Планета птиц. Терравиум, часть вторая

                Планета птиц. Терравиум.
               
                Часть 2. Засланец.

                Вступление.
               

«О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!» (Кому принадлежат эти строки, знают все. Кто не знает, идите на …) Именно эти стихотворные строки прошептал Иван Петрович Чижиков, когда ознакомился с программой обучения новой профессии — прислуга за все. Прижатый к стенке — фигурально выражаясь! - рассуждениями Потапа о скорой и неминуемой мучительной кончине в лапах грифонов, Иван скрепя сердце согласился стать гастарбайтером на планете птиц. Ибо деваться было некуда. Беглец, убийца и грабитель — хорошо хоть не насильник! - вот кем был Иван в глазах высшей расы разумных кур. К счастью, его имя и особые приметы не были широко известны птицелюдям, то бишь авератам, и это внушало надежду, что можно затеряться  среди многочисленной прислуги разумных куриц. Вообще-то авераты не куры, но Иван решил, что будет называть их именно так. Наверно, чтобы легче стало, слишком уж угнетало сознание, что в этом мире венцом природы является не человек, а птица.
Сидя на гигантском стуле в том самом баре, где Тсап предложил ему улететь на планету Болото и поселиться среди соплеменников, Иван размышлял о будущем, которое выглядело туманным более чем.
«Чем что? - думал Иван, глядя на инсекта бармена, который энергично перемешивает коктейль в шейкере размером с ведро. - Что может быть туманнее — а, вернее сказать, мутнее моего будущего? Облако космического мусора, в центре которого я сейчас нахожусь? Моя карьера в этом мире начиналась с помойки, я был мусорщиком и рабом. Сейчас, после короткого обучения, я стану слугой какого-нибудь старого петуха. Или курицы. Ведь молодым и сильным слуги не нужны. Или нужны?»
Тут рассуждения Ивана заходили в тупик, потому что он искренне не понимал, зачем нормальному человеку прислуга. Уборка? Роботы. Приготовление пищи? Закажи доставку или приготовь в микроволновке полуфабрикат. Стирка? Ну, это просто смешно, даже ребенок может включить стиральную машину. Тогда на фиг он нужен, этот прислуг? Или слуга, хрен его знает как правильно! 
С другой стороны нельзя всех мерить своим аршином. Особенно инопланетян. Даже в мире людей привычки и наклонности одних народов кажутся дикими другим, примеров достаточно.
«Ладно, выучусь я на лакея, устроюсь на должность принеси-подай. Дальше что? - продолжил рассуждать Иван. - Всю жизнь так провести? Или, как в фантастическом кино, захватить космический корабль и вернуться домой. И как я это сделаю? А управлять здоровенной махиной кто будет? Да на двухколесном велосипеде ездить и то учиться надо, а тут целый крейсер галактика или как он там. Ремонт, обслуживание, команда … Это ведь только в кино все выглядит просто. Конечно, здорово было бы прилететь на Землю на собственном корабле инопланетян — неважно, что они куры переростки, все равно инопланетяне! - эффектно так приземлиться перед домом правительства и сойти по трапу в бронекостюме и с бластером в руках. Толпа ахнула, президент на полусогнутых спешит навстречу! А я такой весь из себя, руками машу, раскрытые ладони показываю — мол, не бойтесь, земляне, я с миром и все такое …»
Иван так размечтался, что совсем забыл, где находится и для чего. Тсап послал его в бар не для того, чтобы он тут газировкой напузыривался и мечтал о будущей славе открывателя неведомых миров. Иван должен учиться смешивать коктейли, разбираться  в напитках, а также мыть полы, убирать со столов и мыть посуду. А когда освоит нехитрую профессию бармена, его научат включать и управлять роботами уборщиками. Заодно мыть полы и протирать пыль в углах на тот случай, если робот уборщик забарахлит.
- Фып! - рявкнул бармен так, что Иван подпрыгнул и едва не свалился со стула. - Ты запомнил, как делается коктейль из копченых мышей и перебродившего сока дерева откусиголову?
- Да, господин бармен! - проблеял Иван, потирая ушибленную задницу.
- Тогда повтори. Вот тебе шейкер. Набери помоев, добавь воды и мешай.
Инсектовский шейкер похож на самовар. Такой же пузатый, огромный и сверкающий полированными боками. Самовары Иван видел в этнографическом музее, когда мимо проходил. Только самовар с краником на боку, а у шейкера крышка сверху такая откидывающаяся, вроде клапана на дизельном моторе.
Иван набрал вонючих помоев — чистая вода в дефиците на астероиде, жалкому беспомощному человечешке хватит и помоев! - и добавил объедков из тех самых мышей. Держать одной рукой, как бармен, он разумеется не мог, поэтому прижал ведро к животу и, делая круговые движения торсом, начал перемешивать дурно пахнущую бурду. Со стороны это напоминало эротический танец в исполнении жука навозника.
- Не вздумай расплескать! - предупредил бармен и ушел в кладовку.
- Да, господин бармен! - с натугой ответил Иван, ибо из-за чертова ведра не вздохнуть не выдохнуть.
Кстати, эти вот бесконечные «да, господин …» тоже обязательны, так как этикет птицелюдей предусматривает обратную связь. Примерно, как в  армии, в которой Иван не служил. На любой приказ следует отвечать есть или так точно. А вот никак нет настоятельно не рекомендуется.
После урока по приготовлению напитков следовало занятие по сервировке стола, затем уборка постели. Дело в том, что авераты не спали, как люди. Они спали, как птицы, что вполне естественно. По первости Иван решил было, что авераты спят на насестах, как куры. Не тут-то было! Авераты спали на пузе подогнув ноги под себя, а головы ложили на маленькие подушечки. Ну, примерно, как птицы. Поэтому кровати надо заправлять особым образом, а подушечки взбивать, но не взбалтывать.
Занятия длились с утра до вечера с перерывом на обед. По вечерам Иван занимался в импровизированном спортзале, чем поверг в изумление не только инсектов, но и людей. Строение тела насекомых таково, что мышц нет. Так что поднимать тяжести им никчему. Люди на Пцрст в основном бухали, дрались и воровали друг у друга, тут не до фитнеса.  Над Иваном подсмеивались, крутили пальцем у виска, но он не обращал внимания, потому что на собственной шкуре испытал, что значит быть слабаком. А стал им, этим самым слабаком, после многочисленных перелетов в условиях невесомости. Вдобавок Иван лелеял мечту бить клювы всем птицелюдям, которых встретит. Так, что бы с одного удара вырубать. Как в кино! 

Месяц изнурительных занятий пролетел не то что бы быстро, но пролетел. Все это время Иван опасался, что кто-то из обитателей Пцрст стуканет грифонам и за ним начнется охота, но все было тихо. Видимо, Тсап принял исчерпывающие меры предосторожности. Или его авторитет здесь был настолько высок, что никто и пикнуть не смел без разрешения.
Как бы то ни было, день отлета настал. Рано утром Ивану выдали яркий желтый комбинезон с нашитыми красными кармашками и шапочку колпачок с помпоном. Тоже красную, а помпон белый. Именно такой была униформа слуг из числа людей на Терравиуме. Белый помпон означал низшую ступень, его надо держать в идеальной чистоте и расчесывать специальной щеточкой, чтобы он был пушистым. К униформе полагалась простая кожаная обувь без каблуков и перчатки, тоже белые.
- Замучаюсь стирать! - пробурчал Иван, глядя на себя в зеркале.
То, что выглядит он, как сумасшедший, его не волновало. Уже привык. Иван снял колпак, скинул туфли и лег на кровать. Окинул взглядом комнату, в которой жил без малого месяц. Конура! Стол, стул, прикроватная тумбочка и кровать из обрезков железных труб. Надувной матрац, надувная подушка и одеяло из нескольких слоев мешковины. В углу умывальник, душевая кабина и унитаз. Стены и потолок выкрашены в экономичный серый цвет.
«Тюрьма! - подумал Иван. - Только что двери запираются изнутри, а не снаружи. Жить можно, но недолго, крыша съедет». Его желтый комбинезон выглядел, как новогодняя елка на сером фоне стен. До отлета еще три часа, надо подремать. Впереди полет на спутник Терравиума, где расположен невольничий рынок. Там произойдет обмен-покупка, после которой Иван будет предоставлен самому себе и все вопросы жизни и смерти он будет решать сам. Как и должно во взрослой жизни.


                Глава 1.
                И снова раб.


- Мы приближаемся к искусственной планете! - потрясенно шепчет Иван, глядя в иллюминатор на циклопическое сооружение в космосе. Рядом с ним сидят другие претенденты на должность прислуги из числа людей и гарпов. Инсекты — их немного и все они какие-то щуплые! - стоят в проходе, так как сиденья на инсектовские бронированные задницы не рассчитаны.
От увиденного захватило дух, пропало чувство голода и прекратилось легкое головокружение — перед отправкой Ивану почему-то не дали поесть и сделали укол прививки. То, что Иван по привычке назвал планетой, таковой вовсе не являлось. Гигантский цилиндр медленно вращается вокруг своей оси. И вращается в пространстве сама эта огромная конструкция. Таким образом создается сила тяжести как внутри цилиндра, так и на их поверхности. Внешняя оболочка цилиндра покрыта кремниевыми батареями для получения энергии от ближайшего светила. Атмосфера состоит из кислорода, азота и небольшой примеси других газов. То есть примерно как на Земле. Сила тяжести меньше, дабы обитатели искусственной планеты могли летать. Птицы все-таки! И называлось все это Терравиум!
На центральной оси располагались все жизненно важные центры планеты птиц  - термоядерные станции, приемники энергетических лучей с других планет и заводы, на которых шел непрерывный процесс изготовления запасных частей для механизма поворота цилиндров. Людей, инсектов и гарпов использовали как подсобных рабочих. Заводы  функционировали круглосуточно, без перерыва, контроль за работой осуществляли черные авераты под общим руководством белых. И те и другие селились отдельными поселениями внутри цилиндра, поддерживали ровные отношения, но никогда не смешивались. Черно-белые браки не приветствовались.
И да, общество птицелюдей было сословным. К сожалению — а может и нет, не нам судить! - лозунг «все люди братья» или, если смотреть шире, «все разумные существа братья» есть утопия и ложь. Стремление к успеху, соперничество и карьеризм, желание богатства и власти являются производными от инстинкта выживания и потому неискоренимы. Зверь, живущий внутри любого разумного существа, всегда побеждает разум и сострадание, а путь на вершину пищевой цепочки проложен по костям тех, кто слабее. Именно таков основополагающий принцип существования как отдельного индивида, так и общества. Не на жизнь,  а насмерть конкурируют между собой народы и племена, государства и цивилизации, бандитские шайки и торговые сети.
К высшему сословию авератов принадлежали обладатели белого перьевого покроя  с голубым отливом. Допускалось вкрапление желтых — их подкрашивали в золотистый! - и светло-серых — серебро и платина! Черные и прочие цвета отдельных пёрышек осветляли. Белая элита поставляла обществу авератов менеджеров высшего и среднего звена, ученых и религиозных деятелей.  Черные авераты были инженерами, рабочими и служили в полиции, она же армия. Различия в оттенках тоже были. Зеленовато-синий наиболее популярен. Редко встречались перья с белыми кончиками, это был шик блеск и красота, такие черные авераты считались красавчиками и красавицами. Ну, примерно как у нас жгучие брюнеты и брюнетки, пользующиеся спросом у состоятельных мамиков и папиков с деньгами.
Отдельной кастой являлись грифоны. Не обладая броской внешностью и выдающимся умом, эти твари брали жестокостью, коварством и полной беспринципностью. Существо, обладающее такими свойствами, идеально подходит для розыска бежавших рабов, преступников, а также для захвата новых земель и их оккупации. Грифоны были также палачами и специалистами пыточных дел. Авераты высшего и среднего сословия брезговали ими, но признавали необходимость. Так что все разбойничьи налеты на планеты инсектов или гарпов осуществляли именно они.
Представители других разумных рас на планете Терравиум считались существами второго сорта, пользовались относительной свободой и находились под неусыпным контролем черной полиции. Мелкое воровство, небрежное исполнение обязанностей — даже просто косой взгляд! – «лечились» электрошоковой терапией. То есть пара тройка ударов электрохлыстом. Если не помогало, отправляли на исправительные работы по обслуживанию автоматических заводов. Если и там начудил, тогда арена. Убийство животного, тем более говорящего, считалось дурным тоном  и комильфо. А вот заставить низшее существо драться за жизнь на потеху благородной публике это нормально. Пусть докажет, что имеет право на жизнь.
«Как в древнем Риме! - подумал Иван, когда слушал наставления Тсапа. - Там тоже заставляли преступников убивать друг друга, совмещая казнь, развлечение и назидание тем, кто способен нарушить закон. Очень практично и политически правильно — смотрите, мол, что будет с вами, если начнете бухтеть не по делу. Бои приговоренных к смерти наверняка транслируют по кабельному телевидению в пиковое время».
Во главе общества птицелюдей был совет старперов или Совет Старейшин, куда автоматически зачислялось все старичье после медицинского освидельствования на предмет отсутствия маразма, неврастении и психических отклонений. А руководила куриной Думой т. н. Высокая Мать — разумная курица из царской семьи, так как общество птицелюдей было монархическим. Монархия вообще наиболее подходящая и потому самая долгоживущая форма управления обществом. Абсолютизм хорош только в кризисные времена, когда необходима консолидация общества. В мирное время достаточно простой и понятной всем персонализации власти. Президент, председатель, генеральный секретарь, монарх — как ни называй, суть одна — единоличное правление.
Космическое поселение или искусственная планета Терравиум приближалась. Иван отрывается от созерцания громадной конструкции и тяжело вздыхает — что ждет его там, среди разумных кур, психопатов грифонов и таких же, как он, полурабов эмигрантов? Увы, остаться на планете Болото среди людей было нельзя, а жить на Пцрсте среди уголовников и психов невозможно  - склад характера не тот.
Челнок гасит скорость, сила тяжести растет, Ивана плотнее вжимает в спинку кресла. Проходит несколько томительных минут, корпус челнока вздрагивает, снаружи слышен неприятный скрежет по обшивке, вспыхивает зеленый огонь на табло. Значит, сели и скоро попросят на выход. Иван только сейчас оглядывается — пассажиров на борту челнока немного. Полдюжины гарпов, десяток инсектов и он, единственный гомосапиенс — нет, лучше гомосап. Потому что именно таким немного двусмысленным словом обзывают людей разумные мыши и тараканы. Во всяком случае, переводчик интерпретирует таким вот псевдолатинским термином.
Дико мявкает сирена, словно придавленный кот. Гарпы, сидящие ближе всех к выходу, дружно встают и строятся в проходе в колонну по одному. Иван тоже было порывается встать, но коренастый, как пень, инсект перегораживает проход, встав сразу за гарпом. Иван покорно садится, рассудив, что торопиться некуда. Сирена мяучит еще раз, гарпы с инсектами дружно маршируют к выходу. Они тоже одеты в желтое, белое и красное. Но если гарпы напялили костюмы точно как у людей, то инсекты одеты иначе, ведь ткань на хитине долго не продержится. Пластиковые безрукавки чуть ниже пояса, пластиковые накладки на руки и ноги желтого цвета с красными полосами. На угловатых головах смешные чепчики на липучках с пушистыми помпонами. Иван еще раз всматривается в зверские рожи гарпов с торчащими ушами, глядит на угловатые фигуры инсектов в дурацких желтых камзолах и его разбирает неудержимый смех. Это карнавальное шествие в психбольнице на Новый Год!
Он закрывает лицо ладонями и сидит, склонив голову. Со стороны может показаться, что гомосап рыдает — вона как трясет-то! - и звуки похожие издает. Но это смех. Иван так переживал, волновался перед отлетом, что теперь, когда благополучно сели на Терравиум, не в силах удержаться от истерического хохота. Конечно, посадка это только начало и неизвестно, что ждет впереди. Но он хотя бы прилетел сюда, уже хорошо!
Вновь прибывших сажают в вагон монорельса и отправляют дальше, в пункт приема гастарбайтеров. Вроде ерунда, проехаться в вагоне, на Земле Иван постоянно пользовался монорельсом, чтобы добраться до работы. Однако в мире пернатых наземный транспорт не играет такой роли, как у людей. Он, скажем так, не шибко развит, а также имеет одну интересную специфику, с которой Иван познакомится через считанные мгновения. Рельсовый транспорт на Терравиуме проектировали и строили птицы, то есть летающие, а не ходящие. А у летающих иной взгляд на перемещение в пространстве.
Монорельс на Терравиуме был самым настоящим аттракционом типа американских — они же русские! - горок. Птицы они ведь летают по всякому, им пофигу человеческие страхи перед высотой. Короче говоря, вагончик трогается и тут же проваливается! Монорельс устремляется вниз почти вертикально. Посадочная площадка для челнока в мгновение ока пропадает за спиной, а навстречу несется земная твердь. Едва не теряя сознание от ужаса неминуемой смерти Иван трясущимися руками застегивает ремни безопасности, на которые он так легкомысленно не обратил внимания при посадке. Его вжимает в спинку кресла, в глазах появляются мерцающие круги, сквозь которые видна изумрудно зеленая поверхность внутренней части гигантского цилиндра. И эта поверхность стремительно приближается!
Уже можно различить идеально круглые кроны деревьев, аккуратные лужайки и сверкающие бляшки озер. Вагончик мчится со скоростью брошенной с самолета бомбы, даже не думая замедлятся. Иван беззвучно разевает рот и глотает воздух. Выпученные глаза невольно разъезжаются в обе стороны и он каким-то странным образом видит и стремительно меняющийся пейзаж за окном, и помертвевших от ужаса гарпов, сидящих с другой стороны. Инсектов он не заметил. Наверно, под креслами валяются.
Вагончик резко меняет курс, идет параллельно поверхности, скорость снижается. Затем резко взмывает вверх и опять падает, но уже с переворотом вокруг оси, а потом еще устраивает выкрутасы с мертвыми петлями.  Такие фокусы проделываются еще несколько раз, прежде чем вагончик окончательно останавливается. Иван с трудом расцепляет стиснутые зубы, невнятно ругается матом и поминает матерь какого-то бога, выговаривая слова с сильным китайским акцентом:
- Би-иоз-зия миатерия!
Трясущимися пальцами расстегивает ремни безопасности. Сильные позыв к рвоте выворачивает нутро, утробный рык нарушает тишину, но извержения не происходит. Только теперь Иван понял, почему его не кормили перед полетом.
- Сволочи! - с чувством благодарности произнес Иван. - Могли бы предупредить.
Загорается зеленая лампочка на потолке, скрипучий голос из динамика сообщает:
- Прибыли. Выметайтесь на хрен!
Иван выбирается из кресла, как древний старик из инвалидной коляски — кряхтя, охая, цепляясь дрожащими пальцами одной руки за спинку напротив, а второй опираясь на подлокотник. С трудом переставляя непослушные ноги, он бредет к выходу прямо по слабо шевелящимся телам обеспамятевших инсектов, спотыкаясь и оступаясь на твердых хитиновых телах. Гарпы безуспешно пытаются расстегнуть страховочные ремни. Те, кто справился с застежками, падают в проход и пытаются ползти.
Вволю оттоптавшись на инсектах и бескрылых мышах, Иван выбирается из транспортера. Сделав несколько шагов, он оказывается в центре круглой площадки, а вокруг, словно в амфитеатре, расселись белоснежно белые авераты и заинтересованно разглядывают человека, словно видят впервые. Ивана мучают приступы тошноты, болит голова и все тело сотрясают волны дрожи. Однако голова соображает. Оглядевшись, Иван с натугой произносит:
- Государственная Дума Российской Федерации загробного мира? Всем составом сюда отправили? Вот бы на самом деле так!
Неподвижные фигуры авератов ожили, по рядам пробежал шум, послышались удивленные голоса:
- Существо разговаривает!?
- Оно что-то вякнуло?
- Удивительно выносливый организм!
Иван хотел  было огрызнуться в ответ типа там «тишина в курятнике!»,  но мутило так, что даже плюнуть не было сил. Он промолчал, только неприличный жест показал средним пальцем. Но палец дрожал и не выпрямлялся, получилось глупо. Впрочем, разумные куры жеста все равно бы не оценили, ибо не ведали сакрального смысла.
Тем временем на арену кое-как выползли гарпы, следом за ними приплелись инсекты. Авераты оживленно переговариваются между собой, трясут взъерошенными от возбуждения перьями на загривках и щелкают клювами. В сплошном гомоне и шуме не различить отдельных слов, но некоторые все же прорываются. Типа этот хорош, тот здоровее, тому только отхожие места чистить  и так далее. Иван понемногу приходит в себя, голова перестает кружится, тошнота отступает. Он несколько раз глубоко вдыхает удивительно свежий, насыщенный озоном воздух и расправляет плечи — негоже сутулится перед какими-то курами!
Кто-то сильно толкает Ивана в спину. Он оборачивается и получает еще один болезненный тычок в грудь. Низкорослый, крепко сбитый гарп что-то рычит и толкает еще раз — отвали, мол, человечишка, с моей дороги. Усталость и волнение после длинной дороги улетучиваются, освободив место для злости. Иван без замаха бьет кулаком прямо в свиное рыло гарпа и, не удержавшись, бьет второго с ноги, который тоже прет танком и вообще рожа похабная. Оба мышечеловека падают и едут на горбатых спинах, словно по льду. Иван даже удивился - чего вдруг так? Бил-то так себе, больше злости, чем силы. Мгновение спустя понял — здесь же сила тяжести вдвое меньше! Потому и удар, как у коня копытом.
- Клёво! - прошептал Иван и принялся крушить всех подряд.
Волнения последних дней, страх перед неизвестностью, горечь от расставания с Надей, неуверенность в будущем — все это сплелось в тугой ком и требовало выхода. И выход нашелся — бить морды всем подряд, пока не замудохаешься. Или сам не получишь в рыло так, что ангелы воспоют и воссияет радуга в глазах. Гарпы отлетали, как мячики, сбивая с ног рослых инсектов. Последним тоже доставалось — в припадке ярости Иван перестал различать кто перед ним, низкорослый гарп или массивное жукообразное. Бить кулаками по хитиновой броне дело зряшное, Иван это ощутил сразу по боли в костяшках. Инсектов он сокрушал короткими ударами в сочленения, где хитин мягкий, как кожа. Ощущения от таких ударов, больше похожих на тычки, очень болезненны для жучил. Они прямо съеживались начинали задыхаться. А Иван, ободренный такой находкой, наловчился еще  и ногами поддавать так, что инсекты, каждый из которых был выше и тяжелее его, валились на арену, словно кегли.
Краем глаза Иван заметил суету в зрительном зале, услышал отдельные крики и даже увидел пару черных авератов, которые замахнулись хлыстами, но чей-то резкий крик, похожий на клекот, остановил. Пора закругляться, - понял Иван. Он как следует наподдал коленом напоследок какому-то особо надоедливому гарпу — прыгает, сволочь, перед глазами и уворачивается! - гарп кубарем катится к первому ряду и укладывается ковриком. Иван поднимает руки вверх, как и положено чемпиону арены и слегка наклоняет голову типа спасибо за внимание господа депутаты идите на хрен и я тоже! Рядом тотчас становятся пара черных авератов с кнутами наготове, черные крылья с шорохом складываются за плечами.
- Все-все, ребята, я выпустил пар и успокоился! - произносит Иван и опять поднимает руки. - Чего там дальше по протоколу?
Шум в зале медленно стихает, избитые и униженные инсекты и гарпы поднимаются с пола. Иван стоит по середины арены — вернее, торговой площадки, - по бокам черные инсекты с кнутами в качестве почетного караула. С непривычки Иван немного запыхался, он глотает пахнущий озоном воздух, капли пота бегут по вздутым мышцам груди, руки слегка дрожат. Насыщенная кислородом горячая кровь бежит по жилам, наполняя тело жизнью. В драке Иван порвал в клочья желто-бело-красный комбинезончик и теперь стоит почти обнаженным, что нисколько его не смущает — кругом куры, мыши и тараканы, кого стыдиться-то?
Авераты успокаиваются, порядок на арене восстанавливается, появляется ведущий — пожилой аверат с накладными перьями на трясущейся башке и глупо полуоткрытым клювом на морщинистой физиономии. Начинается торг. Богатенькие петушки и курочки выбирают прислугу. Претенденты на звание «принеси-подай» старательно демонстрируют умение накрывать на стол, подавать одежду и навыки уборки курятника. Ивана отвели в сторону под неусыпным контролем двух черных надсмотрщиков с кнутами наготове и еще надели пластиковые кандалы на всякий случай.
Торги идут своим чередом, Иван с любопытством осматривается. Круглый амфитеатр не имеет крыши, свет искусственного солнца заливает площадку ярким светом, слабый ветерок приятно охлаждает разгоряченное схваткой тело. Что находится за пределами амфитеатра, не видно. Наверно, высокотехнологичный курятник.
Иван впервые видел так много белых авератов в одном месте и потому разглядывал их во все глаза. Молодые и не очень, они все одеты одинаково — длинные, до колен кафтаны поверх жилетов различных цветов с множеством золотых или платиновых пуговиц. Расцветка одежды была разной, цвета смешивались или наоборот, преобладал один цвет. Не было только желтого и его оттенков. Видимо, предназначен исключительно слугам. Под жилетами светлые сорочки, белые или голубые. Короткие штанишки, чулки и туфли.
- Семнадцатый век! - пренебрежительно фыркнул Иван. - Париков с косичками не хватает.
Одежда авератов действительно смахивала на туалеты европейских дворян времен Полтавской битвы. Разница только в крыльях, аккуратно сложенных за спиной, отчего птицелюди кажутся горбунами.  Тем временем торги идут своим чередом. Понравившиеся претенденты на должность слуги выходят из строя, их рассматривают, оценивают умения и покупают. Кого  на время, кого навсегда. На время это напрокат. Отработает нужное количество времени — нянька, к примеру, или уборщик помета за цыплятами и все, обратно в клетку. На Ивана никто не обращал внимания, хотя несколько раз он видел заинтересованные взгляды, но председатель торгов тряс перьями на башке, что-то нечленораздельно крякал и желающие купить гомосапа отваливали.
Демонстративное невнимание к собственной персоне Ивана не расстраивало. Он вовсе не горел желанием ухаживать за пожилой курочкой или пасти цыплят в садике. «На хрен вы мне нужны! - думал Иван, глядя на разумных кур. - Из вас только суп вермишелевый варить. А цыплят ваших замариновать в томатном соусе и запечь в фольге». Вероятное, кровожадные мысли отражались на лице, ибо черноперые  надсмотрщики глаз с него не сводят, а пальцы не разжимают хлысты.
Торги завершились, всех пленников раскупили, участники расходятся с покупками. Иван крутит головой, недоумевающе оглядывается.
- А со мной что? - бубнит он под нос. - Может, домой отправят?
Старый аверат с трясущейся головой медленно уходит, с трудом переставляя кривые ноги. В амфитеатре остается Иван со стражниками и один аверат в красном камзоле и черном жилете. Жесткое волевое лицо наискось пересекает белая повязка на левый глаз. Он не принимал участия в торгах и вообще появился в зале ближе к концу. Иван вначале не обратил на него внимания, но когда все стали расходиться, невольно заметил. «Что за хрен одноглазый? - подумал Иван, ощущая растущее беспокойство. - И что ему от меня надо»? Он с любопытством смотрит на неторопливо приближающегося аверата. Замечает, что руки у одноглазого мускулистые, ноги накачанные, выпуклая грудь вздувается массивными мышцами, а крылья коротко подрезаны и явно не годятся для полетов.
«Бойцовый петух!» - невольно подумал Иван. Следующий разговор подтвердил его догадку.
- Ты неплохо дрался, гомосап, - произносит одноглазый вполголоса, остановившись за три шага до Ивана.
- Как умею, - буркнул Иван, продолжая разглядывать странного аверата.
- Я заметил, - кивнул тот. - Не всегда умело, зато с азартом и весело. Достали придурки?
- Да.
- Бывает, - кивнул странный аверат. - Снимите кандалы, - приказал он стражникам. - Этот гомосап не опасен.
Поколебавшись, стражники размыкают замки и снимают пластиковые путы. Однако кнуты на пояс не вешают. Иван потягивается, разминая затекшие мышцы и с прищуром смотрит в единственный глаз аверата.
- Похоже, у тебя есть предложение для меня?
- Есть, - кивнул аверат. - Даже три.
- Любопытно, какие.
- Как обычно - одно плохое, другое еще хуже, третье тоже не сахар, - усмехнулся аверат.
- Я не удивлен, - махнул рукой Иван. - У меня последнее время все получается через задницу.
- Это как? - удивился аверат.
- Ну, в переносном смысле. Не буквально … э-э … черт, как объяснить? … в общем, сикось накось наперекосяк и здравствуй ж..па новый год. Непереводимая игра слов!
Аверат некоторое время молчит, сощурив единственный глаз, затем кивает и задумчиво произносит:
- Короче, дело обстоит так: в качестве прислуги ты никому не нужен, слишком буйный. Есть вариант отрезать тебе яйца, тогда вроде бы наступает умиротворение. Но гарантии нет. Это вариант номер три. Номер два — продать тебя грифонам, им нужны злобные гомосапы для тренировки подрастающего поколения охотников и следопытов, а также опытов и просто развлечения. И вариант номер один — арена.
- Арена!? - удивился Иван. - Это что же, гладиаторские бои что ли?
- Нет, карточные фокусы и хождение по канату, - хмыкнул аверат.
Двое стражников переглядываются, на обтянутых черной кожей харях появляются подобия улыбок.
- То есть драться? - неуверенно произносит Иван. - А с кем?
- Это неважно. Важно что насмерть, - ответил аверат. - Готов поставить на кон жизнь? Или предпочтешь расстаться с яйцами?
Иван вздохнул. Мечта тихо прожить остаток жизни протирая пыль в курятнике и ухаживая за престарелыми курочками испаряется на глазах, оставляя после себя слабый запах несбывшихся надежд. Будущее пахнет потом и кровью.
- Черт бы меня побрал! - шепчет Иван.
- Это всегда пожалуйста, - с усмешкой ответил аверат. - Только скажи да.


                Глава 2.
                The Running Man.


Давным давно, в конце прошлого века «фабрика грез» пачками выпускала на экраны фильмы об ужасном тоталитарном будущем, в котором человечество будет разделено на плебеев и аристократов. Убогая фантазия сценаристов и продюсеров создавала чушь на ровном месте, тупо копируя историю древнего Рима. Гладиаторские бои, извращенные нравы «высшего общества» и благородная борьба благородных героев за свободу — вот нехитрый рецепт фильмов и книг того времени. Красиво, зрелищно и тупо. Все эти «бегающие люди», «голодающие игры» и прочие трансформаторы … нет, трансформеры! –  а так же стражи галактики и мстители из вольтметра  - убожество в красивой обертке, еще и еще раз доказывающие, что ломать не строить, а если сила есть, то ума не надо от слова совсем. Общая беда всех героев — они только крушить умеют. Строят совсем другие. Но о них фильмы не снимают и книги не пишут. Скучно это, неинтересно — строить, созидать, творить добро. Не смотрибельно!

