Это там, где сотая комната

Однажды Вова приятно проводил время на одном из светских мероприятий в незнакомой компании. Это был один из тех раутов, где легкость бытия разбавляется небольшим количеством алкоголя, где малознакомое общество способствует проявлению только лучших качеств у всех присутствующих, где девушки скромны и больше слушают, чем говорят, где невероятные истории рассказчиков встречают восторг и понимание благодарной публики, где звучит завораживающая музыка невидимого оркестра, которую слышат все без исключения, где в конце вечера заварят индийский чай из небольшого кубика в бумажной обложке и где в качестве десерта, гостей ждет в духовке яблочный пирог.
Рядом с Вовой сидела приятная девушка, как это впрочем, бывало очень часто и в других эпизодах текущей реальности. Она говорила мало, но каждое ее слово попадало прямо в цель, это были именно те слова, которые должна была говорить идеальная во всех отношениях девушка в подобной ситуации. Потому, спустя какое-то время, к концу вечера, Вова был предельно осторожен, чтобы какой-то небрежно брошенной фразой, намеком или даже тоном, и вообще никаким другим образом не испортить впечатление о себе, которое, как он считал, уже сложилось, и не только у сидящего рядом идеала, но и у всех остальных гостей.
После очередной его многозначительной и предельно осторожной тирады она вдруг спросила: «А где ты живешь?».
Не нужно говорить о том, что этот вопрос застал Вову врасплох. Понадобились секунды, длинные как вечность, чтобы его мыслительный цикл вернулся в стабильное состояние и смог снова адекватно оценивать происходящее. За эти мгновения в его голове, как я теперь могу об этом судить (опять же благодаря исключительно вновь обретенному жизненному опыту), промелькнули все вероятные причины этого её интереса и все возможные предполагаемые последствия.
«В первом общежитии», - ответил он просто.
«В первом, - уточнила она, как будто не расслышала, - это там где Сотая комната?».
«Да», - ответил Вова нетвердо, и после этого уже молчал весь оставшийся вечер.
Что было там, в «Сотой комнате», что было в её «Сотой комнате» за немыслимой глубиной её темных вишневых глаз, за скрывающими их мягкими локонами волос, что думала она, и откуда знала, что в первом общежитии вообще есть такое место: «Сотая комната»?
Этого мы не узнаем никогда, можно долго строить разные теории, выводить гипотезы и предположения, делать неуместные выводы, но они нисколько не приблизят нас к истине. Только будут еще долго беспокоить нас, как яркий, но навсегда забытый сон*.
Ответ на этот вопрос, глубоко скрыт в этом кротком, на первый взгляд незначительном, эпизоде, небольшом кусочке времени-пространства, в который можно бесконечно возвращаться, пытаясь открыть его тайну, но успеха в этом так и не достичь.
Вот этот вечер, комната со всеми деталями, пожелтевшие обои, неровные ряды посуды, изысканные блюда на столе, даже есть селедка в специальной селедочнице, чуть дальше деревянная книжная полка на стене, книги в старых переплетах, пыль на этой полке, большая готовальня с циркулями лежит тут же на книгах, гости за столом, в большинстве своем, случайные люди (но это только на первый взгляд), неторопливая беседа, возгласы и редкий негромкий смех. Вот мы уже внутри этого и видим все происходящее, слышим, чувствуем, вот эта фраза, невольное напряжение несколько мгновений, и дальше продолжается беседа. Мы не нашли ответ, мы не почувствовали его, он прошел мимо, где-то совсем рядом, но немыслимо далеко.
Эта истина, по всей видимости, настолько зыбкая и мимолетная, что как только к ней прикасаешься, моментально замещается, как нам кажется, чем-то более значительным и важным и прячется от нас, после этого касания, уже навсегда. Хотя, что может быть более значительным, чем разгадка этого вопроса. Почему он не спросил? Как мог он это не спросить? Как она могла не сказать? Что было там, а её «сотой комнате», что было там, чего мы не знали? Или может, это было то, что мы знали всегда?
Кажется, что именно эта разгадка может стать тем ключом, который откроет все закрытые двери, снимет замки, расширит или совсем уберет наложенные когда-то кем-то рамки и поможет постичь непознанное.

* Здесь не могу не рассказать, что как-то однажды приснился Вове сон, в котором, помимо прочего, стены в первом общежитии стали вдруг прозрачными, как стекло и видно стало за ними все-все, даже с улицы, кто где живет, кто чем занимается, как расставлена мебель в комнатах и даже как расставлена посуда на столах. Вот наш взгляд скользит вдоль почти невидимых перекрытий и перегородок наверх и вдруг, в том месте, где должна быть сотая комната мы отчетливо видим яркий луч, непроницаемый для нашего взгляда, который выходит из пола переливающимся потоком, по всей площади комнаты, ограничиваясь только её периметром, и уходит в бесконечность неба, не прерываясь и не теряя своего свечения.