Светлый Праздник. Стихи к Пасхе. 1900-е годы

CВЕТЛЫЙ ПРАЗДНИК
Стихи к Пасхе. Из «Нового времени»


Леонид Афанасьев

В СВЕТЛЫЙ ПРАЗДНИК

Вся ночь – в огнях, всё небо – в звуках,
Все храмы – в гимнах о Христе,
Ликуя, мир забыл о муках,
О зле, вражде и суете.

Исполнен славы бесконечной,
В смиренье кротком величав,
Воскрес Христос, свет жизни вечной,
Во мраке гроба смерть поправ.

Он жив, Он снова вместе с нами,
Он близок сердцу, зрим очам
Всех предстоящих Богу в храме,
В святом стремленье к небесам.

Любви и жизни воскресенье,
Хранитель наш от зол и бед,
Он внемлет нам, неся прощенье,
Вливает в душу мир и свет…

В Нем – наша радость упованья,
В Нем – утешенье, в Нем – покой,
В минуты тяжкого страданья
С неотвратимою борьбой.

Недаром мир забыл о муках,
О зле, вражде и суете!
Вся ночь – в огнях, всё небо – в звуках,
Все храмы – в гимнах о Христе!

 («Новое Время» 1910 г. Пасхальный номер. (№ 12249 от 18 апреля/1 мая)).

 

Гр. А. Голенищев-Кутузов
БОГ ЗОВЁТ

 
Пусть мир во зле лежит, пусть тьма царит кругом –
Я верю, высшему внушению послушен,
Что храм Красы стоит и цел, и не разрушен,
Что светлый Бог Добра живёт во храме том.
И чем земная ночь сдвигается теснее,
Чем глубже сердца скорбь и стон души больнее,
Чем оргия людских страстей и суеты
Всё безобразнее, всё злее, всё развратней
Беснуется впотьмах – тем раздаётся внятней
Божественный призыв с небесной высоты.
И пира грешного бесчинство презирая,
Душой стремясь к лучам заоблачных высот,
Я чую – даль зовёт; я верю – жизнь иная
В иной зовёт предел; я слышу – Бог зовёт!

«Ко Мне идите все, вы – сирые скитальцы,
С печатью вещего избранья на челе,
Колючим тернием венчанные страдальцы,
Глашатаи добра и правды на земле!
Вы, все – в ком творчества горит живое пламя,
Кто высоко в бою земном подъемлет знамя
Искусства, Красоты… ко Мне! сюда! в Мой храм!
Я окрылю ваш дух, Я одарю вас властью
Победно привлекать сердца к любви и счастью,
Я мощь волшебную напевам вашим дам,
Да сгинет ночь греха, паденья и разврата
Пред торжествующей денницей Духа Свята!
А вы, под маскою искусств и красоты,
Рабыни и рабы порочных увлечений,
Жрецы продажные и жрицы наслаждений,
Питомцы жалкие душевной нищеты,
Прочь! Здесь не место вам! Бегите вон из храма.
Его скверните вы красу и чистоту.
Для ваших песен, игр, и похоти, и срама
Притонов потайных ищите темноту.
Над алтарем Моим лазурь небес сияет;
Из храма изгнан грех – и да не внидет вновь
Туда, где фимиам молитв благоухает,
Где вдохновения огонь святой пылает,
Где солнце, и весна, и вера, и любовь!».

26 февраля 1910 г.

(«Новое Время». 1910.  № 12201 (1/14 марта). С. 2).

 

В. Шуф
ВОСКРЕСЕНЬЕ

По вокресеньи Христа,
Пред рассветом грядущей денницы,
Ада отверзлись врата
И открылись усопших гробницы.

Праведных в мире тела,
Встав из гроба, явилися многим.
И пеленой облекла
Стан их смерть, как покровом убогим.

Сонмами в город святой
Чрез ворота вступали виденья,
Шли, как чета за четой,
Принести людям весть воскресенья.

