усердием.
      -Бежим, Гард, не мучай меня, я еле спасся  от нудных дополнительных занятий.
      -Нечего было разевать рот, когда я выполняла обычные упражнения по чудесам.
      -В присутствии этого напыщенного, самоуверенного всезнайки мне ничего не хочется делать.
      -Ладно тебе Шре, он искренне верит в твой особенный дар, и он к тебе очень привязан.
      Дамригебл, наконец, добрался до лестницы, но спускаться не стал.
      -Ты вернёшься, негодный мальчишка?
      Шре пожал плечами.
      -Извини, но на этот раз свобода дороже.
      Гард помахала ему рукой.
      -Поверь, мы тебя любим.
      Гебл, так они дружески его называли между собой, обречённо опустился на ступеньку. По крайней мере, он проследит за ними.
      Дети вытащили лодку из зарослей возмущённо пищащих  растений на голубой песок, протащили до фиолетовых, в розовых пузырьках, волн и, прыгнув внутрь, пустили по волнам. Высоко в жёлтое небо взвился  красный парус-крыло. Шре нравилось ловить ветер и нестись по морю, но особенно ему нравилось, когда Гард раскрывала свои крылья, срывалась с края лодки и взмывала вверх. Парящий восторг, небесная красота, моя  любовь. Для  Шре жизнь наполнялась смыслом только рядом с ней.
      Множество птиц бороздило небо. Небольшая стая ярко оранжевых пичужек решила составить компанию Гард, признав её безусловным лидером. Они выстраивались в причудливые фигуры, кружили вокруг паруса, взмывали ввысь, превращаясь в малюсенькие, едва заметные точки, бросались в волны, выхватывая на лету зазевавшуюся рыбу, и настойчиво предлагали её лидеру. Смеющаяся Гард милостиво возвращала добычу в её родную стихию, что отнюдь не огорчало тех, кто её добывал и явно служило радостью для спасшихся, при условии, что они способны были это оценить. Ветер крепчал, и лодка всё быстрее неслась по волнам, но Гард не отставала от паруса. Приближалось время перемен и ей, пожалуй, лучше было возвращаться.
      Эльды жили в океане пространства, между Хаосом и Порядком, и  устойчивость населяемого ими мира  была относительной. Законы его менялись с различной периодичностью. Ближе к границам Хаоса - быстро и беспорядочно, ближе к Порядку - бег перемен замедлялся. Резиденция Его Величества находилась в более ни менее упорядоченной зоне и, поэтому, изменения наступали в относительной прогнозируемой последовательности.
      Парус стало закручивать. Шре изо всех сил потянул его вниз. Надо успеть его свернуть, иначе вихри могут утащить лодку в неблагоприятную зону, а выбираться оттуда без посторонней помощи они вряд ли смогут. Вот Гебл разойдётся.
      Гард ринулась вниз, на помощь. Вдвоём они еле справились с разгулявшимся крылом их лодки.
      Воздух загустел и приобрёл текучесть, небо потускнело и исчезло. Вскоре их со всех сторон окружали фиолетовые воды. Гард превращалась в розовое,  эллипсообразное облако. Края расплылись, выделив удлиненное тело и образовав легкие, переливающиеся перламутром, плавники-крылья.
      «Надо преобразить Шре, пока с ним ничего не произошло».
      Рядом расплывалось чёрное облако.
      «Но как, как он смог? Человек?»
      Однако этого «фокуса» для Шре было не достаточно. Он хотел поразить Гард.
      Пространство вокруг них стало снова меняться. Тело Гард  реагировало на преображения, быстро сменяющие друг друга, рассыпая и собирая себя снова и снова, меняя структуру и форму. Она наслаждалась способностью  организма мгновенно приспосабливаться к любым  невероятным сочетаниям элементов и законов. Она не могла скрыть восторга,  купаясь в ощущениях, не переставая удивляться, обнаружившейся способности Шре.
      Телепатический зов Дамригебла вернул их к действительности.
  -Прекратите сейчас же! Вы погубили  всё живое вокруг себя! Они не приспособлены к таким переменам. Оглянитесь!
  Гард! Ты хозяйка этого мира! Его защитница! Посмотри, к чему привели ваши безответственные действия.
