Досада, длиною в жизнь

I

          Около трёх дней назад с другом ещё из армейских времён стоя пили пиво, стуча сухой воблой о край стола в забегаловке на Косой. Настроение было гнилое. Я не нашёл ничего более умного, как рассказать ему свою печальную историю первой неудачной влюблённости. Кстати, он и сам был её непосредственным свидетелем.
           Вру, конечно. Нас было троё я и две кружки с пивом. На одной из них лежала нетронутая вобла. Мой друг ушёл в мир иной, не попрощавшись. Только недавно получил известие. Только вот... Через восемь месяцев. И я, поддавшись настроению, вспоминал нашу юность соседу по столику, совершенно незнакомому человеку, завсегдатаю этого популярного в те годы заведения.
          Армия связывает жизнь близких друзей накрепко. Но, к сожалению, чем старше мы становимся, тем реже видимся. Последний раз прошлым летом. Я приезжал к нему на старую дачу его давно умерших родителей.
          Именно с неё и началась практически полностью выдуманная история о действительных событиях. Да, да. Всё это было с нами. Именно так. Только при других обстоятельствах. Смысл от этого не меняется.
*****************************
          Завтра Гоше стукнет двадцать шесть. Его день рождения самый близкий друг Олег Штаммов пригласил отпраздновать в Туле, на юго-западной окраине, в погребе при доме его родителей, окутанным густым виноградником. Он родом из этого непонятного, мало интересного городка недалёкого Подмосковья. Около двух часов на поезде. Обещал отличное времяпрепровождение. Двое друзей, Гена Козлов и Валерка Бесфамильный, откликнулись на зов Олега. А больше и надо. Есть возможность попинать мяч двое надвое.
          По приезду в Тулу их ждал первый сюрприз – привокзальный ресторан. Совершенно обычная столовая тех времён середины семидесятых. Изюминка ресторана – большая тарелка с чёрным, только что испечённым, часто ещё горячим хлебом и горчица, да пару ножей на накрытой непонятно какого цвета клеёнчатой скатертью. Горчица адски горькая и необыкновенно вкусная. А хлеб – это песня. Самый старший из друзей, когда-то отслуживший в лётных войсках, будучи стопроцентным дальтоником, Геннадий Козлов, как всегда. сделал самое дельное предложение: “Это не хлеб. Это пальцы проглотишь и не заметишь, етить мать этого пекаря. Предлагаю купить десяток буханок и пять банок горчицы. И мотать от этого столовского запаха.”
          Официант с улыбкой частного детектива, недвусмысленно осмотрев нас, вызвал директора. Ввиду того, что в прейскуранте напрочь отсутствовала всякая икра, включая баклажанную, он просто покрутив пальцем у виска велел отпустить всё. “Отдай всё.” – Так и сказал. – “И бесплатно”.
          Разорвав одну буханку на ломти в салоне автобуса, ожидавшего отправки по расписанию, Олег посвятил нас в главное из главных, дабы мы к нему не приставали больше со скабрезными вопросами.
          – Сразу предупреждаю – пряников и самоваров днём с огнём не сыщешь. А потому у нас две дороги: в винный погреб и назад на вокзал. На всё про всё две ночи. – И чихнул от горчицы так, что шофёр под общий смех немноголюдного салона прогоготал: – “Хорошо, что это не трамвай, а то бы – с рельс на повороте. Как два пальца...”

          Так с шутками да  прибаутками, несмотря на унылый пейзаж за окнами, друзья, доехав до кольца маршрута, отправились последним марш-броском в пару километров в дачный посёлок.
          Рассказать об этой удивительно паскудной дороге, извините другого слова и не подобрать, не представляется возможности... Только абсолютно не ясно, как там в непогодицу люди добирались до дач на машинах. Чистый ребус.
          Но давайте по порядку, с самого начала. Так или иначе, эта поездка запечатлелась в памяти моей путешествием длиною в жизнь. Ну, если и не на всю, то хотя бы на пару десятилетий.

          Не помните, кто сказал – “Молодость – недостаток, который быстро проходит”? Какой-то немец. И не припомню, но он был чертовски прав. Сегодня, когда уже далеко за семьдесят, это уже не лозунг. Это некая дремучая пошлость, ужас какой-то. Мозги умудрённого жизнью человека с совершенно молодой двадцатилетней душой. Брр... Одно могу сказать: ошибки молодости можно приукрасить, посмеяться над ними, дивиться своей глупости тех прекрасных лет, но избавляешься от них, только перейдя в мир теней.
          Память хранит в человеке то, чем наполнена его душа. И не важно, сколько тебе лет, если вы помните, в основном, только позитив, то прошлое возвращается часто во снах или иллюзорно при чтении книг, просмотре фильмов или в определённых двусмысленных ситуациях. Бывает, забываешься от вдруг накинувшихся на вас картин того самого прошлого, воспроизводимого со всякими мелочами, конкретными обрывками фраз, блеском чьих-то глаз, слёз или уныния от потерь, и душа начинает млеть, ныть или, чего уж хуже, проклинать мою же участь...
          Так что там было дальше?... Дай Бог памяти.

