Хёд убивает Бальдра

Юный Бальдр приблизился к трону своего отца и приклонил одно колено.
— О, великий Один, мне стали сниться зловещие сны, мне кажется, они предвещают мою близкую смерть.
— Присядь, рядом, мой любимый сын, и поделись со мною своими страхами. Что сниться тебе, когда Соль, объезжающая небо на колеснице, запряжённой двумя конями, покидает небосвод, освобождая его своему брату — месяцу Мани?
— Отец, стоит мне сомкнуть очи, как мне видится, что я иду по мрачной, темной улочке, какого-то небольшого посёлка. Уже поздний вечер, а может даже ночь. Всюду снуют голодные крысы и скалят свои острые зубки. Они просто путаются у меня под ногами. Хотя, может быть, это были и не крысы, а очень крупные мыши. Улочка весьма узкая и выложена жёлтым кирпичом. Она то и дело плутает между ужасно ветхими строениями, возвышающимися из мрака, будто прибрежные, остроконечные скалы, и грозящими обрушится на проходящих под их балконами случайных для этого заброшенного, окраинного района путников.
Вчера, когда я шёл по улице, из-под обветшавшей крыши вырвалась свора одичавших летучих мышей, они пролетели, прошуршали в темноте в нескольких сантиметрах от моей головы, но ни одна из них даже не коснулась меня своими безобразными лапками-крыльями.
В глухой подворотне завыл облезлый пёс, к нему присоединился ещё один, и вскоре целый хор изуверски воющих псов заполнил протяжными и противными завываниями все звуковое пространство и без этого мрачной улочки.
«Странно, не в одном из окон не горит свет! — подумалось мне, — не может быть, что во всей этой округе, нет ни единой живой души, они, что ли, все вымерли?»
Вдруг в одном из домиков с безобразным скрипом открылась, висящая на одной петле, разбитая параличом времени, древняя, ворчливая дверь. Из вонючего сумрака дома на дьявольский свет ущербной во всех отношениях луны вышла какая-та беззубая дряхлая старушенция, с большой бородавкой над левым глазом и красным ожерельем на морщинистой как у черепахи шее. Она и была похожа на гигантскую ящерицу с круглыми совиными почти черными глазами. Да и говорила старуха, ухая, как сова.
— Ух, как я устала. Ух, как мне все надоело. Ух, ух, угу…
Вынув из-за шерстяного, вязаного платка букетик мелких белых завядших цветочков омелы, старуха протянула их мне и снова проскрипела свои дремучим и протяжным голосом:
— Наконец-то ты возвратился ко мне, Бальдр, сынок…
После таких слов, стало как-то неприютно и уныло. Повеяло могильным холодком…
— Я тебе не сын! — возразил я. — Мой отец — Один. Если ты сделаешь мне что-нибудь дурное, он покарает тебя…
Но старуха не слышала моих слов.
— Ты завсегда был моим сынком, попросту изредка я пущала тя погулять в небеса, малость пожить, покудова я не заточила тебя обратно в нашу студёную пещеру Хеля.
— Злая ведьма, — вскричал я, — ты тронулась рассудком.
— Не бойся меня, сынок, я — твоя грешная мать, покаранная Богом за свою гордыню и фанаберию. Пойдём со мной, сынок, — старуха страшно захохотала, — нам вместе с тобой будет уютно в нашей пещерке. Не пужайся понапрасну, я чаю, что лет через, этак, триста я дозволю тебе ещё пожить лет тридцать, от силы сорок, тебе и этого предовольно. А теперича пора…
Потом из мрака вышел молодой человек, чем-то похожий на подслеповатого Хёда. Он был одет в лёгкие, вымазанные жёлтой глиной латы воина. В руках он держал короткий, обоюдоострый меч с рукоятью инкрустированной темно-красными гранатами.
— Хёд, что ты тут делаешь? — поинтересовался я.
— Извини, великородный Бальдр, но времени на пустые разговоры и всяческие знакомства у нас попросту нет. Я пришёл за тобой, чтобы отправить тебя в царство мёртвых — Хель.
Отсечённая острым мечом моя голова медленно низверглась с плеч, покатилась по мокрой, коричневой глине, похожей на вонючее дерьмо, и остановилась посреди огромной грязной лужи. Последним моим виденьем были маленькие серебристые рыбки, снующие в мутной воде, и громкий крик совы: «Гу-гу!»
