Родина

   Моему детству и друзьям детства с любовью и благодарностью посвящаю. Автор.               
          

        Николай Михайлович не торопясь шел по знакомой с детства  тропинке через расчерченное на делянки, обозначенные протянутой по периметру где веревкой, где проволокой большое коллективное картофельное поле с номерами участков, написанных яркой краской на дощечках,  прикрепленных  к колышкам, вбитым в землю, плавно, словно гигантская улитка, сползающее  по наклонному холму вниз, к заливному лугу. Для него, не привыкшего на своей заслуженной пенсии вставать в такое время, была несусветная рань. Небо, подсвеченное снизу поднимающимся ярко-алым шаром Солнца, уже просветлело, рваные клочки тумана утренний прохладный ветер трепал, словно косынку, из стороны в сторону, накидываясь на него то слева, то справа. Пели и перекликались невидимые птицы, спрятавшиеся в ветвях  разросшихся по краям поля кустов. Он бодро шел, насвистывая какой-то веселенький мотивчик. Остатки сна выдул утренний ветерок. Все, что он видел вокруг себя- и ряды разномастных домиков, также спускавшихся по горбику холма к лугу, и сады в своем буйном цветении, и редких  еще из-за рани  кур, поднимающих пыль на небольшой улочке, идущей по краю ряда домов- все было знакомо ему с детства, все оставалось таким же, как и – он поднапрягся, высчитывая количество пробежавших лет-более сорока лет назад! Цифра эта и позабавила и удивила его- надо же как быстро они пролетели! А здесь все такое же, словно время остановилось…
       Ноги несли его сами, поворачивая без раздумий в нужную сторону, тело вспоминало не забытый, а отложенный в памяти маршрут, по которому они ходили-бегали пацанами почти ежедневно каждое лето. Старинная бамбуковая удочка- не теперешняя пластиковая телескопичка!-, которую он отыскал с вечера в пыльном углу стайки, была не тяжела, остальные прибамбасы рыбака были аккуратно уложены в модный рюкзачок, который подарили ему дети перед поездкой. Он привычно уложил все так, как его научили когда-то в армии- чтобы ничего не топорщилось и не брякало при ходьбе или беге- он даже попрыгал с рюкзаком за плечами для «чистоты экспери-мента».
              И вот он ступил на росистую с утра зелень луга. Сапоги он обул резиновые, короткие, но их высоты хватало, чтобы не замочить ноги. До реки оставалось пройти метров 500, как он помнил из детства. Он быстро прошел это расстояние- ноги словно сами несли его к знакомым местам- и вышел на более-менее ровную площадку, заросшую травой. Здесь когда-то было их самодельное футбольное поле, они разметили его перевернутым дерном, сколотили из найденных по окрест-ностям бревен( в то время это еще можно было сделать) ворота и даже приносили на каждую игру футбольные сетки на ворота- огромный дефицит в то время. Просто купить их в магазине было невозможно, одну привез приехавший на летние каникулы к бабушке из Москвы Серега по кличке «Бусел» - высокий для своих лет шестиклассник с 46 размером кед, у которого, как он хвастался перед нами, отец когда-то играл за дубль «Локомотива», вторую мы украли на стадионе в одной из школ, на нем за все время нашего наблюдения никто так ни разу и не сыграл и посещали его больше любители распить бутылочку да покурить и иногда проходили заблудившиеся козы. Нам, конечно же, было стыдно и страшновато лазить по металлическим воротам и отцеплять прикрученную проволокой к ним сетку, но она была такой старой, дырявой, забытой и так была нужна нам…
                Все это вспомнилось Николаю Михайловичу пока он неспешно, вдумчиво обходил свое футбольное поле, бывшее теперь просто лугом с зеленой травой. Тогда, в детстве, трава на нем не успевала вырастать, они утаптывали ее каждый день, проводя на поле время с утра и до вечера с перерывами на купание, ловлю рыбы и нехитрый перекус. По еще сохранившимся остаткам трухлявых пеньков он определил, где были ворота. Он зачем-то перемерил поле шагами, стараясь вышагивать ровно на метр. Всего сорок на двадцать, а в детстве оно казалось таким большим и ты не знал иногда, как добежать до его конца в быстрой атаке, а потом еще и вернуться назад. Когда-то они, команда, собранная из уличных пацанов, не ходивших ни на какие футбольные секции, умудрилась занять третье место в городских соревнованиях на «Кожаный мяч». Был у нас один активный паренек, Олег Лапаев, немного постарше , он и организовал нас в  команду, и подал заявку, и стал лучшим бомбардиром. Потом он поступил в летное училище в городе Львов и играл там за команду "Карпаты", правда, только за дубль. За третье место нам дали по грамоте, медали, подарили всем новенькие дефицитные тогда кеды для футбола, футбольный мяч с автографами каких-то футболистов и коробку вкуснющего мороженого «Сорок восемь копеек».
          Николай Михайлович походил еще по утоптанной земле, повспоминал, кивая в знак согласия сам себе головой и пошел дальше в сторону берега, туда, где виднелись колдобины и ямы, заросшие густой травой, расположенные в хаотичном беспорядке. Как им рассказывали в детстве, именно здесь проходила одна из линий обороны их городка в Отечественную войну. И эти ямы были когда-то вырытыми наспех окопами и воронками от немецких снарядов и бомб. И кто-то из пацанов даже находил в них старые ржавые осколки,  гильзы и даже куски начисто съеденных ржой касок, не поймешь чьих- то ли наших, то ли немецких.  И они, сделав перерыв для футбола, иногда играли в «войну», стреляя из деревянных автоматов и пистолетов и прячась в обвалившихся окопах.