II

          Дачный посёлок, впрочем, не очень отличался от города. Правда, более зелёный, а вот воздух явно упоительнее.  Наверняка, не только вином балуются.
          Не заходя в горницу, Олег скомандовал:
          – Лестница в сенях в подвал слева, а свет справа. Спускайтесь, я сейчас вернусь. – Его не было минут двадцать. Слышен был только лязг посуды и короткие телефонные разговоры.
          Подвал был внушительных размеров. По крайней мере, достаточно смутно, но вспоминается длинный стол, две грубо тёсаные скамьи, отполированные временем с частыми, видимо, посиделками и несколько стульев. И, возможно, штук восемь, десять столитровых дубовых бочек с вином и краниками снизу на специальном помосте, с полметра приподнятым от пола. В закутке стопка матрасов, подушек и одеял. Кстати, не так уж голодно жило семейство. Запасы колбас, даже пару окороков внушительного размера висели на крюках в стенах, отделанных берёзой и лиственницей. Тут же бочонки с солёными, зелёными помидорами и квашеной капустой. А на полках банки, банки, банки... Словно на всю жизнь.
          Пока Олег там что-то из посуды собирал, мы выставили кто что с собой захватил из дома. Чем заесть вино было вдоволь на три дня. Расстраивало лишь количество спиртного. Как назад в Москву попадём? Вопрос повис в воздухе и висел не более получаса с начала трапезы. Тосты с непременными алаверды, смехом и тупыми звуками от гранёных стакано быстро развеяли некую, уже забытую настороженность.

          Время было ещё раннее даже, пожалуй, засветло, когда в сенях послышались девичьи голоса и стук каблучков по лестнице.
          С появлением первой девушки  Олег с поднятым стаканом вина пытался пропеть низким басом:
          – Сюрприз. Ну, как же без него? И что за праздник без девчат? – Вскинув руку, пафосно продекламировал: – Гоша, ты именинник. Тебе предоставляется право первого выбора!
          – Олег, как тебе такое пришло в голову? – Засмущался, уже чуть подвыпивший именинник. – Девочки, пожалуйста к столу. Ну-ка, раздвинулись. Девчата, выбирайте сами себе места.
          – Гоша, я рядом с Вами. – Первой выделилась белокурая девушка. – Ирина. Будем знакомы.
          – Всем хватит места. Рассаживайтесь по своему усмотрению.
          – Можно я сяду с другой от Вас стороны. С краю. – Черноволосая девушка, с причёской под Мирей Матье, присела рядом. – Елена Спасская. – Тихо представившись, потупила взор.

          Вино текло рекой. Никому даже в голову не пришло притронуться к запасам водки из рюкзаков и баулов. Часа через три, а то и меньше, компания утихомирилась. Терпкое вино, изготовленное из необорванного от кистей винограда, сделало своё дело. Пятеро неподготовленных отвалились тут же за столом. Только Олег с Гошей пытались в таком вот состоянии решить задачу, накануне не предвещавшую возможности решения. Кто знает, а если да на нетрезвую голову? Новый способ решения не появится с бухты-барахты так вот сразу без долгих споров, ряда неудач, ошибок, рецидивов, в конце концов.
          Лена тоже бодрствовала. Она, в принципе, и не пила. В этой компании, явно оказавшись случайно, чувствовалось её некоторая скованность.
          – Вам бы, вероятно, следовало искать решение от противного. Чем чёрт не шутит?
          – Лена? Вы математик? Рад знакомству. – Проговорил Гоша, даже не обернувшись на её замечание. Присутствие незнакомых девиц не входило в его планы. – Вы не обижайтесь на Олега. Он у нас просто главный по затеям. – Гоша загнул указательный и средний пальцы на поднятой левой руке. – А в общем, прекрасный парень. С выбором была шутка, как Вы правильно поняли, хотел преподнести мне сюрприз.
          – Когда все в подпитии, это уже неважно. – Лена одарила почти влюблённого Олега улыбкой. – К сожалению, Вы ошиблись. Я заканчиваю медицинский институт.
Будущий хирург. А здесь с Ирой оказались случайно. Я к ней приехала в гости. Мы близкие подружки ещё по школе. Отстали от поезда.
          – А математика? – Олег с интересом осматривал девушку. Она, казалось, явно ему по душе. Единственное что, так это возможное удаление от Москвы, охлаждало возрастающий пыл.
          – Так, увлечение. Помогает более глубокому восприятию материала. Если бы не просьба мамы, я бы, скорее всего, поступала по вашему профилю.
          – А какие ещё методы нетрадиционные Вы знаете? Даже интересно. – Олег на глазах преображался от неожиданной гостьи.
          – Я знаю ещё один своеобразный метод, но в медицине он не применим.  Как Вы, Гоша, думаете, что за метод?
          – Метод проб и ошибок. – Как бы между прочим равнодушно ответил именинник. – В медицине ошибка может стоить жизни.
          Григорий перевёл взгляд на Иру, прикорнувшую на плече Козлова. Они такие разные. Ира очень крупная девушка. Точно уж сто двадцать в ней присутствует, с античной красоты лицом. Подкупает раскованность и чистый, литературный, русский язык. Можно сказать даже изысканный. А Лена ей внешне полная противоположность. Среднего роста, не худая, но и не полная, всё познаётся в сравнении. Лицо овальной формы с чуть книзу сужающимся подбородком и приятными ямочками на щеках, привлекает внимание ненапускной серьёзностью. Крупные карие, ближе к чёрному, глаза задумчивые, но в момент улыбки щедро сияют радостью.
          – Вы такие разные с подругой. – Гоша перевёл разговор в другое русло. 
          – Вы её просто не знаете. Я рядом с нею просто бука. Сколько она знает?! А какой рассказчик... А как она танцует! – Лена с восторгом описывая подругу, чему-то улыбалась, то и дело стараясь обратить на себя внимание Гоши. – Никогда её такой не видела. Что у Вас за вино, Олег? Ноги не слушаются.
          – Одну минутку, мне надо срочно позвонить. Сейчас вернусь. – Произнёс скоропалительно Олег, почувствовав, что здесь ему не место хотя бы на некоторое время. Он взлетел по лестнице, словно не пил.
          – Однако, привычка. Его хмель не берёт. – Гоша продолжал внимательно рассматривать девушку при тусклом свете одинокой лампы, висевшей над бочками с вином. Подозрение, что когда-то они могли встретить друг друга, чувствовалось, его особенно и не волновало.
          – Судя по Вас...
          – Я здесь не впервые, – прервал Гоша Лену на полуслове. – Впервые встречаю девушку с такими запросами, как у Вас. Не хотите подняться наверх? Здесь есть  что-то вроде веранды, увитой виноградником, и воздух чистый с лёгким привкусом мяты. Я Вам помогу подняться. – Гоша встал и протянул руку.
          Лена, с трудом оторвавшись от скамьи, ухватилась за запястье протянутой руки.
          – Не скажете, как мы завтра вернёмся в город? Мне на вечерний поезд бы не опоздать. Ленинград зовёт. – Она сконфуженно посмотрела на Гошу.
          – Давайте я Вам подсоблю. На свежем воздухе станет легче дышать. – И стал первым подниматься по лестнице, подтягивая за руку девушку вверх.

