Ничто не ново под луною

                Ничто не ново под луною:
                Что есть, то было, будет ввек.
                И прежде кровь лилась рекою,
                И прежде плакал человек,
                И прежде был он жертвой рока,
                Надежды, слабости, порока.

                Н.М.Карамзин
                Опытная Соломонова мудрость,
                или Выбранные мысли из Екклезиаста

В этом тексте приводятся  выдержки из книги Бернгарда Струве "Воспоминание о Сибири", изданной в С-Петербурге в 1889 году. Книга посвящена памяти Восточно-Сибирского генерал губернатора Н.Н.Муравьева, при котором Б.Струве служил чиновником по особым поручениям в 1848-1854 годах.
 Оба они в Иркутск на свое место службы приехали одновременно: только что назначенный генерал-губернатором боевой генерал Муравьев и только что окончивший Александровский лицей (бывший Царскосельский) и изъявивший желание работать в Сибири Борис (Бернгард) Струве.
 Б.Струве взрослел под влиянием харизматической личности Н.Н.Муравьева, государственного деятеля, для которого интересы Империи были превыше всего. Муравьев  на то время один из немногих, кто был уверен, что благополучие  и безопасность огромного восточно-сибирского региона могут быть осуществлены только, если Россия получит выход к Тихому океану и утвердится не его берегах. Осуществить этот грандиозный план стало во многом смыслом его жизни. За него он бился в высоких правительственных кабинетах, за него он проводил большую часть своего времени в походах и плаваниях. за него он получил титул графа Муравьева-Амурского.
Читая воспоминания Б.Струве, понимаешь, что почти за два столетия не так уж много изменилось  в правительственных кабинетах, в психологии чиновников, в сфере принятия решений, в отношениях между государствами. Поэтому дальше в тексте только цитаты из книги.
 
Отправляясь в  Сибирь, мы все  его приближенные  вполне сознавали трудность его положения. Как  всегда, так и тогда в  руководящих  правительственных  сферах  и в  среде высшей интеллигенции проявлялось раздвоение взглядов: одни тяготели к  Западу, считали своею обязанностью возиться с  ним, прикрывая свою подчас  постыдную уступчивость указанием  на необходимость руководствоваться макиавелл;вско-меттерниховскою системою, свободною от  всякого нравственного закона, для поддержания существующего порядка вещей и во избежание опасности нарушения установившегося равновесия. Представителем  этого направления был  гр. К. В. Нессельроде, к  которому, ради финансовых  соображений  примыкал  министр  финансов Ф П. Вронченко, а поддерживал  их  всею своею силою гр. В. Н. Панин.
Другую группу, к  которой присоединился Муравьев  со своею энергиею, составляли кн. А. С. Меншиков  с  своим  сотрудником  по морскому ведомству Вас. Ал. Перовским , гр. П. Н. Киселев  и министр  внутренних  дел Л. А. Перовский. Они держались строго русской политики: никому не наступать на ногу, но и не уступать без  надобности, из  боязни каких-то мнимых  опасностей.
Н.Н.Муравьев и Б.В.Струве приезжают в Иркутск в 1848 году.
В  Иркутске мы застали англичанина Гиля, который в  качествe  туриста проживал  там   уже несколько месяцев   и успел   втереться во все  слои общества. Вращался он   как   свой человек   в   среде  чиновников, был   вхож    во все  купеческие дома, встречался постоянно с   ссыльным   польским   элементом, составлявшим   довольно значительный контингент, целые дни и вечера проводил   в   домах   Волконских   и Трубецких, где , как   я уже упомянул, собиралась сливки Иркутского общества, и все это с   таким   кажущимся простодушием, как   будто он   путешествует   только для себя и никаких   других   целей не преследует. Англичане всюду проникнут, все выследят, все узнают   для достижения весьма определенно созданных   и настойчиво преследуемых   целей. Не подлежит   никакому сомнению, что англичане вполне  отчетливо знали, что Император   Николай I в   1844 году вновь возбудил   вопрос   об   устье  реки Амура, что предполагалось тогда послать к   берегам   Китая и Японии экспедицию, состоявшую из   двух   судов   корвета Менелая (Оливуца) и транспорта под   начальством   Е. В. Путятина  с   целью установления торговых сношений с   этими государствами, и что этой экспедиции, между прочим, Высочайше пов;левалось обследовать лиман   и устье реки Амура. Точно также им   наверное было известно, что эта экспедиция не состоялась, благодаря соединенным   усилиям   графа К. В. Нессельроде и министра финансов   Ф. П. Вронченко, и наконец,   решено было летом   1846 г. произвести исследование Амурского лимана и устья через   российско-американскую компанию.
И это англичане, наверное, знали, равно как   и то, каким   путем   предполагалось отправить в   Петербург   донесение о действиях   этой сравнительно ничтожной экспедиции, а именно через   Аян   в   Иркутск. (История этих экспедиций подробно изложена  Г.И.Невельским в книге "Подвиги русских морских офицеров на Крайне Востоке России"). Англичане — не промах. Немедленно явился в   Иркутск   английский турист   Гиль, стал  нюхать и разведывать и затем   хотел   отправиться в   Аян. Насилу удалось его направить на Охотск, где  он, разумеется, едва ли успел   что-нибудь разузнать.
 Факт   только тот, что вслед   за ним, отправившимся в   мае  1848 г. через   Якутск   в   Охотск, явился в   Иркутск   иностранец -  англичанин   Остен,   путешествовавший для производства будто бы геологических   исследований, и считавший необходимым   для этой цели спускаться по течению рек, чтобы видеть обнажения почвы по берегам   их,  со своею молодою женою   шведкой, имевшей обширное знакомство в   Петербурге  и владевшей английским  языком,   как своим   родным.
Появление Остена в   Иркутске   совпало с   отсутствием   генерал-губернатора, отправившегося за Байкал   для обозрения Забайкальскаго края.
Остен, долго не думая, переправился через   Байкал   и далее почтовым   трактом   через   В;рхнеудинск   и Читу в   Нерчинск, где  он   немедленно приступил   к   постройке  большого плота, на котором   предполагал   спуститься вниз   по Шилке  и Амуру к   устьям   этой реки, надеясь найти там   китобойное или иное судно, чтобы добраться через   ТИХИЙ Океан   до материка Америки или прямо до Европы. Только на обратном   пути  генерал   - губернатор   узнал   о проезде  Остена в   Нерчинск. При Муравьеве  состоял   тогда Корпуса топографов   поручик   В. В. Ваганов, который сопутствовал   ему во время первого объезда Забайкальской Области. Отправить Ваганова обратно в   Нерчинск  в   догоню Остену  с   приказанием   ни под   каким   видом   не допустить его до исполнения своего намерения и живого ИЛИ мертвого возвратить его в   Иркутск было для Муравьева делом   момента. Ваганов   чрезвычайно ловко исполнил   данное ему поручение и не дальше как   через   десять дней вернулся в   Иркутск   в   сопровождении Остена с   его миловидною супругою.