Иван стоит перед железной дверью, за которой ждет смерть. Там, за тонкой перегородкой из куска ржавого металла, притаились ловушки, конкуренты и всевидящие камеры. Иван абсолютно гол, если не считать набедренной повязки, которую получил после многочисленных унизительных просьб. На ногах кожаные ботинки. Новички проходили испытание голыми, так как авераты искренне не понимали, зачем гомосапам нужна одежда. Ну, мы ведь тоже дворовых псов не одеваем.
Необходимо пробежать как можно быстрее примерно с полкилометра, преодолевая препятствия, отбиваясь от других участников забега и обходя ловушки. Этот забег итоговый экзамен после короткого двухнедельного обучения «искусству» бойца развлекателя. То есть гладиатора.
Авераты, как и все разумные хищники, любили кровавые зрелища. Кинематограф с его компьютерными фокусами остался в прошлом. Зверь хочет натуральной крови, а не нарисованной. Люди идут по тому же пути — компьютерная графика приелась, тварь ищет крови. И находит ее на боях без правил, в боксе и хоккейных турнирах.
Итак, вот-вот взвизгнет сирена, вспыхнет фонарь кровавого цвета и дверь распахнется. Вместе с человеком на импровизированной полосе препятствий окажется дюжина кандидатов в бойцы. Их задача проста — дойти до финиша первым, убив или покалечив других, тем самым избавившись от будущих конкурентов.
- Все как у людей! - вздохнул Иван. - У нас тоже так — или в тренде, или в говне.
Вякает сирена, щелкает электрический замок. Не дожидаясь, пока распахнется дверь, Иван бросается вперед. Выбитая ударом ноги дверь распахивается, слышится глухой удар и раздается вскрик. Ближайший соперник слева малость не рассчитал, получил железом по голове и выбыл — отлично! Надо сразу браться за второго. Иван резко берет вправо, перепрыгивает через небольшой валун, который лежит на ровном месте — да, валуны всегда оказываются на ровном месте, еще и песочек вокруг такой светленький! - и плечом сбивает с ног шустрого гарпа, который уже замахнулся когтистой лапой, чтобы на ходу содрать кожу с лица и порвать кровеносные сосуды на шее. Удар сбивает с ног, гарп падает. Раздается сухой щелчок, из груди мышечеловека высовываются стальные шипы и брызжет кровь — сработала первая ловушка!
Ивана пробил холодный пот — он совсем забыл про засады, а они тут на каждом шагу. Быстро оглянувшись, он увидел бегущих гарпов и одного — не поверил глазам! - грифона. Гарпы понятно, они шустрые, как их далекие предки. Такие в самый раз для убийств, инсекты немного медлительны и потому не совсем пригодны, но грифон? Какого черта он тут делает? Кредиты душат, решил срубить бабла по-быстрому?
Размышлять некогда, надо бежать и быть начеку. Вздохнув, Иван рванул в полукилометровый забег. Местность ровная, почти голая, кое-где растет невысокая жесткая трава, блестят гладкими боками валуны, возвышаются декоративные развалины домов, а далеко впереди блестит серебряной гладью ров с водой. И повсюду расставлены капканы, самострелы и петли. А еще в воде черт знает что плавает и на берегу ждут опытные бойцы из гладиаторов со стажем, дабы проверить новичка на прочность путем набивания мордуленции. И при этом никакой медицинской страховки!
Бежать надо быстро, но не сломя голову. Едва только Иван набрал нужный темп, как впереди и чуть левее что-то щелкнуло и шустро движущийся гарп повис на металлическом крюке — сработала ловушка, которую он вовремя не распознал. Значит, надо не спешить! - решил Иван и сбавил темп. Теперь он бежит в среднем темпе, внимательно глядя под ноги  и по сторонам. Импровизированный полигон используется давно, на земле хорошо видны следы ног и лап претендентов прошлого. Можно сказать, тропа! Но именно тропа и есть главная засада, это знает любой охотник. Капканы и ловушки ставят там, где ходит зверь.
Иван бежит по целине, перепрыгивая через камни и холмики, тщательно избегая проплешин. Приближаются развалины. Слышны вскрики, что-то трещит и лопается. Полоса разрушенных зданий буквально утыкана ловушками, а сверху за всем происходящим наблюдают дроны. Один из них, массивный, как чемодан, висит прямо над головой Ивана и гудит, будто шершень. Очень хочется швырнуть в него камнем, но нельзя, да и камня подходящего рядом нет.
Бежать можно лавируя между грудами камней и остатками стен, но там как раз и поджидают смертельные ловушки. Двое гарпов уже истекают кровью, повиснув на железных шипах. А третий лежит с пробитой головой. Оставшиеся шестеро куда-то делись, их не видно. Больше всего Ивана беспокоил грифон. Гадина куда-то заныкалась, ее не видно и не слышно.
Развлины приблизились. Не раздумывая Иван запрыгивает на ближайшую стену, с нее на другую и третью. Он скачет, как горный козел, цепляясь копытами — в смысле ногами и руками, - за каждый выступ или трещину. Легко сорваться, выступы узкие, а пальцы потеют от страха. Именно пальцы, спина и грудь уже давно мокрые и пот заливает глаза.
Прыгая с одной кучи камней на другую Иван добирается до края развалин и останавливается на краю стены. Дальше лежит ровная полоса разрыхленой земли шириной метров двадцать, за ней опять развалины. Посередине торчит стальной прут, по которому медленно сползает пробитое насквозь тело гарпа. Мышечеловек судорожно дергается, пытаясь схватится за прут и замедлить спуск, потому что ниже располагается оперение, острое железо разрежет его на куски.
- Осталось пятеро, - шепчет Иван. - Четыре гарпа и один грифон. Где порхает эта сука?
Неровные цепочки следов ведут к развалинам. Их всего четыре, там прошли гарпы. Следов грифона не видно.
- Перелетел, что ли? - удивился Иван.
Шум винтов над головой усиливается, дрон наблюдатель опускается ниже, из брюха высовывается длинный объектив и целится прямо в лицо человеку.
- Пошел ты …, - раздраженно шепчет Иван. - Хотя нет, подожди. Ты мне пригодишься! - восклицает он и хватается за хобот объектива.
Датчик нагрузки мгновенно реагирует на резкое увеличение веса, электромоторы набирают обороты, пропеллеры режут воздух с утроенной скоростью. Дрон устремляется вверх и тащит за собой человека. Затем немного снижается и летит боком так низко, что Ивану пришлось ноги в коленях согнуть.
- Поднимись выше, член летающий! - злобно бубнит Иван. - Трудно что ли?
То ли оператор услышал, то ли сработала программа защиты дрона, но аппарат медленно набирает высоту. Мотор работает на пределе, дрон болтается из стороны в сторону, как будто хочет сбросить непрошенного пассажира.
- Хрен тебе, железяка! - произосит Иван, еще крепче сжимая длиннофокусный объектив.
Дрон медленно летит на полосой открытой земли, рваная линия развалин неохотно приближается. Через несколько секунд Иван цепляется подошвами за край стены, разжимает пальцы и облегченный — или облегчившийся? - дрон взымает ввысь, унося безвольно висящий объектив, похожий на  … ну, неважно на что похожий.
Иван оглядывается, в раздумье чешет репу и морщит нос. Торопиться, конечно, надо. Но с умом, ибо в конце пути уцелевшие вступают в схватку друг с другом, а выживший потом дерется с тремя или четырьмя гладиаторами. Не на смерть, разумеется. Так, опытные бойцы прощупают, на что годен.
- Все как в жизни! - шепчет Иван, внимаетельно осматривая развалины. - Победитель всегда один.
Мысленно проложив маршрут, он аккуратно спускается со стены и, осторожно ступая, идет влево, затем вправо. Швыряет камнями во все подозрительные места и замирает на месте, ожидая реакции — вдруг что-нить выскочит! И один раз выскочило. Камень отскочил от кирпичной кладки и ударил прямо в голову гарпу, притаившегося в засаде. Раздается обиженный вопль, гарп выпрыгивает из-за стены, как укушенный черт из коробки. Иван аж вздрогнул! Камень рассек лоб, кровь заливает морду, свинячий пятачок выдувает красные пузыри. Вступать в драку на земле, полной ловушек, желания не было, поэтому Иван перепрыгивает на рядом стоящую стенку, а с нее забирается повыше на груду камней, намереваясь тупо проломить башку разобиженному гарпу.
Визг мышечеловека резко обрывается, гарп словно спотыкается и падает лицом в землю. Из шеи ниже затылка торчит короткий стальной шип. Из развалин выходит крупный, рослый гарп и не спеша идет к умирающему. Подходит, выдергивает железный шип, взгляд круглых мышиных глаз устремляется на человека.
- Нормально так железками швыряется! - бормочет Иван и забирается повыше.
На черной роже гарпа появляется ухмылка, розовый пятачок смешно дергается. Иван хватает самый крупный булыжник и неумело бросает. Гарп без труда уворачивается. Ловко прыгая по камням, он приближается к человеку. Окровавленный шип небрежно держит в левой руке, правой подкидывает приличного размера камень, явно намереваясь проломить голову трусливому человечку.
Иван забирается на вершину и беспомощно вертит головой — выше лезть некуда. И убежать нельзя, с другой стороны ласково так  желтеет свежим песочком пляж, за которым полоса воды, а совсем рядом очень уж подозрительного вида стена с торчащими прутьями арматуры. Оглянувшись Иван видит гарпа, который остановился и ласково машет окровавленным шипом — спускайся, мол, убью быстро и не больно, бежать тебе все равно некуда.
- Это правда, - шепчет Иван. - Разве что …
Он изо всех сил отталкивается и прыгает прямо на стену. Хватается за арматуру, перехватывает другую и так лезет наверх. Гарп недовольно бурчит, швыряет камень, но Иван изворачивается и камень ударяется о стену. Гарп идет к Ивану, перехватив шип за утолщение на конце.
«Сейчас швырнет!» - подумал Иван и в отчаянии лезет еще быстрее.
Раздался треск, стена вздрогнула. Иван в панике лезет наверх, цепляясь руками и ногами. Снизу доносится писклявое хихиканье гарпа. Последним отчаянным усилием Иван забрасывает себя на гребень стены и она тотчас начинает валится. Уловив момент Иван делает шаг назад, стена падает, а он оказывается наверху. Гарп отступает на пару шагов, лицо искажено презрительной ухмылкой, пальцы обнимают железный шип.
Не выдержав напряжения, стена разламывается в падении, обломки рушатся, поднимаются клубы пыли. Чтобы не оказаться под завалом Иван отталкивается обеими ногами и прыгает. Прыжок получился не очень. Приземляется в полусогнутом положении, мощный толчок в зад толкает вперед, Иван бежит, словно бык, опустив голову и растопырив руки, чтобы не упасть. В клубах пыли ничего не видно, можно врезаться во что-нибудь, споткнуться и разбить голову, еще и этот гарп где-то … мощный удар по темечку включает синие огни в голове, макушка подает аварийный сигнал «стоп!», Иван падает на колени, обхватив голову руками.
«Конец мне! - мелкнула мысль. - Сейчас гарп добьет меня своим штырем!» Однако немедленного добивания не последовало. Пыль рассеивается. Иван торопливо поднимается с колен — негоже так человеку смерть принимать! - и видит лежащего на спине гарпа. Из поросшей редкой шерстью груди высунулся кусок стальной арматуры, тонкий ручеек крови прокладывает себе путь среди спутанных волос. Заточенный до остроты шила штырь выпал из ослабевших пальцев и уткнулся в землю.
- Ух ты, как мне повезло-то! - обалдело шепчет Иван.
Недолго думая он хватает оружие и направляется к воде, не забывая вертеть головой — где-то прячется еще трое гарпов. Однако прятки у бедолаг не задались. На берегу Иван увидел окровавленные останки двоих, а третий плавает в канале с вырванным горлом. «Любопытно, кто это их так? - подумал Иван. - И где сейчас порхает грифон?»
Сунув за набедренную повязку штырь, Иван с разбега бросается в воду. Канал не широк, приблизительно семь-восемь метров, переплыть можно за минуту. Если, конечно, никто не помешает. Но именно с этим могут возникнуть проблемы, поэтому Иван плыл на спине вытянув шею, будто гусь.
Опасения подтвердились почти сразу. Справа появляется грифон, летящий так низко над водой, что сразу можно и не разглядеть. Лишенная перьев голова с кривым клювом вытянута вперед, крылья распахнуты во всю ширь, когти выпущены и лапы слегка поджаты к впалому брюху. Грифон явно собирается схватить человека и унести. Или просто содрать мясо до костей грязными когтищами.
- А вот хрен ты угадал! - произносит Иван сквозь стиснутые зубы.
Канал не глубок, вода прозрачна и хорошо видно песчаное дно. Мгновенно рассчитав время, Иван ныряет, переворачивается и с силой отталкивается от плотного песка ногами. Из воды в облаке брызг вырываются руки с растопыренными пальцами именно в тот момент, когда худощавое тело грифона проносится над тем местом, где только что был человек. Иван рассчитывал провернуть тот же фокус, что и на Болоте — схватить за лапы и вывернуть их «с мясом».
Увы, факир устал и фокус не удался! Вместо лап мокрые пальцы сжали перья на том месте, где у птиц располагается задний проход в смысле выход. Грифон дернулся, крылья мощно загребли воздух, Ивана до пояса вытащило из воды и поволокло к берегу. Перепуганный  грифон пронзительно вскрикнул, крылья суматошно замолотили … тут Иван цепляется за что-то ногой! Его с неудержимой силой тянет обратно в воду, грифон визжит так, что уши закладывает — видно, вместе с перьями Иван и шкуру защемил! - крылья месят воздух, будто огромный вентилятор. С громким треском рвется кожа на тощей заднице грифона, визг пропадает в ультразвуковом диапазоне, набедренная повязка развязывается и Ваня Чижиков с громким криком «Сука пернатая!» падает в воду. Глубина оказалась невелика, Иван шлепается пузом и утыкается лицом в песок. Переворачивается, видит вырванную вместе с корнем корягу на ноге и разочарованно бросает клочья грифоновской шкуры с перьями.
- Ну что за невезуха! - восклицает он, отплевываясь и стирая ладонями грязь с лица.
Избавившись от коряги, он неторопливо бредет по берегу к финишу, где уже установлен небольшой столик с кувшином воды, рядом аккуратно сложено полотенце. Осталось немного, шагов тридцать. Иван гол и мокр, лезть в воду за импровизированными трусами не хотелось. А вот острый стальной шип он подобрал — мало ли что и вообще! Над головой раздается жужжание электромотора, по земле ползет знакомая тень дрона надсмотрщика. Не поднимая головы Иван показывает средний палец — пошел ты! 
Дрон жужжит некоторое время, внимательно разглядывая человека блестящим глазом объектива, затем раздался знакомый голос из динамика:
- А ты молодец, гомосап! Хорошо дерешься и не теряешь самообладания. Я отменил заключительную часть, так что можешь уходить.
- Так мордобоя не будет?
- Сегодня нет. Позже. Понемногу, но часто.

Как известно, жизнь гладиатора коротка, но полна эмоций. Восторг и обожание зрителей, звериная радость убийства слабого и пристальное внимание противоположного пола, все это смешивается - но не взбалтывается! - в безумный коктейль эмоций, этакую наркотическую смесь, которая быстро превращается в ежедневную необходимость. Возникает острая зависимость от восторгов толпы, появляется сумасшедшее желание быть на виду у всех, ловить завистливые взгляды, жить в мороке страстей и всеобщего обожания. Потому и стремятся люди стать актерами, певцами ртом и даже порнозвездами  - тщеславие заставляет их броситься в пропасть, выбраться из которой способны лишь единицы.
Мир бойца сужается до размеров арены. Именно там, на небольшом пятачке ровной земли, проходит его жизнь. Изнурительные физические занятия, тренировочные бои и специально подобранная диета, тоже тренировочная в том смысле, что нормальные люди такое есть не станут. Ивана пичкали белковой пищей с минеральными добавками, удивительно похожей на ту, которой кормили рабов на мусорной планете. Только чуточку повкуснее. Кормили шесть раз в день маленькими порциями в перерывах между тренировками. Иван с утра до вечера бегал, прыгал, поднимал тяжести и дубасил механическое чучело тупой железной палкой — острые предметы гладиаторам местного разлива не полагались. А вечером, за полчаса до сна, его избивали деревянными палками два маленьких злобных гарпа. В следующий раз били инсекты, потом опять гарпы. Эта пытка тоже была тренировкой, но другого рода. Били не очень сильно, но это вначале, потом лупили от души. Таким образом будущих бойцов, с одной стороны, приучали терпеть боль. С другой культивировали ненависть к представителям другой расы. А вот Ивану дубасить других не давали.
К немалому удивлению Ивана других людей среди гладиаторов не было. То есть они были, но быстро погибли в схватках. Люди вообще считались слабаками — не умеют летать, не имеют собственной брони, лишены клыков и когтей, нет свирепости гарпов и силы инсектов. Одним словом, мясо. 
Спустя три недели изрядно отупевший, но окрепший Иван встретился с одноглазым авератом. Повязка на глазу сияет белизной горных вершин, блестят золотые пуговицы на красном камзоле, белая рубашка со стоячим воротничком, шитый золотом жилет, штаны и чулки тоже золото и даже туфли из желтой кожи!
«Петух гамбургский!» - подумал Иван, опустив глаза. Сам он был в застиранной набедренной повязке, бос, острижен и обрит наголо.  Аверат осмотрел его с головы до ног, удовлетворенно тряхнул головой и произнес:
- Неплохо для начала. Тебе предстоит сразиться на арене сегодня. Противники так себе, но кое-что умеют. Не подведи меня.
- Постараюсь, хозяин, - буркнул Иван. - Кстати, могу я узнать твое имя?
- Нет. Низшие существа не могут обращаться к нам по именам. Для тебя я просто твой господин, - произнес аверат и пошел прочь.
«Мой господин, мать твою! - думал Иван, возвращаясь в свою камеру в сопровождении черного аверата стражника. - Тоже мне, Петр Великий нашелся. Как там светлейший князь Меньшиков его звал, мин херц? Или mein herr? Минхерц подойдет».


                Глава 3.
                Первый бой.

Получив мощный пинок в зад, Иван вылетает на арену. Нога подворачивается на мягком песке, равновесие пропадает, Иван падает, как мешок с мукой, прямо лицом в пол. Тотчас вскакивает, стряхивает песок с лица и на него со всех сторон обрушивается поток ослепляющего света. Громадные светильники, установленные по краям арены, буквально выжигают пространство, делая видимыми даже отдельные песчинки. Плавает пыль призрачным туманом, ревут динамики, многократно усиливая шум трибун. Сквозь рев толпы доносятся крики, хрипы и визги дерущихся. Быстро оглядевшись Иван видит, что в центре небольшой арены идет схватка.  Над трибунами, где беснуется толпа авератов, под потолком висит экранный куб, показывающий схватку крупным планом с разных ракурсов. Мелькают свирепые рожи бойцов, брызжет красная и какая-то зеленоватая жижа. Мокрые от своей и чужой крови свинорылые морды гарпов то и дело возникают на экранах, появляется невозмутимый жучила, который методично рвет на куски мягкие тела мышелюдей.
Сражаются полдюжины гарпов против стольких же инсектов. Противники примерно соответствуют по весу и размеру, то есть соблюдается принцип равенства. Гарпы экипированы хитиновой броней, инсекты пользуются собственной «шкурой». Противники намазаны яркой краской, замысловатые узоры должны подчеркивать их кровожадность, беспощадность и … и что еще подчеркивают разнообразные татухи, макияж и перья, воткнутые в разные части тела? У людей это способ самовыражения и стремление выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Профессиональные драчуны таким нехитрым способом запугивают противника и, опять же, показывают свою крутость.
Иван терпеть не мог татуировки, хитиновые накладки защищали только жизненно важные органы, а оружием был железный прут с ременной петлей на конце для крепления на руку. Тем временем схватка продолжалась с неослабевающей силой. Пара гарпов лежала на песке, уткнувшись пятачками в песок, из рваных ран слабеющим потоком лилась кровь. Трое инсектов с отрубленными лапами гребли обрубками, изо всех сил пытаясь отползти как можно дальше от места схватки. Подвижные и быстрые гарпы метались вокруг сбившихся в кучку инсектов и наносили быстрые удары железными крючьями на длинных рукоятках, целясь в незащищенные сочленения конечностей. Инсекты же бились стальными палицами, которые проламывали доспехи и наносили очень болезненные раны.
Один из инсектов падает на колени. Гарпы наносят несколько быстрых ударов по голове, хитин лопается, круглые черные глаза выпадают и виснут на белесых жилках. Труп валится в песок. Пара гарпов тут же набрасывается на двух оставшихся инсектов, а третий гарп выходит из схватки и направляется к раненым. Инсекты почти  успели доползти до края арены, осталось только прикоснутся к ограждению и тогда им окажут помощь, а добивать нельзя — правила такие. Мокрый от пота и весь покрытый пылью гарп поспешно догоняет одного инсекта и добивает его ударом по затылку. Затем проламывает голову второму. Третий пытается сопротивляется, нелепо и смешно дрыгая ногами. На неподвижно стоящего человека никто не обращает внимания. Иван поднимает с пола оброненный инсектовскую палицу, и широко размахнувшись, бросает ее, целясь в голову гарпа.
Удар рукояткой приходится прямо в пятак. Вообще-то Иван целился в висок, но получилось в нос, гарп как раз повернул ушастую башку, заметив резкое движение неподалеку. Кровь брызнула из разбитой переносицы, гарп отшатнулся и закрыл морду ладонями, выронив оружие. Трибуны взревели, краем глаза Иван заметил, что на экранном кубе появилось его изображение. Опытный боец, гарп быстро приходит в себя и, схватив железную палицу, бросается на человека. Иван ждал этого. Гарп замахивается, целясь в голову, но кровь, своя и чужая, заливает морду, попадает в глаза и мешает видеть врага. Иван перехватывает руку и выбивает ее ударом левой в предплечье. Подхватив выпавшую палицу, с плеча рубит короткую шею под основание черепа и гарп падает замертво.
Все происходит так быстро, что трибуны не успевают среагировать. Зато бойцы на арене все поняли правильно. Новый противник силен, быстр и вполне может справиться со всеми сразу. Схватка между инсектами и гарпами прекращается, бывшие противники в одно мгновение становятся союзниками и слаженно бросаются на новичка. Иван на ходу подхватывает крюк и идет навстречу, разминая кисти рук круговыми движениями. Ну, примерно как в кино про драки, сражения и прочие морталкомбаты.
Киношные противники вступают в бой по одному, дабы герой мог справиться с каждым. В реальности бросаются скопом, не давая нанести точный удар. Иван знал это и сразу переходит на бег. Отбивает торопливый удар первого гарпа, бьет наотмаш, тотчас уходит кувырком в сторону и ломает голень оказавшегося поблизости инсекта. Вскакивает, рубит прутом голову второго и останавливается. Уцелевший гарп медленно идет по кругу, не приближаясь к человеку. В выпуклых мышиных глазах виден страх и неуверенность. Его напарник сидит на земле, выплевывая зубы пополам с кровью. Инсект со сломанной ногой пытается отползти как можно дальше, но мешают трупы тех, кто уже убит.
На трибунах царит тишина, зрители никак не могут прийти в себя и осознать, что кровопролитный бой закончен так быстро и победил самый слабый боец — человек. Ивану надоело смотреть, как последний живой гарп ходит кругами. Взмахнул палкой, топнул ногой — гарп дергается, нога цепляется за пытающегося уползти инсекта. Сломанная лапа отзывается острой болью, инсект злобно щелкает жвалами и, схватив лежащий рядом крюк, вонзает его прямо в позвоночник гарпа. Парализованный гарп падает, как срубленное дерево. Инсект бьет еще раз по голове и отпускает рукоять. Иван посмотрел на торчащий из черепа крюк, взглянул на инсекта, который понурившись сидит рядом. Жизнь покидает его, из оторванной конечности вытекает коричневатая жидкость и сразу впитывается в песок. Покачав головой и показав средний палец зрителям, Иван идет к выходу, отшвырнув ненужное оружие и спокойно перешагивая через трупы.
Тишина трибун раскалывается дружным воплем зрителей, оглушительная смесь криков, свистов и топота ног обрушивается водопадом. На арену летят букетики каких-то растений, в воздухе порхают бумажки, круглые кусочки желтого металла падают вокруг идущего человека, словно градины. Иван лениво отмахивается от сыплющегося золота — вдруг по голове стукнет! - еще раз показывает средний палец и скрывается в проходе под трибуной.


                Глава 4.
                Увольнительная в город.

- Тебе везет, - заметил одноглазый аверат, внимательно глядя на Ивана.
- Бывает, - согласился Иван, добавив мысленно: «Это не надолго».
Он сидит на твердом, как камень, стуле с высокой прямой спинкой в просторной комнате с зарешеченным окном в полстены. Напротив небольшой столик, уставленный какими-то закусками в горшочках, сбоку высится кувшин с пахучими цветам, в центре плошка из хрусталя с ароматной жидкостью и стопка трубочек для питья. Аверат сидит за столом, откинувшись на выпуклую спинку кресла, единственный глаз смотрит не мигая и пронзительно. По бокам надсмотрщики с кнутами, за спиной Ивана еще двое.
Отсюда, через громадное окно аверат по кличке Минхерц частенько наблюдает за тренировками бойцов на обширной арене внизу. Тут же его спальня, потому что ночами Минхерц любит  проверять, как несут службу стражники. Провинившихся заставляют драться с пленниками. Не насмерть конечно. Так, до первой крови. Достается и тем и другим. Пленники вымещают злость на стражниках, стражники на пленниках.
- Но везение не длится вечно, - говорит аверат.
- Ага, - кивнул Иван. - Особенно если один против двенадцати. Сам так не пробовал?
Один из стражников замахивается, кнут загорается тусклым багровым светом.
- Нет! - поднял руку аверат. - Тот, кто в одиночку выстоял против двенадцати, имеет право на некоторую вольность.
- Может, его в следующий раз на арену выпустишь? - спросил Иван, смерив презрительным взглядом не в меру ретивого надсмотрщика.
- Это мысль, - кивнул аверат и бросил оценивающий взгляд на стражника.
Тот сразу скукоживается, крут прячется на поясе, взгляд упирается в пол. Остальные тут же отводят глаза, спины выпрямляются, руки вытягиваются по швам.
- Вот что человек по имени И Ван, - говорит аверат, задумчиво глядя на Ивана. - Я неплохо заработал на тебе. Думаю, ты заслужил выходной.
- Выпустишь погулять? - вяло удивился Иван.
- Да. Но недалеко и ненадолго. Ты выйдешь за пределы моей усадьбы, прогуляешься неподалеку от нее и вернешься в установленное время. Посмотришь на жизнь высших существ, сравнишь со своей.
- Да я и так знаю, что вы тут неплохо устроились, - пожал плечами Иван. - Но за предложение спасибо. А как быть с ошейником и что насчет одежды?
- Ты получишь комбинезон рабочего и пластину пропуск на грудь. Тебя никто не тронет, если будешь вежлив. Согласен?
- Почему нет? - ответил Иван.
- Хорошо, - кивнул одноглазый аверат. - Тебя оденут-обуют и вытолкают за ворота.

Одетый в яркий сиреневый комбинезон и сандалии на мягкой подошве, Иван покидает поместье одноглазого Минхерца. На груди блестит металлическая пластинка, в которую вмонтирован чип пропуск с информацией о собственнике, ошейник раба скрыт под цветастым платком. Без ошейника покидать поместье нельзя, убьют на месте. А с ним и с пропуском никто не тронет. Застежка выполнена в виде плоской коробочки, внутри которой наверняка электронный маячок и, возможно, конденсатор для мгновенного вырубания по сигналу.
Иван почесал затылок, вздохнул и посмотрел вокруг. Куда ни кинь взгляд, зеленая трава одинаковой высоты, расположились клумбы вечноцветущих цветов, бьют фонтаны, петляют дорожки между домами разной величины и расцветки. Растут деревья с шарообразными кронами, одиноко зеленеют редкие кусты.  Дорог нет и движущегося наземного транспорта нет. Птицам без надобности, они ведь летают. Вместо дорог на приличной высоте проложен монорельс, по которому возят грузы и тех,  кто не способен к полету. То есть рабов и прислугу.
Иван косит глаза на пропуск, ощупывает пальцами ошейник. Местная полиция его не тронет, надо только всем уступать дорогу — интересно, кому это? - и не пялиться по сторонам, словно житель джунглей, впервые оказавшийся в городе. Глубоко вздохнув насыщенный влагой и ароматами цветов воздух Иван неторопливо идет по дорожке. Над ним тотчас пролетает черный аверат с широкими серебрянными браслетами на руках — отличительный знак местной полиции! –  и внимательно глядит на человека сквозь широкие, похожие на мотоциклетные, очки дополненной реальности. Убедившись, что у гомосапа с пропуском все в порядке, страж взмахивает крыльями и уходит прочь.
«Вот бы наши полицейские так патрулировали! - невольно подумал Иван. - На транспорте сэкономили бы, получали бы полетные надбавки к окладу, а шпану сразу хватали за шиворот и сбрасывали прямо спецприемник через отверстие в крыше».
От запаха невиданных цветов слегка кружится голова, воздух насыщен озоном, от избытка кислорода и ничтожной, по земным меркам, силы тяжести хочется подпрыгнуть и лететь, наслаждаясь встречным ветром и прохладой. Всех хорошо, только чуточку диковато выглядит небо. Над головой на огромной высоте расположилась точно такая же земля, блестят синевой озера и крыши домов отсвечивают яркими цветами. Иван то и дело задирает голову и смотрит в высь — а ну как все рушится начнет, куда бежать-то?
Но ничего не рушится, мир спокоен и даже безмятежен, легкий ветерок колышет аккуратно подстриженную траву, клонит к земле цветы и гладит чуточку отросшие волосы на голове и короткую щетину на лице. Земля пустынна в том смысле, что никого нет. Жизнь существует на верхнем уровне, где порхают авераты и движется странный воздушный транспорт. Дома птицелюдей не имеют привычных людям дверей на уровне земли. Двери там, наверху. Аверат садится на просторный порог, похожий на лоджию, складывает крылья и входит в жилое помещение. А возле земли располагается то, что у людей называется подвал. Или погреб.
Иван чувствовал себя неловко, проходя мимо каменных коробок без окон и дверей, между которыми гуляет ветер и повсюду растет трава. Строения отбрасывают большие мрачные тени, которые медленно перемещаются вслед за вращением гигантского цилиндра. Иван останавливается и наблюдает, как огромная тень медленно ползет к нему. Создается впечатление, что это скала клонится к земле и вот-вот рухнет с ужасным грохотом, поднимая облака непроницаемой пыли, в которой он, Иван Чижиков, и сгинет бесследно.
- Да ну его на хрен такие прогулки! - громко произносит Иван, чтобы хоть как-то нарушить давящую тишину.
Поворачивается и идет обратно. Он увидел все, делать тут нечего, надо возвращаться. Пройдя быстрым шагом пару десятков метров Иван ощутил мощный позыв облегчится по маленькой.
- И где я это сделаю? - пробормотал Иван, оглядываясь.
Туалеты для низших прямоходящих существ тут явно не предусмотрены. Добежать до поместья Минхерца он явно не успеет, ибо подпирает мощно и конкретно. Можно, конечно, помочиться на стену ближайшего дома, но вдруг засекут! Какой-нибудь дрон полицейский зафиксирует, что гомосап обмочил стену дома высокопоставленного аверата, что тогда? Однако гадать некогда, проблема требует немедленного решения и Иван, мысленно махнув на все рукой, идет быстрым шагом к ближайшему кусту. Они тут все пышные, постриженные по последней авератской моде под шар, так что можно спрятаться от порхающих в выси птицелюдей и черноперых полицейских.
Иван протискивается сквозь растопыренные ветви. Острые концы срезанных ветвей цепляются за одежду и грозят порвать и ее и то, что придется доставать из прорези спереди. Кое как устроившись среди колючих прутьев Иван приступает к неотложному делу. Выполнив поставленную задачу, начинает пятится мелкими шажками, дабы не замочиться и не порвать казенную одежду. Тапочки на мягкой пружинящей подошве мнут лишенную травы землю под кустом, сучья царапают спину и бока, потревоженные листочки сыпятся вниз. Внезапно пятка упирается во что-то твердое и жесткое, словно камень. Иван смотрит вниз — это корень, вздутый будто старческий сустав застарелой подагрой. Иван хочет переставить ногу, но штанина зацепилась за сучок. Он безуспешно дергается, стараясь не порвать ткань, нога соскальзывает и Ваня Чижиков брякается на землю в ворохе осыпающихся листочков, чувствительно приложившись затылком к бугристому стволу.
Какой-то предмет пробивает ворох листьев. Иван дергается «на автомате» - гладиатор все-таки, не хухры-мухры! - косит взгляд и с удивлением обнаруживает глубоко вонзившийся в древесину стальной шип. Точно такой же, как у гарпа на экзаменационной полосе препятствий. Рукоять с косыми насечками, чтобы не скользила, плавно переходит в острое жало, которое пронзило мягкую древесину чуть ли не насквозь.
Чутье подсказало Ивану замереть на месте и не шевелиться. Сквозь шорох опадающих листьев слышится звук осторожных шагов, шуршит сминаемая трава, странно знакомый запах проник в легкие и заставил на секунду скривить лицо. Чуть приоткрыв один глаз, Иван смутно видит сгорбленную фигуру, очень похожую на сутулую старуху в длинном плаще. Иван аж вздрогнул и открыл второй глаз. «Старухой» оказался грифон. Невысокого роста, худой, как палка и вжатой в узкие плечи лысой бугристой башкой, с ниспадающими крыльями он выглядел точно как древняя старуха. Если добавить низко надвинутый капюшон и сучкастую клюку — чисто ведьма из кино!
Грифон медленно приближается к кусту. Видимо, желает лично удостовериться, что клиент мертв окончательно и месть за одного убиенного соплеменника, а также второго, опозоренного выдиранием перьев из задницы, свершилась. Гарп подходит вплотную, худые руки вытягиваются вперед, скрюченные будто подагрой пальцы приближаются к шее Ивана. Едва только кривые когти касаются шеи, Иван резким движением левой отбивает руки гарпа, правой хватает за худую шею чуть ниже черепа. Натренированные сильные пальцы жмут с такой силой, что грифон даже пикнуть не может.
- Иди сюда-а, мой сладенький!!! - с ненавистью шипит Иван и тянет за шею так, что позвонки хрустят. А может веточка ломается.
Грифон последний раз взмахивает крылышками, колышется куст, обмякшее тело в перьях исчезает в ворохе осыпающихся листьев.

