Боря - козел

     Жара. Затасканная клетчатая рубаха липла к немытому телу. Толик срезал последние кисти винограда, присел на ящик и закурил. Очень хотелось выпить. Да, не пить, а именно выпить. В магазине сегодня Тонька, бывшая жена, а она в долг не даст. Виноград лежал перед ним в старых деревянных ящиках темными спелыми бусинами. Толик отщипнул пару. Надо же проверить как он на вкус, решить, сколько добавить сахара в продукт. Домашнюю бормотуху Толик про себя называл продуктом, как на предприятии. Виноград был очень сладким. В горле запершило, и Толик сплюнул. Тягучая слюна зацепилась за щетину и повисла на подборке. Толик матюгнулся и вытер. Сахара много не надо. Его закадычный друг Боря сидел напротив и жадно глядел на ящики с виноградом, но Толик погрозил ему пальцем и Боря пошел к себе. К себе - это в сарай. Хотя, назвать сараем гараж... А почему бы и нет? Помимо Бори в сарае-гараже обитал старый мотоцикл «Урал» черного цвета, с коляской. Заводился он как на душу ляжет, а ложилось всегда по-разному. Вот и сегодня Толик долго бил ногой по кикстартеру, но мотоцикл не заводился. Боря подошел к нему сзади и внимательно смотрел на тщетные усилия хозяина. Да, именно хозяина, потому, что Боря - козел. Нет, не по характеру, по происхождению. Обычный козел. Хотя почему же обычный? Козел голубых кровей, породы ангорской. И в остальном вполне себе добрый, порядочный козел. Когда Толик был расположен, то командовал ему: «Борька, айда кататься!» И Боря ловко запрыгивал в коляску мотоцикла, садился на сиденье, опирался копытами на поручень и ехал совсем как человек. Он горделиво оглядывался на Марту, свою сожительницу, а еще больше задирал нос проезжая мимо Герды, немецкой овчарки. Та, видя, как какой-то козел занимает ее законное место, провожала его недобрым взглядом и уходила в конуру. Сегодня Толик катать своего друга расположен не был. Он хотел съездить к матери и взять у нее взаймы немного денег, якобы на сахар, а «Урал» не заводился.
- Че, Толь, не заводится?
Толик устало обернулся. У забора стоял сосед по даче Дьяков.
- Да, Виталь, никак. А че хотел?
- Давай покурим пока моя в бане.
- Давай, если угощаешь.
Виталий с утра наблюдал, как сосед собирает виноград. Он старался, чтобы Толик не заметил его интереса и не позвал на помощь.
- Че с урожаем делать будешь?
- Как че?! Вино.
В глубине сада Дьяковых что-то брякнуло. Осуждающий взгляд Виталия заставил Толика резко понизить голос. Мужики испуганно оглянулись на баню.
- Виталий, у тебя есть? – сосед оттопырил пальцы, намекая на бутылку.
- Есть. Вчера баллон припрятал. Ты только смотри, никому. Так-то оно еще не крепкое, сок короче. Еще не дошло. А для себя я его уже крепил. Должно быть готово.
Толик прокашлялся. Во рту слиплось от предвкушения, но не хотелось просить. Сосед ждал, что Виталий предложит сам хлопнуть по рюмашке. Виталий же, понимая значительность момента, держал паузу. Боря подошел к мотоциклу и суетливо подобрал окурок. Была у него слабость к табаку. Сколько бы хозяин не гонял его, тот всегда успевал либо схватить окурок, либо вытащить из кармана пиджака пачку сигарет. А потом, бегай за ним не бегай, толка нет. На ходу съест и снова преданно смотрит своими глупыми желтыми глазами. Что с него взять?! Козел.
- Ладно, пойдем, - кивнул Виталий.
В сарае Дьяков соблюдая все законы конспирации, налил обоим по стакану. Выпили. Похорошело. Толик вопросительно посмотрел на хозяина, тот, повеселев, благодушно махнул рукой. Налили по второму. Выпили. После четвертого стакана уже никто ничего не стеснялся и не боялся. Заговорили в голос. Развалившись на старых рваных креслах, мужики наслаждались. Пили уже не считая.
- А это что, Виталь?
- Это? Выжимки, Толь. Я вторую партию уже собрал и... Перебродило вино уже. Вчера цедил, а выбросить забыл.
- Давай я помогу...
Спьяну Толик забывал про свое жлобство, становился добродушным и услужливым. Он, качаясь, поднял таз с выжимками винограда и понес его к выгребной яме. По пути к ней Анатолий непонятным для себя образом встретился с землей. Последнее что он почувствовал, перед тем как отключиться - вкус пыли и душный запах Бори.
     На следующий день Толик проснулся с ощущением чугунной тяжести в голове. Нельзя крепить домашнее вино димедролом, нельзя. Он пытался вспомнить, как добрался до своего гаража, как уснул, скрючившись в мотоциклетной люльке, но ничего не выходило. Вода в жестяной бочке воняла силосом. На ее дне танцевали маленькие червячки. Толика стошнило. Интересно, а что Алена сделала с Виталием после их несанкционированной попойки? Боря с любопытством смотрел на хозяина и принюхивался к его карману.