Ужасом грезил Сион
И в долине немой Иосафата,
Там, где струился Кедрон,
Мглою даль была смутно объята.

Мрачно темнел сквозь туман
Одиноким своим саркофагом
Авессаломов курган.
Кактус рос по глубоким оврагам,

И грудой каменных плит
Простирались далеко гробницы.
Ныне был камень открыт,
И вставали теней вереницы.

Медленно призраков рой
Подымался к воротам Солима,
Где высоко над горой
Круглой башней долина хранима.

Было всё полно чудес,
И земля разверзалась в утробе.
Мира Спаситель воскрес,
Жизнь даруя усопшим во гробе.

Но непрозревшим сердцам
Тёмный ужас виденья внушали,
И разрушавшийся храм
Был окутан туманом печали.

Ветра стремился порыв,
Гасли свечи, колеблясь огнями…
Надвое, тайну раскрыв,
Разодралась завеса во храме.

 («Новое Время» 1910 г. Пасхальный номер. (№ 12249 от 18 апреля
1 мая)).

 

В ПАЛЕСТИНЕ
Сонеты

ЯФФА

У синих волн, высоко над горой
Гнездится древний город Иафета.
Цветут сады там знойною порой,
И тенью пальм страна песков одета.

Но путник там не ждёт себе привета.
Прибрежных скал грозит враждебный строй,
И станет жизнь случайности игрой,
Потехой волн… Опасна пристань эта.

Молитву затянув, как песнь в бою,
Арабы в фесках по волне зелёной
Среди камней направили ладью.

На скалы хлынул гребень опененный,
И, вёсла вверх подняв, судьбу свою
Гребцы вверяют бездне разъяренной.
 

ИУДЕЙСКИЕ ГОРЫ

Цветок пахучий, жёлтый я сорвал
Среди камней над высохшим Сарраром,
И был цветок земли последним даром, -
Там к небесам вели уступы скал.

Пустынные, в своём величье старом
Вставали горы, и закат пожаром,
Как пурпуром, их пышно одевал.
Дождь каменный рассыпал там обвал.

Туда достиг бы лишь полёт орлиный.
И мнилось – башни, стены, города
Венчали в небе круглые вершины.

Там тишина, там жизни нет следа…
Забыв цветы изменчивой долины,
Туда уйти хотелось навсегда.

 
ИЕРУСАЛИМ

Голгофы тень, подножие креста,
Кувуклии пещерная лампада…
Не там, не там увидел я Христа,
Где храм седой, где из камней громада.

Я проходил нагорные места.
Там маслины шумели в чаще сада,
Там Он стоял, - как небо благость взгляда,
Как сладость роз, прекрасные уста.

Виденья ли молитвенные грёзы,
Мечты ль моей безгрешный, светлый сон, -
В одежде белой встретился мне Он.

Не терния, страдания и слёзы, -
Цветок нашёл я Гефсиманской розы
В святом саду, где путь на Елеон.


ЕВАНГЕЛИЕ

Но если есть святая красота,
Есть в мире правда, чуждая сомненья, -
То где ж искать, как не в словах Христа,
Нам истины живого откровенья?

Обманут ли столь чистые уста?
Как могут лгать такие уверенья, -
Завет любви, свидетельство с креста
И заповедь безмерного прощенья?

Кому же верить, если не Тому,
Кто подтвердил ученье смертью крестной?
Свет отрицать? В нём видеть ложь и тьму?

Возможно ли, наперекор уму,
Евангелье проверив мыслью честной,
Не видеть в нем правдивости небесной?

ЗА ИОРДАНОМ

Наш караван стоял за Иорданом.
Пустыни даль оделась смутной мглой,
И пыльный кактус на холме песчаном
Чернел своей иззубренной стрелой.

Склонялось небо низко над землёй,
И Млечный путь светящимся туманом
Через пески дорогу караванам
Указывал в мир звёздный, в край иной.

Алмазов и сапфиров мириады
Горели в небе, хор небесный плыл,
И были звёзды близки, как лампады.