      Вокруг плавали обугленные, оплавленные тела, не сумевших  преобразиться, недавно живых, организмов. Гард ошеломлённо озиралась вокруг. Шре пристыжено молчал. Победа обратилась поражением. Он ненавидел Гебла. Тот даже не удивился его невероятным достижениям, умалив их значение в глазах Гард. Разве то, что он сумел сделать не стоит больше, чем жизнь нескольких тварей?
      -Немедленно возвращайтесь домой. Поговорим о произошедшем вечером. Пока я ничего не скажу Его Величеству. Хочу, чтобы вы сами оценили свой поступок.
      Розовый  эллипс с переливающимися крыльями и змееобразное, в черных чешуйках с яркой, золотистой полосой  вдоль всей спины,  - новые тела Гард и  Шре, выражающие всем своим видом уныние и покорное послушание, поплыли рядом к мерцающим  вдали ажурным шпилям королевского замка. Новый виток преображения вынудил их выйти на несколько изменившийся, за исключением фиксированных, неизменных деталей, берег. Густо синих оттенков, с острыми, зловещими гранями, скалы грозно нависали над узким, песчаным берегом, в некоторых местах разрезая его лезвиями выступов, врезающихся в море.  Прибрежные растения, притулившиеся у подножия скал, ища защиты от непредсказуемой морской стихии, злобно пищали в след провинившимся детям. Лестница оказалась в несколько раз длиннее и круче. Ноги не слушались. С трудом преодолев триста тридцать три злосчастные ступени, они предстали перед взором Дамригебла, но не сумели прочесть в нём ничего. Плестись, глядя в безучастную спину учителя, оказалось делом не менее трудным.
      -Давай принесем извинения, мы ведь не хотели сделать ничего такого.
      -Нет, я не буду.
      Шре упрямо тряхнул длинными, иссиня чёрными волосами.
      Яркая вспышка света заставила Лали ненадолго зажмуриться. Когда она сумела снова открыть глаза, Лалигард стояла у огромного,  кремового с синими прожилками, вырезанного из одного из редчайших  пород деревьев Межграничья, стола в хрустальном зале. Вдоль стен, до самого потолка, поднимались массивные шкафы из того же дерева, заставленные книгами. В окнах из тончайшего хрусталя  видно небо в черную, синюю и лимонную полоску, в котором, в беспорядке и спешке, играют в прятки бесчисленное количество звёзд, исчезая в лимонной и выскакивая  красными огоньками в синей и оранжевыми в чёрной полосе. Кокетливо помахивая хвостами, проносятся разноцветные кометы. С шумом падают метеориты. Замок, высеченный в цельной глыбе горного хрусталя, в лучшем стиле архитектуры  позднего Хаоса, заперт в магическом круге. Законы внешнего мира внутри круга теряют силу, здесь царит относительный порядок. Для наружного наблюдателя форма замка, как и положено постройкам Хаоса, постоянно течёт и изменяется, что совершенно не отражается на удобствах его обитателей.
      Пока Гард роется в книгах, беспорядочно разбросанных по поверхности стола, и клянёт Шре за  неряшливость,  к окну подплывает  полосатое, в цвет неба, чудовище без туловища, с множеством щупалец.  Огромная голова, украшена длинным, острым клювом.  Один круглый  глаз таращиться на Лалигард. Широкие плавники-уши,  волнообразно  двигаются. Встретив препятствие, оно, вместо того, чтобы отступить, приходит в ярость и набрасывается на окно. Удары клюва не могут повредить стекло. На самом деле чудище находится далеко от замка, за магическим кругом. Это преломление магических линий занесло  изображение, но с ним просочился и звук. Гулкие удары, дребезжание и скрежет мешают Гард сосредоточиться и она, простым заклинанием,  убирает заблудившуюся  волну. В наступившей за этим тишине, из соседней комнаты, рабочего кабинета отца, послышались приглушённые голоса. Она узнаёт голос отца и  первого советника, Ухуцеса. Не в её привычках подслушивать, но несколько раз сердито произнесённые её  имя и имя Шресрута  заставили её ближе подойти к двери и настроиться на разговор.
      -Они слишком много времени проводят вместе, я вовсе не хочу ограничивать их свободу, но после всего, что произошло, у меня появились сомнения. Правильно ли мы поступили, позволив им расти вместе?
