лС118 Пушкин Миф о национальном и народном поэте

(1)
Пушкин = национальное наше всё

Седова Г.: В течение нескольких десятилетий после смерти Александра Пушкина в 1837 году многим казалось, что историческая роль поэта исчерпана и его следует отнести к разряду завершенных — классических — явлений литературы. Поэт Владислав Ходасевич позднее назвал это время «первым затмением пушкинского солнца». Критики утверждали тогда, что пушкинское творчество — значимая, но перевернутая страница истории, а Аполлон Григорьев, напротив, призывал присмотреться к Пушкину как к выразителю народной души.

Гоголь в 1835-ом ворковал: при имени Пушкина нас "тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте"….  Пушкин — «русский человек в своем развитии», «в нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».

Погодин обратился к студентам Московского университета по получении известия о кончине Пушкина: его сочинениями "начинается новая эпоха в русской литературе; эпоха национальности".

Сам Пушкин:
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.

(1819 г.: "Ответ на вызов написать стихи в честь государыни императрицы Елизаветы Алексеевны"}

Формула «Пушкин = Наше Всё» мифологична. Выдвинутая впервые А.А. Григорьевым в статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина», она не имела никакого расширительного, никакого символического значения. Григорьев просто хотел сказать, что хотя А.В. Дружинин хорошо о Пушкине написал, но Пушкин был не только то, что о нём сказал Дружинин. В Пушкине выразилась русская национальная физиономия. Напомню здесь контекст этой формулы:
“…Но Дружинин взглянул на Пушкина только как на нашего эстетического воспитателя.
А Пушкин — наше всё: Пушкин — представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остаётся нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другими мирами <…> Пушкин-то и есть наша такая, на первый раз очерком, но полно и цельно обозначившаяся душевная физиономия, физиономия, выделившаяся, вырезавшаяся уже ясно из круга других народных, типовых физиономий, — обособившаяся сознательно, именно вследствие того, что уже вступила в круг их. Это — наш самобытный тип, уже мерявшийся с другими европейскими типами, переходивший сознанием те фазисы развития, которые они проходили, но побратавшийся с ними сознанием — но вынесший из этого процесса свою физиологическую, типовую самостоятельность”.
Всё, что потом было накручено на эту формулу, — всё это от лукавых интерпретаторов. Если читать слова в их прямом смысле, никакого символического содержания в них нет. Григорьев сказал не больше того, что хотел сказать. Он просто повторил мысли Н.В. Гоголя, мысли В.Г. Белинского, и он только усилил эти мысли ему одному присущими пафосом и восклицанием.
(См. Строганов М. Наше всё . Предпосылки и причины формирования мифа о Пушкине)

Основное идеологическое движение этого («пушкинского») времени можно определить как поиск русской интеллигенцией путей определения национальной идентичности и русской специфичности. Оно выразилось и в знаменитой формуле С.С. Уварова — “самодержавие, православие, народность” (подсказанной ему М.Н. Загоскиным в предисловии к роману «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году»), и во внешне антирусском, а на самом деле из перерусских русском выступлении П.Я. Чаадаева. Это идеологическое движение выразилось и в выступлениях любомудров, и в полемике славянофилов и западников. Все эти идеологические течения прекрасно описаны в книге А.М. Пескова «“Русская идея” и “русская душа”: очерки русской историософии» (М.: ОГИ, 2007).

Приписанная С.С. Уварову формула была обозначена ещё до своего официального провозглашения: в 1831 году в предисловии к роману «Рославлев, или Русские в 1812 году» М.Н. Загоскин писал: “…Я желал доказать, что хотя наружные формы и физиономия русской нации совершенно изменились, но не изменились вместе с ними: наша непоколебимая верность к престолу, привязанность к вере предков и любовь к родимой стороне”. А.М. Песков в книге о “русской идее” и “русской душе” замечает, что Загоскин назвал только самодержавие (“непоколебимая верность к престолу”) и православие (“привязанность к вере предков”). Однако, как понимаю, “любовь к родимой стороне” и может и должна быть истолкована как народность. Поэтому нельзя считать, что Уваров повторил только две части тезиса Загоскина, ибо он взял его целиком, но придал ему характер формулы.
(См. Строганов М. Наше всё . Предпосылки и причины формирования мифа о Пушкине)

Но, фра, о какой нации идет речь?  Русской?  Почему только о ней и не шовинизм ли это...

(2) 

Пушкин – народный поэт

У Михаила Булгакова, в романе «Мастер и Маргарита» есть такой пассаж: «Никанор Иванович до своего сна совершенно не знал произведений поэта Пушкина, но самого его знал прекрасно и ежедневно по нескольку раз произносил фразы вроде: «А за квартиру Пушкин платить будет?» Или «Лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?», «Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?»

Колесникова Е. в ст. «Наше всё! Как Пушкин стал народным поэтом» показало как Советская власть национальное Наше Всё препарировала во всенародно народного поэта

К.Г. Паустовский пришел к следующему выводу: Пушкин является первым народным поэтом, потому что его произведения и личность близки и понятны каждому человеку.
Народным поэтом можно считать автора, чьи произведения обращены непосредственно к сердцу человека ...
Источник: https://www.kritika24.ru/page.php?id=75184

А насколько он народным был при жизни ?

С миру по нитке, но, изданная Гнедичем, поэма «Руслан и Людмила» продавалась по 10 рублей = баснословные деньги за ироико-комическую вещицу, коя народу была не по карману. Как-то АСП зашел инкогнито в книжную лавку и справился о наличии книг автора Пушкина. Книг было много. Пушкин поинтересовался ценой. Услышав цифру, он отшатнулся и … покинул лавку несолоно хлебавши. Дорого.  Автор не мог позволить себе купить свою же книгу… Хотел сделать подарок - презент. Подарил брезент.
   