Я видел Бога в множестве светил,
В безмолвье ночи, в веянье прохлады…
То Сам Господь в пустыне проходил.

(«Новое Время» 1906 г. № 10794 (2/15 апреля). С. 4).
 

Вл. Жуковский

***

В деревне в бедном старом храме
Я Пасхи помню ночь одну.
Сирени белыми кустами
Он был закутан, в вышину
Свой поднял крест проникновенно;
Он постигал, что всё нетленно
И любовался на весну.

На стены храма, на ступени
Ложились сказочные тени
И пропадали: шёл народ.
Толпились дети у ограды,
Черней был веток переплёт…
Мы были набожны и рады…
Из храма вышел крестный ход.

Он вёл толпу в лазури ночи
За воскресением Христа,
Глядели звёзд светлее очи,
Воздвиглась жизни красота.

Проверив трижды дорогое,
Пришли хоругви, хор без строя
Воспел, что жизнь для мертвых есть…
И сердцем, ждавшим откровений,
Так дивно слушалась та весть,
Что и оно, как ветвь сирени,
Христу готовилось расцвесть.

Апрель 1905.

(«Новое Время»)

 
***

Мы победим немногие средь многих,
Придёт пора, умолкнет суета,
И на земле для грустных и убогих
     Настанет Царствие Христа.

Пусть светоч наш, крылом огромной ночи
Колеблемый, чуть виден, чуть горит:
Его найдут внимательные очи,
     Он в сердце веру воскресит.

Уж ночь бледней. Усталая от света,
Не ширится, не прежняя она:
Его мечтой и благостью завета
     Чрез нас она освещена.

Евангелье, дар светлой Палестины,
Предшествуй нам, подъемли, освети,
И мы пойдём на светлые вершины
     По дерзновенному пути.

Мы победим не злобой крови дикой,
Не мишурой, ничтожной перед Ним,
Мы победим любовию великой –
     Мы правдой духа победим!

 Адрианополь, 10 дек. 1906 г.
 («Новое Время»)

 
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О СВ. ЗЕМЛЕ

Мечтатель, Пророк и Учитель,
Тебя я люблю и постиг
Не там, где монахов обитель,
Не там, где условности книг.
Не в храмах, где тяжкие нити
Мерцающих ценных лампад,
Не там, где во славу событий
Два кантора врозь говорят.
Не там, где кадил благовонны
Идущие в купол дымы,
Где помнят по счету колонны
Враждующей веры умы.

*

Тебя мне открыли пустыни,
Где черный царит Бедуин,
Где к вечеру стройной рабыни
Водою наполнен кувшин.
Где в чаше златой Ерихона
Недвижное море горит,
Где сочной лозою Хеврона
Неведомый камень обвит.
Там звезды мне больше сказали,
Там не было духу преград,
И стал я, как нежные дали,
Тобою и чист и богат.

 Адрианополь, 9 декабря 1906 г.
 («Новое Время»)

 

У ИОРДАНА

Грустна спаленная долина.
Пески… два, три монастыря,
Неверный призрак бедуина
И быстротечная заря.
Здесь, под десницей Иоанна,
Где всё так дико и так странно,
В сознанье юноши Христа
Созрела дивная мечта.
Предтеча здесь свой строгий посох
Перед Грядущим опустил,
На пыльно-каменных откосах
Свой путь Иному уступил.
И за Христом пошли отсюда:
Погонщик гордого верблюда,
Несчастный рыбарь и пастух,
Простым словам открывши слух.
И шли, и слушали ученье,
Под кущей пальм остановясь,
Его речей златые звенья
Крепя в евангельскую связь.
Вон там, под темною оливой,
Журчал ручей неторопливый,
Там жены пестрою толпой
Полдневный коротали зной.
Там, отдохнув и прозревая,
Он притчу первую сказал,
Лазури неба раскрывая
Тому, кто верил и желал.

(«Новое Время»)