Со злости Иван так сдавил шею грифона, что глазные яблоки вылезли из орбит, брызнула кровь, из распахнутого рта вылез язык. Спохватившись, он разжимает пальцы. Обмякшее тело падает, словно тряпка и виснет на ветвях.
- Блин, убил! - потрясенно шепчет Иван. - А я ведь обещал всем уступать дорогу. С другой стороны это самозащита, грифон первым напал. Но кто мне поверит?
Иван опускается на влажную землю, совсем забыв, что «увлажнил» ее сам. Безжизненное тело грифона висит на ветвях, будто распятие. Морщинистая шея вытянулась под тяжестью лысой головы,  горбатый клюв уныло глядит вниз. Иван брезгливо обыскивает труп, но в карманах пусто, только на поясе нашелся кожаный чехол для стального шипа. Поколебавшись, Иван крепит чехол на ноге ниже колена и прячет туда шип — мало ли что, пригодится!
«Надо вернуться в поместье и все рассказать Минхерцу! - решает Иван. - Я действительно никого не трогал, этот придурок сам накинулся.» 
Увы, намерению Ивана во всем признаться и честно рассказать, как дело было, сбыться было не суждено. Видеокамера на входе «считывает лицо», распахивается калитка и, едва только Иван прошел под аркой ворот, на него падает мелкоячеистая сеть и он оказывается спеленованным, словно личинка в коконе. Оказавшись в подвешенном состоянии, Иван может только вращать глазами и немного повернуть голову. Увидев приближающегося Минхерца в сопровождении полудюжины черных надсмотрщиков, Иван коротко спрашивает:
- И чего?
- Сам знаешь, - пожимает узкими плечами аверат.
- Но грифон напал первым!
- Да, - кивнул аверат. - У тебя сложные отношения с ними. Но убивать не следовало. Теперь я ничем не могу тебе помочь и тебя казнят на тропе смерти.
- И что это за фигня?
- Маршрут по заброшке на бывшей промзоне. Ты бежишь, на тебя охотятся и убивают.
- А если не побегу?
- Забьют камнями. Будет показательная казнь для остальных рабов.
- Если побегу, какие шансы?
- Ноль. В конце пути ждет команда ликвидаторов.
- Тогда какой смысл?
- Смысл в борьбе до конца.
- Но шансы нулевые, ты сам сказал!
- Да, но … - замялся аверат. - Как бы это выразиться — ничтожно малая вероятность выжить все-таки есть.
- И что потом? До конца жизни прятаться в развалинах, будто крыса?
- Тебя вернут туда, откуда тебя взяли. Процедура казни такое предусматривает.
- У кого-то получилось?
- Нет, - покачал головой аверат. - Но, может быть, тебе удастся.
- Это обнадеживает, - вздохнул Иван. - Кто охотники и кто ликвидаторы?
- Шестеро молодых грифонов, не сильно опытные, но шустрые. Это охотники. А ликвидаторы ублюдки из числа приговоренных к казни. Пленные пираты с разбойничьего астероида.
- Вы захватили Пцрст? - удивился Иван.
- Нет, перехватили пиратский корабль и взяли в плен несколько низших существ вроде тебя. Пираты подлежат казни на месте, но подвернулся ты и у них появился шанс пожить на несколько минут дольше.
- Тоже мне, команда смерти! - хмыкнул Иван.
- Сброд, - согласился аверат. - Но их «пасут» черные, так что твои шансы невелики, - сказал аверат и, помолчав секунду, добавил: - Жаль, ты был перспективным бойцом. Хотя и низшее существо. Мне нельзя так говорить, но я скажу — удачи тебе, И Ван!

Показательная экзекуция состоится вечером. По приказу одноглазого аверата четверо гладиаторов оттащили спеленатого, будто куклу, Ивана в комнату без окон и мебели. Сеть развязали и Иван остался лежать на холодном полу, размышляя о превратностях судьбы. До «выхода» пара часов, не больше. Примерно столько времени надо, что подготовить зрелище. Техники проверяют работоспособность камер, охотники получают последний инструктаж от более опытных товарищей, пленных пиратов везут к финишной черте. Передача будет идти в прямом эфире, но с запозданием на пару минут, дабы можно было убрать неудачные кадры и смонтировать наиболее эффектные. Также предусмотрены перерывы на рекламу.
«Забег» будет происходит в старой промзоне. Когда-то там располагались заводы по производству всякой всячины, на которых трудились рабы из низших существ. Однако вскоре их заменили автоматы, заводские корпуса стали ненужными и их приспособили для показательных казней преступников из числа тех, кто по тем или иным причинам не стали гладиаторами.
Оружия жертве не полагалось. И все, что могло использоваться в качестве оного, на пути следования было изъято. Не убрали только щебенку и пластиковые обломки стен и перекрытий.
«Куском пластмассы много не навоюешь, - размышлял Иван. - Но пухнастые болваны не удосужились обыскать и железный шип при мне. Возможно, эта железяка сохранит жизнь. Но вот надолго ли? Даже если произойдет чудо и я перебью — или обману! - всех охотников грифонов и справлюсь  пиратами на финише, черные придурки меня все равно пришьют. Но Минхерц пожелал мне удачи! Почему? Неужели победителя и вправду не судят?»
Размышления прерываются щелчком замка, дверь бесшумно распахивается, на пороге появляется пара здоровенных надсмотрщиков с кандалами.
- Встать! Руки вытянуть вперед, ноги расставить на ширину плеч! - скомандовал один из них.
Иван послушно выполняет команду, надсмотрщик надевает «браслеты» и подтягивает соединительные тросы так, что бы пленник передвигался мелкими шагами и в полусогнутом положении.
- Пшел! - рявкнул надсмотрщик и несильно пнул в зад.

Сюжет о тоталитарном будущем, в котором бои без правил и прочие кровопролитные штучки становятся реальностью, не раз обыгрывался в кинематографе. Пресыщенное жизнью общество не желает снижать уровень комфорта, но желает острых ощущений, не поднимая зада с дивана. Популярность фильмов жанра экшен не падает, а только растет, блокбастеры идут нарасхват у тех, кто считает себя мужчинами. А любовные драмы, мыльные оперы и слезливые истории о несчастной любви пользуются неизменным спросом у изнывающих от безделья и обжорства домохозяек. Затюканные начальством манагеры, шестерки всех уровней, да и сами так называемые хозяева жизни, как бы это не выглядело странно, лишены того, что называется жизнь. Вокруг одни суррогаты и подделки, толпы подхалимов и фальшивых друзей.
  Жизнь потеряла присущую ей изначально остроту. Поездку на курорт с проживанием в пятизвездочном отеле мы считаем приключением. Кривляние актеров на экране воспринимаем как реальную игру со смертью. Снижение курса валюты выглядит трагедией, косой взгляд начальства провоцирует сердечный приступ. Нам все вокруг должны, а мы никому. Жизнь всего лишь имитация реальности и только собственная смерть ненадолго приводит в чувство. Но лишь только для того, чтобы ты на мгновение открыл глаза и осознал горькую правду никчемности своего существования.
А пока ты живешь, то есть жрешь, срешь и совокупляешься, надежда на лучшее утешает тебя и ты с неослабевающей силой стремишься к удовольствиям …

                Глава 5.

                Догонялки.

Громко лязгает железная дверь, отрезая несчастного пленника от мира искусственного солнца и комфорта. Иван прижимается спиной к холодному железу и осматривается. Он так и остался в дурацком сиреневом комбинезончике и сандалиях на мягкой подошве. Ошейник раба, понятно, сняли. Здание высотой с пятиэтажный дом пусто. Зияют провалы окон, под потолком видны ржавые балки перекрытий, дохлыми змеями свисают цепи, на полу разложены кольцами ржавые обрывки тросов. Небольшие кучи каменного хлама разнообразят унылый пейзаж классической заводской заброшки. Не хватает только дурацких граффити сумасшедших художников авангардистов и звука капающей воды. Или скрипа ржавых дверей, медленно колеблющихся от сквозняков. В стене с другой стороны зияет огромная дыра, за которой открытое пространство.
«Итак, что мы имеем? - мысленно рассуждает Иван. - Заброшенную промзону, по которой должен бежать. Если останусь здесь, меня закидают камнями сверху  грифоны - устроют показательную казнь! Если буду бежать, грифоны станут атаковать по одному, таковы правила. В конце ждут ублюдки с Пцрста, на страховке черные со своими кнутами. Минхерц прав, шансов действительно ноль. Но попробовать стоит. Если убью хотя бы парочку грифонов, то оно того точно стоит».
Иван идет быстрым шагов вдоль стены, перешагивая через горки мусора, разбросанные камни и обломки пластика, то и дело бросая взгляды наверх. Там, в переплетении балок, вполне может прятаться грифон, ожидая удобного момента для нападения. Но грифонов не было. Зато был дрон наблюдатель. Иван заметил размытые контуры четырех стремительно вращающихся пропеллеров и вытянутый хобот объектива. Беспрепятственно дойдя до выхода из здания, Иван останавливается. Впереди открытая местность, около ста шагов до следующей постройки. Торчат опоры ставших никому ненужными электропередач, трубопроводы на столбах греют ржавые бока в лучах искусственного солнца, бледная трава хочет дотянутся до ненастоящего неба.
- Идеальное место для засады! - шепчет Иван и осторожно выходит из здания.
Надо двигаться надо короткими перебежками, от одного укрытия до другого, не задерживаясь на открытой местности больше, чем на несколько секунд. Но укрытий здесь нет, придется бегать, как заяц, петляя и прячась за столбами и под трубопроводами. Несколько раз глубоко вздохнув, Иван начинает движение. Он бежит до ближайшей опоры, затем до следующей и далее до конца трубы. У последнего столба останавливается. Дальше открытое пространство, пустырь  длиной метров двадцать. Наверху жужжит дрон наблюдатель и где-то рядом прячется один или два грифона, сгорая от нетерпения порвать на куски жалкого гомосапа.
Иван подумал, что лучше будет как можно быстрее пробежать открытое пространство, но потом отказался. От волнения шумит в ушах, шаг сбивается, пот заливает глаза, а если побежит, то вообще перестанет что-либо видеть и слышать. Он идет неторопливо, на ходу прихватив увесистый камень, внимательно глядя по сторонам и прислушиваясь к каждому звуку. Чувства обостряются до предела, слух ловит малейший шорох … мешает стук собственного сердца! Так бухает, словно наружу выскочить хочет.
Мокрый от пота затылок улавливает слабое дуновение ветра, обостренный до предела слух фиксирует чуть слышный шорох перьев — начинается! Иван замедляет шаг и, когда шорох становится хорошо слышимым, резко падает на одно колено с разворотом на девяносто градусов. Со всей силой швыряет камень прямо в середину  стремительно приближающихся распластанных крыльев. Удар приходится в голову. Камень расплющивает лицо, сминает горбатый нос и проламывает лицевую кость. Убитый грифон падает прямо под ноги Ивану, подняв небольшое облачко пыли.
Иван едва не подпрыгивает от радости — получилось! Но это только первый из шести. Оставшиеся пятеро не будут такими глупыми, они нападут иначе. С трудом сдерживая эмоции Иван подходит к еще дергающемуся трупу и небрежно вытаскивает из ножен на поясе грифона заостренный штырь. Обернувшись к застывшему на небольшой высоте дрону с камерой показывает трофей и демонстративно надевает на себя пояс с ножнами. Подумав немного отрывает полоску кожи от безрукавки грифона, обвязывает вокруг головы и, выдернув перо из крыла, вставляет его за повязку.
- Инчучун, вождь апачей! - мрачно произносит Иван и показывает средний палец в камеру.
Остальной путь до ближайших развалин он проходит не спеша, уверенный, что здесь нападений больше не будет. И только достигнув остатков стены и спрятавшись за ними, он переводит дух и обессиленный, опускается на землю. От пережитого волнения сердце выламывает грудь, руки трясутся, в глазах плавают оранжевые круги. Достав из ножен штырь, Иван вдруг подумал — а чего здешние грифоны вместо ножа носят при себе какое-то шило? На планете Болото охотившийся на него грифон был с ножом. «Наверно, подросток, нож не положен, - решил Иван. - Но мне от этого не легче.» 
Полоса развалин заканчивается, появляются развалины какого-то амфитеатра. Полуразрушенные трибуны скалятся рваными проломами, сквозь дыры видна заросшая бледной травой площадка размером с половину футбольного поля. Корявый кустарник сбился в кучки, торчат высохшие стволы не то кактусов, не то гигантских хвощей. Обойти поле не получится, по краям тускло через равные промежутки торчат столбы, блестит проволочная сетка в два человеческих роста.
«Хреново! - подумал Иван. - По трибунам не пройдешь, развалины идеальное место для засады. Через поле тоже не вариант, кустов много. Пойду по краю, а там видно будет». Осторожно проходит через широкий пролом и сразу сворачивает направо. Трибуны давно заброшены, ограждение сгнило, повсюду проросла вездесущая трава, обвалившийся бетон обнажил ржавые подпорки, какие-то странные колючие лианы выползли из черных дыр и разложили упругие шипастые щупальца на полусгнившие сиденья. У бабушки Ивана было похожее растение и называлось оно алоэ. Слабый ветер шевелит блеклой травой, кустарник неохотно колышет ветвями.
Внимательно глядя по сторонам Иван невольно обратил внимание, что здесь совсем нет жизни. Не летают птицы, нет вездесущих насекомых. Густые заросли безжизненны! Здесь, на искусственной планете, жизнь живых существ подчинена строгим законам целесообразности, придуманными хозяевами и создателями этого мира. Действительно, зачем нужны мухи и комары? Кому могут понадобиться пчелы, если мед изготавливается на фабриках? Зачем вообще нужны насекомые, если овощи и фрукты выращивается на искусственном грунте под искусственном солнцем?
« А нафига птицам овощи и фрукты? - подумал Иван, крутя головой во все стороны. - Они вроде не едят салаты с огурцами. А вот жуков и личинок жрут с удовольствием. Тут наверняка есть фермы, где выращивают червей и жуков, как у нас кур и свиней. Ведь птицы насекомоядные, а инсекты … теперь понятно, почему они так ненавидят друг друга!»
Очередной охотник выпархивает из широкого пролома в трибуне. Вертикально взмыв, словно ангел мщения, грифон раскинул крылья и на мгновение застыл, облитый лучами искусственного светила. Блеснули отраженным светом пластины хитиновой брони, нимб солнечного света над лысой башкой сверкнул алмазной короной. Хищно вытянув горбатый клюв, грифон устремляется вниз аки демон смерти — ну прям как в кино про сверхъестественное и невероятное.
Козе понятно, что при нападении сверху стоять на ровном месте глупо. Но и в кусты кидаться не надо, там тоже могут ждать. Иван перепрыгивает через ограждение трибун и бежит к ближайшей дыре в бетонном покрытии, намереваясь просто прыгнуть туда. Краем глаза замечает странное движение неподалеку, поворачивается … зеленые, покрытые шипами лианы начинают шевелиться!
- Твою мать!!! - вскрикивает Иван и шарахается прочь от дыры, из которой эти лианы растут.
Левая нога проваливается в трещину, бетон начинает крошиться. Потеряв равновесие Иван падает, переворачивается через голову и упирается спиной в опору для сидения. Встать он уже не успевает, да и не сможет, потому что нога болит так, что впору орать благим матом. Грифон совсем рядом, он уже замахивается, чтобы швырнуть проклятый штырь и пригвоздить добычу к трибуне. Что-то гибкое мелькает в воздухе и кривые птичьи ноги грифона обвивает … веревка?
- Лианы!!! - потрясенно шепчет Иван, глядя как покрытые шипами хлысты извиваются в воздухе, пытаясь ухватить трепыхающегося грифона. Ноги обвивает вторая лиана, третья, отчаянно сопротивляющегося грифона неумолимо тянет вниз. Сразу два шевелящихся отростка сжимают его туловище, третий сдавливает шею чуть ниже головы. Лишенный возможности дышать грифон сразу теряет силы и трепыхающееся тело исчезает в черной дыре вместе с извивающимися щупальцами.
- Вот это ни хрена себе шоу! - произносит Иван, дико вытаращив глаза.
В воздухе плавает несколько серых перьев, которые медленно спускаются вниз, застревая в переплетении арматуры и пропадая в трещинах. Высоко над головой тихо жужжит моторами дрон, бесстрастно фиксируя все происходящее. Глубоко вздохнув, Иван отползает подальше от чертовой дыры с такими лианами. Ногу тотчас простреливает острой болью и Ваня сразу понимает — вывих стопы. А это значит, что ему конец. Следующий грифон убьет его даже не напрягаясь. Иван кое-как поднимается, приспособив палку в качестве костыля. Проковыляв несколько шагов, понял, что далеко не уйдет - да вообще никуда не уйдет! А раз так, надо приготовиться к последнему бою. Или молиться о спасении, только вот как и кому? Молитв Иван не знал, к религии относился с иронией, а попов считал клоунами.
Оглядевшись, замечает часть рухнувшей стены. На нее  можно опереться и дать последний бой. Превозмогая боль в ноге Иван торопливо ковыляет по растрескавшемуся бетону, страшась провалиться — а ну как не бетон, а труха одна! Ухнет вниз, а там его поджидает кровожадное местное алоэ, чтобы выпить кровь, а в иссохшемся трупе поселятся пауки и будут там личинок откладывать - ужас, а-а-а!
Слегка взбодрившись, Иван прибавляет ходу и становится похожим древнего деда, который опасливо переходит дорогу в неположенном месте. Добравшись до стены, с облегчением вздыхает и достает железный шип. Типа налетай, я готов к бою. Но «налетать» никто не спешит. То ли у грифонов время второго завтрака, то ли побаиваются и ждут, когда жертва спустится на землю. Нога сильно болит, стопа неестественно вывернута и, если на нее поглядеть, то становится еще больнее.
Иван часто видел в кино, как герои вправляют вывихнутые суставы одним движением, скорчив зверскую рожу и выпучив глаза. Вроде просто, но в реальности боль такая, что прикоснутся невозможно. К тому же сустав стремительно опухает и наливается синевой так, что смотреть страшно.
- Давайте уже быстрее, чертовы курицы! - говорит Иван сквозь зубы, превозмогая боль в ноге. - Сколько можно ждать?
Проходит несколько томительных минут. Нога опухла еще больше, тупая боль добралась до колена и стоять, опираясь на палку, стало просто невозможно. Искусственная тучка заслоняет такое же искусственное солнце, слабое перемещение воздуха трогает волосы. Слышится хлопанье крыльев над головой. Иван с облегчение вздыхает — наконец-то! Вывернув шею он видит троих грифонов, которые зависли на небольшой высоте и что-то там обсуждают, жестикулируя худыми ручонками и тряся лысыми головами.
«Обсуждают кому первому напасть? Или хотят взять живьем и доставить главе семейки для показательной расправы? Вроде четвертого не хватает», - размышляет Иван, глядя на оживленную дискуссию говорящих падальщиков. Стоять на одной ноге, опираясь на палку, неудобно и мышцы затекли. Лучше опуститься на колени, но это как-то не по-мужски. Однако здоровая нога болит и начинает деревень. Иван опускается на одно колено, словно кандидат в рыцари. Мелкий камешек впивается единственным зубом в ногу, норовя продырявить одежду и впиться острой гранью прямо в сустав. Тут еще вывернутая ступа в стену уперлась и отозвалась такой болью, что в глазах потемнело … или эта тьма от чего-то другого?
Острая боль валит на бок, проклятый камешек торчит в ноге, Иван барахтается на полу, пытаясь одновременно встать и вытащить камень из колена. Нечто темное со всей силы ударяется об стену прямо в то место, где только что стоял Иван. Взметывается облако перьев, лязгает железо о камень, слышится короткий хруст. Испугавшись, Иван отталкивается здоровой ногой от стены, кувырком уходит в сторону и выхватывает свое оружие, грифоновский стальной шип, намереваясь ударить, но рука замирает в замахе — у стены, на том самом месте, где только что стоял на одном колене, лежит содрогающееся в конвульсиях тело грифона. Из раздробленной головы медленно сочится кровь, беспомощно раскрыт горбатый клюв, глаза закатились под полупрозрачные веки.
«Вот он, четвертый охотник! - понял Иван. - Решил атаковать, пока остальные совещаются.» Поднял взгляд. Грифоны смотрят вниз, в круглых глазах удивление пополам со страхом. Они явно не могут понять, как жалкий раненый человечек сумел увернутся от стремительной атаки, да еще и убил нападавшего.
- Да, вот!!! - небрежно говорит Иван, опять становясь на одно колено. - Хотите попробовать еще, курицы ощипанные?
Бетонное покрытие чуть слышно вздрагивает. Иван опускает взгляд. Прямо между ног появляется тонкая неровная трещина. За спиной слышится раздирающий скрип и приглушенные хлопки. Нехорошее предчувствие холодит грудь, голова пустеет, зато обостряются чувства, как у дикого зверя в минуту опасности. Обернувшись, Иван видит, как стена, на которую он хотел опереться, медленно, будто нехотя, уходит вниз. Во все стороны бегут трещины, пересохший бетон отстреливается фонтанчиками пыли, плита трясется и вздрагивает. Стена исчезает с треском и гулом, из дыры выбрасывается столб пыли, труп грифона медленно сползает в пыльную тьму.
Бетон покрывается сеткой трещин, их становится все больше и больше. До края плиты метра полтора, можно просто прыгнуть, как лягушка, но для этого надо иметь две ноги, а не одну. Иван с тоской смотрит вверх — грифонов след простыл, а дрон оператор висит на недосягаемой высоте.
«Подманить бы его! - подумал Иван. - Вытащит отсюда». Он машет рукой - спустись, мол, и вытащи, а то шоу закончится, не успев толком начаться. И дрон начинает снижаться! Видимо, режиссер сообразил, что гомосапа действительно надо спасти, чтобы потом убить красиво, креативно и с выдумкой. Иван поднимает обе руки, дрон приближается и тарахтение его моторов звучит ангельской музыкой … плита под ногами издевательски хрустит, словно гнилая мешковина рвется, бетон на глазах покрывается сеткой трещин и крошится. Вот так, под треск и хруст, с воздетыми к ненастоящему небу руками, гомосап Иван Чижиков погружается в цементную пыль и тьму, в которой живут чудовища — а как же еще, чудовищам только там и место! - и взоры всех любителей кровавых зрелищ прикованы к нему. (Вообще-то Иван думал совсем не так. А вот так — твою мать, твою мать, я проваливаюсь, бл…!!!) Треск бетона глушит последнее ругательство, сердце сжимается от страха, тело напрягается  в ожидании удара и … острая боль в вывихнутом суставе пронзает раскаленным железом, сознание гаснет в ослепительной вспышке  белого огня.


                Глава 6.

                Общество бомжей и прочих отбросов.

Иван приходит в себя от стука в голове. Вернее, по голове. Стучат мокрым и холодным молоточком по лбу через равные промежутки, будто маятник. Ледяные струйки стекают вниз, уже заполнили глазные впадины и уже пробираются в уши.
«Капает с потолка, - понял Иван. - Значит, меня поймали и заперли в темнице сырой. Да, в темнице сырой вскормленный в неволе орел молодой … откуда я это помню? Ладно, вставай, орел молодой. Скоро тебя нафаршируют яблоками — тут есть яблоки? - и запекут, как гуся на рождество. Грифоны наверно уже стол накрывают».
Кое-как, упираясь руками и кряхтя, как старый дед, Иван начинает процесс вставания, но голова упирается во что-то жесткое и твердое, словно камень. Так, в положении полулежа Иван замирает, гадая что же это такое. Затекшую спину прострелило болью, он ложится обратно и поворачивается набок. Под задницей и остальными частями тела тоже холодный камень. Стряхнув воду с лица, Иван открывает глаза и видит совсем рядом в тусклом желтоватом свете жутко оскаленный череп грифона, который смотрит на него черными пустыми глазницами.
- Ну ни хрена себе! - произносит Иван, с трудом шевеля помертвевшими губами.
Его словно током пробило — он попал в подземелье, где живут чудовища людоеды! А так же грифоноеды. Поймали, ощипали, сварили и съели …
- А скелетик аккуратно положили в нишу? - прошептал Иван.
Окончательно придя в себя, он смотрит по сторонам. Итак, это явно подземелье — на искусственной планете? - пусть пока будет так, другое в голову не приходит. Прорыта узкая штольня высотой не более полутора метров. На потолке тлеют заляпанные грязью электрические фонари В боковых стенах сделаны прямоугольные отверстия, в которых лежат останки двуногих прямоходящих существ. Иван осторожно выбирается из ниши и, забыв о вывихнутой ноге, становится на пол. Вывих отзывается слабой тупой болью, но стоять можно и даже сделать шаг, другой, третий. Болит спина, ее словно когтями драли. Иван вздыхает, затхлый воздух с нотками тления проникает в легкие, от радости слегка кружится голова — нога цела и он может ходить! Правда, непонятно как вывих излечился, но это потом. А пока Иван пытается разобраться, где он и что это за место такое.
- Вообще-то похоже на кладбище, - шепчет он. - Это … это катакомбы!
По обеим сторонам штольни вырублены ниши. Есть пустые, но большинство хранит останки живых существ. Это инсекты, их легко узнать по хитиновым панцирям, есть люди и гарпы.
Иван оглядывается. Штольня довольно узкая, два человека средней комплекции с трудом разойдутся. Трупов много, но запаха разложения нет. Зато чувствуется движение воздуха. Он сушит тела, поэтому здесь нет гнили. Но в какую сторону идти? Иван еще раз смотрит на труп грифона. Он явно свежий, кожа не успела обуглиться, глаза полувысохшие. Логично предположить, что трупы кладут подальше, так что нужно идти туда, где их нет или они поновее. Иван еще раз окидывает взглядом жуткое место и уходит. Над головой медленно ползут тлеющие фонари, змеится толстый от грязи кабель, по бокам плывут пустые ниши. Их немного, Иван насчитал десяток. Сделаны очень грубо, кое-как и половина только начаты. То есть их рубят по мере надобности.
Присмотревшись, Иван замечает, что ниши вырублены не в земле, как он думал вначале, а в какой-то хрупкой породе. Если взять кусочек, то он начинает крошиться даже если несильно надавить. Рассыпается в мелкий песок. Похоже на цемент, только покрупнее. Вроде мелкого песка. Вздохнув, Иван начинает путь, дивясь про себя, что вывихнутая нога почти не болит и опухоли уже нет. Слабое движение воздуха холодит тело через дыры в сиреневом комбинезоне, мелкие камешки впиваются в ступню через тонкую подошву.
«Интересно, откуда электричество в пещере? - думал Иван, глядя по сторонам. - Так обычно показывают в кино и никто не задается вопросом — кто проложил кабель, сделал ответвления, установил выключатели. И самое главное — кто платит? Неужели в компании поставщике сидят круглые дураки и не видят, что часть энергии уходит налево? С другой стороны, энергии тут больше, чем до фига. Авераты научились извлекать ее непосредственно из материи каким-то хитрым способом. Еще и солнце рядом».
Под ногами хрустит пересохший песок, над головой плывут грязные фонари. Ниш для складывания трупов уже нет. Проход заканчивается массивной стальной дверью с накидным запором-рукоятью. Дверь полуоткрыта, поток воздуха холодит кожу через дыры в ткани. Иван принюхался - воздух свеж и даже чувствуется слабый запах цветов. Он выглядывает из-за двери, ожидая увидеть поляну, но вместо этого взгляд упирается в хаотичное скопление каких-то механизмов. Странного вида машины, похожие на паровозы, беспорядочно свалены в громадную кучу.  Огромные баки, в которых может поместиться легковой автомобиль, блестят выпуклыми боками из нержавеющей стали, торчат клочья металла из рваных дыр. Свисает путаница проводов и каких-то ребристых шлангов разного диаметра,  похожих на застывших змей. Огромная куча хлама раскинулась внутри здания, напоминающего ангар или цех, где собирают пассажирские самолеты. Высокий потолок пробит во многих местах, сквозь дыры ниспадают сверху световые лучи и отражаются сотнями лучиков в разные стороны.
- Прямо карнавал какой-то! - потрясенно прошептал Иван. - Шоу на свалке.
Раздается негромкий стук, лязгает железо, из кучи хлама выбирается инсект в грязном фартуке поверх грубой куртки. На выпуклом лбу красуются круглые очки с затемненными стеклами, ноги обуты в грубые сапоги из пластика. И с плазменным резаком в клешнях. Резак работает на минимальной мощности, слабый голубой огонек горит на кончике жала.
- Я снова на помойке, - с горечью в голосе произносит Иван и выходит из-за двери.
Инсект не замечает его, он внимательно смотрит под ноги. Явно ищет что-нибудь ценное!
- Эй! - негромко произносит Иван.
Инсект поднимает голову, круглые глаза непонимающе смотрят на невесть откуда взявшегося человека.
- Слушай, я как-то случайно оказался там, - говорит Иван и показывает на дверь за спиной. - Ты не мог бы мне объяснить, что тут такое и вообще?
Проникновенная речь Ивана, которую он сопровождает плавными — в смысле успокаивающими, - движениями рук прерывается истошным визгом. Инсект верещит так, что уши ломит. Затем бросает резак и бросается бежать. Впопыхах задевает какую-то трубу, падает, сверху валятся куски ржавого железа, а здоровенный бак из нержавейки угрожающе кренится и начинает издавать нехорошее скрежетание. Пластиковые трубы, похожие на змей, приходят в движение.
- Щас ёб…! - философски замечает Иван, глядя на бак.
Непрерывно визжащий инсект тоже это понял. Визг обрывается, инсект вскакивает и быстро карабкается на самый верх кучи, перебирая руками и ногами, как заправский жучила. Забравшись на макушку, он оглядывается и, подняв голову к потолку, издает крик, похожий на боевой клич индейцев. Затем отталкивается всеми четырьмя конечностями, подпрыгивает и пропадает в отверстии на крыше.
Качнувшись пару раз, бак из нержавейки застывает на месте. Куски ржавого железа перестают падать, пластиковые трубы успокаиваются. В наступившей тишине Иван поднимает с пола резак. Обнаружив сбоку красный тумблер в переднем положении, переводит его обратно, резонно рассудив, что это выключатель. Белый огонек гаснет. У резака нет кабеля, зато на конце рукоятке есть аккумулятор размером с полкирпича. И довольно тяжелый.
- Аккумуляторный плазменный резак? - удивленно говорит Иван. - Интересные тут инструменты! - и сует резак за пояс.
Покрутил головой, выбирая место где присесть и рассуждает вслух:
- Итак, я опять на свалке. Не знаю точно, как я тут оказался, но предполагаю, что меня нашел местный бомж, принял за мертвого — я же в дыру свалился и вырубился! - отнес сюда и похоронил. За это отдельное спасибо, потому что мог и не тащить. А еще, - Иван посмотрел на ногу, - он зачем-то вправил сустав. Нафига это проделывать с мертвецом? Ладно … оклемавшись, я выбрался, бомж увидел меня, испугался ожившего мертвеца и убежал. Значит, скоро вернется, потому что все расскажет друганам, они ему не поверят и придут вместе с ним, дабы удостовериться во лжи и набить жвалы за брехню. Ждем-с! - подытоживает Иван.