- Пшел! Скотина! – шлепнул Толик ладонью по жадному носу друга и достав мятую пачку попытался закурить. Табак сыпался из поломанной папиросы. Боря негодовал. Тратить прекрасное душистое лакомство на гадкий дым – отвратительно! Он сердито отступил и опустил голову, направив рога на хозяина, но, конечно, боднуть не посмел. Жалко, друг же...
- Ладно, ладно... – погладил хозяин Борю по пушистой шее, - Пойдем, покушать тебе дам.
Боря повеселел и поднял морду. Только сейчас Толик заметил сиреневые и розовые разводы у козла на бороде. Волнистые пряди слиплись и высохли, превратившись в жесткие колючки.
- Очухался? – взвизгнула Алена, внезапно появившись в проеме двери, - Иди! Иди и посмотри что твой козлина сделал!
От высокого противного женского голоса в голове зазвенело и Толю опять затошнило.  «Козлина» благоразумно спрятался за мотоцикл.
- Что ж ты так орешь? – только и смог выговорить Толик.
- А ты мне не указывай! Нашелся тут. Идем! – не унималась соседка. Лучше пойти, голова ее визга долго не выдержит.
     Алена сердито пошла к дыре в заборе, которую они с Дьяковыми всегда использовали вместо калитки. Ворота их дач выходили на параллельные улицы и обходить в такую даль было не резон. Толик пошатываясь поплелся за женщиной. Боря тактично остался дома. Они прошли огород и вышли на улицу. Что нужно этой воинственной женщине?
- Вот, смотри! – она указала на ворота. Ничего не понятно. Возле ворот стоял такой же опухший качающийся Виталий. Он заложил руки за спину, словно арестант приговоренный к расстрелу, и опустил голову. Сначала Толик подумал, что Алена разъярилась по поводу их вчерашней дегустации, но тогда зачем выводить мужиков на улицу? Отчихвостила бы их дома, так сказать, без посторонних глаз. Потом Толя вспомнил про козла и интуиция совсем отказала:
- Виталь, ты можешь мне по-братски объяснить че ей надо?
Сосед набрал было воздуха в легкие и пошевелил губами подыскивая слова, но кроме пары букв ничего из себя не выжал. Потом он обреченно вздохнул и посмотрел вдаль:
- Нет.
- Да что он может? Что он может? А вот козел твой может! – перебила Алена и закрыла ворота. Со стороны выходящей на улицу ворота были разбиты. В досках явственно читались следы Бориных рогов. На асфальте валялась синяя щепа осыпавшаяся от мощных ударов. Виталий опять печально вздохнул и вяло указал на погром рукой. Доски, конечно, можно и заменить, и покрасить, но вот почтовый ящик... Новенький, василькового цвета ящик был разбит всмятку. Он был похож на консервную банку, по которой проехал бронепоезд.
- Это как? – недоумевал Толик, - Это зачем?
- Как-как... Да очень просто! Нажрался твой Боренька выжимок и куролесил всю ночь! – снова заверещала соседка, - Пьяный, нам всю ночь спать не давал, долбился в ворота. Вся улица слыхала!
- Подождите, - изумленно усмехнулся Толик, - пьяный? Пьяный козел?!
- Чини теперь и ящик нам новый покупай, твой козел!
После минутного замешательства сосед, собрав последние отблески здравого смысла и застарелого жлобства, смекнул во сколько ему обойдется Борин загул:
- Мало ли чей козел. Я его не контролирую. И еще неизвестно что ему спьяну в вашем ящике мерещилось. Я вам не психиатр! Форс мажор тут, стихийное бедствие, природный катаклизм!
Сосед хлопнул себя по бедру и отправился восвояси. Что кричала ему вслед Алена и бубнил Виталий Толик уже не слушал. Как же Боря вчера выследил его с выжимками? Друг еще называется...
     В полутьме гаража из-за мотоцикла светились два желтых глаза. Удивительно, но голова его козья не болела. Мама Толика часто говорила сыну, что голова – это кость и болеть у таких идиотов, как он и его козел, не может. Наверное, она была права. Теперь тут за «Уралом» самое уютное и спокойное место для жизни. Боря не решался выйти из своего укрытия и встретиться со свирепой соседкой. Сказать, что ему было стыдно нельзя. Козлы стыда не знают. А вот грустный хозяин им вполне понятен.
- Че? Сидишь? Боишься? – Толя вглядывался в темноту, - Выходи уже, ушла она. Боря нерешительно вышел. Хозяин потрогал его бороду, она была мокрой. Герда снизошла до него и облизала дурака, стерла следы преступления. Толик присел на табурет, потер мозолистые руки и, вздохнув, сказал:
- Боря, ты - козел.