3. Застёжки

 
Никогда не унывающий, иногда под хмельком Алексей, поселковый художник и маляр по совместительству, выйдя из парной и заходя в предбанник, мечтательно сказал:
 - Когда выйду на пенсию, буду ходить ко всем друзьям и соседям в гости. Но на первую пенсию куплю книги и буду читать. Сейчас читать просто некогда.
 
Пётр Сергеевич, в прошлом начальник цеха завода «Дормаш», а ныне заслуженный пенсионер, завернувшись в банные простыни, потягивая минералку, возразил:
 - Не надо, Лёша, строить грандиозные планы. Душа человеческая со временем меняется. Может быть, тебе не понравится быть на пенсии, без твоей работы, без людей, с которыми ты видишься каждый день.
 
Вот, послушай.
 
***
 
Был я недавно в городе и мне надо было ехать в метро. Восемь станций, больше получаса в пути.
Смотрю – входит в вагон солидный, плотный мужик в чёрной зимней куртке.
 
Вижу, виду него суровый. Вид такой, что будь его воля, он поехал бы один, без всех других.
Был он, по-видимому, человеком, занимавшим важную должность, таких как он я видел. Сейчас он без должности и персонального автомобиля. В метро едет.
 
На его куртке шесть застёжек-молний. На каждом ботинке у него по две такие же застёжки.
 
Он снимает со спины чёрный кожаный рюкзак, на котором двенадцать застёжек. Наружный клапан рюкзака украшен металлическим щитом геральдического вида с диковинным неведомым зверем и какими-то буквами.
 
Шапка на нём без застёжек, как, впрочем, и шарф.
 
Он усаживается на сиденье, ставит себе на колени рюкзак.
 
Открывает две застёжки сверху, достаёт из кармана рюкзака футляр с одной застёжкой и с шумом передвигает её до упора. Удерживая футляр левой рукой, правой достаёт очки, вешает их на свой нос.
 
Всем своим видом мужик показывает отрешённость, безразличие и недовольство окружающими его людьми Теми, что едут с ним в этом вагоне.
 
Зашуршали две застёжки ещё одного, бокового кармана рюкзака. Из его глубины рукой мужик достаёт газету. В ней восемь полос.
 
Разворачивая газету, он левым локтем толкнул сидевшую рядом даму, которая с интересом смотрела в свой телефон.
 
- Ну, Вы как медведь, прямо, - недовольно проворчала она, даже не взглянув на соседа.
 
На её замечание он никак не отреагировал, продолжая разворачивать сдвоенные полосы газеты.
Судя по движениям его рук, по выражению лица, он не читал содержание статей, а лишь их заголовки. По сути, какое-то черезголовье. Видимо, знать ему надо лишь то, что может быть полезно, или пригодится где-то.
 
Завершив переворачивание газетных полос, мужик с шумом начал складывать непрочитанную газету и убрал её в глубокий карман рюкзака.
Снова зажужжали застёжки бокового кармана. Затем очки снимаются с носа, вкладываются в футляр и звенит застёжка футляра, который отправляется в верхний карман рюкзака.
Шуршат две застёжки этого кармана. Всё. Его взгляд направлен в пустоту.
 
Через одну остановку мужик вышел из вагона.
 
***
 
Вы думаете, он один такой среди нас? Ох, ошибаетесь.
 
Потеряв привычный статус, и даже образ жизни, круг делового общения, неплохой по нынешним временам доход, наконец, некоторые люди стали закрывать себя застёжками.
 
Их застёжки – это одновременно погружение в себя и отрицание всего нового. Их жизнь стала протекать отдельно от жизни всех других людей.
 
Склонность к брюзжанию, даже демонизацию всех и вся, к неприятию изменений в окружающей жизни, составляют их облик.
 
Есть мнение о том, что секрет недовольного старческого брюзжания совсем не в ностальгии по прошедшей молодости. Представители старшего поколения тем самым повышают собственную самооценку (Петр Ковалев).
 
Наверное, это удел лишь немногих.
 
 - Мы с вами, ребята, не из тех, не так ли, - закончил Пётр Сергеевич свой рассказ.
 
 - Я таким не буду, дядя Петя, - собираясь снова идти в парную, сказал Алексей. Никогда от людей не прятался и потом, на пенсии, не буду.
 
 - Посмотрим, Лёша, посмотрим, - весело сказал Пётр Сергеевич, осталось недолго, лет этак двадцать, не так ли?
 
 - Долго ещё, долго, - весело сказал Алексей и скрылся за дверью предбанника.