Он оказался прав. Не прошло и пяти минут, как послышался топот, с крыши посыпался мусор и мелкие камешки, в отверстие один за другим спускаются полдесятка инсектов, пара гарпов и с ними тот чудик в очках и грубой куртке из пластика. Каждый сжимает в лапах увесистую железяку наподобие топора, только с загнутым заостренным верхом. Видимо, что бы трупы легче таскать. Инсекты и гарпы останавливаются, смотрят на человека. Иван тоже с интересом смотрит на них. Инсекты прикрыли голый хитин кусками пластика, гарпы обзавелись «доспехами» из листовой стали, подозрительно похожие на экипировку гладиатора.
Убедившись, что им ничего не грозит, компания бомжей осторожно спускается с мусорного кургана. Последним идет очкарик. Он явно не в себе от пережитого испуга и до конца не верит, что гомосап жив, а не мертв. Страх заставляет делать ошибки. Инсект поскальзывается на округлом боку емкости, когти цепляются за железо, нержавейка мерзко скрежещет. Истошно вереща инсект падает, сбивая с ног других и гора мусора приходит в движение. С шумом и звоном, наподобие горного обвала, рушатся обломки железа и пластика, увлекая за собой всех.
Иван сидит достаточно далеко и ему хорошо видно, как барахтаются в потоке мусора инсекты и пара гарпов, пытаясь удержаться на поверхности. Поднимается облако мутной пыли, железные баки громыхают, обломки пластика с шуршанием расползаются во все стороны. Эпическая картина всеобщего разрушения сопровождается визгом, писком и каким-то мяуканьем. Иван решил, что инсекты так ругаются матом. Или гарпы, они же мыши!
Шум стихает, мусор перестает двигаться и только облако пыли продолжает беззвучно приближаться к человеку. Иван отходит подальше к стене и опять садится на обломок кладки. Бомжи выбираются из пыли и грязи, злобно зыркая выпуклыми глазами и беззвучно, но энергично двигая жвалами. Топоры самоделки пропали, пластиковые и железные доспехи исчезли, только обрывки веревочек болтаются и грозные воины свалки предстают перед Иваном в чем мама мышь родила. А так же в чем из кокона вылупился.
- Грандиозно! - произносит Иван, вставая в полный рост. - Я впечатлен вашим эпическим появлением!
И поднимает сцепленные ладони над головой в приветственном жесте. Бомжи молчат. Один из них отвешивает мощную оплеуху чудику в очках, из-за которого все рухнуло. «Чудик» обиженно хрюкает, очки слетают и тонут в мусорном месиве.
- Ну, не надо так уж строго, - примирительно говорит Иван. - Он же не хотел. А теперь расскажите мне, где я, кто вы и что вообще тут происходит.
Сделав короткую паузу, добавляет:
- Я вообще-то пришел с миром!

Стремление к свободе так же естественно, как стремление жить. Любое существо борется за жизнь до конца, никто не хочет мириться со смертью. Но мало кто способен отдать свою бесценную жизнь за свободу. Особенно за свободу других. Все-таки собственная шкурка важнее и все, за исключением считанных единиц, с радостью меняют свободу на жизнь. Пусть скудную, ограниченную и короткую, даже мучительную, но жизнь. А свобода … ну, как нибудь в другой раз.
Мы лжем себе и другим, унижаемся и унижаем других, совершаем преступления и делаем подлости, заглушая совесть рассуждениями — но ведь это ради сохранения жизни! Оправдываемся не нашей подлостью — почему им можно, а мне нельзя? Или просто плюем на все, моя хата с краю, своя шкура дороже и вообще живем один раз. Такова обратная сторона разума и в этом смысле мы ничем не отличаемся от разумных существ иных миров.
Инсекты, которых Иван повстречал в развалинах, были рабами. Разными способами они сбежали от своих хозяев и теперь прячутся в заброшенных строениях на пустырях промзоны. Вернуться домой возможности нет, как нет и возможности наладить хоть какую нибудь нормальную жизнь. Часто голодают, всего боятся и хотят только одного — жить как можно дольше. Даже захлебываясь дерьмом — все равно жить. Особенно страшатся угодить в лапы грифонов.  Бездушные твари не просто убивают, они пытают долго и тщательно, вовремя прекращая пытку и позволяя пленнику хоть немного восстановить здоровье. А затем продолжить. Отсюда панический страх перед всеми, ибо каждый новенький может оказаться наводчиком грифонов.
- А были и такие? - удивился Иван.
- Были, - грустно кивнул головой инсект, который отвечал на вопросы Ивана. Другие отмалчивались и только трясли угловатыми башками.
- И сейчас есть? - осторожно спросил Иван.
- Нет. Был только один. Он умер.
- А кем вы считаете меня?
- Ты приговорен к смерти, тебя можно не бояться. Мы видели, как ты убивал грифонов.
Иван задумался. На языке вертелся вопрос — а не сдадите ли вы меня в обмен на жизнь? Грифоны вполне могли бы обменять полдюжины инсектов и пару гарпов на одного человека с перспективой перебить оставшихся немного потом. Но спрашивать не стал — вдруг согласятся? Их много, а он один.
- Почему вы такие мелкие? - спросил Иван. - Ну, ваши соплеменники крупные, я видел их. А вы такие … аккуратные.
- Мы из другого племени, - неохотно ответил инсект. - Люди ведь тоже разные, верно?
- Да, встречаются всякие, - согласился Иван. - Ну, и что дальше?
- Ты можешь жить с нами. Или сам по себе.
- Кто меня спас? В смысле положил в гроб.
- Вон тот, - указал клешней инсект на чудака в очках. - У нас принято хоронить мертвых. Но ты ожил и напугал его до полусмерти.
- А как я вообще здесь оказался?
- Нашел тебя в куче мусора. Приволок и уложил в нишу для мертвых.
- Приволок? Тогда понятно, почему у меня спина ободрана. А сустав вправил, когда за ногу тащил. И на том спасибо, - вздохнул Иван.
Беглые рабы быстро теряют интерес к Ивану. Ну, еще один беглец. И что? Они принимаются копаться в мусоре в надежде отыскать свое оружие — примитивные топоры, сделанные из железных обрубков и кусков пластика. А Иван задумался — чего дальше-то? Он в очередной раз сумел удрать от охотников. Это всего лишь удача, потому что охотится молодняк. Появятся настоящие охотники и ему не несдобровать. А они рано или поздно появятся.
- Надо что-то предпринять, - со вздохом произносит Иван. - Но что? Как вернуться назад? И как вообще выжить в этом мире?
«В кино все так легко и просто, - думал Иван. - Герой захватывает корабли, даже цельные межзвездные линкоры, побеждает толпы врагов и рассеивает полчища злодеев. А уж главного врага и вовсе световым мечом побивает в финальной схватке на какой нибудь башне. Нет у меня ни меча, ни доспехов, верных соратников тоже нет, зато есть компания прибитых дураков инсектов и парочка мышелюдей. А еще они все наверняка людоеды и, когда проголодаются как следует, захотят сожрать меня без хлеба и соли. Вон как гарпы зыркают!
И вообще - как можно победить целое общество разумных существ? Они абсолютно враждебны людям, мы для них скот или рабы. Эти существа живут на искусственной планете в условиях материального изобилия, им некого и нечего бояться, потому что враги побеждены, медицина на недосягаемой для людей высоте. А еще у них неиссякаемый источник энергии - эти пресловутые пирамиды и расположенное неподалеку солнце. Видимо, оно нестабильно, иначе зачем авератам энергетические пирамиды! Кстати, что значит солнце нестабильно? Загорается и гаснет, что ли? Или его что-то заслоняет, и тогда недостаток энергии восполняется пирамидами? Бред какой-то, что может загораживать солнце!? Если только другая планета или ее обломки.
Ладно, плевать на это! Что я могу сделать? Только нагадить как следует, захватить корабль грифонов и удрать в астероидное облако, к пиратам. Можно, конечно, и не гадить. Но как тогда захватить корабль грифонов? Типа того, что был на болоте! Значит, надо все-таки гадить. Прилетят грифоны на разборку, они же тут вроде полиции. Надо их погасить, забрать корыто и вуаля!»
- Отличный план! - произносит Иван вслух. (Но внутренний голос чуть слышно произнес — бред сивой кобылы!)
Иван обводит взглядом инсектов мусорщиков.
- М-да … эй, как вас там … друзья по несчастью! Как мне добраться до ближайшего энергоприемника? - обращается Иван к роющимся в мусоре бомжам. - Дорогу покажете?


                Глава 7.
               
                Дорога.

Где располагаются энергоприемники бомжи не знали. Зато знали, где находятся заводы, с которых они сбежали. Инсекты не захотели помогать Ивану, они до дрожи в клешнях боялись возвращаться туда, откуда удрали. А вот гарпы согласились. Раньше они работали на водонапорной подстанции недалеко от предприятия, где воду производили, соединяя водород и кислород. Каким образом это делается, гарпы не знали. Мышелюди рассказали, что завод по производству воды состоит из трех цехов. В первом получают воду, во втором идет обогащение минеральными солями, в третьем цеху установлены огромные насосы, которые гонят воду потребителям.
- Серьезное предприятие. И что вы там делали? - спросил Иван.
- Следили за чистотой, мусор убирали, - ответил гарп, отводя взгляд.
- Отличная работа! Чего было убегать, неужели здесь лучше?
- Кормили плохо, - ответил второй и тоже отвернулся.
- Ага, - кивнул Иван.
Оба гарпа были худыми, как те швабры, которыми они мыли полы. Давно нестриженые когти на лапах загнулись, словно турецкие кинжалы, вместо щек складки кожи, из-под которой торчат желтые клыки. В общем, два хвостатых страшилища.
«Как бы не сожрали по дороге! - с опаской подумал Иван. - Надо бы их накормить, но чем?»
- А что вы хотите за то, что проведете меня туда? - спросил он.
- Ничего. Нам здесь надоело, прогуляемся с тобой, - буркнул под нос гарп.
«Сожрут! - понял Иван. - Дадут по голове и сожрут».
Идти поверху было опасно, в любой момент могут появиться грифоны. Гарпы повели Ивана по старым коммуникациям. Огромные водоводы из осыпавшегося бетона проложены недалеко от поверхности, сквозь дыры наверху внутрь проникает свет, под ногами струится хиленький ручеек.
- Откуда здесь вода? - удивился Иван.
- Брак, - коротко ответил гарп. - Плохая вода, пить нельзя.
Однако в лужах суетились какие-то головастики, копошились черви, а рогатые жуки энергично охотились на них и с удовольствием жрали. Глядя на это буйство природы Иван сам ощутил голод. Он не ел уже почти сутки, последний раз его кормили незадолго до забега.
- А что тут можно съесть? - не выдержал он.
Гарпы переглянулись. Один из них, самый худой и нервный, ответил, чуточку подумав:
- Все, - и как-то странно поглядел на человека.
- Я имею ввиду жареное или вареное.
- Тогда надо пройти чуть дальше. Там находится охладитель, теплоотводы очень горячие. На них можно испечь червей.
- Червей? - скривился Иван.
- Они вкусные. Сплошной белок, - ответил второй гарп.
Приблизительно через сто шагов заброшенная труба вывела на окраину водного хозяйства. Здесь расположились охладительные установки. То есть прямо из земли растут пучки труб по три штуки в каждом. Трубы показались Ивану огромными, в два обхвата. Внутри бурлит горячий пар, стенки труб источают жар и видно, как дрожит воздух вокруг. Пароотводы тянутся вверх на высоту десятиэтажного дома, клубы пара устремляются вверх и тают, насыщая воздух влагой.
- Установки по увлажнение воздуха! - усмехнулся Иван. - Мы такие в квартирах ставим в жару, чтобы дышать легче, а тут круглый год лето, природной воды нет, вот и гонят пар в атмосферу. Соображают куры!
Из-за повышенной влажности и тепла в земле плодятся личинки различных насекомых. Гарпы идут медленно, внимательно глядя под ноги. Один из них резко наклоняется и сует обе лапы по локоть в разрыхленный клочок земли. Видно, как напряглись жилы, багровеет бледная морда, выпуклые глаза наливаются кровью. Медленно, с трудом гарп что-то тащит из-под земли. Второй стоит рядом и опасливо пялится по сторонам. Влажная земля приходит в движение, растет холмик, гарп пыжится и кряхтит так, словно у него грандиозный запор. Крякнув и страшно выпучив глаза, он выдергивает из земли толстого, белого, бешено извивающегося червя толщиной с доброе полено и примерно такой же длины.
- Красавец? - спрашивает гарп, с трудом удерживая червя.
- Глаз не оторвать, - согласился Иван, чувствуя приступ тошноты.
Второй гарп хватает червя с другого конца и они оба торопливо идут к ближайшему теплоотводу. Иван шагает за ними, теперь уже глядя не на небо, а под ноги — если здесь такие личинки, то что из них потом вырастает?
Подойдя к теплообменнику, гарпы суют червя между труб. Громко шипит спекающееся мясо, червь истошно пищит и бешено дергается. Затем стихает, белесое тело темнеет, в воздухе появляется запах горелой плоти. Гарпы терпеливо ждут, когда личинка пропечется полностью и превратится в коричневый кусок прожаренного в собственном соку белка. Процесс длится не больше пары минут. За это время выпаривается вся влага, жидкий белок твердеет и обретает консистенцию вареной колбасы. Только вот пахнет иначе, но терпимо! Гарпы цепляют кривыми когтями прожаренное мясо и осторожно кладут прямо на землю.
- Жри! - говорит один из них Ивану, кивая на аппетитно шипящие и пузырящиеся останки личинки.
- Э-э … а вы? - вежливо интересуется Чижиков.
- У нас другая еда, - отвечает гарп, воровато оглядываясь по сторонам.
- Какая? - не понял Иван.
Гарпы молча отходят подальше и внимательно смотрят под ноги. В одном месте земля начинает шевелиться. Гарпы напрягаются, подходят ближе. Земля вспучивается, появляется шевелящийся холмик, из которого высовываются длинные, непрерывно дергающиеся усы из блестящего хитина. Следом показывается голова с затянутыми мутной пленкой выпуклыми глазами. Гарпы осторожно достают топорики с кривыми наконечниками из-за пояса. Едва только крупный, как бездомный пес, жук высовывается из земли на половину и расправляет хитиновые надкрылки, намереваясь взлететь, оба топора синхронно вонзаются острыми клювами в верхнюю часть спины. Жук сникает, гарпы выдергивают тело из земли и шустро бегут под защиту пароотвода, словно опасаясь свидетелей. Скрывшись под трубами, рубят хитиновый покров и торопливо пожирают белковую жижу, облизывая грязные когти и чмокая от удовольствия.
Иван опять ощутил сильнейший позыв к рвоте. Он вспомнил, как Платон на планете Болото рассказывал ему, что инсекты терпеть не могут гарпов, а те в свою очередь, ненавидят инсектов, но все вынуждены мириться с совместным проживанием на искусственной планете Пцрст.
- Теперь понятно! - вздохнул Иван и взглянул на остывающее мясо личинки.
Вроде ничего, на копченую колбасу похоже.

                Глава 8.
               

Наевшись нежного, сочного и насыщенного белком мяса Иван почувствовал себя бодрым и даже ощутил прилив сил. Гарпы тоже приободрились - выпуклые глаза заблестели, крысиные морды порозовели, движения ускорились и стали точнее.  Быстрым шагом миновали охладитель, обогнули цех по обогащению воды и подошли к ограде вокруг приземистого здания с круглой крышей, очень похожего на цирк. Только афиш не хватает!  Из-за толстых бетонных стен периодически доносится приглушенный грохот, вроде как гром гремит. Земля под ногами содрогается, в ушах появляется боль и сразу пропадает. Гарпы морщатся, крутят ушастым головами и недовольно бурчат всякий раз, когда гремит.
Ограда невысока, можно перепрыгнуть с разбега.
- Спасибо, что довели. Всего! - говорит Иван и машет рукой.
Гарпы переглядываются, одни из них говорит:
- Тебе одному нельзя. Мы покажем тебе проход в цех.
- Дырку в стене, что ли? - удивился Иван.
- Нору. Подземный ход.
- Прямо в цех? А так бывает? - усомнился Чижиков. - Стены-то бетонные, это же не коровник.
- Мы покажем, - упрямо повторил гарп. - Идем!
Мышелюди ловко перепрыгивают забор, Иван за ними и все вместе идут к тому месте, где из здания выходит трубопровод. Гарпы шагают уверенно и быстро, не глядя в небо. Иван ощутил смутное беспокойство — чего это они так расхрабрились? Даже грифонов не боятся, а они тут могут появиться в любой момент. Вздохнув, он подтягивает рваные кожаные штаны — исхудал, сползают! - пальцы сжимают рукоять стального штыря, острый конец прячется в рукаве курточки. 
В том месте, где трубы выходят наружу, образовалась трещина шириной в полметра. Бетон осыпался, цементная крошка сбилась в кучки, которые дрожат и осыпаются от приглушенного грохота, доносящегося из-за толстых стен цеха по производству воды.
- Мне туда? - спрашивает Иван, скептически глядя на рваные края дыры.
- Ага, - кивает гарп.
В выпуклых крысиных глазах появляется странное выражение, когтистые пальцы хищно сгибаются.
«Сейчас начнется!» - понял Иван. Он делает шаг к дыре, железный штырь выскальзывает из рукава, пальцы сжимают рифленую рукоять. Кольнуло в груди, холодок опасности шевельнул отросшие волосы на загривке. Иван резко оборачивается, припадает на одно колено и, перехватив занесенную для удара когтистую лапу, вонзает шип в подбородок снизу. Над головой что-то вжикнуло и короткая толстая стрела вонзается в левый глаз гарпа. Иван кувырком уходит вбок и вскочив на ноги непонимающе крутит головой — что еще за стрелы Робин Гуда?
Из черной трещины вылетает еще одна стрела и пробивает насквозь голову второго гарпа. Понимая, что третью стрелу получит он, Иван поднимает обе руки вверх и бросает штырь на землю.
- Я тоже не люблю крыс! - на всякий случай говорит он.
- Чего тогда таскаешься  с ними? - слышится чей-то приглушенный голос. И вроде как детский!
- Я пленник … э-э … бывший! Встретил компанию бродяг. Эти двое, - кивнул он на остывающие трупы гарпов, - согласились проводить меня сюда.
- А зачем тебе СЮДА!? - с издевкой произносит тот же голос.
- Долго рассказывать, - со вздохом ответил Иван. - Может, позволите войти? А то неровен час грифоны появятся, а у меня с ними очень плохие отношения.
- Тебя хотят убить?
- Еще как!
- За что?
- За то, что убил охотника и угнал его транспортер. А перед этим перебил стражников черных авератов и помог захватить инсектам мусорную планету.
Ответа на перечисление своих заслуг Иван не услышал. Слабый ветер треплет шевелюру, влажный воздух щекочет отросшую бороду, на бровях копится влага и вот-вот зальет глаза. Тряхнув головой, словно застоявшийся конь, Иван осторожно спрашивает:
- Вы как там? Все хорошо? Мне тут рядом с дохлыми гарпами не очень.
- Достань стрелы из трупов и лезь в дыру, - приказывает голос.
Брезгливо морщась Иван извлекает короткие стальные стрелы из трупов крысолюдей и осторожно протискивается в узкую щель. Сдирая остатки кожи со штанов и куртки он пробирается по узкому проходу длиной метра полтора и оказывается в большой каверне. Под ногами хрустит рассыпавшийся в песок бетон, стены покрыты трещинами и сколами, сбоку приоткрыта железная дверь вся в ржавых разводах, а возле нее стоит невысокое худощавое существо, похожее на человека, с ног до головы замотанное в тряпки. В руках самодельный арбалет, наконечник стрелы смотрит Ивану в лицо. В помещение сумрачно и сыро, из полуоткрытой двери тянет прохладным воздухом с запахом плесени.
- Нам туда? - вежливо спрашивает Иван, кивая на дверь
- После тебя, - отвечает «замотанный» с арбалетом. - И отдай стрелы.
- Как скажете, - буркнул Иван.

Короткая нора с растрескавшимися стенами и низким потолком приводит в просторное помещение, где в беспорядке разбросаны части странных механизмов, керамические обломки, причудливо согнутые трубы и железные емкости, испещренные дырами.
- Опять свалка!? - воскликнул Иван. - Ну сколько можно?
- Молчать! - приказывает «замотанный». - Иди дальше.
- Куда? Тут черт ногу сломит!
- Прямо и направо, - не совсем уверенно говорит конвоир Ивана. - Видишь расколотый реактор? Забирайся внутрь.
- В реактор??? Сам туда лезь, сморчок забинтованный! - заорал Иван.
Он так разозлился, что пнул какой-то горшок под ногами и сунул руки в карманы. Получилось глупо, потому что горшок с противным звоном начал скакать по полу, а карманы оказались дырами и пальцы смешно вылезли наружу.
- Да иди уже! - плаксивым голосом говорит «замотанный» и опускает арбалет. - Нельзя тут долго стоять!
- Чего это? - окрысился Иван. - Дождик пойдет? Так я промокнуть не боюсь.
- Реактор чист. Это внешняя оболочка. А если здесь долго стоять, то попадешься грифонам. Они патрулируют поверхность и заглядывают во все дыры.
- Во все дыры … - проворчал Иван. - Я последнее время только и делаю, что по разным дырам лазаю. Надоело!
- Ну и оставайся здесь! - крикнуло непонятное существо в тряпках. - Черт с тобой!
Опустив арбалет, существо шустро бежит к реактору и пропадает в трещине. Иван растерянно смотрит вслед, затем переводит взгляд на потолок — сквозь дыры видно небо и если какой-нибудь грифон сюда заглянет, то сразу обнаружит беглеца.
- Ладно, уговорил, - пробурчал Иван и тоже направился к трещине.
Сумрачное нутро реактора встретило Ивана прохладой и слабым запахом туалета. Это придало уверенности, ибо постоянный сортир есть признак мирной жизни, устоявшихся традиций и обычаев. Принюхавшись, Иван определил направление, откуда источаются «ароматы» и бодро зашагал в нужном направлении, внимательно глядя под ноги, дабы не наступить случайно в «традицию».
Примерно через два десятка шагов воздух посвежел, смотреть под ноги было не нужно. Иван поднимает голову, взгляд останавливается на невысокой стене, неумело сложенной из камней и кусков глины. В стене узкий проход, нелепое существо в тряпках загораживает его, выставив перед собой арбалет. Иван бросает быстрый взгляд на примитивное оружие, качает головой и со вздохом произносит, немного приподняв руки:
- Не стреляйте, я не причиню вам вреда. Вы сделаете это сами, потому что ваш самострел даже не заряжен. В смысле стрела выпала.
Опустив руки он идет дальше, ладонью отодвинув забинтованного чудика с арбалетом в строну.
- Ой, я совсем забыла! - испуганно произносит «чудик» тоненьким голосом.
- ЧТО!? - подпрыгивает Иван. - ЗАБЫЛА!? А ну, покажи лицо! - приказывает он, резко обернувшись.
Щелкает сорвавшаяся с выступа тетива, арбалет падает на пол, а замотанное в тряпки существо нелепо трясет рукой и плаксиво произносит скороговоркой:
- Ой-палец-больно-это-все-ты-виноват!
- Я? - растерялся Иван. - Мне что ли надо было зарядить твою стрелялку? И ты вообще кто? - спросил он, подозрительно глядя на худенькую фигурку.
Нелепое существо в тряпках шмыгает носом, слышится глубокий вздох, а потом обеими руками снимает голову. Вернее то, что казалось головой. То есть обмотанную тряпьем пластиковую коробку с отверстиями для глаз. И тогда изумленному взгляду Ивана предстает женское лицо в разводах грязи и царапинах. Кое-как остриженные волосы цвета грязной соломы торчат в разные стороны, а поперек лба алеет свежая ссадина.
- Ты … вы … дама!? - удивленно произносит Иван.
- Как ты меня назвал!?
- Ну, дама … в смысле девушка … э-э … амазонка охотница.
- Да! И что?
- Зачем на меня охотилась?
- Еще чего! - возмутилась «дама». - Нужен ты мне сто лет. И вообще я хотела тебя убить. Думала, что ты с гарпами заодно.
Худое лицо от возмущения покраснело, глаза засверкали, а волосы вообще встали дыбом. Возмущенная до глубины души амазонка поднимает арбалет и забрасывает его за спину.
- Нужен ты мне! - повторяет она еще раз и отворачивается, сунув пораненный палец подмышку.
- Ладно, - махнул рукой Иван. - Я в друзья не напрашиваюсь. Расскажи хотя бы, как ты живешь тут.
- Не твое дело. Сам рассказывай.
- Я уже рассказал. Тебе подробности нужны?
- Так я тебе и поверила, - буркнула девушка, отворачиваясь и продолжая стоять на месте.
- Да плевать мне, поверила или нет, - скривил лицо Иван. - Мне на завод надо, дорогу покажешь?
- А зачем тебе? - оживилась девушка. - Что ты там будешь делать?
- Ну, что-нибудь сломаю. Прилетят грифоны, я их транспортер захвачу, - не совсем уверенно отвечает Иван.
- И что? - помолчав некоторое время спрашивает девушка.
- Ничего! - нахмурился Иван. - Не твое дело.
Он только сейчас понял всю глубину тупости своего плана, но не признаваться же  в этом какой-то помойнице? Хотя и сам не так давно был помойщиком.
- Давай я отвечу, - предложила девушка. - Ты думаешь, что отломав какую нибудь железяку, тотчас прилетят грифоны на звездолете, чтобы эту самую железяку найти и прикрутить на место. А ты, весь такой крутяк и супермен, одной левой ногой всех вырубаешь и летишь домой. Скажи пожалуйста, где ты видел, что бы бригада ремонтников летала на звездолете? Прилетит всего лишь один слесарь с роботом, которым он будет управлять, не выходя из кабины летающего драндулета.
- Не твое дело, - засопев, повторил Иван. - Как нить разберусь. Видал я уже этих роботов.
- «Видал я уже этих роботов!» - передразнила девушка. - Где, позволь спросить? Откуда ты вообще здесь взялся?
- Пленником был, рабом на мусорной планете. Потом гладиатором стал. Сбежал. По дороге грифона грохнул. За мной гонятся.  Как-то так! - неохотно поведал Иван.
- А удирать куда собрался? Где ты жил раньше?
- Это долго рассказывать, - вздохнул Иван и покрутил головой. - Надо заныкаться где-то, переждать. Нору знаешь какую нить?
- «Какую нить», - опять передразнила девушка. - Иди за мной, спартак недоделанный!
Иван нахмурился, хотел было ответить наглой девке, но промолчал — сейчас ссориться не с руки, но вот позже он ей покажет, покажет … в общем, она узнает, кто он и будет поражена до глубины души. Еще в друзья станет набиваться!
Миновав нутро реактора и углубившись в прохладные развалины, Иван обрел возможность думать и размышлять. Амазонка водрузила на голову самодельный шлем, самострел устроила на спине. Девушка идет не спеша, по возможности избегая контакта с растрескавшимися стенами и глядя под ноги. Иван, мысля о глобальных проблемах собственного бытия, то и дело спотыкается, стесывает головой и боками неровности стен и потолка. Обувь истрепалась и каждый камешек пробует на прочность кожу на ступнях. Только сейчас он понял смысл и назначение странных доспехов, похожих на карнавальный наряд идиота.
«Идиот здесь похоже я, - раздосадованно думал Иван, почесывая набитую макушку и поцарапанные плечи. - Наряд Тарзана в джунглях хорош только для кино, в реальной жизни нужна одежда. И попрочнее!» Со слабой тоской он вспомнил доспех из кожи крокодила и панцирных пластин, который у него был когда-то. Сейчас он почти гол и бос. И если путешествие по крысиной норе продлится еще несколько минут, то лишится последних клочьев одежды и явится перед противной девкой голышом, весь исцарапанный, будто с котами дрался, в синяках и ссадинах. А ей в дурацкой коробке хоть бы что!
Растрескавшаяся кишка извилистой пещеры заканчивается выходом на поверхность, где на Ивана обрушивается поток ослепительного света, полузабытого запаха цветов и чириканья пичужек, которое с непривычки кажется визгом ножовки по металлу.
- Где я? - спрашивает Иван, щурясь и заслонившись от света руками.
- В раю, - коротко ответила девушка, снимая с головы дурацкий ящик и освобождаясь от прочих «доспехов».
Иван, как и всякий нормальный мужчина, первым делом взглянул на девушку, сразу оценив достоинства миниатюрной фигуры амазонки и отметив про себя, что только прическа подкачала, а все остальное первый класс.
- Ну, как тебе? - спрашивает девушка, отбросив ставшие ненужными коробки.
- Еще не разобрался, - ответил Иван, поспешно отводя взгляд. - Свет яркий, отвык я, - пояснил он.
- Ага, заметно, - кивнула девушка, слегка сощурившись.
- Меня зовут Иван, - говорит Чижиков, краснея и прикрывая ладонями передок, потому что от сиреневого комбинезона работяги осталось клочья на ниточках. - А тебя, тово, типа как?
- Тово Как!!! - с издевкой в голосе ответила девушка.
- Я серьезно!
- Свет. Меня зовут Свет.
- Значит, Света. Так лучше звучит, - решил Иван.
- Да как угодно, - отмахнулась девушка. - Ну что, идем дальше?
- Да, идем, - согласился Иван, торопливо шаря глазами вокруг — надо хоть лопухов нарвать и приладить спереди и сзади!
С непривычки к яркому свету из глаз текут слезы, Иван щурится и кривит лицо, будто перцовым газом брызнули в физиономию. Ни черта не разберешь, что тут растет! Девушка по имени Света вздохнула, брови изогнулись, насмешка приподняла уголки рта. Она ловким движением ломает пару стеблей какого-то растения с широкими листьями и протягивает Ивану.
- На, пришпандорь спереди и сзади.
- Гран мерси, мадмуазель, - с чувством легкого стыда благодарит Иван и сует листья за пояс. - Готов!
- Иди за мной.
Иван послушно шагает следом, вертя головой. То, что он увидел, окончательно сбило с толку. Вокруг тропический лес. Такой, каким его изображают в кино — яркие цветы, густые заросли травы, кустарник и деревья странной формы. Правда лес невелик, за  деревьями просматривается стена, какие-то строения, а сзади развалины. А у кромки густых зарослей сваленный в кучи мусор.
- Лесопарковая зона? - бубнит под нос Иван. - С какой стати на маленькой искусственной планетке будет парк, в котором живут бомжи?
- Кто такие бомжи? - оглядывается девушка. - Что это слово означает?
- Бездомные. Те, у кого нет жилья.
- Здесь нет тех, у кого нет жилья. Всегда есть свободное место, - ответила девушка и указала рукой на строения, которые Иван принял за кучи мусора.
- Это … дома!?
- Да. Не нравится, копай нору.
- Здесь живут люди?
- Разумные существа, - уклончиво ответила девушка. - Для тебя тоже место найдется. Но веди себя хорошо.
- Это как? Не домогаться жуков и не флиртовать с мышами? - съязвил Иван.
- Просто не лезь ни к кому, - ответила девушка и резко свернула с едва заметной тропы, махнув рукой на прощание.
Иван проводил взглядом стройную фигурку. Девушка по имени Свет подходит к хижине, украшенной свежими ветками и скрывается за грубой калиткой. Потоптавшись, Иван подходит к ближайшему шалашу, больше похожему на кучу мусора и осторожно пробирается внутрь. Как он и ожидал, внутри пусто, на земляном полу лежит набитый сухой травой тюфяк из искусственной материи, рядом примитивный топор — кусок железа на палке. Повертев в руках трофейный резак, Иван кладет его рядом и садится на тюфяк.
- Что называется приплыли! - говорит он. - Я снова в поселке бомжей в заброшенной промзоне. Прямо судьба!
Вздохнув, он ложится на тюфяк, пахнущий травой и мгновенно засыпает.

