Глава 30 - Исток и исход

Планета Аннатал, городской округ «Соколово»
Новоивановский колумбарий


8 марта 2333 года


Холодно. Холодно и ветрено. Холодный фронт пришёл с Севера, он принёс дожди и утренние туманы. Троих, стоящих у памятной стены обдаёт холодным морским ветром, это точно не тёплый и приятный бриз. Трое – Максим, Элизабет и Ярина стоят у памятной стены. Непосвященному человеку она может показаться небольшой, но в сознания Елизарова она огромная. Какая-то всеобъемлющая. В ней покоятся все сотрудники городской ячейки ГУВБ Даксима кроме их самих. Повезло Ярине, она проходила длительную реабилитацию, её комиссовали 9 дней назад, и ещё трём. Повезло потому, что они были в отпусках, вне зоны досягаемости. Все остальные здесь, рядом.

Ровно год назад 2-я рота 4454-го полка спецназа проявила потрясающую «методичность» уничтожив всех остальных. Неважно, что теперь полк расформирован, а вся та рота, ВРИО комполка и его замы мотают пожизненный срок с правом просить УДО только через двадцать лет. Затейников был прав – в бригаде осталась гниль, и он её не вычистил. И не смог предотвратить появление новой.

- Ярина, вот мне интересно, где вообще справедливость? Все наши – здесь. Все. А убийцы живы, они даже имеют определённую возможность выйти на свободу. Повесившийся в колонии Дюваль, инспирировавший расправу с нами, так и остался героем. Вроде как…как говорят азадийцы, предъявлять мертвецу счёт уже бессмысленно.
- Максим, ты родился не вчера, я тоже. Мир несправедлив с момента его основания. Но ты  можешь сказать всем – я выжил! Выжил вам назло.
- Да, мы много что можем сказать. А того, что не можем сказать – ещё больше.  И спросить тоже. Спросить многое очень у многих. Мне так много ещё хотелось спросить у Нефаль. Почему она прятала от меня форму инженерного батальона? Почему я – единственный её наследник? А ведь я даже не видел, как она погрузилась в океан в последний раз!


Нефаль оставила Елизарову всё. Недешевую квартиру, банковский счёт на котором несколько миллионов. Сейчас он…богач – ему выплатили огромную компенсацию, с их убийц слупили фантастические деньги за моральный и материальный ущерб. Максим – богач, может быть расточительным, ехать туда, куда хочет и жить где захочет. Но мысли у него совершенно не о деньгах…

- Максим, у Нефаль есть для тебя ещё кое-что в наследство. Почти нематериальное. Память об очень важном ключевом событии в её жизни. Она заключила его в сенсорное видео, перевела для тебя всё. Она отдала Элизабет ту карту памяти весной позапрошлого года, накануне вашего отъезда в отпуск. Сказала, что там ответы на все твои вопросы. Если не все, то почти все, и тогда ты многое поймёшь.
- Далеко эта карта?
- Здесь, у меня с собой. Вместе с модифицированным телефоном. У него нестандартный нейромодуль, который сможет передать тебе все ощущения. Но госпожа Чаттерджи предупредила – всё то, что ты увидишь, может тебя очень сильно психологически травмировать.
- Я уже травмирован, только законодательство не позволяет «обнулить» меня повторно. Нефаль не сказала просто так ни единого слова, и я не хочу мучиться в неведении. Беспощадная правда? Хорошо, я готов к беспощадной правде. Ты можешь сделать всё?
- Конечно. Присядь на скамейку, когда ты очутишься в её воспоминаниях, то не сможешь контролировать своё тело. Наверное, это лучше сделать не сейчас? Попозже, лёжа, в уютной комнате.

Максим метнул на Ярину такой взгляд из бездны, что она сразу поняла – он хочет испить всю чашу, испить её здесь и сейчас. Прямо на этом месте, рядом с прахом своих напарников.

- Хорошо, я всё поняла. Максим, ты сядь пожалуйста.
- Давай сяду.

Максим сел на неудобную скамейку без спинки, Ярина и Элизабет зашли к нему сзади, потому что спинкой для Макса, очевидно, придётся быть им самим. Елизаров не сводит глаз со стены, он даже не почувствовал, что в рукаве его толстой и тёплой рубашки оказался небольшой, но увесистый металлический предмет.

- Мы готовы, можно начинать.
- И как мне начать?
- Оно у тебя в кармане. Закрой глаза, почувствуй, как что-то тянет тебя туда. Не
сопротивляйся этому, дальше всё произойдет само. Я рядом с тобой, но только здесь, в этом мире. В тот, другой мир я никак не попаду.
- Ладно, поехали.