В   начале  января празднуется в   пограничном   Китайском   город  Маймачин  с   большим   весельем   монгольский праздник   „Цагаы-Сара“, известный между русскими, имеющими дело на Кяхте, под   названием   „белый месяц". К   этому торжеству собирается в   Кяхту большинство иркутского купечества, потому что с   этого праздника начинается ежегодный размен.(Торговля тогда была еще меновая). Главный интерес   состоял   в   том   сближении, которое в   это время происходило между жителями обоих   пограничных   городов: Кяхты и Маймачина, зрелищем тем   более редком, что китайцы тогда еще не выезжали за пределы своего государства, Китайских   посольств   еще не существовало, вообще Китай был   еще всецело погружен   в   ту замкнутость, из   которой извлекли его только последующие события. Понятно, что англичанин   Остен   поспешил   заявить ", намереваясь воспользоваться этим   случаем, чтобы  побывать   на Гусином   озер  у Хамбы-Ламы и познакомиться с   забайкальскими старообрядцами Тарбагатайской и Мухорши-Сибирской волостей, известными своею зажиточностью. (Сопровождать англичанина в этой поездке Муравьев послал Струве.)

 Недоброжелатели России всегда рассчитывают   на готовность старообрядцев   восстать против   правительства в   случае  каких-либо политических   замешательств.    И как   они в   этом   ошибаются! Это только доказывает, как   они мало знают   дух   раскола и суть его учения. Остен   был   в   том   же заблуждении.
Кроме  того, при продолжительных   и постоянно повторявшихся беседах   моих   с   ним   и с   его женою о разнохарактерности сибирского населения, у него можно было подметить мысль, что забайкальские буряты-монголы вероятно тяготеют   к   маньчжурским   монголам   в   силу общности языка, исповедания и верований, вращающихся около Далай-Ламы в   Тибете, который слывет   олицетворением миросоздателя и божеством. Остен,   видимо, хотел   удостовериться, в   какой степени его предположения справедливы, и в   какой мере  русское правительство может   рассчитывать на преданность своих   разнородных   подданных  в   случае  столкновения между Россией и Китаем. 