               
                Глава 9.

Иван просыпается от того, что за стенкой какой-то дурак стучит по кастрюле. Методично так, с паузами, сильно и громко. Сонливость пропадает, нарастает раздражение и злость. Иван поднимается с тюфяка, разминает затекшие мышцы мощным потягиванием и неспешно выбирается наружу, горя желанием прибить неведомого стукальщика. Кастрюлю он обнаружил. Вернее, металлический ящик. А еще обрезок железяки, которая привязана к ветке молодого деревца. Ветер колышет дерево и железный прут долбит по ящику.
Иван пинком сбивает ящик и оглядывается в поисках шутника. Неподалеку из травы торчат детские головки, пара юных инсектов  смотрят круглыми глазами на Ивана. Чижиков делает страшное лицо, рычит и машет руками. Мелкие пакостники исчезают в зарослях.
«Дети! - подумал Иван, растирая лицо ладонями. - Везде дети одинаковы. Кстати о детях! Я впервые вижу детей в этом мире, раньше как-то не попадались. Разве что на Болоте. Получается, беглецы живут тут семьями?» Он оглядывается, видит костер и сгорбленные фигуры вокруг. День медленно гаснет, приближается искусственная ночь. Вздохнув, Иван решительно направляется к костру. Приблизившись, он замечает знакомую фигуру Светы. Рядом сидят пара инсектов и трое гарпов.
- Добрый вечер. Я тут новенький, у меня есть вопросы. Я присяду? - говорит Иван.
Гарпы молча кивают, инсекты сдвигаются в сторону, освобождая место возле девушки.
- Выспался? - спрашивает Света.
- Почти. Мелкота разбудила.
- Это дети. Ты ведь не сердишься на них?
Иван махнул рукой, сел рядом.
- Можно спрашивать?
- Да.
- Что это за место, как вы тут все оказались и почему вас не перебили грифоны?
Девушка задумчиво поворошила костер, прут загорелся и погас.
- Эта земля никому не нужна, - ответила она. - Как и мы все.
- А как попали-то сюда?
- Выгнали, - коротко ответила девушка.
- В каком смысле?
- В буквальном. Каждый из нас был слугой. Мы бывшие пленники грифонов. Они воруют жителей тех планет, до которых могут добраться и продают авератам.
- До Земли тоже?
- Нет, только экипажи заблудившихся кораблей.
- Разве так бывает? - удивился Иван. - Как можно заблудиться, если идешь строго по маршруту?
- Не знаю, - пожала плечами девушка. - Корабли пропадают даже на Земле в море. И в околоземном пространстве тоже исчезают. Люди даже о собственной планете мало знают, а тут космос.
- Значит, ты …
- Меня взяли с собой родители на корабль, летевший всего лишь на Марс. Не хотели оставлять дома одну, были каникулы после первого курса. Грифоны атаковали на подлете. Вывели из строя двигатели, вскрыли корпус. Экипаж оказал сопротивление, грифоны почти всех убили, несколько человек взяли в плен и меня тоже. Родителей я больше не видела, они погибли. А меня привезли сюда, обучили нянчить маленьких авератиков. Когда они подросли, выкинули на улицу, сюда.
- А что с другими людьми?
- Не знаю, я их больше не видела.
- И давно ты здесь?
- Больше года. Или два, не знаю.
- А они? - кивнул Иван на инсектов и гарпов.
- Тоже самое. Бывшие слуги, ставшие ненужными.
- Авераты всегда так поступают?
- Нет, нам повезло. Обычно слуг, как отработанный материал, отдают грифонам на растерзание.
- Типа награда за безупречную службу! - проворчал Иван. - И что, вас тут никто не трогает?
- Разве что молодые грифоны охотятся, но мы научились скрываться.
- Убивать не пробовали?
- Пробовали. Тогда прилетают настоящие охотники и начинают истреблять всех подряд.
Один из гарпов палкой ворошит угли, в искрящемся дыму возникают какие-то свертки из жести. Запах печеного мяса едва не сбивает с ног, рот наполняется слюной, желудок противно квакает. Инсекты тоже ворошат угли, достают свою еду, такое же мясо. Иван сглатывает накопившуюся слюну, издав характерный «квак». Девушка понимающе улыбается, в руке появляется железный прут с крючком на конце. Она цепляет едва заметный в тлеющих углях выступ и тянет к себе. Угли рассыпаются, из раскаленной кучки  выползает железный ящичек, похожий на игрушечный танк без гусениц. Света ловко сбивает крышку, мощный запах прожаренного мяса неведомого зверя — личинки наверно! - лишает остатков воли и здравомыслия.
- Я знала, что ты проголодаешься и сделала на двоих, - произносит девушка.
- Спасибо! Но лучше бы на четверых … э-э … ну, я немного поклюю! - спохватился Иван.
Света двумя палочками достает мясо,  шипящий раскаленным жиром кусок оказывается на блюде из куска алюминия, в руке девушки появляется грубый кустарный нож.
- Режь и ешь, - предлагает она.
Иван отрезает маленький кусочек, дует на него и осторожно кладет в рот — в общем, соблюдает приличия за столом. Но вкус настолько ошеломителен, что рука сама отсекает здоровенный кусок. Иван ест — нет, жрет как голодный крокодил, чавкая, давясь и брызгая жиром. Желудок наполняется тяжестью, сознание проясняется, взгляд обретает осмысленность и даже философичность, вообще-то не свойственную манагеру Чижикову. Голодный туман редеет, Иван видит сильно уменьшившийся кусок мяса, снисходит понимание ситуации. Сильно краснея, он бубнит набитым ртом:
- Я очень извиняюсь … мне стыдно … я свинья!
- Скорее кабан. Бешеный, - уточняет девушка.
- Тут водятся кабаны!? - сдавленно произносит Иван, пытаясь жевать и говорить одновременно.
- Нечто похожее, - уклоняется от прямого ответа девушка.
Иван отодвигает тарелку с небольшим куском мяса, вытирает лоб тыльной стороной ладони.
- Я того, наелся, - смущенно говорит он. - Очень вкусно, спасибо.
- Точно?
- Да, - еще больше покраснел Иван.
Девушка ловко режет мясо на узкие полоски и аккуратно ест, нанизывая его на тонкую заостренную палочку. Иван отворачивается, трет потное лицо и мучительно думает, как бы исправить ситуацию с кабаном. То есть с ним, ведь это он жрал и чавкал, как ненормальный.
- Ну и как вы тут живете? - спросил он, когда девушка доела мясо.
- По разному.
- То есть прячетесь?
- Да, прячемся! И что?
В голосе Светы слышится вызов.
- Ничего, - пожал плечами Иван. - Многие так живут. Прячутся от других людей, от проблем. В общем, от жизни.
- Здесь прячутся от смерти.
- Надолго ли?
- Да как получится. В любом случае это лучше, чем ломать трубу в надежде, что прилетит слесарь водопроводчик на звездолете. Ты ведь на это рассчитываешь? - с издевкой спрашивает девушка.
Иван промолчал. Действительно, глупо думать, будто здесь все летают на звездолетах, околопланетное пространство не контролируется, а управлять инопланетным челноком также просто, как велосипедом.
- Думаешь, я не хотела убраться отсюда? Да все хотят! Все только и мечтают об этом. Гарпы, инсекты — все! Только вот не получается никак. Голый номер. Так что сиди и не чирикай, бывший гладиатор. Учись выслеживать червей, охотиться на личинок и прятаться от грифонов, даже самых мелких и слабых. Иначе конец.
- Ладно, не тарахти, я понял! - нехотя огрызнулся Иван. - Личинки вкусные, черви еще вкуснее, а прилетят грифоны прикинусь ветошью.
Он встает и уходит от костра. Забравшись на холмик, садится и опускает голову на колени.
- Это называется приплыл, - тихо шепчет он. - Выбраться отсюда действительно невозможно. На мусорную планету хотя бы пираты прилетали, был шанс. Малюсенький, но был! А здесь что? Отстойник для бывших слуг. У авератов почти все, как у людей. Мы покупаем щенка или котенка для забавы, а потом выбрасываем, потому что надоело, потому что вырос и какает где попало, дерет мебель и грызет обувь. Конечно, не все люди такие, но большинство думает только о себе и не заморачивается по поводу других. Да что животные, отца с матерью в дом престарелых отдают и забывают!
Слабый ветер шевелит траву, шепчутся листья в кустах, за районом развалин видны охлаждающие трубы завода по производству воды. Искусственная ночь неспешно захватывает такой же искусственный мир, создавая иллюзию покоя. Горят костры, инсекты и гарпы о чем-то мирно беседуют, пахнет дымом и жареным мясом.
- Дачная идиллия! - ворчит Иван. - Комаров только не хватает с соловьями.
Раздражение медленно уступает место здравому смыслу и Чижиков начинает рассуждать в точном соответствии с психологической моделью Кюблер-Росс — отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Отрицание и гнев уже прошли, начинается торг, то есть Иван пытается извлечь пользу из своего нынешнего положения.
- А здесь можно неплохо устроиться! - бубнит он. - Еды много, климат приличный, назойливых родственников нет. Только вот надолго ли все это в том смысле, что скоро надоест! Провести остаток жизни в этом зоопарке … но выбора нет, да и это  в любом случае лучше, чем мусорка или планета патологических убийц и грабителей. Как ее, Прыст? Брыст? Нет, Пцрст, во!
От неподвижного сидения на холмике задница одервенела, сорвавшийся с ветки листочек коснулся голой спины и поспешил вниз, царапая и щекоча, словно бегущий жук. Запах подгорелого мяса пополам с дымом обнял и отпустил, память услужливо напомнила прошлую жизнь на Земле.
- Все в прошлом! - шепчет Иван. - Все! Надо как-то приспособиться к новой жизни и поменьше вспоминать прошедшее.
Гаснут костры, обитатели пустыря расходятся по шалашам и землянкам. Иван выспался, сон не идет, мысли так и копошатся в голове. Взгляд устремляется ввысь, но вместо привычного для землянина звездного неба над головой сияет приглушенным светом верхний мир. Там тоже ночь, но абсолютной тьмы нет, горят фонари на улицах, дома смотрят сверху вниз огоньками окошек. В приглушенном свете легко различаются контуры жилых кварталов, темнеют пятна парковых зон, маленькими светлячками летят вагоны воздушного метро — пожилые авераты брезгуют махать крыльями, им транспорт подавай. 
- С другой стороны все не так уж плохо, - продолжает рассуждать Иван. - Жизнь на Земле тоже не так проста, как может казаться. Я вот например, чего поперся в сопроводители грузов? Потому что нет денег на свое жилье, на учебу, а без диплома всю жизнь будешь приносить и подавать. Работник типа «чего изволите»! А здесь я прославился, меня ищет межпланетная полиция, я приобрел известность, меня уважают инсекты и сам Тсап, вождяра ихний, вроде как друган. Нет, жить можно, - решает Иван. - Надо разузнать побольше о местных обычаях, о том о сем и со Светкой поближе познакомиться!
Поведенческая модель Кюблер-Росс сработала, рассуждения Ивана замкнули логический круг. Он встает с холмика, потирая затекший зад, взгляд скользит по притихшим кустам, бежит по склонившейся траве и останавливается на тлеющих углях костра, возле которого все еще сидит девушка. Надо подойти! Растопыренная пятерня касается макушки, приглаживая отросшие лохмы, Иван делает первый шаг и в этот момент раздаются приглушенны хлопки крыльев. Наученный горьким опытом Чижиков замирает на месте с поднятой рукой в полушаге. Краем глаза он видит темное пятно странной формы, которое проплывает над головой. Девушка у догорающего костра стремглав бросается прочь и пропадает в кустах.
Шум крыльев усиливается, Иван припадает к земле и смотрит вверх. Двое грифонов тащат третьего, держа за плечи. Размашистые крылья безвольно свисают вдоль спины, клювастая голова свесилась на грудь. В густых сумерках плохо видно, но можно разглядеть, что грифоны одеты как-то странно — нет чешуйчатых доспехов, не видно знаков различия. Они будто мешки напялили! А тот, кого они тащат наоборот, одет ярко, словно на карнавал собрался — сверкающий серебром жилет, кафтан голубого цвета, белые штаны и чулки …
- Да это аверат! - шепчет Иван. - И не простой, а …
Процессия приблизилась и он видит низко опущенную голову, на которой косо держится парик из перьев, лицо густо покрыто морщинами, горбатый клюв полуоткрыт.
- Тот старый хрен, что вел торги! - шепчет Иван, вспомнив старого петуха, который продавал пленников на аукционе сразу после прилета на Терравиум. - Интересно, чего старикана притащили сюда? Хоронить что ли?
Тем временем грифоны в одежде из мешковины опустились на землю и волокут аверата по траве к догорающему костру. Иван смотрит вытянув шею, забыв об осторожности и едва не падая — неудобно стоять в полушаге. Грифоны останавливаются возле костра, переглядываются и швыряют аверата прямо на тлеющие угли. Тело падает, как тюфяк набитый сеном, вздымая облако искр, бледные огоньки тотчас начинают карабкаться по роскошному камзолу, парик из перьев вспыхивает и горит дымным пламенем. Грифоны отступают в темноту, слышится хлопанье крыльев, смутные фигуры исчезают в темном небе.
- Ни фига себе! - бормочет Иван, глядя на разгорающееся пламя костра.
Ткань горит дымным пламенем, кожа на лице покрывается волдырями и лопается, обнажая быстро чернеющее мясо.
- Что делать-то? - спрашивает он сам себя. - Тушить огонь? Все равно это труп, ему не помочь. Может, наоборот, подбросить дровишек? И какого черта грифоны приволокли сюда старого аверата!? Ничего не понимаю.
Из темноты осторожно выходят обитатели свалки. Инсекты встревоженно переговариваются тихими голосами, гарпы заинтересованно принюхиваются. Девушка смотрит на обугливающийся труп расширенными глазами, затем переводит взгляд на Ивана.
- Это не я! - поспешно говорит он и выставляет руки ладонями вперед.
- Не придуривайся, - строго говорит Света. - Мы все видели грифонов. Но зачем?
- Зачем? А для чего, по твоему, подкидывают труп?
- Обвинить в убийстве!? Но как …
Краем глаза Иван видит, как парочка гарпов подходит ближе к костру. Черные пятачки носов возбужденно шевелятся, выпуклые глаза блестят, в лапах появляются самодельные ножи. Инсекты тоже заинтересованно глядят обугленный труп, жвалы начинают шевелиться. «Они сожрать его хотят! - догадался Иван. - Это всего лишь старый петух, еда.» Едва только он подумал это, как гарпы выхватывают труп из огня. Взвиваются искры, багровые отсветы падают на землю, дымящийся труп неуклюже переворачивается, сминая траву. Возбужденно бурча, гарпы отсекают голову, режут плечевые сухожилия и выламывают крылья. Инсекты надрезают жилы на ногах, выворачивают суставы и вырывают конечности. Брызжет кровь, слышен треск рвущейся плоти, дурной запах горелого мяса распространяется по воздуху.
- Вдруг оно отравленное? - кривится Иван. - И вообще жрать мертвечину …
- Для них это просто еда, - отмахнулась Света. - Ты лучше скажи, для чего нам сюда труп подкинули?
- Думаешь, я знаю? - удивился Иван. - Или это типа до меня такого не было?
- Ну, вообще-то да.
- Я-то причем?
- Тебя ищут грифоны. А это, - кивнула девушка на обгорелые останки, - удобный предлог, чтобы устроить охоту.
- А грифонам нужен предлог?
- Представь себе, да. Авераты не позволяют им хозяйничать на своей территории.
- Ну да. А тут убийство высокопоставленного аверата беглым преступником, - кивнул Иван. - Но каким образом я мог его убить? Это чушь!
- Это предлог, - возразила девушка. - Предлог для полной зачистки. Грифонам нужно разрешение и они его получат. А разбираться, что и как, никто не станет. Тем более, что ты бывший гладиатор. То есть профессиональный убийца.
- Я!? - изумился Иван. - Я убийца? Я экспедитор, ящики с барахлом сопровождал, бумажки подписывал и даже мухи не обидел.
- Это у себя дома ты мух не обижал, - возразила девушка. - А тут ты злобное, безжалостное чудовище, которое жаждет крови.
- Ага, невинных младенцев. В смысле цыпляток и курочек.
- Да, - кивнула Света и посмотрела на костер.
Гарпы подкинули дровишек, инсекты насадили срезанное с костей мясо аверата на шампуры, а грудную клетку, аккуратно очищенную от кожи и перьев, повесили на палку повыше, чтобы ребрышки прокоптились в дыму.
- Они жрут, а я крайним буду. Вот засада! - упавшим голосом произнес Иван.
- Да, - еще раз кивнула Света.
- Прекрати дакать! Поутру сюда явятся грифоны и устроят всем показательную казнь в прямом эфире. Надо сматываться!
- Куда? Ты не забыл, что мы на маленькой искусственной планетке? Здесь нет дремучих лесов, нет степей или гор, где можно затеряться.
- А эта заброшка?
- Она невелика по размеру, вся просматривается с воздуха и грифонам все известно, - грустно произнесла девушка. - Тут некуда бежать.
- Некуда бежать … некуда бежать!? А что находится под землей? В смысле под ногами? Когда я убегал, меня чуть не сожрало какое-то растительное чудище. И оно живет там, - ткнул Иван пальцем под ноги.
Девушка смотрит на него, как на сумасшедшего. Ее глаза округляются, она отступает на шаг и тихо говорит:
- Там, под нами, совсем другой мир. Оттуда никто не возвращался.
- И, соответственно, никто не знает, что там такое! Чудища там живут, ага! - пренебрежительно махнул рукой Иван. - Мы на искусственной планете, ты не забыла? Тут нет чудищ. Зато есть гарпы, которые с нас кожу живьем сдерут. А если не сдерут, то отправят на какой нибудь мусорный астероид, где будем вкалывать до конца жизни за миску баланды. Я это уже проходил, спасибо!
Тем временем инсекты и гарпы заканчивают неожиданный ужин курятиной. Гарпы лениво грызут ребрышки горячего копчения, инсекты дожевывают остатки мяса, детеныши играют перьями и меняются блестящими пуговицами от жилета аверата. Иван замечает, что гарпы сбились в кучку и о чем-то переговариваются, время от времени поглядывая на него. По выпуклым глазам инсектов трудно понять, что у них на уме. Хитиновые морды хранят невозмутимое выражение, но движения клешнями какие-то нервные что ли …
- Что-то не то! - тихо произносит Иван.
На всякий случай кладет руку на чехол с заостренным штырем, оружием гарпов. По телу пробегает слабый озноб, мышцы наливаются слабостью. Так у него всегда бывает в предчувствии опасности. Похоже, гарпы тоже поняли, для чего грифоны бросили здесь труп аверата. Отдать человека на съедение грифонам для них пустяк, инсекты тоже возражать не станут. Своя шкура в любом случае ближе и роднее, чем чужая.
- В общем так, девушка Света, - произносит Иван, не спуская взгляда с гарпов. - Если я останусь, у меня шансов ноль. Если уйду под землю, будет чуть больше ноля. На полмикроба. Так что я ухожу. Буду признателен, если покажешь, где тут вход в чистилище.
- Куда? В какое чистилище? - не поняла девушка.
- Предбанник, прихожая — короче говоря, вход в подземелье. Не буду же я копать нору прямо здесь! - чуть раздраженно говорит Иван.
- Хорошо, идем, - вздохнув ответила Света.
Она быстрым шагом идет к своей хижине и скрывается за калиткой. Иван отступает подальше от костра, не спуская глаз с инсектов и гарпов и ждет у входа. Девушка выходит спустя полминуты. Из-за спины торчит самодельный арбалет, поверх одежды надета броня из кусков пластмассы, в руках небольшой сверток.
- Это тебе, - говорит она и протягивает сверток Ивану.
- Чего это? - не понял Иван.
- Одежда. Надевай скорее!
Иван рвет бечевку, сверток разворачивается и превращается в мешок из плотной ткани с прорезями для головы и рук. Раздумывать некогда, Иван надевает «тунику», затягивает бечевку на поясе.
- Иди за мной! - приказывает девушка и решительно шагнула в бледнеющий сумрак.

               
                Глава 10.
                Вход в подземный мир.

Искусственная ночь неумолимо меняется на такой же искусственный день. Собственно, ночь отличается от дня только тем, что гасятся гигантские светильники по всей поверхности цилиндра, наступают сумерки — это и есть ночь. Иван уже в который раз дивился такой расточительности — освещать фонарями целую планету! Вот что значит до фига-энергии-некуда-девать.
- Нам далеко идти? - спрашивает Иван чуть раздраженным голосом, ибо уже в третий раз получает по физиономии веткой — девушка идет быстро и не заботится об удобстве спутника.
- Нормально.
- Это как? Полдня в вприпрыжку или через пять минут врата появятся!?
- Что такое врата?
- Дверь, загородка - то, чем вход прикрывают.
- Да, скоро, - коротко ответила девушка и очередная ветка метнулась к лицу Ивана, норовя выбить глаза и расквасить нос.
Вскоре раскидистые хвощи расступаются, земля под ногами заметно твердеет, появляются живописные развалины какого-то строения. Прямоугольное здание лишено крыши, торчат обгорелые балки, впритык расположились башни испарителей.
- Элеватор что ли?
- Станция очистки воды. Одна из первых, - ответила девушка. - Потом вроде придумали другую технологию, ее забросили. А когда решили переделать, было уже поздно — ее заселили.
- Кем?
- Уродами. Результатами неудачных опытов вроде.
- Не проще было убить?
- Они сбежали из лаборатории. Вроде так, - пожала плечами Света.
- А факт побега скрыли, чтобы не лишиться финансирования и должностей, - усмехнулся Иван. - Все как у людей. Так мы идем или как?
- Тут везде ловушки, - предупредила девушка. - Они убивают.
- Минное поле? Ну здравствуй ж...па новый год - тьфу!
Иван внимательно рассматривает неширокую полосу земли, покрытую пятнами пожухлой травы и усыпанную обломками камней. Видны круглые предметы с тонкими отростками, очень напоминающими «усы» контактных мин. Странные конструкции из проволоки и железных шипов лежат на земле вперемежку с минами.
- Это ловушки? - спросил Иван, тыча пальцем.
- Да, - кивнула девушка. - А вон те штуки с веточками взрываются, если их тронуть.
- Это контактные мины. А откуда ты знаешь, что эти, как ты говоришь, «штуки», взрываются?
- Сюда ходили некоторые из тех, кто жил в поселке. Почти все погибли здесь, но несколько поселенцев минное поле перешли.
- И что?
- Ничего. Их больше никто не видел. Они не вернулись, - кивнула Света на развалины странного здания.
- Если не вернулись, откуда известно, что там живут уроды?
- Они иногда выходили оттуда.
- Ага, по ночам, - криво усмехнулся Иван. - И кровожадно выли на луну.
- Здесь нет луны.
- Значит, просто выли. От не фиг делать, но кровожадно! Ладно, идем, я вижу где пройти.
Иван решительно шагает вперед. Поколебавшись секунду, девушка идет за ним, но во взгляде читается сомнение.
- А почему здесь трава не растет? Ну или мох, он повсюду прорастает, - спрашивает Иван, осторожно ступая на странную почву, состоящую из смеси песка, мелких камней и кусочков торфа.
- Не знаю, - пожала плечами девушка. - Тут ведь все искусственное, ненастоящее.
- А плесень? Плесень везде бывает, - не унимается Иван.
- Войдешь в подземелье и будет тебе плесень! - раздраженно ответила Света. - Ядовитая и злобная!
- Понял, умолкаю, - поднял обе руки Иван.
Он идет, осторожно ставя ноги на пустую поверхность и тщательно осматривается. Странные капканы из стальных прутьев угрожающе целятся острыми шипами и похожи на готовых к нападению хищных насекомых. Круглых вылупастых глаз только не хватает. Мины ловушки раскинули прутики усов и ждут, когда кто-нибудь их коснется. Тогда взрыв, столб пыли взметнется вверх и опадет пыльным одеялом на безжизненную землю, припорошив очередную жертву песчаным саваном. Но любопытных дураков нет, а местные дураки давно перевелись и во многом благодаря этому смертоносному полю.
- Слышь, Светка, а почему с той стороны никто не вылазит? - не выдержав молчания спрашивает Иван. - Неужто чудищам так нравится сидеть в норах?
- Этого я не знаю, - пожимает плечами девушка. - Все считали, что их отпугивают ловушки.
- Но мы же идем. Ловушки сгнили, тут вон целые тропы образовались. Давно могли бы выбраться монстры и погулять, подышать свежим воздухом, закусить свежатинкой.
- Да, могли бы, - согласилась девушка. - Но их нет.
- Так может их вообще нет? Сдохли от старости, - предположил Иван, останавливаясь на краю поля.
Дальше расположилась узкая полоса растрескавшегося бетона и сразу за ней тянется вверх выщербленная стена мрачного строения с дырами вместо окон и проломом на входе.
- Нам туда? - спросил Иван.
- Да, - кивнула девушка и потерла ладонями, словно от холода.
Иван оглядывается — высоко в искусственном небе зажигаются огни городов, наступает так называемый день, ненастоящая ночь отступает. Уже скоро прилетят черные авераты, за ними примчатся грифоны и устроят бойню в поселке бомжей. А может, и не устроят! Под страхом мучительной смерти они расскажут, куда ушел беглый гладиатор, грифоны ринутся в погоню и тогда все, от них не спрятаться — примерно так рассуждал Иван, глядя в пролом, откуда тянуло запахом окалины, вонью старых носков и чем-то еще вроде кислой капусты. Туда, где так воняет, нормальный человек не полезет!
- Так то нормальный, а я псих с садистскими наклонностями  и манией величия. Представители высшей расы для меня всего лишь суповой набор, а грифоны вроде бешеных крыс, которых надо истребить, - тихо говорит Иван, рассуждая сам с собой. - Так что надо идти, а то сам в супе окажешься. Причем заживо.
- Ты чего там бормочешь? - спросила девушка.
- Мыслю вслух, - махнул рукой Иван.
Он поправляет плазменный резак на поясе — ага, типа не потерять, на самом деле успокаивает себя! - и решительно шагает к пролому. Черная дыра надвигается, вонь усиливается, невольно мелькает мысль — может, это и не портал в подземный мира, а сортир местных бомжей? Других, а не тех, у которых он переночевал.
- Почему так воняет!? - простонала девушка. - Невозможно дышать.
- Сейчас узнаем, - пожимает плечами Иван и входит в пролом. Пропадает яркий свет искусственных солнц, тьма и тишина окружают со всех сторон. Глаза медленно привыкают к темноте, она превращается в сумрак и уже можно разглядеть обстановку. Зал размером с баскетбольную площадку пуст. Пол укрыт крошевом бетона, с потолка свисают комья грязной паутины, стыки стен чернеют то ли грибком, то ли плесенью. Посреди зала возвышается - ворох тряпья из гуманитарной помощи? Иван вытягивает шею и даже становится на цыпочки, пытаясь рассмотреть странную кучу, скорее напоминающую застывший асфальт, а не тряпки для беженцев.
Он подходит ближе, запах мертвечины усиливается. Глаза окончательно привыкают к полутьме, можно видеть мелкие предметы … куча похоже на скомканное серое одеяло и она движется! Медленные, судорожные движения вверх и вниз, словно некое живое существо находится на последнем издыхании, запах разложения усиливается с каждым выдохом. Что это или кто это, не понять, слишком мало света. Иван достает из-за пояса резак, вспыхивает белый «сварочный» свет, черные тени метнулись на стены. Загородившись ладонью от слепящего огня Иван смотрит на непонятное существо … девушка вскрикивает и хватает его за плечи, он вздрагивает и невольно отступает на пару шагов. Поднимает резак повыше, аккуратно освобождается от захвата испуганной девушки и подходит ближе, не веря своим глазам — эта «куча» смотрит на него круглыми мутными глазами! И глаз этих пять или шесть! Может и больше, не все раскрылись, там складки какие-то.
- Что за фигня!? - потрясенно шепчет Иван. - Что это вообще такое???
- Ты меня спрашиваешь? - пискнула Света.
- Нет, - мотнул головой Иван. - Это риторический вопрос, его всегда задают, когда ни фига не понимают. Но все-таки, что за хрень такая?
Он осторожно идет по кругу, обходя странное существо. Глаза поворачиваются, следя за ним. Складки серой бугристой кожи приходят в движение, открываются отверстия, из которых вырывается теплый вонючий воздух, брызжет тягучая мутная жидкость. Неведомое существо даже пытается двигаться, желеобразная масса шевелится, будто поднимающееся тесто, раздаются булькающие звуки и шипение.
- Может, это серая слизь? - спрашивает Иван, зажимая нос и отворачиваясь. - Как воняет!!!
- Какая еще слизь? - удивилась Света. - Просто живая куча навоза.
- Нет, - мотнул головой Иван, продолжая разглядывать удивительное существо. - Это неуправляемые самореплицирующиеся нанороботы, предвестники экофагии!
- Чего-чего!?? - изумилась девушка. - Какой такой экофагии? А нанороты самреплиц … ты чего несешь?
- Экофагия это полное уничтожение живой материи на планете самовоспроизводящимися нанороботами. Проще говоря самореплицирующаяся слизь, состоящая из миллиардов микроорганизмов пожирает все органическое вещество.
- А потом?
- Что потом?
- Ну, когда самореплицкая сопля все сожрет, что будет?
- Наверно, ничего, - пожал плечами Иван. - Слизь сдохнет от голода. И все.
- А глаза ей зачем?
- Не знаю. У нее вон и щупальца есть.
Из смердящей кучи действительно высовываются медленно шевелящиеся слизистые отростки. Они растут, вытягиваются, источая просто невыносимый запах сероводорода.
- Идем уже отсюда! - буквально взмолилась девушка, закрывая лицо ладонями.
- Куда? - растерялся Иван.
- Где не так воняет!
Они обходят по широкому кругу вонючую субстанцию с глазами и останавливаются перед плотно закрытой металлической дверью. Ни надписей, ни условных обозначений на двери нет. Есть только изогнутая рукоять из куска трубы, грубо приваренная к железу. Позади слышится пыхтение, какие-то шлепки и бульканье. Волны дурного запаха накрывают с головой, глаза начинают слезиться, першит в горле, зарождается тошнота. Девушка оглядывается.
- Оно ползет, - сообщает она с беспокойством в голосе.
Иван вздыхает. Он уже начал жалеть, что решил сюда залезть, но отступать поздно, да и некуда — грифоны наверняка  прилетели и устроили бомжам игры на выживание. Чавканье и шлепки за спиной усиливаются. Иван решительно берется обеими руками за дверную ручку, тянет на себя. Дверь презрительно игнорирует предложение открыться и вообще ведет себя так, будто она нарисована.
- Тяни сильнее! - просит Света и нервно оглядывается.
- Тяну, - говорит Иван и дергает посильнее. - Не поддается!
Вонь усиливается, шуршание и чавканье становятся громче.
- Тяни сильнее!! - визжит Света.
- Тяну!!!
Иван тянет изо всех сил, аж в ушах пищит  — или это самореплцирующие нанороботы так пищат? Хрен их знает! Иван тянет так, что в глазах темнеет. Мелькнула мысль — может, не тянуть надо, а толкать? Он упирается плечом, дверь недовольно верещит ржавыми петлями и чуточку поддается. Иван поддает, дверь душераздирающе скрипит и сдвигается еще на вершок.
- Давай! - кивает Иван на щель. - Лезь!
Света кидается в узость, словно в воду ныряет. Ящик на голове входит до половины и намертво застревает. Доспехи тоже. Девушка нелепо дрыгает ногами, пытаясь оттолкнуться от пола, помогает себе руками, но все бесполезно. Она шустро выскакивает из своей скорлупы и протискивается в щель. Иван оглядывается — куча слизи, перебирая шевелящимися отростками,  приблизилась уже вплотную, осталось каких-то полметра и липкие отростки схватят его за ноги. Он включает резак на полную мощность, пламя вытягивается, становится ослепительно белым и распространяет такой жар, что воздух трещит.
Иван делает шаг и наотмашь бьет узким лучом огня по щупальцам. Вспыхивает тусклое пламя горящей плоти, дым и пар клубами поднимается вверх, слизь испаряется, мгновенно высыхающая кожа лопается и обугливается, наружу вываливается быстро спекающаяся кроваво-красная жижа, запах горящего мяса врывается в легкие. Слизистое чудище шипит и пищит так, что ушные перепонки отдаются пронзительной болью.
- Черт бы тебя побрал!!! - кричит Иван.
Он бросает резак и затыкает уши пальцами, не в силах терпеть боль. От удара резак включается на полную мощность, плазменный луч вытягивается еще больше и упирается прямо в бок орущей от боли твари. Непонятное существо отталкивается всем телом от пола и неуклюже, но очень шустро отпрыгивает от огня. Шлепнувшись на пол, оно продолжает пронзительно шипеть. По всему телу вспухают бугорки, кожа лопается, образуются язвы, которые извергают потоки мутной пузырящейся жидкости. Она заливает обожженные места, шипение постепенно стихает и чудище медленно уползает прочь, оставляя слизистый след.
Облегченно вздохнув, Иван поднимает с пола резак, выключает и вешает на пояс. Оглянувшись видит девушку, которая смотрит на него через полуоткрытую дверь круглыми глазами.
- Сухопутная медуза побеждена! - сообщает Иван. - Уползла зализывать раны.
- А ты как?
- Все путем, - заверил Иван. - Но впредь надо быть внимательнее, мало ли какое чудо нам встретится.
- Ага, - кивнула Света. - Поэтому ты идешь первым.