          Вечерний воздух действительно обрушился на них живительной свежестью после душного, пропитанного винным запахом, подвала.
          – Гриша, можно я Вас буду так называть, посмотрите на небо. Сколько звёзд... В городе и половины не видно. – Лена интуитивно прижалась к его плечу. – Смотрите, звезда как долго падает. Я загадала два желания. Ой, ещё одна... – Она запнулась. – Так часто желания не выполняются. – Явно расстроившись, повернулась к нему лицом. Он казался на голову выше. – “Только бы понял. Неужели стал истуканом?”. – Улыбнувшись своим мыслям, закрыла глаза.
          Приподняв осторожно Ленин подбородок кверху, Гриша прижался к её полуоткрытым губам без всякого давления, чуть касаясь, как бы ожидая встречного действа.
          Всего несколько мгновений. И оторвался, а Лена так и продолжала стоять с
закрытыми глазами, освещёнными мириадами звёзд, с чуть подрагивающими ресницами, пока вдруг не встрепенулась и, прижавшись ухом к его груди, через несколько секунд прошептала:
          – У тебя так ровно стучит сердце... Странно.
          – Я правильно понял твоё второе желание? – Гоша сорвал кисть набухших сладостью дамских пальчиков. Даже при свете звёзд они лоснились золотом. – Попробуй. Необыкновенный нектар. Освежает душу.
          Скорее более интуитивно, чем по желанию, он подыграл девушке. Настроение не располагало к взаимности. Непонятно по какой причине, он отрешённо прочитал монолог некогда встретившегося стихотворения неизвестного автора, вполне определяющее настроение данного момента.

Когда жизнь поймёт –
привела не туда,
в мозг не сразу дойдёт –
вас настигла беда.
Sin х по dх –
как скачок в облака,
а в душе чистый лист,
лишь пустая строка.
Алгоритм, интеграл
подвели мне черту:
     – Ты не жил, а бежал,
Возьми в толк. – Я тону.
Ощущаю одно,
разум, скорбью пленя, – 
убегаю..., но дно
настигает меня.
Я не понял ещё,
– напиши что в конце –
то ли злато ручьём,
то ли скорбь на лице.
Так зачем жизнь дана,
Миг тревог, пустоты,
если всюду хана,
по-простому –  кранты.

          Гоша, вернувшись к действительности, встретился взглядом с Леной. Её широко открытые глаза потускнели. По лицу промелькнула кривая усмешка. Лена отошла к краю веранды. – “Не вспомнил. Забыл. – Судьба явно уготовила ей ещё одно испытание. – И хорошо, что так получилось. Что не происходит – всё к лучшему.”