Елизаров прикрыл глаза и понял, что в кармане, какое-то тепло. Именно понял, а не почувствовал. Будто он увидел себя и тёплый предмет в кармане со стороны. В его сознании темно, и это тепло превратилось в воронку. Несложно догадаться – ему нужно просто подойти к воронке и дальше…будь что будет…

Его начало затягивать, а время растягиваться, как говорят учёные это происходит у чёрной дыры. Мир вокруг почти замер, а вот ход времени резко ускорился, и Максим летит с пространство со всё возрастающей скоростью…


***

Сектор «Ахернар»
На неизвестном планетоиде в системе Альфард

15 мая 2323 года, 10 лет тому назад


Мир вокруг воспринимается совершенно не по-человечески. Вокруг невероятное количество шорохов и кажется не должными быть слышными звуков. И всё вокруг какое-то блеклое, но мир в глазах очень объёмный. И сами глаза будто живут своей жизнью, приближают то одно, то другое. Пара минут и возникает понимание происходящего.

В голове шум, гам. Радарная станция, которую только что установил инженерный батальон, привлекла имперский флот, и теперь люди вокруг глушат её, чтобы корабли имперцев искали их наобум.

Это люди так ей сказали, «нашему азадийскому врачу». В их глазах ужас – они уже пили за победу в войне не одну дюжину раз, а теперь выходит так, что победа может быть будет, но точно без них, а сами они станут одними из последних, и очень глупых жертв. Они бегают вокруг, неприлично выражаются на своих языках, кажется это называется обсценной лексикой.

- Madam?! Madam?! (Мадам?! Мадам?!)
- Yes, Kelly? (Что тебе Келли?)
          

Келли – её помощница, родилась на планете Земля, в стране Новая Зеландия. Неразумная, как головоног, но люди считают её относительно сообразительной. Самое главное, она не перечит, и работать не мешает, всё остальное глубоко вторично.

- Madam Chaterjee! What will… (Госпожа Чаттержди! Что с нами...)
- Silence! I demand silence right now! I do not want to die on this piece of space rock, just as you. I am suppose to find our commander and ask him what measures he is going to take. (Молчать! Молчать, я сказала! Я также не собираюсь погибать здесь, на куске камня в космосе. Лично я хочу найти командира, спросить у него, что он хочет предпринять).

Рядом пробежал ещё один человек – лейтенант он машет своему взводу, что бы люди уходили вглубь.

- Dewey! (Дьюи!)
- Yes ma’am? (Да, мэм?)
- What it is exactly are you doing? (И что же такое ты делаешь?)
- Orders ma’am. Guys move along! (Приказ выполняю, мэм. Парни, шевелимся!)

Странные приказы раздаёт командир. Прямо решительные. А ведь командует всего тридцать оборотов Нассама вокруг своей оси! Люди бегут вглубь планетоида, вот Януш Ковалевски, вот Иоланда…неужели можно забыть её родовое имя?! Да, память работает хуже от усталости. Вот Ярина Коваль, назвавшая её, Нефаль Чаттерджи, бесчувственной сукой. Слова «сука» в её языке имеет значение особи собаки женского рода, но в комбинации со словом «бесчувственная» это уже оскорбление. Коваль «слонобойщица» упорная – она прямо сейчас пялится обозлённым взглядом и, кажется, вообще не собирается приносить извинений.
 
- Мигель?
- Да, госпожа капитан?
- Где командир батальона?
- Наш и.о.? Он…выше, у передатчиков. Советуется со связистами. Госпожа, он планирует отключать здесь свет максимум через полчаса, вам лучше устроиться понадёжнее.
- Мигель, не смей решать за меня что мне делать! Мне кажется, наш командир окончательно потерял рассудок, хочу найти его и понять, так ли это.
- Мы все потеряли рассудок – капитан не исключение. Но то, что он предложил – единственно верное решение, я не сомневаюсь в нём ни секунды. И вам бы рекомендовал.
- Я сказала тебе что ты, младший лейтенант не должен указывать старшим по званию!!! Это ясно?!
- Да, госпожа капитан, как скажете.


Она поднимается вверх, где была точка высадки. Их высадили челноки крейсера, дали оборудование и сказали, что заберут через…как-же неудобны их земные сутки! 60 секунд составляют минуту, 60 минут составляют час. И 24 часа составляют сутки. Запутаться можно! Тем более в их языках есть слова «день» и «сутки» - эти люди вокруг, кажется, и сами не понимают, что говорят. В раздумьях о человеческих словах она уже дошла до точки, где навалено почти всё коммуникационное оборудование. Командира, капитана Елизарова окружают полторы дюжины человек. Вот он что-то прохрипел им, они похватали оружие и побежали вниз, в глубину этой столь незначительной тверди.