      -Повелитель, мы не могли позволить мальчику вырасти вдали от наших глаз, без нашего присмотра. К тому же ему нужны были друзья, а Лалигард его ровесница, и она явно для него многое  значит. Разве мы не хотели привязать его к нам, а Ваша дочь сумела это сделать, даже не подозревая, какую услугу оказывает королевству.
      Гард передёрнуло не то от произнесённых слов, не то от вкрадчиво шелестящего голоса Ухуцеса.
      -Я боюсь, как бы эта привязанность не обернулась против нас, она ведь обоюдная.
      -Лалигард дочь своего народа, тогда как Шресрут лишён своих корней. Всё, что ему дорого - здесь, у нас.
      -Перед моим взором постоянно стоит картина, когда ты впервые принёс и показал его мне. Маленький красный пищащий комочек, завёрнутый в лохмотья.
      -Его мать забили камнями за связь с исчадием Ада.
      -Довольно странное определение для Императора Хаоса.
      Гард еле сдержала готовый вырваться крик.
      Шресрут  незаконнорожденный сын императора Хаоса и земной женщины? Наверняка, она была не простой  землянкой, раз сумела завоевать его внимание. Так вот откуда его невероятные способности?
      -Они и предположить не могли, что собираются отдать на растерзание диким зверям будущего претендента на  императорский престол Хаоса.
      -Не рассказывай мне эти ужасы. Я предоставил бы ему  своё покровительство, даже если бы он не был сыном своего отца.
      -Ну, его отец тогда был всего лишь одним из многих принцев и отнюдь не в числе ближайших, имеющих право взойти на престол.
      -Да, интриги в королевских семьях, в многочисленной императорской семье, множество неожиданных и случайных смертей, странные отказы от престола, война, унёсшая  бесчисленное количество жизней.
      Его Величество тяжело вздохнул, вспоминая то время, когда ему приходилось жить на полях сражений, вдали от дома, защищая границы  королевства. Тогда он потерял свою любимую, - мать Лалигард, и никто не мог объяснить, как могло произойти, что королева во время родов оказалась одна в своей опочивальне и слуги, пришедшие утром, нашли бездыханную мать и тихо лежащую рядом новорожденную. Он простил всех.
      Именно тогда, борясь со своими чувствами, в полном одиночестве и отчаянии, он вымолил у «СО» способ изгнания Злого Духа  из своей истерзанной души.
      -И всё же, ты не просто так следил за судьбой  этого принца. Каково твоё участие во всём произошедшем? Ведь ты явился ко мне с этим младенцем на руках, оставив все свои должности и привилегии во Дворах Хаоса.
      -Разве Его Величеству пришлось хотя бы раз пожалеть об этом?
      -Нет. Ты всё это время верой и правдой служил королевству. Но мы отвлеклись от темы. Я считаю, настало время рассказать Шресруту о его происхождении и сообщить отцу, что у него есть сын. У мальчика должно быть обеспеченное будущее, он должен обрести семью.
      Гард пронзила боль от мысли, что ей придётся разлучиться с единственным близким ей существом.
      Как они смеют решать всё за них?
      -Не думаю, что это время настало. У него появится  масса врагов, вряд ли он подготовлен к тому, чтобы суметь защитить себя.
      -Ухуцес! Он решил, что он уникален! Что он - феномен, самородок! В нём растёт гордыня. Он смог скрыть свои способности  от Дамригебла, а ты знаешь, как сложно прятать манипуляции с энергиями. Он может ставить не обнаруживаемый экран, и он сам дошёл до всего.
      -Это лишь доказывает, что он, действительно, уникален.
      -Наша этика не позволяет ставить невидимый заслон на мысли и побуждения. Мы имеем  право скрывать их, но собеседник должен  видеть, что запретная зона существует, - существует! Он знал это правило, но с лёгкостью нарушил его. Он не позаботился о безопасности окружающих, когда экспериментировал со средой. Я не уверен, что он не сможет незаметно преодолеть наш экран.
      Голос отца звучал металлом.
      -Тогда нам просто нечего будет ему сказать.
      -Вот именно! И я не хочу оказаться в списке его врагов. Я рассчитываю на его лояльность, если не на большее,  во взаимоотношениях с Хаосом, и это всё, чего я хочу. Ему лучше быть от нас подальше, и от Лалигард в первую очередь,  до тех пор, пока мы не поймём, что он  за существо. Я опасаюсь его влияния на неё. Если  делать выводы из последних событий, - решение  воспитывать их вместе, как  брата и сестру, было изначально не верным, и я хочу исправить ошибку, пока не поздно.
