Друг

 Виктор Матюк

Друг

Умная книга – лучший друг, с ней приятен досуг, она не посмеет разум обмануть
И не сможет с праведной тропы увильнуть, у неё немало заслуг, она не обеляет хапуг,
Отправляет, будто пустой звук на праведный и нравственный суд, каждый плут
Напрягает зрение и слух, его вот-вот в пух и в прах разнесут, унизят в правах,
Он о своих грехах признается в нескольких словах и тот же час лихой Парнас
Издаст приказ: врагов отечества и веры без промедления сливать в унитаз,
Ему надоело мечтать и ждать, когда же праведное дело достигнет чела,
И вновь разгорится восковая свеча у иконостаса, и он предстанет в виде иного окраса,
А образ белоснежного Парнаса сдержит нахлынувшую муку, прижав к сердцу руку,
Вспомнит метель и лютую вьюгу, тоску и скуку, боль и разлуку! Судьба шапку пустит по кругу,
Но не скроет разруху, признается, как на духу, что потеряла частицу рассудка,
Постаралась злобу превратить в шутку, но не удалось из-за градом катящихся слёз!
Ветер листает книжные страницы, ржут бывалые девицы, обнажив ягодицы,
Жительницы окраин и столицы не сходят с газетной передовицы,
По воле небесной десницы поклонники веры порицают романы,
Обнажившие старые раны души и вывернувшие карманы в глуши!
Без суеты и без вдохновенья свои  планы нарушают титаны мысли,
 У них на руках вдовы повисли, а досужие мысли о греховной жизни
Переполнили экраны, душу окутали багровые туманы, взгляд пьяный
И трезвый вид род славянский никогда не сможет забыть! Так разум велит,
А в житейском море булатный меч и горе бьют набат,  им нечего скрывать,
Они вот-вот свои сабли обнажат, а пока несуразные речи говорят, им нечего терять!
Если бы жизнь прошла беспорочно, тогда бы точно никто бы толком ни вникал
А накал страстей в душах грешных людей! Стреляный воробей призвал себе на помощь друзей,
Они встретились на стезе посреди полей, подальше от людских очей,
Никто не должен видеть ближнего, но каждый должен поддержать друга своего
И в его защиту слово поддержки сказать, если были ошибки, их признать,
А если их нет – отрицать их видимый след, его просто  здесь нет!
Гаснет небесный свет в тёмной подворотне, вечером субботним
Я стою в косоворотке перед женщиной в цветном платке,
Она вертится на одном каблуке, прижав нательный крест к себе!
Немало перемен и открытий, знаменитых дат и событий мимо прошло,
Кое-что в тупик зашло, а что-то душу обожгло, но не спасло горестных мук
Множество порабощённых душ, жуть вокруг, истина сделала крюк,
Её взгляд устремлён на юг, они рубит сук, на котором сидит,
Приблизившись к прохвосту тому, кому судьба благоволит,
Меня же интересуют только факты, а числа и даты не нужны,
Вот дождусь весны, тогда закрыв страданью все двери,
Вспомню о давнишней потере в духовной и нравственной сфере!
По крайней мере, на собственном примере хочу доказать,
 Что всеобщая благодать не должна душу и сердце травмировать,
А плоть дискредитировать, любовь подобна теплу, дыму и пеплу,
Взлетая в небо редко после бессонной ночи с молодой соседкой,
Память вспоминает предков и небесных богов, снимая таинственный покров
С ярких фраз и обыденных слов! На том стою, не могу иначе, плоть закалили неудачи,
Теперь путь чётко обозначен придорожными столбами, мысль летает под облаками,
А здесь продолжается естественный процесс, плоть затронул поток горячих вод,
Он хлынул по телу, мгновенно вся вода от алой крови покраснела,
В тот миг мирская жизнь на волоске висела! В общем, и в целом,
Всё по делу, наше недоразумение таково,
Что они не замечают вблизи себя явное зло,
Кто меньше полагался на случай, неминуче
Дальнейший сценарий событий громко озвучил!