— Сей сон весьма странен и не понятен, — громогласно произнёс Один. — Я сегодня же соберу Совет Богов.


Юный Бальдр снова приблизился к трону своего отца и приклонил одно колено.
— Обсудив на Совете твой сон, мы, боги, решили оградить тебя, мой сын, от всяких опасностей. Поэтому я съездил в Хель, дабы узнать, что значит этот твой сон у вёльвы-провидицы. Пробуждённая мною от смертного сна вёльва Фригг подтвердила твои опасения. Она утверждала, что мой сын Бальдр умрёт от руки слепого бога Хёда.
Фригг взяла клятву со всех вещей и существ — с огня и воды, железа и других металлов, камней, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц, яда змей, — что они не принесут вреда тебе, мой мальчик.
Так что, живи спокойно, мой Бальдр. Ничто тебе не грозит…
— О, великий Один, объясни мне глупому и желторотому птенцу твоего великого гнезда, почему мне может грозить опасность, если боги по своей сущности бессмертны? Почему меня могут убить, и почему какая-то вёльва может отвести от меня беду, а всемогущий бог Один нет?!
— Боги — бессмертны, да это так, но ведь и люди обладают бессмертием. Только люди бессмертны — пока их помнят, а боги — пока в них верят и поклоняются им. Что такое Хель? Это не совсем Царство Мёртвых, это Царство Забвения. Те, кто попадает туда — обречены на забвение, а, значит, смерть.
В тебя будут верить, пока ты будешь на виду. А стоит тебе перестать пребывать перед взором людей, они сразу же забудут тебя, а, значит, ты умрёшь.
Бессмертного Бога убить легче, чем смертного человека…
— Как это?
— Чтобы убить человека, мало уничтожить его телесную сущность. Нужно уничтожить все друзей и врагов, которые будут вспоминать его, нужно вымарать во всех скрижалях и свитках истории его имя. И тогда его бессмертная душа исчезнет, как утренний туман знойным летом.
А чтобы убить бога, достаточно объявить всенародно, что он — умер.
И всё!
Люди перестанут о нем вспоминать — кому нужен смертный бог?!
Боги притягивают к себе людей тем, что они живут вечно. Этот миф нужно поддерживать в них, иначе они перестанут в нас верить, а, значит, наступит эпоха безбожия и вседозволенности.
Боги нужны человеку, как хлыст погонщика мулу. Если человеком не погонять, если он перестанет бояться богов, и вообще чего-либо — это приведёт к многочисленным преступлениям и беззакониям…
— Так мы бессмертны или нет…
— А ты как думаешь?

 
На берегу ручья собрались боги, дабы позабавиться. Он устроили состязания в стрельбе из лука. Злокозненный Локи приблизился к молодому подслеповатому Хёду, стоящему в стороне, и начал ему нашёптывать на ухо крамольные слова.
— Хёд, ты лишён светлого дара, ты не можешь видеть красоты мира. Я недавно был у вёльвы Фригг. Она мне открыла, что твоей беде можно помочь. Но для этого ты должен убить Бальдра.
— Но это не возможно, — опешил Хёд.
— Вот, — усмехнулся Локи. — Тебя нисколько не устрашает то, что ты должен убить Бальдра, ты сомневаешься в самой возможности этого преступления.
Не бойся Хёд, боги довольно много правили на земле, настало время, когда они должны погибнуть, предоставив людям возможность самим решать свою судьбу. С гибелью Бальдра наступит эпоха Гибели Богов, все боги погибнут, кроме Одного. Он станет главным на небесах, и все люди на Земле будут поклоняться только Ему — Единому Богу. Правда, на разных языках, его имя будет звучать по-разному, да и покланяться они будут ему по-разному. Вот только сама идея Единого Бога — будет главенствующей, и моральные нормы тоже…
— И этим Богом станешь ты?!
— Ты умён не погодам, Хёд. Я хотел бы стать этим Богом. Но я в этом не совсем уверен. Боюсь, что меня ожидают: тлен и забвение. Скорее всего, людям нужен другой Бог, малоумный и всепрощающий. Людям приятно, когда их Бог не видит и не ведает, что творят его дети.