          – Но, в сущности, какая разница, первое или второе. – Произнесла, обернувшись, Лена безразличным тоном. – Звезда не подвела. – Она снова, закрыв глаза, протянула губы. – Хочу ещё. Вряд ли мы когда-нибудь снова встретимся вновь.
         – Может быть, я тебя в воскресенье вечером отвезу в Ленинград. Всё веселей. – Спросил Гоша, спустя несколько минут.
          Лена как бы не услышала вопроса или не придала смысла сказанному, спросила, только лишь для нарушения гнетущей тишины:
          – Разве ты не из Москвы? – Вопрос повис в воздухе.
          Гриша, отстранившись от неё, подошёл к столу на веранде. К чему это знакомство. Хорошая девушка, и что? Воспоминание службы во флоте в данном случае не радовали его. “Поматросил, да и бросил”? Он уже давно забыл такое увлечение, как перевёлся в Ленинградский университет. Вот уже полтора года совсем другой жизни. Напряжённой и куда более интересной. На женский пол практически не было времени. Да и надоели они за четыре с лишним года. Правда, в университете девушки совершенно из другого, так сказать, контингента.
          – Что за слово такое... – Неожиданно нарушив тишину, он поднял глаза на Лену.
          Она стояла на краю веранды, как бы считая падающие звёзды, не решаясь прервать внезапное безмолвие.
          Лена вздрогнула от неожиданности, но не повернулась.
          –  Я азиат. Из Ташкента. После службы перевёлся в Ленинград. Олег местный. Мы служили вместе. – Волна воспоминаний, опять нахлынувшая на него, снова оторвала его от Лены.

          Во время войны родителей Олега эвакуировали в Алма-Ата. Тогда была такая специальность: ценный работник Тульского оружейного завода. Отца перевели сразу в Свердловск. Когда война закончилась, они почти сразу вернулись домой, при том, что многие решили в нём остаться. Олег с Гошей случайно попали вместе в одну роту учебного отряда по призыву на службу, где их оставили после десяти месяцев учёбы в этой же части ещё на три года. Если повезёт. Всё зависело от качеств каждого индивида. Олег готовился поступать в университет. Тогда детей войны после армии принимали с минимальными баллами. Лишь бы сдал. Гоша, успев закончить два курса мехмата, взялся за его подготовку по математике и физике. Но поступать Олег решил в Ломоносовский. Спасибо судьбе, жизнь их не разлучила. Друзья часто навещали друг друга, особенно в длинные выходные.
          Вспомнилось, как Олег обиделся на Гошу за то, что его девушка ушла к нему. Он сам их познакомил. И остался один. Видя нервозность друга, Гоша сразу порвал с его подружкой. Но в Питере девочки быстро находили для себя замену. Моряков и курсантов училищ было с лихвой. Так что жалеть о таких девицах было в большой степени глупостью, а уж ссориться из-за них – просто дурость.
           Лена присела напротив, не нарушая тиши ночи и задумчивости старого друга. Он был ей значительно больше, чем друг. И вот.... Рассматривая внимательно, словно для памяти, Гришу, скорее его очертания, прервала своё молчание:
          – Ты не выглядишь на свой возраст. Тебе сколько? Двадцать шесть, двадцать семь?...
          – Двадцать шесть. – Голос Гоши прозвучал невесело.
          Лене показалось, что он не с ней сейчас. Надо же совсем не измениться внешне. А в свой день рождения выглядит пришибленным. Видно, счастьем обделён. С одной стороны, это хорошо, что он её не узнал. За пять лет пролито столько слёз, но в конце концов всё стабилизировалось. Пусть и не так, как бы хотелось. А с другой стороны, самолюбие было ущемлено.
          – Вспомнил былое? Со мной такое не происходит. Жизнь бежит ровно. Что сегодня, что вчера. Да и завтра будет как вчера. Будни без всплесков.
          – У тебя нет ухажёра? Не верится. Ты интересный человек. И приятный. А сердечные хлопоты выбивают из устоявшегося темпа жизни. Особенно, когда остаёшься сам с собой наедине.
          – Что это вы не при лучине? – Послышался голос Олега. Появившись с двумя толстыми свечами, он растопил натянутость в обстановке. – Ночь-то какая. Помнишь дежурства на заливе длинными январскими вечерами, когда по случайности было безоблачное небо. Но всё равно не как здесь. А я тебе, Гошка, завидовал. К тебе всегда красивые девчата липли. Приходили на дежурства. Ох, и бабник он был?! – Олег посмотрел на Лену с некоторым сожалением, что не он вместо друга. – Куда всё делось?
          – А туда оно и делось. Не до них было. В университете многое забылось, да и уровень подготовки у курса, в который я вернулся, был явно выше. – Гоша почему-то вдруг стал оправдываться. – Не до девчат. Лена, ты не слушай этого болтуна. Всему своё время.
          – Я согласна. – Растянуто проговорила Лена, опустив веки, и улыбнулась. Олег и Гоша, каждый по-своему, поняли смысл замечания.

          “Я согласна.” Передо мной возникло её лицо, искристый от свечей блеск глаз. Потерять такую девушку было глупостью. Даже с высоты сегодняшнего возраста. Гоша в некоторой степени мой прообраз. В достаточной степени. Часто вспоминая себя в ситуациях того времени, иногда становится стыдно за некоторую неделикатность при общении с женщинами. Потому и выбрал такое повествование, как бы от третьего лица. С естественными добавлениями для законченности сюжета. Очевидно, что-то приукрашено или наоборот: загоняю Гошку в угол своей же фантазией.