                Он некоторое время внимательно оглядывал окрестности, память находила знакомые, привычные с детства ориентиры. Справа он увидел мост через реку, мост был серьезным инженерным объектом, и его до сих пор!!! охраняли ВОХРовцы . Он увидел их будку-дежурку, из нее вышел человек в форменной одежде и с карабином  на  плече и  начал разглядывать  его в бинокль, висевший у него на груди. Николай Иванович поднял вверх обе руки- с удочкой и рюкзаком – словно показывая цель своего появления здесь, на реке. Охранник посмотрел на него еще немного и опустил бинокль, осмотр его, видимо, удовлетворил вполне.  « Надо же как бдят!- с удивлением и даже гордостью подумал он.- Еще и целится начнет…»
   Через этот двухполосной мост хорошая шоссейная дорога вела к воинской части- аэродрому, где базировался авиационный полк. Они знали об этом с детства и не раз видели и слышали взлетающие и заходящие на посадку истребители. Там же прослужил всю сознательную жизнь, начиная со срочной службы и до дембеля в звании старшего прапорщика его сосед и друг Вовка Генералов, к которому он собирался в гости сегодня вечером. Один раз они видели, как проводили плановое испытание моста под нагрузкой: два огромных БЕЛАЗа, груженые под завязку песком, осторожно и словно крадучись, почти ползком, по-черепашьи,  проехали по мосту туда и обратно. Зевак вокруг было много, и ВОХРА никак не могла их разогнать на безопасное расстояние.
              Николай Михайлович заметил на подъезде к мосту, на гравийной обочине большой крест, видимо, из дерева. Он был установлен на ровной небольшой площадке. Их теперь часто ставят вдоль дорог и мостов. Он был не таким, какие продают в церквях, а таким, на котором изображался распятый Христос-одна прямая строгая линия перечеркивала другую. «И сюда дошла эта мода», - подумал он.
       Наконец он подошел к кромке воды и осмотрел реку. Вот в этом месте он тонул, когда после второго класса учился плавать. А вот там, за островком, поросшим буйными зарослями ежевики, затон с теплой, почти не двигающейся водой. Старшие пацаны пугали, что там живет сом таких размеров, что запросто может затянуть их, мелких, под воду. Он быстро разделся и, немного поеживаясь от утренней прохлады, голышом зашел в воду.  Почему-то захотелось сделать это именно голышом. Он не спеша, с удовольствием доплыл до недалекого мыска и сразу почувствовал теплую, почти неподвижную воду затона. Проплыв немного как крокодил- т.е. погрузив лицо в воду так, что над водой остались только глаза- он отфыркался , разгоняя сновавших по теплой глади шустрых водомерок,  выгреб на середину и перевернулся на спину, стараясь вытянуть в струнку свое немолодое тело и полежать на спине. Не без труда это ему удалось. Он, как когда-то в детстве, лежал на спине, раскинув в стороны руки, задерживая дыхание и дыша по чуть-чуть, и смотрел в синее июньское небо, жмурясь от невыносимо бьющего в глаза Солнца, взбирающего-ся  все выше. Несильное течение немного развернуло его и он увидел опять большой крест, стоящий на обочине у моста. Мысль, пришедшая незнамо откуда, поразила и удивила его: почему мы, люди, упав на спину в снег ли, в траву ли на лугу, раскидываем в стороны руки и становимся сами похожи на крест, на котором распяли Иисуса, Божьего сына? Быстрого ответа он не нашел…
Он побарахтался еще немного в теплой и ласковой воде и вышел на берег. Странно, он не испытывал стыда от того, что стоял нагишом на мягком речном песке, не спеша вытираясь полотенцем. Рядом ведь могли оказаться такие же рыбаки или ранние купальщики, да и охранник при желании мог легко рассмотреть его в бинокль.Но почему-то такие мысли  его совсем не озаботили. Он знал, что никогда в своей жизни он не пытался вести себя эпатажно, да и бесстыдством не отличался.  Видимо, знакомая с детства природа, бывшая такой простой и естественной, подсказала ему, что себя тоже можно вести просто и естественно.  Ветерок приятно ласкал кожу, а он одевался не торопясь, растягивая все неожиданное удовольствие этого утра, словно смакуя его, как гурман и желая оставить в памяти как можно больше этих недолгих мгновений, чтобы было что потом вспоминать…
             У Николая Михайловича был первый день настоящего отпуска, который он запланировал давно, еще когда работал в Сибири прорабом, а осуществить задуманное удалось только сейчас, когда он уже вышел на пенсию. Первый день отпуска, начавшийся в пять утра с пения петуха, разбудившего его- он не стал ставить будильник, возжелав проснуться именно от пения Петьки-, ведь вчерашний день приезда, лобызаний с родственниками, раздачей подарков, взаимных слез  радости, бани с последующим застольем он решительно не хотел считать своим первым днем отпуска на Родине, на которой он не был то ли таких долгих, то ли невозможно быстро пролетевших сорок лет.
26.04.22.   03.45