Удовлетворяя притязания знати, люди богатые  жили по понятию,
Что люду богатому позволено всё, что правдоподобно и немыслимо,
Проявляя щедрость, грешник обрекает себя на бедность, во бля,
Пухом ей земля, в душе нет прежнего огня, вокруг поля. На них шумят тополя,
И только я не живу для себя, а зря! Избегнув одной неприятности,
По дурости или по халатности по системе вероятности, попадаешь в другую,
То ли гуляешь напропалую, то ли изменяешь жене втихую, то ли всуе бытия
Тратишь время жизни зря! Уж лучше выпить на коня, презрев себя, чем опосля
Валять дурака за те высокие слова, которые в ночи произнесли опухшие от любви уста!
Туман съедает снег, время ускоряет бег, тебе немало лет, но покоя в душе всё нет и нет,
На столе разбросано немало книг, многие из них уже поймали свой звёздный миг,
Теперь отдыхают в сторонке, для них закончились гонки на выживание,
Прозвучали слова любви и взаимного признания, это в порядке вещей
При общении приличных книг и сторонников высоких и ярких идей!
Всякая перемену встречает в штыки общественная система,
Не время и не час лбами сталкивать всех нас, накрыв лицо газетой,
Расстался с погасшей сигаретой,  будто с песней недопетой до конца,
На всё воля творца, внезапно из открытого настежь окна подуло перегаром,
Всплыла давнишняя правда в виде захудалого товара, его прикрывала картонная тара,
Разум сопротивлялся, как мог, но не мог найти пары связанных между собой слов,
Чтоб сказать правду в лоб, но кому? Судя по всему, истину глаголить некому,
То великое имя исчезло во тьме, его конторы остались вовне! Они, как чужие доспехи
Были тесны, либо слишком громоздки, после бутылки выпитой намедни водки,
Перед глазами вместо слов мерещатся женские колготки, невдалеке валяются шмотки
Состарившейся безвременно красотки, они себя чувствует в чужой постели,
Как русская совесть в купели, боится щекотки, любит делать фотки,
Может протянуть ножки, широко открыть зенки, только бы мужики
Не умерли от горя и тоски! Жажда золота иссушает женские сердца,
Только книга одна способна зло выкорчевать со двора,
Она внемлет голосу любви и страсти, отстаивает семейное счастье,
И в штыки встречает душевную боль и несчастье! Мысль о равенстве
В склонности толпы к борьбе постоянно мечется по бестолковой голове,
Она твердит, что каждый друг не будет забыт, там совесть велит
Страждущим людям поступить, и выбрать одну и книг,
Чтобы идти безбоязненно напрямик! Мир велик,
Друзей в нём мало, тяжкое время для праведников настало,
Их в пучину морских глубин самих засосало, силы и мощи не стало,
Естество восстало против бесправия души, она привыкла жить в тиши,
И судить по книгам о вожделениях в момент страстной и нежной любви!
Ты время зря не торопи, замри в тени дерев, на корточки присев,
Посмотри между ёлок, вдали глухой просёлок, по дороге скрипит повозка,
Вожжи в руках подростка, на каблучке взгляд видит сгорбленного старика,
Его стезя была длинна, он сам живёт более сорока лет, обозревая белый свет,
Но покоя в душе, как не было, как и нет! Его чело белым-бело,
Все тропы снегом занесло, не видно ничего, только дальнее село
Купается в лучах вечернего заката, в голове путаются числа и даты,
Невзгоды и утраты на одно лицо, ноги, как из ваты, публичные фразы,
Повторенные три-четыре раза, будто знаменитые цитаты,  раздаются эхом,
Но столкнувшись с грехом лоб ко лбу, судя по всему, плюют на многочисленную толпу,
«Агу- агу» что невнятно сам себе на ухо брюзжу, но книгу держу в руках, будто бабу на сносях!
Мужик впросак попал, под правым глазом у него огромный фингал, он не думал – не гадал,
Что в чужие пенаты нежданно-негаданно попал,
И в неприглядном виде предстал перед Парнасом,
Он ехал на Пегасе, а старик едва держался на осле,
Его худые и больные ноги волоком волочились по земле!
