Ангел по мотивам Анны Карениной

      И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что; ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.

      Анна сделала шаг вперёд, но вдруг кто-то дёрнул её за подол платья и она услышала робкий детский голос : «Мама?» Маленькая девочка, лет трёх, с чумазым личиком, но светлыми голубыми глазами, судорожно схватила своими грязными ручонками её руку в кружевной перчатке и прижалась к ней губами: «Мама, мамочка моя».
     Анна растерялась, она присела на корточки, пытаясь заглянуть в лицо малышке.
     – Ты потерялась? Где твоя мама?
     – Ты, ты моя мама, – малышка обхватила Анну за шею.
 Анна подняла её на руки. Девчушка была совсем лёгкая, словно пёрышко.
     – Как тебя зовут, деточка?
     – Аня…
     – Аня? – Анна оглядывалась по сторонам, надеясь найти мать ребёнка. «Боже, её зовут Аня, как и меня. Что это? Почему? Это сон? Или наваждение? Откуда этот ребёнок? Зачем? Кем послан?»
     – Скажите, любезный, – обратилась она к проходившему мимо станционному служителю, – не знаете ли вы, чья эта девочка?
     – А… это Танька, опять сбежала из монастыря. Всё мать ищет бедняжка.
     – А что же мне с ней делать?
     – Так снесите в монастырь, здесь не далёко. Со станции выйдете, и по дороге. Сквозь село пройдёте. И там одна дорога-то до монастыря, не заплутаете.
     Анна осталась одна на перроне. Девчушка, дрожа, прижималась к ней, бормоча «Мама, мамочка!» От её слов сердце Анны сжималось от жалости. Она укутала её своей пелериной. «Что же надо идти» – и пошагала по тротуару со станции.

     Путь оказался не таким и близким. Но Анна шагала по дороге, двумя руками прижимая к себе ребёнка. Малышка, казалось, уснула, пригревшись на груди Анны.
     Вот и кончились убогие деревянные домишки селения, невдалеке показался купол церкви. Крест на нём золотом слепил глаза, освещая округу. Анна постучала в деревянную дверь ворот.
     Дверь открыла старушка-монашка.
     – Здравствуйте, вот принесла девочку, – Анна откинула пелерину, девчушка посапывала на груди, всё также обхватив Анну за шею.
     – Танюшка! – обрадовалась монашка, – опять сбежала проказница. Вы проходите, устали поди. Сейчас трапезничать будем.
     Анна зашла, держа девочку левой рукой, перекрестилась на крест и пошла за монашкой.
     – Вот сюда проходите, в свободную келью. Сейчас я воды принесу тёплой, умоетесь с дороги.
     Анна села на лавку, и вдруг почувствовала, как сильно устала и проголодалась.
     Монашка пришла с помощницами. Они притащили корыто и налили в него тёплой воды. Анна попыталась разнять руки девочки, но та проснулась и заплакала «Мама, мамочка, не уходи». «Я никуда не уйду, Танюша. Успокойся, я здесь с тобой. Просто умоемся сейчас». Она раздевала девочку, поражаясь худобе её маленького тела. Потом посадила её в корыто, и принялась намыливать чёрным дегтярным мыло светлые локоны малышки. Сёстры-монашки не отходили от них, подавая кувшины с чистой водой. И наконец, укутали девочку в холщёвое полотенце.
     Потом принесли кашу и молоко. Анна уже и не помнила когда ела такую простую пищу. И они с Танюшкой глядя с улыбкой друг на друга уминали её за обе щеки.
     – Можно? Меня зовут матушка Софья, я настоятельница монастыря. Спасибо за Танюшку нашу, – она погладила девчушку по голове, – мать потеряла, страдает очень, плачет, не ест ничего, вот и худенькая такая. Мы уж тешим, как можем. Да, всё бестолку. Вы-то куда, сударыня, путь держите? Как звать вас?
     – Анна Каренина. А куда путь? Да, никуда уже пожалуй.
     – Так и оставайтесь у нас, пока не решили.

     После службы, Анна лежала на узкой жёсткой койке кельи, на груди у неё посапывала счастливая Танюшка. Она целовала детскую макушку, вдыхая сладкий аромат и шептала «Никуда, никуда я не уйду от тебя, девочка моя, ангел мой, вот побудем здесь и поедем домой к братику и сестренке. Они наверно тоже скучают, детки мои».