          Олег спустился в подвал проверить, как там обстоят дела.
          – Я тебя, надеюсь, правильно понял? – Лена утвердительно моргнув, чуть покраснела. – Спасибо. Щедрый подарок ко дню рождения.
          – Я не подарок. Но мне явно не хотелось бы тебя потерять в Питере. Правда, мама...
          – Мама? – Удивление промелькнуло в Гошином голосе.
          – Она терпеть и даже слышать не хочет о моряках. – На лице Лены проявилась странная озабоченность. Даже упоминание матери не возымело на него никакого воздействия.
          – Она так и не вышла замуж. Какой-то морячок её бросил, оставив беременной.
          – Так ты не говори ей об этом. Я студент университета. Осталось полгода до окончания. Или ты уже сделала мне предложение? – Гоша улыбнулся. – А у меня нет
кольца.
          – Отбрось шутки в сторону. Посмотрись в зеркало.  Твоя морская выправка резко бросается в глаза. – Лена почувствовала, что заигрывается. Ей больше всего в данный момент захотелось никогда не встречаться с ним вновь.
          – Я что-то пропустил? – Раздался голос из сеней, прервавший строй её безрадостных раздумий.
          Олег улыбаясь, присел возле Гоши.
          – Колитесь, что произошло, пока я всех раскладывал там переночевать. Самое сложное было перенести Иру. Какое всё-таки красивое у неё лицо. Так что же прошло мимо моих ушей?
          – Падающие звёзды. Много будешь знать – плохо будешь спать. Помнишь, чья это любимая поговорка? – Гоша положил руку на плечо друга. – Спасибо тебе за день рождения, а будущее? Будет ли оно...
          – Неисправимый бабник! – Вовремя перебил его Олег. – Лена, я Вас предупредил.
          – Ну, во-первых, не вас, а тебя. А во-вторых не каркай. – Смущенно проговорила девушка. – И не вгоняйте оба меня в краску.
          – Хватит болтать. Пора спать, а то петухи здесь горланят с пяти утра. Я вам постелю в доме. Там три спальни. – Олег ушёл в дом, не оборачиваясь.
 
          У Лены с Гошей после реплик Олега разговор не клеился. Гоша снова вернулся к краю веранды. Выше среднего роста, при широких расправленных плечах, с узкой талией выглядел силуэтом с картинки. Густые кудрявые волосы с уже образовывающимися залысинами даже в таком освещении отдавали медью. Совсем не изменился. Лена бесшумно подошла сзади и, прижавшись к спине, обвила его руками, как любила это делать раньше.
          – При такой талии такой Behind? – Она улыбнулась, зная наперёд, что он ощутит её улыбку.
          – Я английского не знаю, но рад, что тебе нравится. Ты знаешь, Лен, звёздам совершенно безразлично наше состояние... Они одновременно безмолвные и застенчиво мигающие, отдающие жемчугами и такие инфантильно-индифферентные. Словом – бесполые. А в твоих глазах их отсвет бездонный. – Гоша повернулся и поцеловал опущенные веки. – Пора спать, а то на завтра ничего не останется.
          – Ты не со мной? – Вопрос был не столько произнесён, сколько сквозил из глаз.
          Гоша провожал чуть сгорбленную, удаляющуюся фигурку с некоторым неизвестно откуда взятым отчуждением.
          Непонятное, странное ощущение несогласия с самим собой тяготило. Как будто это уже происходило в совершенно другое время и с совершенно другой Леной.  Та Лена, с которой судьба-злодейка разлучила, была иной. Другой внешности, роста. Никогда не малевалась, совершенно другие волосы. Действительно странно, но поведение в чём-то схоже. Та Лена была более настырная и необыкновенно притягательна. Конечно, надо кое-что списывать на возраст. Всё-таки пять лет стирают остроту чувств или, наоборот, выпячивают иногда неосознанно, как бы в противовес. Влюблённость, тем более первая, накладывает свои отпечатки на память. И вовсе не хотелось ему даже сравнивать то незабываемое с настоящим. Так или иначе, Гоша вовсе не был склонен к случайному, пусть и короткому, роману. Зачем ворошить сегодняшнее с тем, что не вытравить из сердца.
          Сигарета обожгла губы.
          – Довольно глупостей. Спать! – Он с удовольствием подтянулся и бодрым шагом направился к дому. Невыключенный в прихожей свет помог найти свою спальню.

          Сейчас, вспоминая это время, не перестаю удивляться свойствам памяти. То, что было так давно, восстанавливается картинами до самых мелочей. А в какой-то момент времени не появляется никаких эмоций при встрече с недалёким прошлым, когда даже симптомы его, только вот произошедшего, навязаны действительностью.