А в голове мелькали слова и фразы, а так же ржание Пегаса,
Менялись взгляды автора, на дыбы вставала каждая строка,
Дабы избежать греха, прибывшего сюда издалека! Моё дело сторона.
На руках от чернил фиолетовые кляксы, память берёт короткие паузы, дабы
Отрешившись от рока и судьбы, впечатление на публику произвести,
Вот если бы она поступала логично и свои грехи обсу2ждала публично,
Тогда бы можно было избежать наказанья, знать бы заранее,
Что милое женское создание в образе Музы разорвёт дружеские узы раз и навсегда,
Дружба было, но прошла, не затронув ни сердца, ни чела!
Только книга – наш вечный и бескорыстный друг,
Последнее слово состоит из четырёх букв,
Слово, произнесённое вслух, слете4ло с губ,
Ударилось женский каблук, из дружбы изошёл дух,
Серость бытия вокруг, даже зелёный пустырь и луг
Изменились чуть-чуть, бунт внутри души, рядом нет ни одной живой души,
Прежний триумф давно уже отбился от больных рук, бесы автора вот-вот сожрут,
Кровные узы порвутся, только умные спасутся, а глупцы не успеют даже проснуться,
Как их тут же ангелы известят, что они лишены всех жизненных благ за стыд и разврат!
Вот и вы, если пойдёте вдоль грешной тропы, упадёте на крутом повороте, ногу подвернёте,
И забудете в мирской  о личной свободе, страдания конец, мы устали их терпеть!
Мысли сковывает железная цепь, она думы тащит в мраморный склеп,
А на кровельном железе, как на морском волнорезе, гуляет промозглый ветер.
Он затихает только под вечер, он, ка писец тот, что никому не служит и горько об этом не тужит,
Он стоит у края бездны и ждёт, когда же бог ему лучшую долю пришлёт безвозмездно!
Моя ошибка в том была, что судьба непозволительно уменьшила авторские права
На право иметь суждение своё, и доли остриё сразу пронзило всё творчество своё,
Возроптал только краткий миг, вырвавшийся из обветшалых книг,
И огромные плоды  посреди зимы и суеты сует оставили в памяти заметный след,
Теперь пересудов нет, их затмевает Фаворский свет, долг и честь могут пользу принесть
Не только автору, но даже старому ослу, приятными словами разбавив горькую судьбу!
Скажи, а такие риски борзописцу нужны? Он смотрит на мир с горной гряды,
Отрешившись от мирской суеты, напряжены мозги, крысы впереди, тараканы позади,
Гниль и вновь исходит изнутри огромной насквозь прогнившей самодержавием страны!
На свете нет лекарства против лжи и клеветы, как мы не были житейским опытом умудрены,
От книжной премудрости глупцы становятся глупее вдвое, у них здоровье плохое,
Здесь ты завоешь и заплачешь, как малое дитя, за свои ошибки заплатишь сполна!
Чтобы честно жить и напрасно слёзы не лить, необходимо о злословье забыть,
А грешить людям только бог может запретить, пусть сплетники болтают на здоровье,
Ложь стоит у людского изголовья, и диктует толпу свои условия совместного бытия!
Трудно сказать да, точно так же, как нет, если боязнь сломать собственный хребет
Намного хуже, чем звон серебряных монет, вместо того, чтоб двигаться вперёд,
Действовать и ересь вслух не говорить, нужна храбрость и прыть, ими обзаведясь,
Ты приблизишь свой звёздный час, прыгая и крестясь, подаришь себе ещё один шанс:
Взять у ревностных блюстителей порядка реванш! Тот, кто хочет обвинять,
Не вправе торопиться, если его державе благо только снится,
Но жизнь по ман6овению рока не может стремглав измениться!
Как приятно знать, что ты способен с колей встать и твой голос будет вновь вещать
На всю округу в холод и в лютую стужу, нарушается творческий баланс,
Ты стремглав впадаешь в транс, звучит давно забытый романс,
Слова и мелодия звучат в резонанс каждый раз с новой силой,
Ничто не скроется от всевидящих глаз: ни грех, ни страсть, ни творческий талант!