Прим. губернатор в то время получал менее 5000 руб в год = менее 400 руб в месяц. Канцелярские чиновники провинции имели жалованье три рубля в месяц. Вспомни, фра, «Шинель» Гоголя и жалостливое нытье питерского чиновника о его жаловании…

В немалой степени нищенское положение канцелярских служителей и мелких чиновников определялось резким падением курса ассигнационного рубля. Как пишет Л.Ф. Писарькова в работе «Чиновник на службе в конце XVII – середине XIX века»: <...с начала XIX в в связи с падением курса бумажных денег, которыми выплачивали жалованье и пенсии, материальное положение чиновников стало ухудшаться. В 1768 – 1786 гг ассигнационный рубль практически равнялся серебряному, в 1795 – 1807 гг он колебался в пределах 65-80 копеек, а в 1811 г не достигал и 26 копеек серебром. В результате чиновники получали только четвертую часть суммы, предусмотренной штатами 1763 г. Годового жалованья в 120 рублей едва хватало на одежду и обувь; мундир для большинства гражданских служащих был роскошью. Чтобы выжить, многие из них были вынуждены служить лакеями, кучерами, сторожами, швейцарами, получая за эту работу больше, чем на государственной службе. Жалованье швейцара составляло 203 рубля, кучера – 401, лейб-лакея – 463 рубля, тогда как оклад канцелярского служителя министерства не превышал 200 рублей в год. К середине XIX века оклады чиновников заметно выросли, но повышение их было относительным. Так, если в 1806 г оклад в 600 рублей ассигнациями равнялся 438 серебряным рублям, то в 1829 г, повышенный до 1 200 рублей, он соответствовал только 320 рублям серебром, а в 1847 г – 343 серебряным рублям».

П.А. Зайончковский «Правительственный аппарат самодержавной России XIX века»: «Рассмотрим некоторые данные “Общего штата губернских и уездных присутственных мест”, установленного в 1800 г. для 35 губерний I разряда и 7 губерний II разряда (Петербургской, Литовской, Выборгской, Курляндской, Эстляндской, Лифляндской и Иркутской). В этих губерниях устанавливался повышенный оклад… Так, начальники губерний, относящихся к I разряду, получали 1800 руб. жалованья и 1200 руб. столовых, а II разряда – 2250 руб. жалованья и 1800 руб. столовых. Жалованье вице-губернатора в губерниях I разряда составляло 1200 руб., II разряда – 1875 руб. Оклады рядовых чиновников представляли собой следующее (в руб.) [годовой оклад):  советник VI класса (т.е. коллежский советник) и губернский прокурор - 600 -750, асессор VIII класса (т.е. коллежский асессор)  уездный судья -300-450, уездный доктор  - 300-400, а лекарь – 140-180!   

Старшие учителя гимназии получали  32р.50коп в месяц!  При этом расходная часть бюджета титулярного советника «Пальчикова» равнялась 1270 р. в год при доходной =1405 р. Полковник в 1816 г получал 1200р в год + столовые (командирские, например, командиру полка - 1800 руб) + представительские до 500р.

Одной из основных причин высоких цен на книги являлась общая  дороговизна жизни и, в первую очередь, продуктов питания. Дешевы были только предметы первой необходимости, но все, за эти рамки, что понятие „луксуса ступным. Так, апельсины стоили до 6 руб. десяток, лимбургский сыр, увековеченный Пушкиным, 1 руб, 50 коп. фунт, дороги были и зрелища – в московском Большом театре ложи стоили от 7 до 20 руб., кресло руб., стул руб. 50 коп., балкон и галлерея от 50 коп., руб. 50 коп.; билет в концерт стоил 10 руб.
Напомним еще, что в 1831 Пушкин за квартиру в Галерной' улице платил 2500 руб в год, в 1836 г., за квартиру на Мойке в доме Волконской, 4300 руб., получая в это время 5000 руб. жалованья в год.

Мука пшеничная 3 р. 75 коп. пуд., мука крупичатая —5 р. 25 коп., пшеница—23 р. четверть рожь —8 —9 р. четверть, гречневая крупа — 1 р. 50. коп., свинина — 111/.> коп. фунт, говядина —12 коп., ветчина копченая — 25 коп., коровье масло — 42 коп., соль — ок. 2 р.50 коп. фунт. калачи и сайки —12 коп., печеный хлеб „французский" — 16 .коп. фунт, дрова березовые с осиной, дл, 2  арш.—16 р. сажень. (см. Гессен С. Книгоиздатель Александр Пушкин. Литературные доходы Пушкина. Academia -1930)

***

Ре-изюм с курагой и маракуей:

Никто, кроме аристократов и лиц, имеющих доход более 6000  рэ  в год Пушкина не читал  и  народным он никогда не был…  Попав по известной кокюажной причине в милостники  царя и получив от него 5000 рэ жалованья (от этой цифры у Канкрина появилась бессонница, а К. Нессельроде с А. Бенкендорфом устроили саботажно-каботажный  базар кому  из них платить … отката ведь не предвиделось), АСП жил на широкую ногу (но как мот) и вовсе не заботился о не читающей  его публике. Со Смирдина он брал плату даже за пропуски – строки, изъятые из текста цензурой! 

Так казалось бы почти сказочная ирои-комическая поэма «Руслан и Людмила» о народе Рус вроде  Руськой Земли (Лан = Land) и ее вроде бы богатырях, ни одного их них  русского по роду-племени и имени!  оказалась поэмой не для народа, малоимущих из толпы черни ...