III

          На утро следующего дня Гоша проснулся поздно. Около десяти. Он спросонья даже не сразу, понял где находится. – “Олежка. Старый друг. Это же его дом. Так тихо. Интересно, куда все подевались?” – Постепенно в его памяти начали вырисовываться детали прошлого дня. Надо отметить, что вчера он особенно и не пил. Да и вино друга на него уже давно не действовало. Привык. Правда, чем же закончился вечер?
          Он снова закрыл глаза, постаравшись восстановить последние его минуты, скорее даже ночи...
         ... спать явно не хотелось. Где-то минуты через три в дверном проёме его спальни появился Олег с графином холодного вина. Они на цыпочках вышли на кухню. В полном молчании выпили по паре стаканов. Каждый думал о своём, не нарушая необыкновенной тишины. Резкая, неожиданная песнь цикады нарушила безмолвие.
          – Мне пришла идея воспользоваться Лениным предложение метода проб и ошибок. – Проговорил Олег, растягивая слова. Непомерная усталость за день, взвалившаяся на него устройством дня рождения, давала себя знать. – Помнишь где мы остановились? Если взять это предположение верным, надо вернуться назад к условию задачи и ввести ещё один параметр. Ты здесь? Действительно, посмотри...
          – Давай оставим на завтра. Что-то я не в себе. И не могу понять почему. – Гоша снова уставился в небо. – Олег, где-то я уже видел это небо в глазах Лены. Не подскажешь? Какое-то непрекращающееся дежавю.
          – Давай, давай баиньки. Ты сегодня неузнаваем. Завтра разберёмся. – Олег подтолкнул друга в направлении его спальни. – Иди, я быстро всё уберу, а утром захочешь, дорасскажешь...

          Гоша снова открыл глаза. Сладко потянулся.
          Олег, Лена, Ира... Чем вчера всё кончилось? В голове не шумело, но некоторая неуравновешенность взбалтывала серое вещество. Пора вставать. А где Лена? Лена, Лена... Не может быть. Неужели?
          Гоша рывком вскочил из постели и тут же сел на неё. На прикроватной тумбочке лежала записка. До боли знакомый почерк. Спасская??? Всего три строчки:

          ““О, призраки любви, вы были так далече…”
          Спасибо. Рада встрече. Напомнил юность.
          Надеюсь без последствий. Не так, как тогда. Спасская.”

          Он, как был в трусах, выскочил из комнаты. Олег на кухне варил для себе яйца всмятку.
          – Ты что, как ошпаренный?
          – Где все? Где Лена?
          – Уехали. День рождения кончился. Надо работать. Время поджимает. – Олег
неторопливо считал до двенадцати, чтобы не прозевать время варки. Наконец, сняв кастрюльку с плиты, обернулся. – Будешь? Я себе ещё сварю. Что с тобой?
          Гоша беспомощно сел за стол.
          – Я столько лет её искал. И вот. А она меня узнала. Причём сразу.