Учёность в дураке несноснее всего, и даже вспотевшее чело,  похоже, если глянуть далеко,
На переписанное набело буквально всё, что было и прошло, но житьё-бытьё не закончено,
Оно не обезглавлено,  и не застигнуто врасплох, быстро затих в душе переполох,
И вот ты, восседаешь на троне, как бог и читаешь между строк,
Что грамматика повелевает царями, это непреложный факт,
Его никто не пытается скрывать от широко раскрытых глаз!
За огромными массивными дверями мысль расстаётся с поводырями,
Истина не за горами, она господствует над великими умами дома и в храме,
Но с годами никто не желает на равных в вопросах державных разговаривать с рабами!
Мы в ложь вросли корнями, и не можем выбраться сами, и только всеобщее посмеяние,
Наносит удар по порокам, и остаются за высоким порогом, горькие слёзы текут по щекам,
Досаждая девицам и мелким фраерам, слова признания бьют подобно хлыстам
По широко растопыренным ушам! Знатное происхождение – ничто,
Она мне напоминает старое и дырявое демисезонное пальто,
Когда оно выглядит, как решето! Внешне оно выглядело бесподобно,
Когда же время прошло, и оно перешло через ледяное плато,
Тут же увидело бездонное дно, вспомнился день вчерашний
После схватки рукопашной, лишь правая рука причёсывает грозовые облака,
Ложатся на лист бумаги выражения и слова, бежит по свету людская молва,
Заканчивается вечерняя трапеза, и старая бричка тарахтит, как электричка,
Но топот солдатского сапога ввергает в страх закоренелого врага,
Ветер и пурга разносят по белому свету слова автора того,
Чьё исполнительское мастерство уже давно достигло величия своего,
Но его не замечает никто, только жалкое меньшинство во благо своё
Продолжает ключами от таланта бряцать, утратив жажду порицать,
Толпа пытается любой талант грязными сапогами в грязь втоптать,
Чтобы он не свой зычный голос подать из глубины сибирских руд,
И не искажал давно принятую истину и суть! Я же потворствую слабостям,
Разрывающих душу и плоть по частям, восторгаюсь каждым поступком,
Очаровывающим взгляд в мире хрупком, будто жар потухшего окурка,
Или опавшая наземь штукатурка, заставляют придурка взирать на облака,
Прищурившись слегка, посмеиваясь криво и каясь щедролюбиво!
Терять поклонников талантливому человеку тяжело,
На его совести все выискивают тёмное пятно, мы же твердим торопливо,
Что грядущее диво на вид будет выглядеть строптиво, кроме речитатива
Не будет иного посыла, чтоб чужой талан, браня, пытаясь обелить себя,
Твердим без страсти и огня, что эта земля  была в бореньях совести и чести рождена!
Тут же вспомнились старые и добрые времена, когда запах свежескошенной полыни
Не испарялся до дна, я же страдал безмерно, и наслаждался непомерно,
Был толпой любим, и продолжал жить только мигом одним!
Походка старика когда-то была на диво легка, он рубил с плеча
Выражения, фразы и слова,  и каждая строка была похожа
На царскую печать из красного сургуча! Он не думал о жизненном изваянии,
Не обнажал мысли свои для толпы, он вложил в грешную душу камень бездушный,
С ним до старческих лет дожил, и собственный лик в неприкосновенности сохранил!
Там, где край желанный, нет ни мук, ни терзаний, люди на пальмах не живут,
Туда-сюда снуют, особо не вникая в истину и суть, все подходящего момента ждут,
Чтобы от исхода судьбы увильнуть! Суров её суд, он вершится ханжами, их власть с годами
Всё сильнее и тяжелее, молва никого не жалеет, солнце слабо греет,
И никто её перечить не смеет! Не из добрых чувств
На белый свет появляется тоска и грусть, она из зависти
Пытается очернить ход мысли и авторской строки,
Все радости мирского бытия на фоне чёрного пятна
Кромешная темнота исказит, правда их вновь обелит,
И ты, как коршун иль беркут не будешь, с пьедестала ханжами низвергнут!
Продолжишь плыть в ковчеге утром, приобщаясь к творчеству сиюминутно!

г. Ржищев
23 марта2021г.
18:36