                Глава 11.
                Встреча с проводником.

Подземелье это всегда тьма, сырость и настораживающая, она же звенящая и зловещая, тишина. Обязательно капает вода - слышно хорошо, как капает! - под ногами хрустит всякая дрянь, а по углам колышутся серые комья паутины. И все это кромешной тьме!
- Почему тут свет горит? - удивленно спрашивает Иван, окидывая взглядом коридор за дверью, который упирается в стену и сворачивает направо. - Фонари на потолке откуда?
- Наверно, строили так, - пожала плечами девушка. - Со светом.
- Почему горят? - повторил вопрос Иван. - Тут что, бесплатное электричество везде?
- Да, - кивнула Света. - Ты забыл, что вся поверхность Терравиума покрыта солнечными батареями?
- Верно! А еще мусорная планета исправно поставляет энергию каким-то странным лучом. Но могли бы лампочки перегореть.
- Там вроде газ какой-то, это он светится.
Иван вздохнул — вот у нас на Земле бы так! Компании поставщики электроэнергии три шкуры дерут  с людей, оправдываясь дороговизной сырья (реки стали течь медленнее и вообще обмелели!),  стоимостью рабочей силы ( повышения зарплаты на три копейки требуют, негодяи! А работать кто будет, начальство, что ли?),  атомные электростанции опасны (плотину ГЭС прорвет типа ничего страшного?) Но самое главное, просто наиглавнейшее — знаете, как ответственна работа руководства и его родственников!? Да без него, руководства этого с родней, никуда!!! Поэтому надо платить миллионы и не скупиться на премии. Тоже в миллионы, только уже десятки.
Если когда нибудь на планете Земля изобретут способ получения дешевой или вовсе бесплатной, как Солнце, энергии … то изобретателя поймают, закопают, зальют бетоном и взорвут атомную бомбу у него на голове … над головой!
Подземный ход расширяется и скоро превращается в дорогу, по которой проедет грузовик. Иван с опаской  смотрит по сторонам, не появится ли очередной хищный слизень или паук людоед. Как в дурном фильме о придурковатых карликах, которые по очереди маялись херней с кольцом власти, а кто-то злой за ними подсматривал одним глазом. Чем и кем питались здоровенные пауки, создатели фильма объяснить не удосужились. Вот есть такие и все! Иван, как жертва ЕГЭ и таких вот бредовых сказок, каждую минуту ожидал появления чего-то этакого. Но нет, пауки не появлялись. Зато скапливалась влага на потолке и капала буквально стаканами  в смысле объемом. Приходилось все время задирать голову и смотреть, не ляпнется ли очередной «стакан» прямо на макушку.
- Где чудовища-то? - не выдержал Иван. - Говорила - нельзя сюда. Съедят, мол и все такое.
- Не знаю я, чего пристал? - обиженно бубнит девушка из ящика, который она снова водрузила на голову.
- Ты же пугала — чудища, чудища! Живую соплю встретили и все.
Подземный ход упирается в железные ворота, затейливо расписанные узорами ржавчины. Створки полуоткрыты, через щель виден мерцающий желтоватый свет, будто там, за железной стеной, пылают костры или горят газовые фонари.
- Ну, хоть куда-то пришли, - бормочет Иван, решительно протискиваясь в щель и сразу утыкаясь носом во влажные листья какого-то растения. Холодные капли рушатся вниз, ледяной ручеек прокладывает дорожку по груди и растекается по животу.
- Да что ж такое! - восклицает Иван, отмахивается и ноги тотчас теряют опору.
Взмахнув еще раз уже обеими руками и обрушив на себя целый водопад, Иван поскальзывается и едет вниз по скользкому и мягкому склону. Короткий спуск оканчивается ударом ногами в объемистую, как пузо коровы, трубу из нержавеющей стали. Труба отзывается недовольным гулом. Иван поспешно осматривается — он сидит на толстом слое мягкого мха, над головой сияют многочисленные лампы, заливая громадный зал ласковым желтоватым светом. На равном расстоянии друг от друга возвышаются колонны, увитые мхом и лианами. Между колоннами горбятся какие-то ящики, коробки и целые короба, похожие на контейнера. Повсюду растет мох, торчат стебли странной травы с широкими, как у лопухов, листьями.
Помещение огромно, противоположная сторона теряется в сгущающемся сумраке, тишина нарушается тихим стуком капель и сопением самого Ивана. Краем глаза он замечает какое-то движение в высоте, несколько светильников гаснут на мгновение и загораются снова, вроде как пролетел кто. Иван завертел головой, подозрительно всматриваясь в темные провалы между фонарями, но ничего не заметил.
- Подземелье ведьм! - недовольно буркнул Иван, поднимаясь с моховой подушки. - Сыро и тихо, как на болоте. Жаб только не хватает.
Он делает несколько осторожных шагов, опасаясь упасть еще раз. Странное помещение очень похоже на промплощадку под крышей, здесь явно было какое-то производство. «Ну да, так и есть! - подумал Иван, стряхивая капли воды с одежды. - Был завод, что-то полезное выпускал. Потом забросили, а восстанавливать дураков нет».
За спиной слышится шум, шорох и негромкий вскрик.
- Ты как там, все путем? - спохватившись, торопливо спрашивает Иван — надо же было помочь спуститься.
Вместо ответа прилетает коробка.
- Да, жива пока! - сердито отвечает девушка. - И что бы я без тебя делала?
- Извини, я разволновался, - виновато отвечает Иван, поймав коробку. - Возьми вот шлем.
- Обойдусь, - буркнула Света и поправила сбившиеся волосы. - Что дальше?
- Ну, идем потихоньку. Кто нибудь выскочит из кустов … - неуверенно начал Иван.
- … а мы спросим - как дела? И где тут можно перекусить и отдохнуть! - с издевкой произнесла девушка.
- Типа того, - ответил Иван, смущенно пожимая плечами.
Ему было очень неудобно, что не помог девушке спуститься с горки. Стоял, разинув рот. Он поправил резак на поясе, одернул полы импровизированного «кафтана» из мешка и, смущенно кашлянув, произнес:
- Ладно, идем дальше.
Бледно зеленая, похожая на мох трава пружинит под ногами, мутная влага заливает ноги до щиколоток. Иван сразу заметил, что здесь, как и на поверхности, нет никакой живности. Ни насекомых, ни пичужек каких нибудь.
- Хоть бы мыши летучие были, - пробормотал он. - Только маленькие!
Идет по открытой местности, старательно обходя мало-мальски большие кусты и даже просто густую траву. В огромном подземелье царит тишина, влажный воздух неподвижен, пахнет плесенью и землей. Спустя некоторое время Ивану показалось, что к чавкающим звукам шагов прибавился еще один, похожий на шорох.
- Слышишь? - спросил он, замирая на месте.
- Что? - ответила девушка.
- Ну, шуршит что-то.
- Это ты пыхтишь.
Иван делает несколько осторожных шагов, стараясь идти как можно тише, но проклятый мох чавкает и булькает, как свинья в корыте. Однако подозрительное шуршание повторилось. И на этот раз совсем близко. Иван вытаскивает из-за пояса резак, поднимает над головой. Тихо щелкает тумблер, белое пламя вытягивается из сопла, чуть слышно потрескивает сгорающий воздух. Бледный «электрический» свет озаряет мох и кусты на несколько метров вокруг. В траве неподалеку начинается какая-то возня, слышен испуганный вскрик и шипение.
- Опять живая слизь!? - раздраженно говорит Иван, сощурившись от света. - А что-то разумное здесь имеется?
- Да, имеется! - раздается дребезжащий, словно старческий, голос.
Из травы поднимается сгорбленная фигура в лохмотьях, вздымает тонкие руки и говорит еще раз:
- Здесь есть разумные существа, человек. Убери свое оружие.
Мгновение поколебавшись Иван опускает резак и жмет на выключатель, но перед этим как бы случайно проводит пылающим лезвием по мокрому мху. Горячий пар с шипение устремляется вверх, мох вспыхивает рыжим огнем, пламя быстро гаснет, дым устремляется вверх.
Существо в лохмотьях медленно приближается, осторожно шагая по мшистым кочкам. Иван подозрительно оглядывается, делает знак девушке — смотри, мол, чтобы со спины не подобрались! Существо подходит ближе и останавливается в паре шагов. Неприятный запах грязного тела достигает человека, Иван морщится и отступает на шаг.
- Ты вообще кто? - спрашивает он. - И сколько вас тут таких?
- Немного, - отвечает существо. - И скоро будет еще меньше. Я аверат.
- Да ну!? - удивился Иван. - Высшая раса и здесь? С чего бы это?
- Я урод.
- Ну и что? То есть в каком смысле? Физически или у тебя отклонение в психике?
- Я не умею летать.
- Так научись, - пожал плечами Иван. - Только надо для начала выбраться отсюда.
- Ты, похоже, ничего не знаешь о нас, - тихо произнес аверат. - О законах и обычаях.
- Конечно, нет. Я ведь был рабом у вас. А рабам много знать не положено.
Иван внимательно рассмотрел стоящего перед ним аверата. То, что он принял за лохмотья, оказалось перьевым покровом. Аверата словно собаки драли — перья висят клочьями, видны проплешины, пятна запекшейся крови. Или грязи, не поймешь. Руки замотаны до локтей грязными тряпками, на ногах ничего нет, на тощей шее болтается какой-то венок из сухой травы и мха. Но главное — у этого аверат не было крыльев! Вернее, были, но маленькие, облезлые, с коротюсенькими перьями. С такими не летать, а только подпрыгивать. Правой рукой аверат опирается на палку, похожую на ведьмину клюку.
Аверат заметил взгляд человека. Он грустно кивнул и спросил:
- Ты уже догадался?
- Похоже, да, - кивнул Иван. - Много вас тут таких?
- Не очень. Мы быстро умираем.
- Ну, еще бы, - произнес Иван, оглядывая сырое и холодное подземелье. - Тогда веди нас к вашему стойбищу. Оно ведь тут неподалеку?
- Здесь чудовища живут! - подала голос девушка.
- Не здесь, - отрицательно качает головой аверат. - Идите за мной.
Светка юркнула вперед Ивана, сделав рукой неопределенный жест. Видимо, иди последним и смотри оглядывайся по сторонам. «Э, да бесстрашная амазонка боится! - догадался Иван. - Она шла за мной и тряслась от страха, что неведомое чудище вроде той кучи слизи нападет на нее сзади. А по выражению лица в коробке не скажешь!»
Аверат неторопливо идет, осторожно ступая трехпалыми ногами на пружинящий мох. Он то и дело вытягивает шею, вертит головой и встревоженно оглядывается.
- Кто-то должен появиться? - спрашивает Иван и тоже оглядывается по сторонам.
- Все может быть, - отозвался аверат.
- Это в каком смысле? - удивился Иван.
- Никто не знает, какие существа тут могут жить.
- Но если вы здесь уже давно, то должны знать.
- Появляются новые.
- Что значит «появляются»!? Вылупля … вылупли … ваются из ниоткуда? - возмутился Иван.
- Скоро придем и ты все узнаешь, - усталым голосом ответил аверат.
В тишине подземелья слышится его тяжелое дыхание, раздаются какие-то хрипы из груди. Аверат часто покашливает, его спина согнута, маленькие крылья безвольно вытянуты вдоль узкой спины.
- Чего пристал к человеку!? - шипит девушка обернувшись к Ивану. - Не видишь, ему трудно!
- Ладно-ладно, ты права, - шепчет в ответ Иван. - Брякнется еще, придется тащить, сородичи подумают, что я его убил — молчу!
Едва заметная тропа, причудливо изгибается, обходя заросшие мхом глыбы, не приближается к громадным ящикам, похожим на контейнеры, избегает зловещих дыр в земле и трещин, из которых тянет мертвящим запахом серы и вонью разлагающихся тел. Девушка нервно оглядывается по сторонам, глубже надевает коробку, заменяющую шлем и с беспокойством в голосе сообщает:
- Тут страшно!
- Конечно, - соглашается Иван. - А в норах живут чудища. Щас вылезут!
- Вы совершенно правы, - произносит аверат усталым голосом.
- Что?! - взвизгивает Света. - Что за чудища???
- Да, действительно, что за чудища? По-подробнее можно? - спрашивает Иван, легкомысленно махнув рукой.
- Мы с вами находимся на первом уровне под поверхностью планеты птиц. Есть другие, ниже. Помещения использовались для складирования строительных материалов, из которых строилась поверхность планеты. По мере расходования они пустели. В них строились автоматические заводы, склады готовой продукции, размещались источники энергии. Технологии совершенствовались, такого количества помещений было уже не нужно. Освободившееся место использовали для хранения нетоксичных отходов или просто заполняли быстро твердеющим химическим раствором — для придания большей прочности всей конструкции! Однако все пустоты не заполнили. Там конденсировалась влага и появилась своя, отличная от поверхности, жизнь.
- Вы смоделировали ад? - задал вопрос Иван
- Можно и так сказать, - с тяжелым вздохом ответил аверат. - Мы создали мир, в котором обитают монстры.
- Но почему примитивные микроорганизмы, появляющиеся во влажной среде, выродились в каких-то страшилищ? - удивился Иван. - Ну, грибы там, слизняки разные - чудища-то откуда?
Аверат останавливается, с трудом, опираясь на самодельную клюку, поворачивается лицом к людям.
- Мы их создали, человек, - произносит он срывающимся голосом. - Сюда сбегали те, кого отвергло общество идеальных существ, полубогов, покрытых белоснежными перьями, с золотыми цепями на шеях. Нас травили гарпами, на нас охотились грифоны. Этими злодействами руководили наши братья и сестры, генетически безупречные авераты, высшие существа этого мира. Но физическое отклонение от стандарта не означает слабоумия. Очень часто природа компенсирует физический недостаток повышенными умственными способностями. Выращивать гениев с идеальным телом не под силу ни разумным птицам, ни обретшим разум обезьянам, - горько прошептал аверат. - Природа сама решает, кому, что и сколько дать.
- Так вы фашисты и спартанцы! - воскликнул Иван. - Вот оно что.
- А … а кто это, фашисты и спартанцы? - удивленно спросил аверат.
- Да были такие на Земле. Фашисты и сейчас есть, но немного. А спартанцы выродились в профессиональных спортсменов.
Видя, что его не поняли — аверат стоит выпучив слезящиеся глаза и тяжело опираясь на свою ведьмацкую клюку, а девушка сняла коробку и смотрит на Ивана, как двоечник на профессора, - он глубоко вздохнул, одернул дурацкий мешок типа римская туника и очень умным голосом начал изрекать, обращаясь к аверату:
- О теории расового превосходства слышали, доктор? Вижу, что нет, ибо вы ее жертва. Люди тоже страдают этой хренью и периодически то один псих, то другой заявляют, что раса, к которой он принадлежит, является лучшей и потому призвана господствовать над другими. Дураки клюют на дешевый развод, начинаются войны, кто был ничем, становится всем и наоборот. Национальные перекосы всегда сопровождают развитие человечества, ибо законы естественного отбора распространяются и на людей.
Теория расового превосходства может принимать вид религии. В этом случае приверженцы одной из конфессий считают себя лучше других и на этом основании грабят, обращают в рабство и просто убивают тех, кто верит в «неправильных» богов.
А спартанцы это жители одной древней страны, называемой Спартой. Они прославились тем, что убивали тех детей, кто рождался даже с небольшими физическими отклонениями. Типа рост маловат, глаза близко поставлены, уши не так торчат и тому подобное. Главное, чтоб здоровым был, как бык, а умный или глупый - это не важно. В конечном итоге племя спартанцев погибло, его уничтожили более умные соседи. Примерно так.
- У нас нет времени ждать, пока природа исправит наши ошибки, - прошептал аверат.
- И вы создаете монстров, которые должны будут уничтожить неправильную цивилизацию. Так что ли? А вас самих они потом не сожрут?
- Нет. Организм чудовищ запрограммирован на короткий жизненный цикл. Они погибнут после того, как выполнят свою задачу.
- Но помимо белых авератов вроде тебя есть еще и черные. Они не такие миролюбивые. А грифоны вовсе уроды. С ними как будете справляться?
- Мы думали и об этом. Не стану раскрывать детали, скажу лишь одно — чтобы убить чудовище, нужно другое чудовище. А теперь идем дальше, здесь небезопасно.
Аверат продолжил путь, помогая себе клюкой. Иван пожимает плечами, лицо кривится в ироничной улыбке — создать чудовище, чтобы убить другое чудовище? А его кто убивать будет? Следующее чудовище?
Влажный мох постепенно истончается, воздух становится суше, начинается пологий подъем. Аверат хромает еще сильнее, он уже опирается на палку обеими руками. У Ивана даже появляется желание дать ему коленом под зад,
- Долго еще, уважаемый? - спрашивает он. - Идем, идем …
- Почти пришли, - прерывающимся от задышки голосом отвечает аверат. - Еще немного.
Мох под ногами почти высох, темно зеленый ковер приятно пружинит под стопами. Через несколько шагов тропа сворачивает, огибает колонну и упирается в стену. Вернее, в дверь, очень похожую на печную створку, только здоровенную. Торчащие по бокам скобы для засова из бруса только придают дополнительное сходство.
Аверат останавливается, слышится вздох облегчения, маленькие крылышки на сутулой спине вздрагивают, роняя капли влаги. Раздается приглушенный лязг и стук, дверь медленно приоткрывается, из щели высовывается кривой, как у фламинго, клюв. Спустя мгновение дверь открывается шире, аверат приглашающе машет рукой.
- Входите. Я за вами, - произносит он усталым голосом.
Девушка торопливо прошмыгнула первой, Иван неторопливо идет следом и останавливается на пороге, удивленно глядя по сторонам. Предположение не обмануло, это действительно печь, только очень большая. На полу из-под слоя сухой грязи выглядывают ржавые полосы рельс. Выложенные кирпичом стены  покрыты следами копоти, кладка частично осыпалась, каменная крошка хрустит под ногами, будто сухие макароны.
- Крематорий? - усмехается Иван.
- Печь для обжига. Здесь был литейный цех, - отвечает Ивану второй аверат с загнутым почти под прямым углом клювом.
Он тоже худ и оборван, а еще лыс, голова покрыта синими пятнами, один глаз закрыт повязкой, второй неестественно вытаращен и слезится. Аверат с трудом закрывает дверь, опускает задвижку, медленно бредет к стене и садится выстланную сухим мхом кладку. Слезящийся глаз закрывается, аверат упирается затылком в камень и замирает в неподвижности, становясь похожим на мумию из фильма с таким же названием.
- Идите за мной, - снова говорит аверат.
В противоположной стене зияет тьмой пролом, через который можно пройти, только если согнуться в три погибели. Провожатый привычно склоняется и пропадает во тьме. Света осторожно идет за ним. Иван оглядывается на дверь, подозрительно щурит глаза — надо запомнить выход, мало ли что! В подземелье явно живут заумные чудики, которые выращивают бойцовых тараканов или хищных слизняков. Надо бдеть!
Путь снова пролегает среди развалин, только на этот раз все разрушено так, что идти реально страшно. Какие-то конструкции нависают прямо над головой, грозя рухнуть в любой момент. Торчат острые, как бритвы, полосы железа, похожие на сабельные лезвия. Груды камней подпирают хлипкие на вид арматурные прутья, изъеденные ржавчиной. Тут не то что идти, просто стоять страшно, того и гляди все рухнет от дуновения ветра. Но «дуновения» нет, воздух неподвижен и пахнет плесенью с примесью чего-то аптечно-больничного.
Иван с нарастающим подозрением смотрит в согнутую спину проводника. Появляется сильное желание свернуть ему шею. Так, на всякий случай, вдруг пригодится. Словно почувствовав раздражение, аверат оборачивается на ходу:
- Уже пришли, потерпите еще чуть-чуть, - говорит он, понимающе качая клювастой головой.
- Не может быть! - произносит Света.
Она сказала это с таким выражением, что Иван сразу понял — если «чуть-чуть» хоть немного затянется, Светка сама порвет аверата на куски.
Колюще-режущие предметы отступают, над головой в полную мощь загораются потолочные светильники, острый запах фекалий хватает за горло и душит, словно пупырчатое щупальце невидимого осьминога. Света охает и зажимает нос и рот ладонями.
- Фу, блин! - произносит Иван с чувством … далее следует длинная и сложнопереводимая игра неприличных слов и междометий.

Пробираясь по закоулкам инопланетного подземелья ожидаешь увидеть если не пещеру сокровищ, то хотя бы лабораторию, где все из стекла, пластика и блестящего металла. Все чисто, красиво и загадочно, как положено в кино. Но «фильма» - это для зрителя за его деньги, а реальность скучна, часто неприглядна и даже отвратительна в своей правдивой антисанитарии. Короче говоря, скотный двор.
- Это ты куда, бл…,  нас привел, петух ощипанный!!! - рявкнул Иван, доставая из-за пояса резак.
Плазменный луч вознесся над головой Ивана и принялся с треском пожирать кислород из воздуха, попутно освещая все вокруг мертвым белым светом. Вонючая грязь под ногами отозвалась бриллиантовым блеском, послышался испуганный визг, раздались звуки срочного выброса газов, какие-то блинообразные существа с гибкими антеннами усиками шарахнулись прочь, чавкая и хлюпая жидкой грязью. Ограда из кусков пластика на другой стороне грязевой поляны накренилась, хлипкие столбики начали бодро вылезать из грязи под напором склизких тел. Низкорослое строение без крыши — загон короче! - угрожающе накренилось и явно собралось рухнуть.
- Выключи резак, они боятся яркого света!!! - истошно взвизгнул аверат, воздев худые ручонки к потолку.
Иван уменьшает огонь наполовину, опускает резак и, направив его на аверата, спрашивает:
- Ну и какого хрена тут!?
Аверат в панике отступает, пятясь и загораживаясь худыми руками. Ноги скользят по жидкой грязи, аверат теряет равновесие и, взмахнув крылышками, шлепается в дурно пахнущую жижу.
- Светка, доставай свой арбалет. Будем разбираться, что тут такое, - сквозь зубы говорит Иван.
Девушка сноровисто приводит оружие к бою, ее спина прижимается к спине Ивана. С хрустом рушится ограждение, не выдержав напора слизистых тварей, стадо сухопутных медуз вваливается в загон, стены падают с тихим треском и толпа слизняков начинает шустро расползаться во все стороны. Слышится хлопанье крыльев, доносятся звуки, подозрительно похожие на всполошенное кудахтанье. Иван крутит головой, пытаясь заметить угрозу, но вокруг только паника и суета. Какие-то существа в лохмотьях мечутся, скользят и падают в грязь, доносятся короткие выкрики, а кто-то даже начал визжать, будто придавленная свинья.
- Давай убежим! - предложила Света.
- Куда? Наш единственный проводник лишился чувств и тонет в луже дерьма.
Аверат, который привел их сюда, действительно лежит и не шевелится, тело медленно погружается в грязь, блики отраженного света потолочных ламп играют на впалых щеках и лбу.
- Так что делать-то будем!?
- Ну, подождем, когда все разбегутся, - не совсем уверенно ответил Иван.
- Ты серьезно!? - взвизгнула Света.
Паника в подземном свинарнике продолжалась недолго. Слизняки расползлись, авераты разбежались, только один барахтается за поваленным сараем, поднимая фонтаны грязи и нарушая тишину слабым визгом умирающего.
- Вот видишь! Можешь снять коробку с головы, - предлагает Иван, снисходительно улыбаясь.
- Лучше не надо, - говорит девушка.
- Почему?
- Смотри вон туда!
Иван ощущает болезненный тычок острым локотком. Он недовольно оборачивается, намереваясь высказать «фы» паникерше … и замирает с полуоткрытым ртом. Осторожно ступая по маслянисто блестящей грязи к ним неспешно приближается странное существо, похожее на женщину с крыльями. Причем полноценными крыльями, а не крылышками зародышами, как у аверата проводника. Похожесть подчеркивалась изгибами фигуры, плавными, как у пантеры, движениями … на этом похожесть заканчивалась. Одежды непонятное существо лишено, ее заменяет короткая  темная шерсть, вроде кошачьей, и редкие перья, растущие по всему телу.  Слегка выпирающие молочные железы тоже покрыты шерстью и перьями. Руки немного коротковаты, слегка вытянуты в стороны для равновесия — грязища же как на пашне после грозы! - а вот ноги самое то — длинные, стройные, но увы — волосатые! И худые.
- Ну, это на любителя, - пробормотал Иван, разглядывая удивительное существо.
- Что на любителя!? - по змеиному зашипела Света.
- Шерсть … э-э … раскраска.
- А я думала лицо. Нравится?
Увлеченный рассматриванием дивной фигуры незнакомки Иван даже не глянул на личину, а зря. Личико подземной «гюльчатай» было то еще! Человеческий череп, обтянутый зеленоватой кожей. В глубоких глазных впадинах таятся маленькие подслеповатые глаза, черные и выпуклые, как гарпов. Ресниц не видно и бровей вроде нет, какие-то полоски вместо них. Носогубные складки плотно сжаты, как у недовольной старухи, короткий плоский нос задран вверх, блестит влагой и похож на сушеную половинку груши в глазури. А вот густые темные волосы просто роскошны. Иссиня черные пряди обрамляют стремную харю подземной «богини смерти»  - именно такое сравнение мелькнуло в голове Ивана! - волосы блестят и переливаются отраженным светом потолочных ламп, ниспадают на узкие плечи и далее на спину, откуда выглядывают сложенные крылья. 
Странное существо делает еще несколько шагов и останавливается. Иван с облегчением замечает, что ступни обычные, человеческие, а не трехпалые с когтями, как у всех птицелюдей. Разумеется, это ничего не значит, но все же! В тишине, нарушаемой только возней слизняков в развалинах сарая, слышится глубокий вздох и непонятное существо, соединившее в себе признаки аверата, гарпа и человека, медленно расправляет крылья. Они оказываются громадными! И пылают багровым огнем — так показалось, потому что перья на внутренней поверхности крыльев оказались ярко красными и выглядят именно как багровое пламя в лучах света, изливающегося сверху. Существо слегка наклоняет голову, облако черных волос колыхнулось, несколько прядей упало на лицо, заслонив глаза. Тряхнув головой существо продолжает вглядываться в людей, глубоко посаженные глаза блестят, словно кусочки слюды. Крылья неспешно складываются, показывая черную, как смоль, наружную поверхность и пряча алое нутро.
- Сколько еще эта волосатая сука будет пялиться? - глухо бубнит из-под шлема девушка.
- Не вздумай пульнуть из арбалета! - встревожился Иван.
- А что? - сварливо осведомилась Света
- Надо поговорить, - не совсем уверенно ответил Иван.
- О чем можно говорить с волосатой бабой? - удивилась девушка
- Например, как выбраться из этого свинарника. И вообще, для чего-то же старый петух привел нас сюда! - шипит Иван.
Существо продолжает молча рассматривать людей, наклоняя голову то вправо, то влево. Это длится довольно долго — так показалось Ивану! - и он как можно вежливее спрашивает:
- Надеюсь, вы уже пообедали?
Светка от удивления даже шлем сняла.
- Ты чего несешь!? - зашипела она, как проткнутое колесо.
- Тихо. Не мешай светской беседе, - ответил сквозь зубы Иван. - Так мы вас не сильно побеспокоили, сударыня … э-э … ну … ваше превосходительство? И вообще мы сюда не сами пришли, нас вон тот парень в луже привел, - говорит Иван и кивает на аверата, которого уже почти не видно в грязи.
- Мы вас не съедим, - едва слышно прошелестел голос в ответ.
- Приятно слышать, - с немалым облегчением выговорил Иван. - А теперь нам бы хотелось узнать, зачем мы здесь.
- Идите за мной!
Крылатое существо поворачивается, чуточку приподняв сложенные крылья. Красно-черные перья замерли, едва не касаясь кончиками грязной поверхности пещеры, полностью закрывая гибкий силуэт. Странный аверат — а это был явно не грифон и уж тем более не гарп! - уходит прочь, брезгливо ставя ноги туда, где грязи поменьше и перья колышутся в такт шагам. Сразу за скотным двором начинается возвышение, грязь заканчивается, твердая земля идет вверх, а там еще один забор. Вернее, стена из каменных блоков.
- Крепость! - удивленно воскликнул Иван. - Зачем под землей крепость?
- Чтобы защититься от чудовищ, которых тут до фига! Старый петух говорил об этом, забыл что ли? - ответила Света.
- Да, верно, - кивнул Иван. - Ну, идем - и узнаем, что почем!
- Шагай первым, стихоплет.
 