Обо всем   Муравьев   немедленно донес   в   Петербург   и, разумеется, в   письме  к   Л. А. Перовскому от   25 августа дал   волю своим   суждениям   об   опасности, угрожающей делу занятия Амура от   тех   непрошенных   гостей, которые, под   видом   бесхитростных   туристов   или невинных   ревнителей науки, разведывают   все, что нужно знать английскому правительству, и о своем   предположения в   1849 году непременно отправиться в   Камчатку. Неизменный друг (Перовский)   и тут   опять является со своими советами, изображающими целый план   действия дли борьбы не спешной, но верной с   противниками патриотических   стремлений Муравьева и свидетельствующей об   антагонизме, существовавшем   в   высшей правительственной сфере.
 -  Со своей стороны,- пишет   Л. А.,-  вполне разделяю ваше мнение, но не  так  думает  гр. Нессельроде, он  будет  всеми силами стараться  отклонить всякую решительную меру, и в  этом  отношении  поддержит  его непременно Мин. Фин.; первый поставит   на вид  опасение разрыва дружеских  сношений с  Англиею,  второй упрется на вредные последствия для нашей внутренней мануфактурной и торговой промышленности от  разрыва  с  Китаем . По сему безошибочно можно сказать, что сочувствия со стороны тех, от  кого настоящий предмет наиболее зависит, вы ожидать не можете. Не пожалеют   и вас,  скажут , что вы слишком  скоры, легкомысленны,  самонадеянны, что не успели еще ознакомиться ни с  краем, которым  управляете, ни с  тою идеею, которую осуществить  желаете; что вы не приняли в  соображение ни  затруднений, ни последствий затеваемого вами предприятия и проч., и проч.

Особенно любопытно было появление в   Петербурге  английского офицера Пима, который желал   отправиться в   восточную Сибирь для того, чтобы отыскать Франклина с   сухого пути.
(19 мая 1845 года из Англии в путь отправилась экспедиция под командованием сэра Джона Франклина, опытного мореплавателя уже совершившего несколько морских и сухопутных путешествий в канадскую Арктику. Под его началом были два бывших военных корабля, специально переоборудованных для плавания во льдах: «Террор» и  «Эребус». Судьба экспедиции была трагической, ее следы нашли много лет спустя на островах в Северной Канаде.)
 Пим   представлялся Императору Николаю I, удостоившему его довольно продолжительной беседы с   целью отклонить его от   его намерения, указывая на крайнюю затруднительность подобного предприятия и разорительность его для местных   кочевых   жителей. Англичанин   возражал   и не унимался. Государь повелел   ему подать свой проект   на бумаге . Для рассмотрения этого проекта, по Высочайшему повелению, была учреждена особая комиссия, членом   которой от   морского ведомства был   контр  -адмирал   Ф. Ф. Матюшкин. Комиссия решила, что русское правительство ни в   чем   не может   со   своей стороны содействовать предприятию Пима, по твердому убеждению в   невозможности исполнения его, но что оно не препятствует   Пиму предпринять свою экспедицию, как   он   найдет   для себя удобным  . По этому поводу вице-президент   Императорского географического общества, адмирал Ф. П. Литке, писал   тогда Муравьеву: „Пим   отправился восвояси с   носом   и досадою в сердце...  Идея искать Франклина на собаках   от   устья Колымы до того сумасбродна, что в   практической голове  англичанина могла она возникнуть только с   целью служить ширмою какой-нибудь другой менее наивной, но более натуральной".
Пим    по возвращении в   Англию присоединился к   морской экспедиции, отправлявшейся все-таки к   нашему восточному прибрежью под   командою капитана Битсона и все будто бы для отыскания Франклина.
Из записки Муравьева правительству в 1853 г.
... По обстоятельствам  мы допустили вторгнуться в  эту часть Азии англичанам , которые весьма натурально в  ущерб  и в  упрек  всей Европе из  небольшого острова своего предписывают  законы свои во всех  частях  света ,  не исключая Америки, и законы, клонящиеся отнюдь не в  пользу человечества, а в  удовлетворение лишь коммерческих  интересов  Великобритании, с  нарушением  спокойствия и благосостояния других  народов. 

Из письма Н.Н.Муравьева  М.С.Корсакову из Парижа в 1854 году:
 Здесь, более чем  когда-либо, я убеждаюсь, как  вредна  Англия для блага Европы, не мытьем, так  катаньем   они достигают  своей цели и владычествуют  везде  единственно на свою пользу. Господи, Господи! Сердце Царево в  руке твоей, просвети его, да сбросит  с  себя Россия иго этих  островитян , которое тяготеет  над  нами 53-й год(*)  и препятствует  ей, матушке, развиваться. Не турок, не черкес , н; француз, не немец ,  не демократ , не демагог — враги России и великого ее Государя, они болтают, но смиряются перед  нами, одни  англичане повелевают.


(*) Вероятно, Муравьев имеет в виду заговор и убийство Императора Павла I 1801 году, произошедшее не без участия Англии)






.