      -Разве более тесные связи с Дворами Хаоса не были в планах Его Величества?
      -Нет, Ухуцес! Не были! Я - Страж  Равновесия. Неужели ты мог надеяться на то, что я разрушу своими руками с таким трудом завоёванный мир и внесу сомнения во взаимоотношения с Порядком?
      -Я не могу решать за Его Величество, но связи надо укреплять в обоих направлениях. Ваш сын предпочёл проживание в мирах Порядка. У Хаоса ведь то же могут возникнуть сомнения по поводу лояльности вашего наследника.
      -Я не могу рисковать своей дочерью, не будучи уверен в её элементарной безопасности. Надо признаться, мы не знаем, что ещё может совершить этот мальчик, но шанс у него быть должен.
      -Я надеюсь, что понял Его Величество и сделаю всё в соответствии с его желаниями. Позвольте откланяться.
      -Надеюсь, на этот раз мы поступаем правильно, и дай  «СО» ему силы достойно встретить свою судьбу.
      Мысли Лалигард бегали с одного предмета на другой, не давая сосредоточиться, она бессознательно открывала и закрывала попавшую под руку книгу, даже не видя её. Значит, они со Шре просто пешки в заговоре взрослых. И её отец!? Да, конечно, - он ведь в ответе за всё королевство, разве он может думать о чувствах, даже если это чувства близких ему  зльдов?
      Спину Гард обожгло взглядом, она резко развернулась. В нескольких шагах от неё в воздухе, с опущенной книзу головой,  висел Шре. Длинные, чёрные волосы и короткая фиолетовая накидка на плечах развевались, как на сильном ветру. Облегающие, блестящие черные одежды подчеркивали красоту молодого, стройного тела. Широкий, золотистый пояс обхватывал тонкую талию. Сапожки того же цвета, что и пояс, туго стягивали икры.  Одна нога в полусогнутом состоянии, будто он поднимается по ступенькам лестнцы. Руки раскинуты,  открытые ладони смотрят на нее.
      Гард еле сдержала, готовый сорваться крик.
      Он слышал, он всё слышал, - понять это не составляло труда.
Простирая к нему все свои четыре руки, Гард пыталась выговорить: «Не надо Шре, не надо, прошу тебя».
      Шре приподнял голову.
      Глаза, где любящие, искрящиеся, фиолетовые глаза?

      Лали втянуло, потащило в сверкающую, ледяную бездну.
      Кто-то рвал и терзал её плечо, бил крыльями по лицу, назойливо верещал под ухом, наконец, набросил что-то чёрное и мягкое на глаза. Её куда-то несли, укладывали на холодные камни. Мокрая. Она вся мокрая. Её обтирают, что-то постилают под неё. Голоса, множество голосов, - ничего нельзя разобрать.
      Феа, голос Феа. Мягкая лапа ласково гладит по голове. Из груди Лали вырывается стон. Она хочет приподнять веки, но не может. Щупает то, что закрывает ей лицо.
      Сидит на, постеленном прямо на мостовую,  плаще Феа в окружении всех своих кричащих и странно жестикулирующих друзей, и держит в руке обмякшее тельце Кри. Надсадно звонят колокола, множество колоколов. Площадь полна гарбов. Тащат носилки, бережно подхватывают и переносят. Несут во дворец. Лестницы, ворота, снова лестницы, - длинный коридор, комната, в которой она провела ночь. Ванная. Её оставляют с заботливой прислугой. В руке зажат  не очнувшийся Кри. Она осторожно поливает его водой. Опалённая шёрстка. Дышит, дышит. Лали  укладывает его на подушку, рядом с собой, поправляет головку, распрямляет и складывает крылья, ласково поглаживает лапки.
      -Феа, он вытащил меня оттуда.
      -Да, родная, я знаю, спи, поговорим потом, если захочешь.
      Лали не может удержаться, чтобы из последних сил не прошептать.
      -Там, в этом Святилище, я видела их, - из легенды - Лалигард и Шресрута. Теперь я знаю, что я - эльд. Феа, они существуют - они прекрасны.
      Какая лёгкость на душе. Лали проваливается в глубокий сон, без сновидений.
      Феа плотно прикрывает за собой дверь и решительной походкой направляется в центральный зал - гостевую дворца.