          Почему мужчины не плачут? Ему именно этого сейчас недоставало. Снять напряжение. Он встал и, шатаясь от случившегося, вернулся в спальню. Снова перечитывая записку раз за разом, наконец, обратил внимание на смысл последней строки.
          – Что значит “Не так, как тогда”? – Не может быть. Значит мать её увезла беременной? Он закрылся одеялом, повернувшись к стене. А как она сюда попала?
Опять вскочив, Гоша нервно натянув штаны и рубашку, снова ворвался на кухню.
          – Олег, кто привёл Лену к тебе? Мне срочно нужен её телефон и адрес.
          – Успокойся. Сейчас выясню. – Из четырёх девушек, пришедших вчера на дачу, Олег знал только Зинаиду. Соседку по дому. Ей он и дал поручение найти девчат.
          Зинаида сразу ответила на звонок.
          – Что ты так рано. Я не выспалась. Что за вино твой батька гонит? До сих пор не в себе.
          – Зин, ты знаешь телефон Лены или Иры? Очень нужно.
          – Извини. Но это совершенно случайные люди. Они проездом. Пошли искать пряники и опоздали на поезд. А он вчера был последний. Я кроме Светы, ты её, возможно, помнишь, никого не нашла.               
          – Ты покороче можешь?
          – Да не кричи на меня. И так голова раскалывается. Так Светка, увидев их на остановке автобуса, предложила поехать с нами. Ты знаешь какие здесь гостиницы. Лена сопротивлялась. А Ирина, такая полная женщина и настолько же непоседа, её уговорила. Ничем не могу помочь. Будь здоров. – И положила трубку.
          Олег развёл руками.
          – Только Зина могла сюда привести совершенно чужих людей. Подобрали на вокзале возле автобусной остановки.
          Гоша протянул записку другу.
          Прочитав её, Олег подавленным голосом проговорил:
          – Лена? Та самая? О Пути Господни... А что значит “не так, как тогда”? Ты тоже так думаешь? – Он аж поперхнулся.
          – Я её искал все эти годы. После возвращения из отпуска она пропала. Мать, вполне вероятно, её куда-то увезла насильно, забрав из института. Адресные бюро не могли ничем помочь. Елен Спасских тысячи по стране. Иру после этого ни разу не встретил. Ни её фамилии, ни телефона... Где она тогда училась, понятия не имел. – Гоша повернулся к Олегу. – Представляешь, я их не узнал. Даже не связал имена.
          Он, откинувшись на стуле, уставился в потолок. Осознав произошедшее, уже с неким безразличием винил не столько Лену, сколько себя. Свою вечно присутствующую наблюдательность, отказавшую ему в последние неполные сутки. Ссылаться на отсутствие света... Глупость. Душа, как кошка, зрячая и в темноте.
          – Я возвращаюсь домой. Извини. Ни о чём сейчас думать не могу. И что особенно выводит из себя – я их не вспомнил.
          – Замечательно. И не думай. Поверь – тебе лучше не быть одному. Я помню, какой ты тогда вернулся в часть. Вспомни Шаповалова. Повесился, бедняга. Ты знаешь, оставайся до завтра. К обеду я приготовлю шашлыки. Мясо ещё вчера замариновано. На всю компанию. Иначе я поеду с тобой.
          – Хорошо, хорошо. Не дави на психику. Уговорил. Но почему она уехала, не поговорив? Хотя ёё можно понять. Я был настолько к ней безразличен.
         Гоша вернулся в спальню. Заправил по-флотски постель. Ему явно мешали руки. Не знал, чем их занять. Привычка в периоды неурядиц заняться чем-то отвлечённым, здесь невозможна.
          – Тебе надо чем-нибудь помочь в винограднике? – Спросил он, вернувшись на кухню. – Я должен что-нибудь, но делать. И подумать.
          – Работы здесь всегда невпроворот. Садись. Я тебе приготовил омлет с овощами. Всё свежее. Прямо с грядки.
          Гоша отрешённо сел за стол. Никак не мог начать есть. На лице грустное и в то же время растерянное состояние.
          – Я не понимаю. Как я мог её не узнать? Часа два мы занимались любовью. Она пришла ко мне сама и увела в свою комнату, не проронив ни слова. Что в комнате, что за окном – сплошная темень. Секс был какой-то странный. Не мог понять, для чего он так был ей нужен. После него она свернувшись калачиком, отвернулась к стене. Я долго не мог заснуть после случившегося и лежал, как истукан, без движения. Близость с ней не входила в мои планы. Ты знаешь, это была какая-то неуёмная для неё необходимость. Причём, всё что она требовала и как на всё реагировала, казалось, имело определённую цель. Эмоций абсолютный ноль. Я понимаю, если бы так вёл себя мужчина, но женщина... И почему? В этой кромешной тьме не исходило ощущение никакой душевности. Словно что-то монотонно убивалось. И не единого слова. – Гоша замолчал. – Экзекуция... Иначе и не назовёшь. – Он отложил вилку.
          Олег старался не шевелиться. Да и любой вопрос был бы не к месту.
          – Ты знаешь, сколько лет мне снилась наша единственная ночь перед отлётом в отпуск? В ней не было и намёка на прощание. Совсем наоборот. В глазах надежда о предстоящем будущем. Негласно мы уже были единым целым. Получается, она была в курсе планов матери. Смирилась и ничего не сказала. – Гоша не мог прийти в себя от странных, скорее всего, неверных догадок.
          – Лена не могла так поступить. – Вдруг прервал своё молчание Олег. – За то короткое время, что она провела здесь, у меня о ней сложилось совершенно другое впечатление.
          – У неё на теле не было ни одной родинки, ни единой мушки. – Гоша, находясь в полной прострации, не слышал шума извне. – Но я хорошо помню её движения формы тела, нежность... – Он замолчал.
          – Гош, если она родила, её формы могли измениться. Почти наверное.
          – Что ты сказал? Извини. Я не расслышал.
          – Формы могли измениться. – Олег виновато встал и подошёл к окну. Жалко друга. Потерять во второй раз... Немыслимо.
          – Ты прав. – Гоша застучал вилкой по тарелке.
          – На столе есть для тебя нож. Уже очнись и вернись к цивилизованной жизни. У неё скорее всего другая фамилия.
          – Другая... Ладно, что я тебе морочу голову? Просто досадно за свою память. Но сегодня ночью я точно был с другой женщиной.
          – Всё течёт, всё меняется. Может быть, ей это нужно было, чтобы убить память и освободиться от воспоминаний о тебе. Сколько лет прошло? Пять? И она почувствовала: ты её не узнал. Каково было это стерпеть? У меня опыта в таких ситуациях нет. – Олег первый раз улыбнулся за утро. – Знаешь, а не опрокинуть ли нам по стаканчику и часик погонять мяч? Выбить твою хворь душевную. 

           Как сейчас помню. Мы тогда пробегали значительно больше часа. Значительно больше выпили. Но вино было не впрок: выходило всё потом. Уже в поезде, когда возвращались назад, Олег сказал мне – “Не трусь. Найдёшь ты ещё свою Лену.”
           Как в воду смотрел.
           Первое время Спасская мне часто мерещилась в проходящих мимо женщинах. Она долго третировала по ночам: “Надеюсь, без последствий. Не так, как тогда.”