                Глава 12.

                Встреча с чудовищем.

Утоптанная до твердости камня поверхность тропы больно отдается сквозь мягкие подошвы кустарно изготовленных сапог. Иван идет, осторожно ставя ноги туда, где вроде ровно и нет мелких камешков. Но они есть! И больно впиваются в стопу, прямо-таки прогрызая дырки в подошвах. А Светке хоть бы что, прыгает, как коза в своих сандалиях из пластика и ехидно усмехается.
Подъем заканчивается воротами, кустарно сделанными из листов пластика, железа и чего-то еще непонятного вроде холста, пропитанного затвердевающим составом. Створки раздвигаются ровно настолько, чтобы пройти по одному и сразу же захлопываются, издав короткий лязг. Выйдя из-под неширокого свода стены, Иван тотчас с любопытством оглядывается. Он ждал, что во дворе крепости маршируют воины в доспехах, горят костры, булькает кипящая вода в котлах, воздух пропитан запахом вареного мяса, а из зарешеченных окон подвала доносятся истошные вопли истязуемых пленников. И обязательно виселица посреди двора как напоминание личному составу гарнизона о святости присяги и верности местному корольку.
Нету ни котлов, ни виселицы и никто не орет благим матом из подвалов, освежая в памяти последние события. И мясом тут не пахнет, а воняет грибами и плесенью, как в старом погребе. Крепостишка невелика, до противоположной стены можно камнем докинуть без особого напряга. Крылатая провожатая неспешно идет по двору и направляется прямиком к стене. Косая и кривая самопальная лестница из обрезков сплющенных труб ведет наверх. Волосатое страшилище бесстрашно шагает по ступеням, легким взмахом крыла пригласив следовать за собой.
На гребне стены царит тишина, грубо обработанный камень блестит от влаги, в трещинах растет мох, по краю стены на равном расстоянии друг от друга торчат обрезки пластиковых труб метра полтора длиной. Это опоры для проводов. Иван тотчас замечает, что изоляции нет, провода оголены, слышится тихий гул и потрескивание. За стеной царит тьма, уходящая вниз, словно в бездонную пропасть. В смысле дна не видно. Такое впечатление, что крепостишка построена на краю громадного обрыва. Дно так глубоко, что свет потолочных ламп рассеивается в густой тьме, оседает на стенах провала и тает. Смутным пятном белеют выступы с другой стороны ямы.
Иван оценивающе смотрит на проволочный козырек, губы чуть заметно кривятся.
- В пропасти кто-то живет? - спрашивает он.
- Да. Очень опасные существа, - шелестящим шепотом ответила женщина — (Иван решил считать «это» женщиной.) - Но они под контролем.
- Ага, - кивнул Иван, тыча пальцем в проволочный козырек.
- Это на всякий случай. Выродки бывают в любом потомстве. Ведь за каждой хромосомой не уследишь.
- Хромосомой!? Здесь что, инкубатор? - удивленно спросил Иван.
- В каком-то смысле да.
Снизу доносится громкое шипение, слышен быстрый перестук когтей и скрежет. Девушка, которая и так не отходит от Ивана дальше чем на полшага, прячется за спину и вцепляется пальцами в одежду.
- Хочешь взглянуть на одну из моих цыпочек? - спрашивает женщина.
Она чуть наклоняет голову, черные пряди ниспадают на лицо и становятся похожими на клубки змей. Иван максимально равнодушно кивает, приподнимает брови и кривит губы — ну, так и быть, гляну! Превозмогая тяжесть Светкиного тела — она буквально волочится за ним, даже не пытаясь переставлять ноги, он подходит к краю стены и осторожно смотрит вниз … по стене, цепляясь за неровности, к нему ползет чудище из ночного кошмара наркомана.
- Ё… ! - с трудом выговаривает он, помертвевшие губы едва движутся, взгляд стекленеет.
Бледный свет потолочных ламп, похожий на лунный, высветил из тьмы странное и страшное существо, похожее на паука и человека. Из покрытого короткой шерстью туловища насекомого растет торс человека. Страшно исхудалая грудная клетка, тонкие руки со скрюченными, будто подагрой, пальцами и голова на короткой шее, заросшей пучками слипшихся волос. По-насекомьи круглые глаза занимают едва ли не треть лица, короткий, словно срезанный нос с отверстиями для дыхания и массивная, как ковш грейдера, нижняя челюсть. Кожа покрыта бугорками, блестящими от слизи язвами и свисает складками. Существо довольно велико, ростом с взрослого человека. С боков возвышаются длинные — не меньше полутора метров! - насекомьи лапы толщиной в полено с парой загнутых когтей на концах. Лапы сложены наподобие крыльев летучих мышей. Существо неспешно перебирает ими, цепляясь когтями за неровности и медленно ползет вверх по стене, наклоняя голову то вправо, то влево, издавая шипение и клекот.
- И что это за тварь такая? - как можно равнодушнее спрашивает Иван.
- Гибрид инсекта, гарпа и человека, - шепчет в ответ женщина монстр, внимательно глядя в глаза Ивана, отчего ему становится совсем уж не по себе.
Скрежет когтей за стеной прекращается. Иван выглядывает еще раз и видит, что тварь остановилась не доходя до проволочного заграждения метра два. Их взгляды встречаются. Существо высовывает длинный язык и слизывает капли влаги с лица. Иван оборачивается к женщине.
- Что нужно от нас? Ты ведь не просто так оставила нас в живых? - спрашивает он.
- Да просто не люблю человечину, - насмешливо шипит женщина. - Идите за мной.
Она спускается со стены во внутренний дворик, Иван следует за ней с каменным лицом, Светка семенит следом и спрашивает, как заведенная:
- Она нас не съест? Это точно? Вот точно не съест!?
- Нет, мы не вкусные, - деревянным голосом отвечает Иван.
- А вдруг передумает!?
- Заткнись пожалуйста!
               
                Глава 13.
                Соглашение.

Крылатая женщина подходит к небольшому строению у противоположной стены. Сдвигается дверь из цельного куска твердого, как железо, пластика, отрывается вход. Видны ступени, уходящие вниз по спирали. Снизу тянет слабым запахом формалина, теплый воздух касается лица и ерошит волосы.
- Идите за мной, - произносит женщина шелестящим голосом и осторожно шагает по ступеням, чуть приподняв сложенные за спиной крылья.
Железная лестница ведет в сумрак. Ступени покрыты слоем ржавчины, которая тихо хрустит и норовит выскользнуть из-под ног. Перила неприятно скользят в ладонях и едва не касаются грубо обработанных стен колодца, на дно которого спускаются Иван и девушка. Внизу темно и тихо. Иван уже открыл рот, намереваясь решительно сказать «нет» волосатой бабе и вернуться на обратно — там тоже не ясная поляна, но хоть какое-то освещение есть! - как внизу вспыхивает свет. Ступени заканчиваются, лестница упирается в каменный пол, перила обрываются. Иван выходит на неширокую площадку, с трех сторон ограниченную бетонными стенами, а четвертая представляет из себя что-то вроде прозрачной витрины, за которой расположился целый зал. С потолка на высоте трех-четырех метров изливается тусклый синий свет кварцевых ламп — так решил Иван, он в детстве видел такие, - на ровном полу аккуратно разложены полупрозрачные, наполненные влагой мешки, внутри которых темнеют скукоженные тела. Между мешками извиваются шланги, будто застывшие змеи, на стенах темнеет мох, с потолка свисают лохмы белесой плесени, тускло искрящейся от синего света.
Помещение огромно, словно футбольное поле и все заполнено странными мешками, некоторые из которых шевелятся. Они будто дышат, то раздуваясь, то опадая. Женщина с крыльями подходит вплотную к стеклу,  смотрит впадинами глаз на необъятный зал.
- Инкубатор? - торопливо спрашивает Иван.
- Вроде того, - слышится шелестящий голос.
- А откуда берете зародыши? Из чего делаете питательный раствор? И зачем все это?
- Долго объяснять. Да тебе и знать не нужно.
- Ладно. А что нужно мне знать?
Крылатая женщина оборачивается столь быстро, что волосы на голове взмывают черной волной, утопленные в черепе глаза вспыхивают красным огнем, и без того страшное лицо превращается в отвратительную морду адской твари. Яростное шипение рвется наружу сквозь сомкнутые губы, голова начинает мелко трястись, сложенные крылья приподнимаются, образуя горб из шевелящихся перьев. Тряска охватывает все тело, женщина конвульсивно изгибается, словно некая тварь хочет вырваться из нее наружу.
Иван застывает на месте, в голове начинает стучит метроном, отсчитывая секунды до неминуемой смерти. Светка прячется за ним, уткнувшись носом в спину и даже перестав дышать.
- Я не так задал вопрос? - спрашивает Иван деревянным голосом. - Извини, я никого не хотел обидеть.
Конвульсии прекращаются, движения женщины замедляются. Она застывает на месте, сгорбившись и опустив голову. Черные волосы безжизненно замирают, безвольно опущенные руки дрожат.
- Нет, ты задал правильный вопрос, - слышится тихий надтреснутый голос. - Это я не сдержалась.
Женщина садится на пол и прижимает колени к груди, обхватив руками. Голова наклоняется, водопад черных волос закрывает лицо, крылья ложатся черным покрывалом вокруг.
- Ну, тогда объясни, в чем дело, - как можно миролюбивее просит Иван.
- Конечно. Слушай. Нас было двое. Мы появились на свет из одного яйца. Сестры близнецы. Мы росли вместе, мы всегда были рядом и не было существа ближе, чем моя сестра. У нас были лучшие воспитатели, учителя и преподаватели. Мы жили в роскоши, как и подобает высшим. Белая аристократия имеет все, ей позволено все, она пишет законы для всех остальных. Представь себе, человек, что ты бы родился и рос в таких условиях. И не подозревал бы, что скоро все для тебя закончится. Быстро и страшно. Твоя жизнь еще вчера была наполнена радостью и беззаботным счастьем, будущее казалось светлым, без единого пятнышка и ничто не могло его омрачить. И никто!!! - кричит женщина таким голосом, что девушка за спиной Ивана содрогнулась всем телом и так прижалась к нему, что стало трудно дышать.
- Рассказывай дальше, - с трудом произносит Иван, безуспешно пытаясь разомкнуть железные объятия Светкиных рук.
- Высшая раса совершенна и никто не может сравниться с ней, - с горькой усмешкой говорит женщина. - Ни единого пятнышка на белом покрове … мое тело начало мутировать. Перья стали выпадать, появился волосяной покров, голова облысела, кожа воспалилась, затем покрылась густым волосяным покровом, который вы видите сейчас.
- Очень красивые волосы. Густые, крепкие, - как можно вежливее произносит Иван, продолжая безуспешную борьбу со Светкиными руками. Просто железная хватка!
- Заткнись! - прошипела женщина и глубоко посаженные глаза сверкнули таким огнем, что Иван прикусил язык. - Это у вас, говорящих обезьян, волосы считаются достоинством. Были бы хвосты, вы бы и ими гордились, говорящие животные. Благородные авераты покрыты перьями. Белыми, как свет далеких звезд. Мы …
- Тысяча извинений, мадам! Не мы, а они. Там! - перебил ее полузадушенным голосом Иван и ткнул пальцем вверх.
Колыхнулась волна черных волос, женщина поднимает голову и взгляд жутких глаз чудовища пронзил Ивана насквозь. Он замер, ожидая мгновенной смерти, но женщина глубоко вдохнула влажный воздух подземелья, черты лица смягчились, взгляд потух.
- Ты прав, - выдохнула она. - Не мне распинаться о благородстве авератов и рассуждать о звездах. Слушайте дальше. Мутации приобрели необратимый характер, несмотря на все попытки обратить вспять изменения или хотя бы остановить процесс. Меня изолировали от сестры, поместили в отдельное помещение. Врачи брали анализы, вводили какие-то препараты, наблюдали — ничего не помогало. Я продолжала превращаться в монстра. Менялась не только моя внешность — менялся и характер. Я стала раздражительной, меня все чаще посещала мысль о самоубийстве. Видимо, врачи это поняли, потому что однажды меня перевели из обычной комнаты в клетку с мягкими стенами и полом. А потом и вовсе надели кандалы, потому что мое тело временами переставало слушаться меня. Оно чесалось, покрывалось нарывами и кровоточащими ранами. Я рычала, выла и дико кричала от боли. Они решили, что я превращаюсь в чудовище. И это было действительно так! - выкрикнула женщина. - Примерно через тридцать дней я почти лишилась перьев, покрылась шерстью, мои крылья почернели, глаза утратили благородную выпуклость и провалились, словно у мертвеца. Я превратилась в … в то, что вы видите. Но я принадлежала к высшему сословию по праву рождения и меня нельзя было просто умертвить, будто старого грифона. И тогда совет высшего сословия принял решение — изгнать меня из общества. И моя сестра против этого не возражала, - с горечью произнесла женщина. - Никто не возражал. Даже те, кто у вас, низших существ, называется родителями.
Она замолкла. В наступившей тишине слышится ее дыхание. Из-за стекла время от времени доносятся странные, похожие на стоны, звуки. Коконы  с телами внутри шевелятся, поверхность покрывается вздутиями, как будто находящийся внутри пробует на прочность пластиковую оболочку. Из пропасти неподалеку слышатся тоскливые крики и вой.
- Я помню, как сейчас, - продолжает рассказ женщина, - лязг захлопнувшейся дверцы клетки, которую опустили в шахту. Мимо плывут выщербленные стены, освещаемые слабым светом фонаря, клетка покачивается, скрипит лебедка, а я вцепилась обеими руками в железные прутья и смотрю вверх, на лица склонившихся над пропастью. Они скрыты под масками, видны только глаза. Возможно, там была моя сестра. Были те, с кем я росла.  И те, кто были моими родителями. Клетка опустилась на дно, гулко звякнуло железо, лязгнули запоры, днище распахнулось подо мной и клетка пошла вверх. А я осталась внизу, в темноте и холоде.
Женщина снова замолчала. Она закрыла глаза и некоторое время сидела не шевелясь, заново переживая те страшные мгновения.
- Что было потом? - спрашивает Иван, стараясь заглушить крики и вой, доносящиеся из пропасти.
- Меня нашли те, кто попал сюда раньше. Я и не знала, что наше племя избавляется от тех, кто не похож на других подобным образом. Здесь, под поверхностью планеты, было целое поселение. Авераты с нестандартной внешностью жили тут обособленно от других, не видя света. И конечно же, они ненавидели тех, кто отправил их сюда. Общество изгоев приняло меня. Здесь были не только те, кто мутировал в детстве. Оказывается, мутации могут происходить и в зрелом возрасте. Взрослые авераты продолжили мое обучение, я проявила способности к науке и научилась очень многому. Например, трансформировать тело разумного аверата в нечто … скажем, другое. Конечно, предыдущие поколения изгоев проделали огромную работу и я всего лишь воспользовалась результатами их опытов. Впрочем, это неважно! Тебе, разумная обезьяна, подробности знать не обязательно. Я обобщила опыт и нашла способ трансформировать исходное тело в иное с сохранением разума. Здесь, в этом инкубаторе, находятся те, кто прошел трансформацию и сохранил свою сущность. Там, за стеной, в огромной яме, живут те, кто утратил разум в процессе трансформации.
- Но сохранил желание отомстить, - заметил Иван.
- Да, - кивнула женщина. - Все мы ненавидим тех, кто живет на свету. Мы хотим их крови. И ты нам поможешь.
- Я!? - изумился Иван. - Но как?
- Мне известно, что происходит наверху. Ты — самый разыскиваемый преступник Терравиума. Тебя ищут все — грифоны, стражники, рабы и слуги. Даже благородные авераты не чураются охоты на тебя после того, как ты убил председателя, а его благородные останки швырнул на съедение инсектам.
- Это неправда!
- Не имеет значения, - ухмыльнулась женщина и в глубине глазных впадин зажглись огоньки. - А сколько молодых грифонов ты убил? Юных, наивных и доверчивых.
- Ты это точно о грифонах говоришь?
- Неважно, обезьяна. На тебя повесили все убийства, которые произошли с момента твоего исчезновения.
- То есть я стал еще и серийным убийцей? Ну зашибись!!!
- Зашибись? - удивленно повторила женщина. - Что за странное выражение. Ты ведь не собираешься в самом деле … э-э … зашибаться насмерть из-за такой мелочи?
- Да, действительно, - пожал плечами Иван. - Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ невинных загубил - так о чем речь, уважаемая? Надо убить и съесть еще одного председателя?
- Нет, убийств достаточно. Ты сдашься властям. А поскольку на Терравиуме нет смертной казни, тебя отправят туда, где ты лучше всех — на арену. Будешь биться насмерть с лучшими бойцами и весь этот проклятый мир станет смотреть, как тебя убивают. Все будут смотреть, все!
- А ты выпустишь их? - кивнул Иван на шевелящиеся коконы.
- Да. И еще тех, кто живет во тьме пропасти. Они станут убивать всех подряд и свершится месть! - воскликнула женщина.
- Что потом? Ты одна, а их, - мотнул Иван головой в сторону пропасти, - много. Да и эти, в коконах — захотят ли они тебе повиноваться?
- Мне это не нужно, - глухим голосом произнесла женщина. - У каждой твари, что живут в пропасти, есть ген смерти. Он активируется, как только они покинут мир тьмы. И через несколько часов все погибнут. А те, кто в коконах, будут повиноваться мне беспрекословно. Иначе …
- Понятно, - кивнул Иван. - Та тварь на входе - ну, куча слизи, которая нас хотела сожрать. Она тоже должна умереть, если увидит свет? - спросил Иван.
- Она уже мертва. Тебе вовсе необязательно было махать своим плазменным резаком и резать ее на куски. Достаточно просто посветить несколько мгновений и процесс самоликвидации организма запустился бы.
- Ну, я же не знал. А откуда ты знаешь про слизь? - спохватился Иван. - И что я резаком махал?
- За вами следили как только вы приблизились к границе нашего мира.
- Понятно. И что будет с нами?
- Если выживешь, ты получишь корабль. И ее, - указала женщина когтистым пальцем на девушку. - Вместе отправитесь на Болото.
- Что значит «получишь»? - встревоженно спросила Света, высунув голову из-за спины Ивана.
- Ты останешься здесь. Как залог того, что он сделает все, как я сказала.
- А вдруг осечка? Убьют меня грифоны, как только увидят! Или еще что.
- Если не справишься, твоя подруга отправится туда, - мотнула страшная баба волосатой башкой в сторону пропасти. - Ее сожрут живьем, понял?
- Понял, - вздохнул Иван. - Но пока я в деле, с ее головы даже волос не должен упасть. Мы договорились?
- Ты ставишь мне условия, обезьяна!? - зашипела женщина.
Ее глаза сверкнули нехорошим огнем, волосы по всему телу зашевелились, лицо, и без того страшное, исказилось и стало просто отвратным, крылья поднялись над головой, словно черно-красная волна.
- Тебе без меня не справиться, - говорит Иван. - Авераты не дураки, стерегут каждую норку, что ведет на поверхность. Грифоны тоже понимают, что их ждет, если ты с подельниками выберетесь наружу. А если я устрою бойню на арене, то все будут смотреть не отрываясь. И это единственный шанс выбраться на поверхность незамеченными, ты сама сказала. Так мы договорились или нет? Я ведь немногого прошу.
Дабы придать дополнительный вес своим словам Иван сует руки в карманы, но их нет в дурацком мешке. Тогда он делает вид, что просто вытер ладони — сыро тут, грязно и вообще! - и складывает руки на груди с самым независимым видом — вдруг прокатит! 
Волосатое крылатое страшилище, похожее на женщину, с шипением выпустило воздух сквозь сомкнутые клыки, крылья опали.
- Пожалуй, в твоих словах есть резон, говорящее животное, - произносит женщина, явно сдерживая гнев. - Эта самка будет в безопасности, пока ты жив. Хорошо, у нас договор. А теперь можешь попрощаться со своей спутницей, у тебя несколько минут.
- Понял, - кивнул Иван. - Последний вопрос — кто твоя сестра? Высокая Мать?
- Да, - опустив голову глухо ответила женщина. - Мы должны были править этим миром вместе, близнецам такое разрешено.
- Что же, теперь все стало на свои места, - пробормотал Иван. - Хорошо, я иду.
- Да что же хорошего-то?! - вскричала девушка и заколотила кулачками по спине Ивана. - Ты уходишь, а меня сожрут?
- Нет, пока я жив, с тобой все будет хорошо. Послушай меня, Света, другого выхода у нас нет.
- Мне так страшно здесь, - прошептала девушка, прижавшись к груди Ивана. - И как я буду знать, что ты жив!?
- Я сделаю так, что будут знать все!

                Глава 14.
                Опять гладиатор.

Древний лифт скрипит ржавыми суставами, подъемный механизм кряхтит, будто старый дед, тросы натянуты как струны. В кабине только Иван. Пахнет плесенью, в воздухе плавает пыль, грязный светильник мигает на потолке. Лифт дергается и вздрагивает, словно спешит побыстрее оставить мрачное подземелье и выбраться на свет божий, где сухо и тепло. Иван крепко сжимает в руках плазменный резак. Он понадобится, потому что авераты заблокировали вход в лифтовую шахту.
Кабина содрогается от удара тормозного механизма, стихает вой электродвигателей, наступает тишина. Иван сдвигает створку, взгляд упирается в железную дверь. Сквозь щель видны наплывы окалины, дверь заварили снаружи. Ярко вспыхивает плазма, факел уменьшается до ярко пылающей точки. Загородившись ладонью Иван подносит резак к дверному полотну, железо с шипением плавится, раскаленные ручейки бегут вниз. Сталь плавится быстро, прогнивший лист изгибается, словно наклоняясь от сильного ветра и с недовольным звоном выпадает наружу. Иван быстро выходит из кабины, опасаясь, что старые тросы не выдержат и он ухнет вниз.
Вокруг пусто, в подвальном помещении какого-то завода гуляет ветер и царит прохлада. Надо подняться по каменной лестнице, выбить дверь и окажешься на поверхности. Искусственный свет рукотворных звезд озарит тебя и грифоны, которые тут стерегут каждый метр, узрят самого разыскиваемого преступника и кинутся - нет, бросятся и …
- Насрут на голову! - злобно пробурчал Иван.
Ему очень не нравилась идея волосатой бабы выступить на арене в качестве приманки, но иначе с ней не договориться. Главное, чтобы сдержала слово и отпустила девушку.
Иван бросает плазменный резак в кабину лифта и поднимается по лестнице. Трухлявая дверь из пластика рассыпается от удара ногой, он выходит наружу. С непривычки щурит глаза, оглядывается по сторонам и на всякий случай машет руками — здесь мол я, налетай-хватай-торопись! Однако никто не налетал. Постояв некоторое время, Иван неспешно идет по заросшему короткой травой пустырю по направлению к полуразрушенной стене, за которой видны дома и там бдит неусыпная стража  черных авератов … он прошел по полю, залез на забор, походил туда-сюда — ничего! Ни одна сволочь даже не почесалась!
- Ну да, полиция играет в карты, у грифонов перерыв на обед, а белым курам просто все пофигу, - злобно проговорил Иван, стоя на заборе. - И что теперь делать?
Оптимальный вариант в данной ситуации это орать и размахивать руками. Но как-то стыдно. Поэтому Иван покидает насест и идет к ближайшему дому в надежде, что его кто-нибудь увидит. И его увидели. Краем глаза он замечает движение сбоку, поворачивается и видит летящего прямо на него черного аверата с электрическим хлыстом в руке. Замахивается, чтобы на лету сбить с ног наглого гомосапа. Иван приветливо машет рукой, радостно улыбается и … черный суматошно машет крыльями и роняет хлыст. Иван от удивления открывает рот и застывает на месте с поднятой рукой. Грозный аверат, этот ужас, летящий в ночи, похож на перепуганную курицу. Он изо всех сил машет крыльями, тонкие ручки мельтешат в воздухе, будто мошек отгоняет, на угольно-черной харе стынет выражение ужаса. Несмотря на отчаянные усилия, затормозить и красиво взмыть не удается. Аверат врезается  в землю и едет на тощем пузе, трепыхаясь и вереща от ужаса, собирая траву и мусор.
Иван вежливо делает шаг в сторону. Аверат несколько раз переворачивается через голову и останавливается.
- Ты что, больной? - спрашивает Иван.
Аверат смотрит круглыми глазами, в них тлеет ужас неминуемой смерти и горит желание удрать как можно быстрее. Электрический кнут упал прямо под ноги Ивану, он берет его в руки и протягивает аверату — бери, мол, твое. Черный крылатик взвизгивает, как укушенный, крылья лупят воздух так, что перья сыпятся. Взмывает, как ракета и мчится прочь ошпаренным гусем.
- Ни фига себе! - обалдело произносит Иван.
Вздохнув и почесав затылок продолжил путь к ближайшему дому. Но не прошагал он и десяти шагов, как на горизонте появилась целая стая черных авератов. Они опустились на землю и окружили его плотным кольцом, не приближаясь, однако, ближе нескольких метров. Иван удивленно огляделся, бросил кнут.
- Я пришел сдаваться, - сообщил он. - Как насчет кандалов и отдельной камеры

Лязгают замки — тюремные замки, даже если они электронные, всегда лязгают, чтобы подчеркнуть безысходность и даже трагичность положения, в котором оказался герой! - железная дверь уползает в сторону, входят двое черных авератов с кнутами наготове, следом идет одноглазый белый аверат по прозвищу Минхерц — бывший хозяин гладиатора Ивана. Все также сияет белизной горных вершин повязка на левом глазу, пылает красным цветом камзол, отливает золотом жилет, короткие штанишки, туфли и чулки. Пуговицы тоже из золота, как и перстни на каждом пальце. Даже гребень украшает колечко с бриллиантом.
- Здравствуй, сердце мое! - чуть растягивая слова произносит Иван, вставая с привинченного к полу табурета. - Давно не виделись. Чай, заскучал, соколик?
- Здравствуй, гомосап, - кивнул одноглазый. - Как жизнь?
- Близится к концу, - жизнерадостно ответил Иван. - А у тебя?
Аверату подают стул, он неторопливо расправляет полы камзола и садится.
- Были неприятности после твоего побега.
- Отбрехался? - заинтересованно спрашивает Иван и тоже опускает зад на жесткий табурет.
- Даже получил награду — золотое кольцо на гребень, - усмехнулся аверат. - И конечно нажил себе врагов.
- !!!???
- Награду за выдающиеся заслуги в подготовке бойцов для арены, - тряхнул гребнем с кольцом аверат. - А врагов нажил среди грифонов — ты перебил почти дюжину отпрысков самых знатных семейств.
- Ну, надо было лучше учиться в школе охотников за головами! И что теперь?
- Ты же знаешь, у нас нет смертной казни. Тебя снова выпустят на арену.
- Все как обычно? - с подозрением спросил Иван.
- Не совсем. Во-первых, представление посетят высочайшие особы — члены Совета, господин Председатель и Высокая Мать. Во-вторых, на арену будут выпускать не кого попало, а лучших бойцов. В-третьих, тебя обязательно убьют.
- То есть не набросятся сразу всем скопом, а будут дубасить по очереди, пока не сдохну?
- В общем, да. Это ведь зрелище, гомосап, ты же понимаешь.
- А зрелище не должно закончиться быстро. Надо подготовиться, я чуток подрастерял форму!
- Само собой! - усмехнулся аверат. - Но у нас есть сутки, пока готовят арену к приходу высоких гостей. Тебя накормят, экипируют, ты освежишь навыки рукопашного боя с моими бойцами. Перед казнью  получишь дозу хорошей фармы, чтобы дольше держаться и не замечать мелких ран.
- Заметано! - вскричал Иван и вскочил с табурета.
- А ты молодец, не унываешь, - с удивлением произнес аверат. - Другой бы ныл, скулил. Или молился своим богам, мысленно готовился к встрече с предками. Рассчитываешь на удачу, гомосап?
- А вдруг? - тронул губы хищный оскал.
Аверат хмыкнул, покрутил головой и сделал знак черным стражникам убрать хлысты.
- Идем, времени мало.

