Христос Воскрес!

                Мои родители были убеждёнными атеистами. Отец — из-за членства в Коммунистической партии, которым очень гордился, мама — потому что никогда ему не перечила. Иконы я видела только у бабушки, в гостях. О Боге и вере со мной и другими детьми взрослые не говорили — нас не «просвещали» в этом вопросе.

                Церквей в нашем селе Спасск, как и в других сёлах Омской области Называевского района, где я прожила до пятнадцати лет, не было. Да и сейчас в огромной Омской епархии всего семьдесят семь храмов.
Но христианские праздники — Пасху и Троицу — в нашем доме всё равно отмечали. Мы, дети, принимали в них самое активное участие, хотя совсем не понимали сути этих святых дней.

                Всё начиналось с Чистого четверга. Мама наводила в доме идеальный порядок: чистила, стирала, скоблила. До самого Воскресения во всех комнатах белили стены, мыли окна, вешали свежие занавески. В четверг топили баню, нас мыли и даже парили вениками.
                В субботу мамочка в русской печи пекла куличи, украшенные крестиками и буквами «ХВ». Мы называли их «пасхами».

                Самым интересным для нас было красить яйца. Луковая шелуха копилась задолго до праздника. Мама складывала её в огромную кастрюлю с яйцами, заливала водой и ставила на огонь. Чем дольше они варились, тем насыщеннее получался коричневый цвет. Для узоров скорлупу обматывали нитками или наносили на неё капли парафина. Несколько яиц красили в свекольном соку — получался таинственный свекольно-синий оттенок. Нам ужасно хотелось сразу попробовать крашеные яйца, но мама не разрешала: «Ждите до утра воскресенья».

— Почему до утра, мамочка? — не унималась я - Мама улыбалась:
— Вот как солнышко проснётся, наиграется лучиками, мы похристосуемся — тогда и будем разговляться.
— А как солнышко играет?
— Проснёшься утром — сама увидишь.
Я выбегала во двор и подолгу смотрела на солнце, но никакой игры не замечала.
— Мама, солнышко не играет!
— Потому что ты проспала. Надо вставать на ранней зорьке, только тогда увидишь.

                Лет в семь я твёрдо решила не спать всю ночь, чтобы подкараулить игру солнца. Конечно, уснула, но на рассвете воскресенья все же проснулась раньше всех. Надела приготовленное с вечера нарядное платье, выскользнула на крыльцо и устремила взгляд на восход.

                Воздух был свежий, прозрачный, и солнечные лучи мягко заливали наш маленький двор. Мне показалось, даже птицы пели как-то по-особенному.
И вдруг случилось чудо. В небесной вышине появились крошечные радужные шарики, похожие на мыльные пузыри. Они сверкали, переливаясь, вращались и кувыркались целой стайкой прямо около солнца. Постепенно шарики становились всё больше и вот уже вереницей они принялись спускаться ко мне, а когда достигли размеров воздушного шара — бесследно и бесшумно исчезли.

                Меня охватило первое в жизни ощущение огромной, ни с чем не сравнимой радости, которой, казалось, был пронизан весь мир: изба, животные, трава, небо, земля. А солнце заливало двор тёплым золотом, разливаясь по телеге, крыльцу, забору — по всем вещам вокруг.

— Мама, мамочка! Солнышко играет! — закричала я от восторга, забежав а дом , пока мама не остановила меня:
— Тихо ты, хулиганка! Всех перебудила. Пусть поспят… Господи, какой великий день впереди — и чудеса ещё ждут тебя на каждом шагу!

                До сих пор уверена: мне было явлено самое настоящее чудо. Хотя в тот день мне никто не поверил.

                А потом все проснулись, и мы играли в «красные яйца» — стукались крашеными скорлупками; чьё яйцо оказывалось крепче, тот забирал себе разбитое. Эта игра жива в моей семье и по сей день.

                Именно с красного яйца у нас начинали разговляться. Сейчас-то я знаю, почему именно красного, а тогда оно просто было самым красивым — и у каждого своим.
                Потом мы всей семьёй шли в гости к дедушке, несли ему в подарок крашеные яйца и кулич.
                По дороге, встречая прохожих, я радостно кричала, как научила мама: «Христос воскрес!» — и с нетерпением ждала ответа. Одни с умилением и улыбкой отвечали: «Воистину воскрес!» Другие — неуверенно, оглядывая меня и отца с удивлением. Но я воспринимала всех одинаково радостно — мне страшно хотелось первой со всеми поделиться этим праздником.

                У дедушки было обычное застолье, которое меня мало интересовало, и я убегала гулять с подружками.

                Вот и сегодня, в канун Пасхи, стою с племянницей  в храме Архангела Михаила. Через несколько минут начнётся крестный ход. Будет звучать медовый перезвон колоколов, а мы с зажжёнными свечами пойдём за священником и будем отвечать на его призыв: «Воистину воскрес!»

                И я без грусти вспоминаю детство и тех, кого уже нет рядом. Возможно, потому что Пасха — это праздник, где стирается грань между мёртвыми и живыми. По старинному поверью, на Пасху отпираются небесные врата, и всю Святую седмицу души усопших приходят к своим родным, чтобы порадоваться вместе с ними.

                У нас и в Сибири до сих пор жив обычай христосоваться с умершими: приходить на кладбище, поклониться могилам с возгласом «Христос воскрес!» и оставить на холмиках красные яйца и кусочки кулича.

                «...Мои близкие лежат далеко — даже в другом государстве. Но разве это расстояние важно, когда наступает Пасха? Зажигаю свечу, смотрю на огонёк и тихо говорю маме, папе, сестрёнке, брату, а теперь и мужу, тем, кого так не хватает: «Христос воскрес, родные!» И мне кажется, что там, за той невидимой гранью, они тоже улыбаются и отвечают: «Воистину Воскрес!»