IV
         
          Жизнь на то и жизнь, что иногда готова преподносить совершенно неожиданные сюрпризы. Как-то вернувшись в Питер, даже и не помню по каким делам, Гоша должен был привезти домой для тёщи несколько коробок шоколада в подарок врачам. Как назло, везде были московские наборы ассорти невзрачно оформленные. А ему нравился больше шоколад ленинградского “Ленкондпрома”, бывшей фабрики имени Н. Крупской.
           В одном из кондитерских магазинов на Невском они столкнулись вновь. Гоша бы и не обратил на неё внимания, если бы не громкий оклик:
          – Гриша, можешь вести себя нормально? Иди сюда. Сам выбери, что ты хочешь?
          – Мишку сладкого хочу.
          Когда Гоша обернулся на голоса, Лена встретились с ним взглядом. Она улыбнулась, как в молодости, и, взяв сына за руку, направилась в его сторону. Непосредственная радость на лице не скрывалась. Свобода общения без боязни передавалась во всём: в походке, счастье встречи, в обворожительной, открытой улыбке – “Она освободилась.” – Только и успело прозвучать в его голове. И некоторая оторопелость от искренности в поведении Лены, внесла сумбурную сумятицу чувств.
          – А тебя как зовут? – Гриша смешно задрал голову вверх.
          Вопрос мальчика, как спасительный глоток воздуха.
          – Григорий. Григорий Борисович.
          – А меня по-разному. Папа называет Гошкой, а мама Гришей.
          Я присел на корточки, удивившись, как он на меня был похож в таком же возрасте.
          – Очень рад знакомству. Когда я был маленький, меня тоже звали по-разному. И уши у меня также торчали.  Когда вырастешь, тоже будешь высокий, как и я. Или ещё выше. Я, как и ты, был маленького роста и тоже рыжий. Только волосы были кудрявые.
          – Во-первых, я не маленький. Уже одиннадцать было двадцатого апреля. А во-вторых, сейчас почему уши не торчат?
          – А мне мама их на ночь резинками связывала.
          У Гошки глаза округлились.
          – Не врёшь? Мама, а ты мне тоже так сделаешь? Верка из нашего класса называет меня лопоухим.
          Лена, улыбаясь, слушала нас, не перебивая и не оставляя сомнения, что это мой сын.
          – Лен, не хочешь поездить со мной по городу в поисках шоколада? На Ленинградское шоссе или на Кировский, что на Петроградке, есть нечто, если мне
не изменяет память?
          – У меня есть несколько часов, но Гриша держит уши востро. – Её глаза светились радостью. Совсем не та Лена с дачи друга. Она, конечно, изменилась, но сегодняшнее поведение, как и в те давние времена, – счастливое и полное искренности.
В метро, как всегда, было много народу. Они устроились в уголке последнего вагона, спасая Гришу от толкотни. Он с интересом рассматривал убегающие рельсы, а Лена с Гошей сосредоточенно запоминали друг друга. С теплотой в глазах и некоторой скорбью... И с полной неизбежностью произошедшего. В этой жужжащей тишине бессловесно беседовали лишь две, потерявшиеся во вселенной, души.

          Невдалеке от остановки метро на Ленинградском шоссе стоял выездной лоток-шоколадница.
          – Лена, подождите здесь. – Гоша, оправившись от неожиданного наваждения, направился к лотку, как будто был знаком с продавщицей.
          Минуты через три возвращается с шоколадкой для Гриши и с адресом базы, и именем заведующей на этикетке.
          – Гриша. Твой мишка. Только фунтик верни. Поедем дальше на такси.
          – Прав был Олег. – Наигранно произнесла Лена . – Ты таки бабник. Что за адрес?
          – Прочитай. Такси. – Он протянул руку и показал жестом, как это им позарез нужно.
          База, к счастью, была совсем не так далеко. Заведующая, милая женщина, Марина Викторовна, узнав, что мы от Леночки, сразу завела нас в цех готовой продукции. Что у Лены, что у Гоши глаза от огромного количества всевозможных экзотических коробок округлились.
          – Выбирайте, выбирайте. Для хороших знакомых моей племяшки ничего не жалко.
          Они выбрали десять наборов на почти все имеющиеся при Гоше деньги – около  трёхсот рублей. Такие наборы в продажу не поступали. При расчёте Марина поблагодарила нас и пригласила безо всякого стеснения заходить, когда это необходимо.

          – Лена, – Мы сели на скамеечку находящегося поблизости небольшого парка. – Два любых набора тебе и Гошке от меня в подарок. И не возникай. Гоша, выбирай на свой вкус. Я счастлив увидеть вас вдвоём. Ты снова пропадёшь?
          – Спасибо. Как-то неудобно. – Она смотрела в его глаза, не моргая. –  Пропаду, Гриша. Твой поезд ушёл. Так будет лучше всем.
          – А как же...
          – Никак. – Лена, потупив взгляд, встала, подошла к сыну, колдовавшему возле коробок, и ласково прижав ладонями его уши, тихо произнесла: – Я тебя и сейчас люблю. Но мой муж в нас души не чает. Я так не могу.
          Гоша, осторожно прижав руки к её плечам, с минуту не мог найти слов в ответ.
          – Куда тебя отвезти?
          – На Витебский. Да мы доберёмся сами. – Лена потрепала непослушные волосы  сына. – Ты мой защитник и провожатый?
          – От кого? От Гриши? А Вы к нам приедете? Я хочу, чтобы Вы нас проводили. Подарок тяжёлый.
          – Конечно помогу. Я тоже сегодня уезжаю. Уже... – Гоша посмотрел на часы, – через три часа. Так что надо поторапливаться. Лен, не забудь передать Ире привет. И мои извинения.

          Гоша минут пятнадцать провожал поезд немигающим взглядом. Вместе с ним уехала важная часть жизни, так часто терзающая больную душу по ночам.

          Такая вот история произошла в моей жизни. Говорят, первая любовь не ржавеет. Правильно говорят, только вот грустинка воспоминаний не даёт покоя.

Январь 2022