Правила поведения на воде

Недо выглянул в окно.
Вокруг канализационного люка со звёздочкой, на покрашенной траве, стояло три собаки. У каждой на рёбрах, будто бы бечёвкой, закрепили по листу немелованной бумаги с прожилками: "ЕСТЬ!", "ЕСть бы", "дайте, пожалуйста, ещё раз поес". Собаки озирались, будто бы бечёвка свисала. "Не вошла мысль, -- подумал Недо и поскрёб ровно такие же рёбра. -- Нужен баланс требований желудка и честолюбия... баланс... инь-ян... Июнь!" – воззвал Недо и стал собираться на юг. Внизу одна из дворняг разгрызла права и сплюнула на звёздочку люка.
 
Ласты, удочка, сачок, бутерброды, рюкзачок.

В узком вагоне узкого поезда Недо сел у окна (он вообще любит окна). Сел спиной против движения; уанс упон э тайм, то бишь, той зимой, он уселся в этом же тёплом вагоне (сейчас душном) спиной назад и покатился по направлению к Сане, -- друг жил за остановку до конца восточной ветки -- далеко. Ехал к другу, падал спиной сквозь осколки дождя, вот-вот? нет, уже перешедшие в десятый вал метели, гасящей любые фары на любых дорогах, о фонарях, а тем паче о зажигалках в мёрзлых ладонях, и говорить нечего. Рядом с Недо, в поздних сумерках за окном вагона, бежал Буранный Едиге, бежал лицом по направлению к Сане, и две пары недоглаз сверкали друг другу…
Но это тогда, а сейчас июнь, и человек в жилете, сидящий напротив, поставил на ноги Недо чемодан с сейфовым кодом: "Ой..." -- пискнул Недо: видно в чемодане везли матрёшку из чемоданов с сейфовыми замками. "Ласты были лишние", -- терпя подумалось Недо. До отправления оставалось семь минут, до моря двадцать два часа -- ничего страшного.

Свобода! Да, здравствуй, Нептун! Растаявший ледяной гигант!
Здравствуй, Море!
Недо сплясал танец курортного юноши.
Человек в жилете только-только стянул чемодан-сейф на перрон. Взмок? конечно, – такой зной и такой жилет. Слышно как колёсики сейфа затарабанили по брусчатке к ларьку с содовой (ой, с газовой водой), встали в конце туристической реки, дав отдувающемуся владельцу перевести дух. Гранаты, гранаты, гранаты тут и там блестят соком на разрезанных половинах. "Берём витамины детям! Берём витамины детям!..", руки с едва оплаченными рожками снуют, попадают то в рот Оленьке, то Коленьке, то соседнему мальчику, то дочке продавщицы, начинают мазать носы крэмом, ловят такси, пёхают своими до гостиниц, санаториев, снятых у бабусь мансард, ставят дикарские палатки прямо тут, напротив питьевых колонок, набирают ладонь, хлопают себя по загривку водой, одеколоном, "а как же! доехали как-никак!", "ох, хорошо-о-о-о!" -- идиллия дня приезда.
А где Недо? Орёт: "Купаться!"
-- Присмотрите?! -- Бросает встречному-поперечному (в жилете?)
на песке рюкзак, орёт, орёт.
-- Конечно-конечно, бегите, плюхайтесь на здоровье!
Коленки взрывают солёную тёплую прибрежную воду, толкут в пену, подлетают со дна ракушки, пробки от кока-колы (ой, от нарзана), отмокшие пластыри в зелёнке вверх, мальки врассыпную, Недо лежит звездой... веки -- щёлки копилки... улыбается. Кипячёный ветер рвёт хлопками пляжные зонтики. Вода то оглушает, набегая на уши, то снова хлопки сине-белых зонтиков. Почти спит с дороги...

Прошёл катер "Ракета", что-то проскочило под Недо, задев острым хвостом плавки. Он приоткрыл глаз: его довольно сильно унесло вправо-назад, метров сколько-то там, но до берега гребком подать (Недо -- пловец). Мальчик в бликующих очках (авиаторах?) набрал воды и понёс девочке на песке. "Будут строить крепость", -- решил Недо. Девочка вылила воду в ямку и надела пустую каску. Жилеты сильно давили обоим на плечи. Что-то ухнуло по курсу хвоста, чуть не сорвавшего с Недо аква-исподние, на лицо приземлился букварь: "З -- зоопарк". Девочка в каске, заметив, что он на них смотрит, сделала рожки -- peace; Недо помахал в ответ. Вырвавшийся из облаков, нарастающий гул самолёта -- в обнимку с рябой тенью -- привлёк внимание его одного, -- пляжники продолжили играть в карты, мазаться анти ожоговым кефиром, лопать гранаты, докупать рожки детям у проходящего торговца с перемётной сумкой-холодильником. "Я и так живу возле аэропорта, отстаньте хоть здесь". -- Недо перевернулся лицом в воду, чтобы заглушить это жужжание. Не тут-то было: аккурат по сторонам провизжали осадки, забурившись метров на пять в глубину, из-под которой, "ну во-о-от", начал проклёвываться толстый матовый нос с татуировкой ватерлинии. Какого цвета? Чёрного. "Погода меняется и сверху и снизу, -- в подводной голове Недо, -- и долго мне ещё так лежать, напополам?". Родинку на спине стали щипать плюс тридцать пять градусов, живот побелел от холода со дна. Упомянутый нос подтолкнул Недо обратно к берегу и снизу потеплело, опять получалось разглядеть ракушки, пробки, пластыри, только мальков нигде не было. Недо встал на ноги, по пояс в воде. Отвыкшие от звуков пляжа уши забрал шум белого жара, лопающихся на нём гранат, выпадающих из рук на песок пустых рожков. Трели каких-то бешеных арбузных ос пунктирами носились туда-сюда, отпускники хватались за места укусов. Тут Недо припомнил, а ведь ещё в поезде все на его сиденье, да и вообще, вот теперь точно, помнит, все были в жилетах и держали каски, кто на коленях, кто, спустив на ремешке за голову. Только толку-то: они купаться -- их на дно тянет, вон, одни пятки торчат. "Наверно, им так нравится", – подумал Недо.
А в касках трясогузки плавают.

Т А Г