Тогда можно грешить — без страха быть наказанным…
Тогда можно красть — без страха быть схваченным за руку…
Тогда можно будет убивать — без страха быть умерщвлённым!
Только с таким слабохарактерным Богом можно будет творить многие злодеяния и беззакония, осознавая, что недальновидный Бог бездумно любит всех, даже негодяев, и всегда готов прощать своих неразумных чад.
Я — Бог-закон, а человечеству нужен Бог-любовь. Может быть, ты сможешь стать им.
Во-первых, ты незряч!
Во-вторых, мягкотел!
В-третьих, ты готов ради своих своекорыстных целей убить своего собрата.
Людям это понравится.
Бог, обладающий множеством пороков и недостатков — устроит большинство людей, не особливо пекущихся о выполнении божьих заповедей.
Если хочешь стать единственным Богом, то ты должен понять, что убивать нужно не мерзавцев и безбожников, а праведников и людей, почитающих тебя.
Бей хороших — дабы плохие и ничтожные люди лицезрели и осознавали, что Божья кара может настигнуть любого. Пусть глупцы будут думать, что Бог забирает праведников к себе на небо раньше, чем грешников.
Бей умных — дабы дураки совсем запутались в своих мыслях, и никогда боле не стремились к Истине. Ибо она должна быть доступна только Богу.
Бей любящих тебя — дабы проклинающие тебя, заблуждались, думая, что их мудрый Бог наказывает только любимых детей, потому как до остальных ему нет никакого дела.
Уничтожая цвет человечества — ты укрепишь веру в Себя Любимого и окончательно убедишь людей в том, что им, дабы заслужить любовь Бога, дабы стать бессмертным или святым — нужно умереть, желательно, молодым и, предпочтительнее, в муках…
Люди должны жить в вере и в страхе! Только эти два качества делают человека — человеком. Только они поддерживают в людях необходимость существования некого божественного существа, которое всевидящим оком взирает на них с небес и карает разуверившихся в его силе.
Поэтому я приказываю тебе: иди и убей юношу Бальдра!
— Но Бальдр — неуязвим. Все вещи и существа дали клятву не причинять зла Бальдру. И потом он — бог, а боги бессмертны.
— Это ложь, измышлённая для глупых людей, — засмеялся Локи, — Кроме того, Фригг призналась мне, что из всех вещей и существ омела клятвы не давала, про неё просто забыли.
Возьми стрелу, вырезанную из ветки омелы, а я подведу тебя к Бальдру.
Кстати, тебе не нужно придумывать, как убить Бальдра. Сейчас боги забавляются тем, что стреляют из лука в неуязвимого сына Одина. К месту сказать, эту игру предложил им я…
Локи и Хёд приблизились к группе развлекающихся богов.
— Ну-ка, дайте незрячему Хёду стрельнуть в Бальдра, — предложил ухмыляющийся Локи.
— Куда ему, он и в быка попасть не сможет, а не то, что в худого Бальдра.
— Будьте снисходительны, боги, — обиженно произнёс Хёд. — Я ведь тоже хочу позабавиться.
Запела тетива и остроконечная стрела пронзила незащищённую грудь Бальдра и впилась в его слабое юношеское сердце…
Бальдр отправился в Хель.

Excursus:  Эпоха Гибели богов  (Ragnar;k) началась… В германо-скандинавской мифологии предвестием Рагнарёка будет убийство бога Бальдра, а уже потом наступит война богов, которая приведёт к  всеобщему  хаосу. Боги будут биться друг с другом, но ни зло, ни добро не смогут победить в этой битве. 
Тогда мифический великан Сурт сосредоточит всю свою убийственную силу подвластного ему огня и обрушит эту мощь на беззащитную землю, истерзанную междоусобный борьбой богов. Таким образом, Сурт закончит многовековую войну Тьмы и Света, уничтожив весь мир.
Однако, за гибелью мира последует его неминуемого возрождение. Погибшие боги выживут. Из царства мёртвых Хеля возвратится и убитый Бальдр, и его невольный убийца — слепой бог Хёд.
Но боги не могут быть богами, если на земле не останется хотя бы одного человека, который будет способен в них верить.
Согласно древним мифам выживут два человека — мужчина его любящая жена: Лив и Ливтрасир, которые и дадут начало новому человеческому роду.