Места для зрителей заполнены до отказа. Еще бы — преступник номер один, убийца Председателя Совета, злобный куроед, враг всего живого, грязный гомосап и вообще чудовище жестокосердое наконец-то поймано и подвергнуто наказанию. Его казнь будет длиться и длиться, лучшие врачи реаниматоры уже приготовились оживлять презренное туловище врага рода авератус от ран, нанесенных такими же ничтожными существами, как и он сам. То есть инсектами, гарпами и конечно же, людьми. Разбойники, воры, возмутители божественного порядка, установленного Великой Матерью для всех разумных существ, станут сражаться на арене с этим негодяем и мерзавцем. И победят его. Но не сразу. Ибо зрелище должно длиться долго ради развлечения, отвлечения, а также назидания тем, кто хочет встать на скользкий путь бунтовщика и нарушителя устоев.
Трансляций эпохальной битвы зла со злом во имя торжества справедливости, добра и законности будет идти в прямом эфире, без всяких фокусов с записью, наложенным изображением и рекламных вставок. Вообще-то делать реальный прямой эфир категорически нельзя. «Прямой эфир» идет с опозданием на несколько минут. Это делается для того, чтобы можно было оперативно исправить мелкие недочеты и ошибки ведущих. Например, засвербело в носу у ведущего, надо чихнуть-сил-нет-терпеть. Или ус отклеился, парик съехал, ширинка расстегнулась. Ломается застежка лифчика у ведущей и высокий, идеально сформированный пластмассовыми вставками бюст провисает, как сдувшийся воздушный шарик. А оператор, как назло, дает сиськам кинодивы крупный план. Одним словом, прямой эфир на самом деле не прямой, а исправленный. По этой же причине снимают не одной камерой, а несколькими, дабы при необходимости переключаться на другую картинку.

Восторженный гул толпы заполняет чашу арены, зрители встают в едином порыве чинопочитания и лизоблюдства — явилась Великая Мать! Невзрачная курица в дорогущем платье из шелка с нашитыми бриллиантами буквально плывет над ступенями лестницы, спускаясь с верхнего яруса на почетное место в центре. Как водится повсюду в этом мире, куриную мать окружает унылая толпа жрецов, телохранителей и членов Высшего Совета. Она садится первой на золотой трон, следом за ней брякаются на откормленные зады все остальные.
Ведущий грандиозного действа вздымает руки и расправляет крылья, дабы привлечь внимание и всем заткнуть рты. Звучат фанфары, начинается приветственная речь …

Минхерц придирчиво осматривает доспехи Ивана, проверяет крепления и оценивает внешний вид. Броня сверкает полированным железом, кольчуга блестит мелким бисером на стыках, с плеч небрежно свисает серая шкура гарпа, на макушке красуется легкий декоративный шлем, украшенный сушеной головой инсекта.
- Ты хорош, - с удовлетворением произносит аверат. - Внушаешь страх и ненависть. То что надо!
- А оружие?
- Тебе не положено.
- Как!? - удивился Иван.
- Вот так! Ты убийца и вор, тебе ждет казнь, а не поединок.
- А броня зачем?
- Чтобы сопротивлялся дольше. У приговоренного к смерти есть выбор — безропотно принять конец жизни или биться до последнего. Все знают, что ты будешь драться. Кстати, для тебя исключение — бригада врачей окажет помощь, если будешь серьезно ранен.
- А потом казнь продолжится?
- Да.
- Необычайный гуманизм и человеколюбие! А с кем придется драться?
- В начале с людьми. С теми самыми пиратами, которые ждали тебя в конце полосы препятствий, чтобы прикончить. Дальше по обстановке.
- И много их?
- Четверо. Было восемь, половина погибла в схватках. И они очень на тебя злы.

Под свист и крики зрителей Иван выходит на арену. Она невелика, размером с баскетбольную площадку. Блестят объективы видеокамер, прожектора заливают светом зал, трибуны заполнены до отказа. Публика сплошь высший свет — авераты с белоснежным оперением, с золотыми и платиновыми украшениями, шитые золотом жилеты сверкают рубиновыми пуговицами. В центре восседает невзрачная курочка на золотом троне. Иван внимательно глядит на узкое личико, пытаясь обнаружить сходство с подземной сестрой — и близко ничего нет. Абсолютно разные лю… нет, куры. Совершенно разные куры! Даже мелькнула мысль — а не соврала ли стремная баба? Хотя зачем ей врать?
На арену летят белые цветы. Вроде земных ромашек, только желтая серединка очень маленькая. Иван удивленно оглядывается и пожимает плечами — белые цветы это знак приветствия. С чего бы? Взгляд скользит по рядам зрителей. Сплошь белые авераты, они машут ручками, кричат и показывают средний палец. На Земле это неприличный жест, а здесь?
«Я же сам им показал прошлый раз! - вспомнил Иван. - Решили, что я поприветствовал их? Ладно».
Он вскидывает руки и тоже показывает пальцы. Трибуны ревут от восторга, обычно сдержанные авераты — аристократы все-таки! - просто выпрыгивают из красных штанишек. В общем шуме Иван с трудом различает отдельные слова — убей всех, держись гомосап и — он не поверил своим ушам! - убей грифона. Он останавливается и растерянно смотрит как на броню падают белые лепестки — да он тут любимец публики, оказывается. Получается, что прибил главу Совета — правильно сделал, старикан достал всех своим ворчанием и вечным недовольством. Убивал грифонов — отлично, эти уроды всем надоели, они суют свои кривые клювы куда не надо и за всеми следят.
Иван выше поднимает обе руки и шевелит средними пальцами. Зрительный зал взрывается криками, даже придворные, сгрудившиеся возле трона, помахивают ручками. Трубят дудки, распахиваются ворота, на арену гуськом выходят противники — пленные пираты. Полуголые, грязные, в кровоподтеках и царапинах, но с оружием. Каждый держит в руках железный прут. Иван внимательно смотрит, оценивая противников и вдруг с удивлением замечает, что один из пиратов вроде как знаком. Невысокого роста, морщинистое лицо, глазки маленькие и весь он какой-то невзрачный и мелкий. Такие вот шибздики, как правило, отличаются скверным характером и общей говнистостью по всем вопросам.
«Да это тот засранец, с которым я был в одной камере на Пцырсте! - вспомнил Иван. - Еще утопить хотел в унитазе, но передумал. Напрасно!»
Пленные пираты расходятся в стороны, окружая Ивана со всех сторон. Бывшие алкоголики и наркоманы были бы не опасны, если не прутья в руках. Такими легко проломить голову или сломать руку. Сейчас они соберутся с духом и по команде главаря набросятся скопом. Пока это не произошло, надо что-то делать — а именно напасть первым и завладеть прутом. Лучше двумя.
Недолго думая Иван бросается к бывшему сокамернику, радостно крича на бегу:
- Здорово братан! Как дела!? Ты опять вляпался!? Слышал, ты жениться собрался!?
Чтобы пробежать несколько метров требуется считанные секунды. Этого достаточно, чтобы противник приготовился отразить атаку, так как видит опасность. Но крики и дурацкие вопросы должны отвлечь. Если угроза явная — замахнулись топором! - мы реагируем сразу. Если нас много, мы вооружены, а противник один и без оружия, то опасность невелика и защитная реакция «тормозит». А идиотские вопросы тормозят еще больше, потому что мозг обязан «переваривать» всю поступающую информацию. Так мы устроены.
Иван на бегу распахивает объятия, лицо расплывается в радостной улыбке — я встретил друга и братана по несчастью! Пират теряется на мгновение, рука с прутом идет вниз, на сморщенном испитом лице появляется растерянность. Он отступает на шаг, неуверенно произносит:
- Мы с тобой вроде сидели вместе?
- Ага, - радостно подтверждает Иван. - Ты мордой в унитазе, а я на твоей жопе.
Стремительный удар сворачивает челюсть вбок, брызжет кровь и осколки зубов, железный прут оказывается в руке Ивана. Он быстро оборачивается, с наклоном уходит вбок и бьет наотмаш по колену второго пирата, который не растерялся и сразу бросился на него. Перебитая нога ломается, как сухая палка. Пират валится на бок, выпучив глаза от боли, а Иван хватает второй прут и, широко улыбаясь, глядит на двух оставшихся целыми пиратов. Те сразу притормаживают и стоят на месте, растерянно глядя на искалеченных товарищей. Трибуны ревут, визжат и кудахчут, шум в курятнике стоит оглушительный. Иван мотает головой, отгоняя падающие сверху перья и приглашающе машет прутьями — подходите, братаны! Однако «братаны» не спешат. Только что на их глазах какой-то ряженый засранец покалечил двоих собратьев, овладел оружием и хочет убить их. Есть повод задуматься! Но стражники из числа черных авератов так не считают. Электрохлысты извиваются по-змеиному, сыпятся мелкие искры, дымит и обугливается песок.
Двое уцелевших пленных пиратов нервно оглядываются на приближающихся стражников и неохотно идут навстречу Ивану. Пират с перебитой ногой громко воет и машет руками, будто хочет взлететь из положения сидя. Шибздик лежит ровно и вроде как не дышит. Иван отступает, выжидая удобный момент. Пираты медленно приближаются, черные стражники идут за ними, трибуны сдержанно шумят. Один из авератов случайно касается кончиком электрохлыста лежащего без движения шибздика, пират взвизгивает, тело изгибается так, что вот-вот переломится пополам. Аверат оступается, толкает рядом идущего, тот отшатывается и наступает прямо на сломанную ногу другого пирата.
Визгливый матерный вопль рвет приглушенный гул трибун. Пират со всей силы бьет уцелевшей ногой и хиленькие куриные ножки аверата ломаются, как спички. Он падает, будто голубок подбитый. Пират ловко перехватывает хлыст и бьет наотмашь другого. Перья взлетают стайкой, электрический разряд пробивает тонкую птичью шкурку и стражник  с хриплым клекотом валится на землю. Пираты сразу бросаются в атаку, но не на Ивана, а на стражников. Он несколько мгновений ошарашенно смотрит, как пленники молотят железными прутьями растерявшихся авератов. Тщедушные курицыны сыны падают замертво, даже не успевая сообразить что к чему. Ну, не привыкли они к такому!
- А чо, нормально! - хмыкнул Иван и тоже бросается в атаку.
Дюжина черных стражников погибает на глазах у всего стадиона в прямом эфире за несколько секунд. Растерявшиеся зрители молча наблюдают, как трое людей убивают казавшихся до сих пор непобедимыми черных стражников, живо собирают хлысты и становятся в круг спиной к спине. А тот, кого собирались казнить, показывает уже не средний палец, а руку с сжатыми в кулак пальцами и крутит ей так это, словно вкручивает в одно место.
Иван ожидал оскорбленных криков и возмущения — какое там! Зрители визжат, свистят и кудахчут от восторга, а не в меру экзальтированные курочки швыряют украшения на арену. Здоровенные, как перепелиные яйца, бриллианты, нанизанные на золотую цепь, сбивают шлем легкий шлем и шмякаются на шею, больно прищемив клок волос на затылке.
- Такими брюликами можно и лицо разбить, - опасливо бормочет Иван, склоняя голову в поклоне, но не забывая косить глазом по сторонам — черные авераты здесь не единственная опасность.
Пленные пираты тоже опешили, непонимающе смотрят по сторонам, на лицах видна растерянность и даже страх — чего это они?      

Над залитой светом прожекторов площадкой метнулись темные фигуры, по арене стремительно бегут расплывчатые тени крылатых тварей. Иван смотрит вверх — целая стая грифонов, не меньше дюжины молодых и старых птиц, пикирует прямо на арену. Каждый грифон вооружен стальным шипом. У молодых по одному, а матерые палачи и убийцы сжимают в каждой лапе железные палицы с заостренными выступами, которыми так удобно дробить кости и проламывать черепа.
Повинуясь неслышимой команде молодняк швыряет шипы. Иван бросается прочь, пригнувшись и петляя, как заяц. Выглядит не очень героически, но жизнь не кино, соображать надо быстро и заботиться не о красоте движений, а сохранении целостности шкуры. Несколько штырей достигают цели, остро заточенные концы бьют по плечам и спине, но броня, заботливо предоставленная Минхерцем — да продлятся дни этого достойного петуха! - выдержала удары и кольчужка не подвела.
«Зря шлем снял! - подумал Иван. - Бусы из брюликов защита хреновая».  Он подхватывает упавшие шипы и швыряет их в грифонов, которые уже тянут к нему когтистые лапы. Двое падают сразу, пробитые насквозь. Третий, получив железякой в клювастую харю, отшатывается, на него налетает другие, они падают и начинается свалка. Иван тотчас бросается в центр кучи малы, щедро раздавая удары стальными прутьями направо и налево. Трещат ломающиеся кости, взлетают окровавленные перья, из разбитых голов брызжут глупые мозги.
Столь показательное избиение юных грифонских дарований приводит в бешенство «стариков». А бешенство, как и любая другая эмоция на максимальных оборотах, до добра не доводит. Под свист и восторженные вопли зрителей стая грифонов срывается вниз, будто камни с края пропасти. Залитый кровью врагов, в облаке перьев Иван не видит стремительно приближающихся клювастых уродов, но чувствует его по движению воздуха. Шестеро опытных палачей на одного будет многовато, железными прутиками не отобьешься.
 Иван хватает еще живого грифона за голову и машет над собой, будто веткой комаров отгоняет. Тщедушное тело содрогается от ударов, мелькают суматошно хлопающие крылья, режет уши пронзительный клекот. Получив неожиданный отпор грифоны отступают. Один беспомощно барахтается на залитой кровью арене, щелкая кривым клювом и бешено вращая выпуклыми глазами. Левое крыло колотит по земле, вздымая пыль и песок, а правое неловко подвернуто, под тонкой кожей вздулась шишка неподалеку от плечевого сустава.
Наступает короткая пауза. Грифоны перестраиваются в круг, трибуны тонут в криках. Иван отбрасывает тощее, почти лишенное перьев тело юного грифончика. Голова на неестественно вытянутой шее с тихим хрустом отрывается и катится по арене, подпрыгивая и брызгая кровью. Восторженные зрители вопят так, что уши в трубочку сворачиваются.
- Чего так орать? - вполголоса возмущается Иван. - Куренку голову оторвал, эко диво! Хотя это не совсем куренок.
Пятерка грифонов приготовилась к атаке. Нападать будут скопом, со всех сторон одновременно. Это в кино герой вырубает десяток врагов по одному, ломая кости одним ударом и выбивая суставы тычком указательного пальца. Противник не дурак, он хорошо подготовлен и тоже знает, как и куда надо бить. А если пятеро на одного, да еще и с палицами — тут шансов ноль!
Иван бросается к раненому грифону. Тот понимающе кривит рожу, кивает и перестает отползать.
- Да на хрен ты мне нужен, заложник сраный! - бросает на ходу Иван, пинком отшвыривая грифона, вообразившего себя жертвой. - Я ранеными не прикрываюсь, даже если они не люди.
Трое грифонов опускаются на землю, окружая человека и начинают сближаться к центру, держа наготове оружие. Оставшиеся двое парят в воздухе, готовясь атаковать сверху. Иван на ходу швыряет железные палки один за другим, целясь в голову ближайшему грифону, подхватывает палицу и немедля атакует. Все происходит очень быстро, грифон пытается увернуться от летящего железа, неловко поворачиваясь на слабых птичьих ногах. Он непроизвольно расправляет крылья, чтобы не мешали и стальные снаряды бьют по тонким костям, ломая и выворачивая суставы.
Это больно! Очень. Даже просто садануть молотком по пальцу, вытаращишь глаза и вспомнишь все эпитеты и прилагательные из раздела толкового словаря ругательств и бранных слов. А ломание костей без наркоза и вовсе повергает в шок, в процессе которого словарный запас пополняется целой кучей самых невероятных звуковых сочетаний.
Парализованный болью грифон замирает на месте и тотчас получает удар по голове железной палицей. Хруст разбитой черепной коробки тонет в восторженных криках зрителей. Авераты так неистово радуются смерти грифона, что даже самые тупой  инсект поймет — грифонов люто ненавидят все. Даже придворная шваль куриной матери смеется и тычет пальчиками в кровавую кашу на арене.
Грифоны бросаются в атаку. Растеряв от злости остатки разума, они атакуют скопом, нимало не заботясь о тыле. А зря! Ободренные видом окровавленных трупов пленные пираты переглядываются, кивают друг другу и, как и положено грабителям, негодяям и мерзавцам, нападают со спины. Пока Иван отбивается от наседающих со всех сторон врагов, они расчетливо ломают затылки двоим, а третьего, которых норовил ударить сверху, хватают за лапы и тянут в стороны. Истошный крик раздираемого пополам грифона заглушает треск рвущихся сухожилий и ломающихся суставов.
Иван уходит в сторону кувырком, вскакивает на ноги и сразу получает целую серию ударов с двух сторон, но броня держит хорошо, только в легких отдается приглушенной болью. Беспорядочно отмахиваясь сразу двумя палицами он пытается вырваться из круга и ему это удается, потому что один из грифонов падает с проломленной головой, а на оставшегося набрасываются пираты. Еще двое суматошно хлопают крыльями наверху, но Иван легко отбивает удары — без опоры на землю они получаются слабенькими. Но хорошую шишку набить могут!

То, что изначально задумывалось как показательная порка в назидание другим рабам и преподносилось в виде сражения добра со злом, превращается в избиение. Палачи становятся жертвами, а казнимые превращаются в мстителей. И все это на глазах самых уважаемых представителей общества. И даже — страшно сказать! - перед очами великой … нет, Великой Матери всех кур, курей и куриц. А какой позор грифонам, которые мнили себя воплощением ужаса и неминуемого наказания всех смутьянов и бунтовщиков. Одним словом, грандиозный облом в прямом эфире!
Зрители орут, визжат, свистят, размахивают желтыми жилетами и красными камзолами. А дамы словно девицы легкого поведения машут торопливо снятыми панталонами и показывают неприличные жесты неприличными местами. (Вот интересно, они всему этому в пансионе благородных куродевиц научились?) А вообще зрелище удалось на славу! Рейтинг зрительского внимания зашкаливает, рекламодатели убиваются за каждую секунду показа, видеозапись боя людей против грифонов уже оформляется в виде художественного фильма — любовь-морковь рабыня-гладиатор, коварные козни завистников, страсти-мордасти и счастливый конец. Но не это главное! За считанные минуты рухнул миф о непобедимости грифонов. Весь птичий мир, вся цивилизация Терравиума увидела, что грифоны вовсе не так страшны, что их можно бить и убивать. Эти психопаты и уроды совсем не нужны благородным авератам, хватит черноперых. Все поняли, от мала до велика. Но, к сожаление, не осознали опасности, ведь грифоны тоже не дураки.

               
                Глава 15.
                Атака из подземного мира.

Иван стоит посреди арены, осыпаемый цветами, золотыми кругляшками и бриллиантами. Драгоценности стучат по броне, словно град. Холодные горошины бриллиантов сыпятся за шиворот, скапливаются на поясе и проскальзывают дальше. Ивану даже приходится незаметно дергать задницей, чтобы не застревало там.  Двое пиратов растерянно озираются по сторонам, а загребущие ручонки живут отдельно от хозяев — хватают на лету золото и драгоценные камни, рассовывают по карманам и дрожат от нетерпеливой жадности, будто на холодном ветру. Один из пиратов смотрит на товарища, дергает головой и делает страшные глаза, кося на усыпанный золотом пол — че делать-то будем? Второй сводит взгляд к переносице, будто окосел уномоменто и на оба глаза — подожди, мол, при всех неудобно. Потом соберем. Первый страшно таращит глаза и мычит громко и с надрывом — потом будет поздно! Набегут тут всякие типа уборщики и сгребут. Еще по чайнику настучат. Второй делает трагическое лицо и вздыхает — кто не рискует, тот не пьет шампанское! Губы первого пирата замысловато шевелятся и будь неподалеку чтец по губам, он бы понял — посылает в пешее эротическое путешествие вместе с шампанским.
Звуки, издаваемые большим количеством людей, будь то стадион битком набитый футбольными психами, или оперный театр заполненный до отказа эстетствующими придурками, либо просто толпа зрителей некоего действа — все это звуки огромного оркестра! Они подчиняются законам гармонии и всегда имеется дирижер. Взмахнул он палочкой и запели валторны. Махнул рукой и загудели басы, заорала солистка, грянули литавры — короче, пошел музон и внимание зрителей обращено на сцену. Никто не видит, чем там занимается билетерша возле дверей.
 Сквозь восторженный рев толпы авератов тонким ручейком пробился истеричный вопль одной курочки, затем другой, третьей и вот уже целый хор курей вопит и орет дикими голосами, раскалывая гул стадиона стальным лезвием ужаса. Сразу несколько отрядов грифонов атаковали  стадион. Черные стражник немедля вступили в бой, но грифонам это и было нужно. Самый большой отряд отборных бойцов палачей напал на свиту главной курицы, так называемую Великую Мать, явно намереваясь убить ее и всех придворных. Цель проста - обезглавить  общество авератов и тем самым лишить избалованных аристократов воли к сопротивлению. Если она вообще осталась у тех, кто привык к роскоши и отсутствии забот.
Черные стражники немедля вступили в бой, но электрохлысты хороши только против безоружных пленников, для профессиональных убийц это пшик. Грифоны на лету хватали гибкие «усы» руками в прорезиненных перчатках и вырывали хлысты. Оставшись без привычного оружия стражники терялись, а грифоны сразу пускали в дело палицы и черные авераты падали с разбитыми головами.
На стадионе поднялся гвалт и шум, зрители повскакивали с мест, ринулись к выходам и сразу же их закупорили. В страшной давке первыми гибли слабые — дети и женщины в смысле цыплята и курочки, а вместе с ними старики и старухи. (И правильно, ибо не хрен шляться по зрелищам для извращенцев! Смотри телевизор дома сидя на горшке.) А сидящие дома — не обязательно на горшках! - в прямом эфире наблюдали, как толпа озверевших от страха зрителей пытается вырваться из ловушки стадиона, а грозные стражники в черном беспомощно машут крылами и гибнут один за другим. Придворные сгрудились вокруг главной курицы, растерянно крутят головами, немногочисленный отряд личных телохранителей обнажил оружие — все те же электрохлысты, только покороче! - и тоже не знает, что делать, потому что выводить «объект номер один» некуда, взлетать нельзя, а транспорт с подкреплением прибудет не скоро. Если вообще прибудет.

Иван оглядывается. Пленные пираты сноровисто пихают золотые слитки в штаны и за воротник рубашки, раздуваясь до неприличия прямо на глазах. На трибунах для почетных гостей свалка, выходы из стадиона забиты живыми и мертвыми. Остается только проход под трибунами, через который выводят приговоренных к смерти в бою, но он закрыт.
- Тут поднялся галдеж и лай, и только старый попугай … э-э … громко гавкнул из ветвей — жираф большой, ему видней! - не совсем точно процитировал Иван пару строчек из бессмертных стихов великого поэта. - И где мой жираф в смысле как удрать отсюда, пока не появились подземные уроды. А они вот-вот появятся.
Как в воду смотрел! Тотчас вспучивается земля посредине арены и огромная тварь, похожая на механического паука выбирается на поверхность, роняя комья земли и какие-то металлические обломки. Из образовавшейся дыры стремительно выбегают многоногие и многолапые твари отвратительного вида, нечто среднее между пауком, сколопендрой и омерзительной пиявкой. Размером с крупного пса, эти уроды с визгом бросаются на обезумевшую от страха толпу авератов и начинают резня в прямом эфире.
Иван пятится, стараясь не делать резких движений, но твари совершенно не обращают на него внимания, словно им подробно и доходчиво объяснили, что вот этого человека трогать не надо. Косвенным доказательством данного предположения послужил тот факт, что раздутых от золота пиратов сожрали за полминуты. Остались только кости с клочьями мяса и две головы с выпученными от страха и удивления глазами. Шипя и вереща, будто противные младенцы, гончие псы подземного мира мчатся мимо растерявшегося Ивана. А он стоит ни жив ни мертв, вытянув руки по швам и только глазами вращает. Тяжко топая и лязгая кривыми жвалами, из пролома выбирается странное существо, похожее на сороконожку, только размером с микроавтобус. Вереща от вспыхнувшей ярости, оно бросается прямо в кровавое месиво трибун.
- Да-да, тебя там только не хватает! - бормочет Иван, с трудом ворочая языком. - А я такой невкусный, как айсберг в океане, - бубнит он под нос, - но если после бани …
Механический паук разворачивается к Ивану кошмарной многоглазой харей, изогнутые экскаваторные челюсти лязгают. Густые заросли жестких волос на спине приходят в движение, появляется женщина из подземелья. Черные крылья раскрываются, сверкая антрацитовым блеском перьев, из под них высовывается Светка и радостно машет руками. Иван с трудом раздвигает деревянные губы в улыбке, негнущаяся рука поднимается, будто шлагбаум — паучище-то смотрит, не отворачивается! Крылато-волосатая сестренка куриной матери небрежно машет рукой, паук выпрямляет одну из лап и девушка бежит вниз, словно мартышка с пальмы, помогая себе руками. Оказавшись на земле, она с такой энергией прыгает на шею Ивану, что едва не сбивает с ног.
- Ты не забыл меня! Спасибо тебе, спасибо!!! - скороговоркой произносит Света, обцеловывая все лицо.
- Да, я такой памятливый, - бормочет растерявшийся Иван. - Но надо срочно сматываться отсюда! - вертит он головой.
- Ты что-нибудь придумаешь! - радостно говорит девушка, счастливо глядя ему в глаза.
- Эта волосатая тетка вроде обещала летучий корабль … э-э … мадам, один вопрос, а где … тьфу, зараза!
«Мадам» уже след простыл в смысле ее паук приблизился к трибуне для почетных гостей, а сама она уже порхает над сбившимися в кучку придворными и телохранителями. Они взяты в кольцо свирепыми уродцами из подземелья, которые ожидают команды волосатой предводительницы, но та медлит. Наверно, сестренку высматривает в плотной толпе.
Иван наконец освобождается от объятий девушки и пятится подальше от дыры, из которой продолжают выбираться на поверхность разнообразные ползающие и прыгающие результаты неудачных опытов, ошибок и научных заблуждений. Неизвестно, что у них на уме и есть ли он вообще, так что надо сматываться. Но вот куда? Эти твари выбираются на поверхность не только здесь, на арене, а и повсюду на этом чертовом цилиндре. И куда бежать?
Поток теплого воздуха обдувает макушку, визгливый гул турбин режет слух, размытая тень ползет по арене неопрятным пятном. Иван аж подпрыгивает от радостного предчувствия, задирает голову, но отросшие волосы падают на лицо. Пришлось руками убрать их на затылок и так стоять локтями врастопырку, глядя на снижающийся транспортер без опознавательных знаков. Вспучивается земля, лопается пластиковое покрытие арены, наружу выбирается очередной подземный монстр с целым стадом монстрят поменьше. Транспортер уходит вбок, снижается с небольшим креном, разворачиваясь кормой. Вой турбин стихает, откидывается аппарель, в проеме появляются Тарас, Лука и Надя. Мужчины, как всегда, в шкурах шерстью наружу, из-за плеч выглядывают рукояти топоров и мечей. Девушка одета изящней — короткая замшевая курточка, не до конца застегнутая на груди, облегающие брюки, заправленные в короткие сапожки и здоровенный нож на поясе — без него скромной стеснительной девушке никак и никуда! Волосы цвета свежей соломы убраны под — Иван не поверил глазам! - платочек. Голубенький такой, василькового цвета в горошек. Глаза девушки, такие же голубые, слегка сужаются и Ваня тотчас вспомнил, как ловко Наденька управляется с оружием. На раз любого монстра укладывает!
- Как дура в платочке! - слышится приглушенный гулом турбин голос Светы.
- Вы подружитесь, - мямлит Иван и преувеличенно радостно машет руками, изображая неуемную радость.
Вообще-то так и было, Иван действительно рад, что волосатая подземная ведьма не обманула и друзья вернулись за ним. Транспортер снижается еще ниже, откинутая аппарель едва не касается земли. Света с радостным визгом с разбега прыгает в распахнутый люк, но не рассчитала силы и по инерции бежит дальше, цепляется ногой за выступ и … Тарас ловит ее за мгновение до приземления прямо на железный пол. Их взгляды встречаются и здоровенный, как бык, мужичара замирает стоя на одном колене и держа на вытянутых руках девушку, замотанную в тряпье с ног до головы. Слегка покраснев — от бега наверно! - Света вежливо произносит скороговоркой:
- Поставьте-меня-пожалуйста-на-пол-спасибо!
Тарас поспешно выполняет просьбу, но как-то неловко и стоит переминаясь с ноги на ногу и стремительно краснея.
Подгоняемый рычанием бешеных подземных тварей Иван с короткого разбега кидается в транспортер, который уже начинает потихоньку отрываться от земли, но подошвы коротких сапог, сшитых из кожи гарпов и покрытые кусками хитина, скользят по трапу и вместо лихого наскока получается позорное падение на колени с наклоном вперед. Дабы не разбить лоб в неистовом поклоне Иван выставляет руки ладонями вперед и утыкается носом выше колен Нади, еще и обняв ее за бедра. Вдобавок транспортер клюет носом, уходит с набором высоты, аппарель поднимается … чтобы не упасть, Иван тянется вверх, перебирая руками … э-э … заднюю поверхность бедер.
- Ванька-то как заскучал без тебя, Надь! - насмешливо произносит Лука.
Ножны из твердой, как камень, кожи болотного крокодила, упираются Ивану в верхнюю губу, громадный тесак угрожающе наклоняется как бы намекая на предстоящий разбор полетов.
- Я тоже шкуфычал, - с трудом выговаривает Иван нижней губой, разжимает руки и встает с колен.
Транспортер быстро набирает скорость, тяжесть в ногах растет. Надежда молча идет в пассажирский салон, Иван шагает за ней, подгоняемый насмешливым взглядом Луки. Последним идет Тарас, вежливо поддерживая Свету под локоток — мол, не ушибите ручку, мадмуазель!
Пилотское кресло стремительно поворачивается, возникает радостное лицо Платона.
- Привет, Иван! Как жизнь? Вижу, в гладиаторы выбился? Молоток, человечество в моем лице тобой гордится! - скороговоркой выпалил он.
- Здравствуй, вождь. Рад тебя видеть, - отвечает Иван, устало садясь на боковое сиденье напротив Нади, которая смотрит на него радостно подозрительно и как-то еще трудно объяснимо. - Куда мы теперь?
- На Болото, куда ж еще-то? - отвечает Платон. - Грифонам не до тебя, Терравиуму вроде конец, можно жить дальше и не париться.
- Это вряд ли, - грустно улыбнулся Иван. - Есть еще пираты, есть мусорная планета. Да и здесь мало что изменится. Плохая власть изменится на еще худшую.
- Ты был в подземном мире? И как там?
- Страшно, - честно ответил Иван. - Теперь этот мир наверху. Его обитатели получат доступ ко всем технологиям, создадут свои — под землей тоже не дураки сидели! - и наверняка захотят власти над всеми планетами поблизости.
- Ими руководит страшная волосатая тетка. И у нее целая армия чудовищ, - произносит дрожащим от слез голосом Света.
- Ну, к нам на Болото они вряд ли прилетят, - махнул рукой Платон.
- Прилетят, - покачал головой Иван. - Не сразу, но прилетят. Они ненавидят весь мир и всех считают своими врагами.
Транспортер летит по заданной программе к выходу из цилиндра. А вокруг по всей поверхности сферы идут бои, грифоны и черные авераты сражаются с врагом, который десятилетиями копил силы и ненависть. Черный дым пожаров заволакивает светлые города птицелюдей, взрывы кромсают зелень полей, голубая вода искусственных озер красится кровью благородных авератов.