- Командир?
- Да, Нефаль?
- Я не давала вам разрешение обращаться ко мне только по имени!
- Заткнись уже, а? Все позволяют кроме тебя! Все, понимаешь?! Большинство даже просит – они и знать не хотят свой род в вашем довоенном корпоративном аду.
- Елизаров запомни раз и навсегда, я – не большинство!!!


Этот человек смеет ей дерзить! Личинка, и она должна ему подчиняться?! Капитан Елизаров выглядит как обычно – нестриженные волосы, но никаких следов помешательства, кажется, нет.


- Нефаль, ты чё пришла?
- Пришла спросить, Елизаров. В систему входит вражеский флот, как ты собираешься вызывать подмогу?
- Никак не собираюсь вызывать. Нефаль, ты - врач, и  ни черта не понимаешь в радиотехнике…
- Я не только врач…
- Да заткнись ты уже что ли!!! Ты не понимаешь, что любой зов о помощи запеленгуют и нас не станет через полчаса. Или через час. Или…возможны варианты, если имперские ублюдки захотят снять ещё одно видео без монтажа, где нас будут медленно и не очень приятно казнить. Видео назовут «Казнь остатков людского сопротивления», ведь ещё миллиарды подданных императора с промытыми мозгами верят, что они выигрывают очередную войну. А не наоборот. Всё уже по швам трещит, но многие действительно поверят что мы действительно остатки. Ты что выбираешь? Ракету с плазменной башкой, которая принесёт быструю смерть, или как тебе на камеру будут отрезать пальцы по фалангам?   
- Елизаров, разве ты не можешь дать узконаправленный импульс?! Не считай меня настолько необразованной!
- Куда его дать?! Я не знаю, где остальные силы флота, мне это знать не положено. Я могу дать только всенаправленный тревожный сигнал и тогда всё. Будет всё, как я сказал.
- Объясни мне, что ты приказываешь своим людям?
- Объясняю – приказываю уйти вглубь, заглушить всё электрооборудование. Под толщей породы их сканеры нас не найдут и электромагнитное излучение нас тоже не выдаст. Вот что я приказываю. У тебя, может, есть варианты получше?! Если нет, тогда вали отсюда в глубину. Возьми жратвы и воды побольше. Я сам останусь, выключу всё и спущусь куда-нибудь последним.
- Какие же вы, люди, недоразвитые…
- Давай, развлеки меня своей болтовнёй. Будет не так скучно всё обесточивать.


Говоря откровенно, ей страшен на сам безвременный уход во Тьму, а то, что она доверилась этим людям! Даже пила с ними их дурман - разведённый этилгидрат. Даже саму себя приспособила дурнеть от него.


Когда люди пили, они делали другу пожелания, называли их тостами. И зачем?! Разве разумное существо не понимает, что только оно само выполнит свои пожелания?! И ведь понимают, даже говорят, что человек сам кузнец своего счастья. При этом всё равно желают друг друга несбыточные вещи, как говорила Коваль, всякую дурницу. Они и ей желали здоровья, желали, "чтобы не хворала". Какие же они примитивные, не понимают, что она не может хворать!


А ведь она лечила их. Лечила их хрупкие тела, вытаскивала из них ещё раскалённые куски металла, спасала жизни, а они, оказывается, брошены на произвол судьбы! И все, как безмозглые многоклеточные, поверили в приказ бывшего командиры роты охраны. Которого, кстати, назначили исполнять обязанности после гибели настоящего командира батальона.

- Kelly, are you with me? (Келли, ты ещё со мной?)
- Yes, madam! (Так точно, госпожа!)
- We will do as commander ordered. I do not have powers to fight with all battalion alone. (Делаем как сказал командир, у меня нет ни сил, ни желания бороться со всем батальоном)

Она сбегает куда-то вниз, в абсолютную темноту и прижимается к холодной стене. Вспоминает дурнеющий от человеческой водки разум. Люди утверждают, что у них есть множество других дурманов, которые могут делаться столь же долго, сколь Нассам делает оборот вокруг светила.


Нет, такое невозможно, просто немыслимо!. Эти люди, личинки вокруг, они даже не ценят свои собственные жизни! Говорят о "героизме", "самопожертвовании". Её саму называют "эгоисткой". Но как же разумное существо не может понять базовое - после самопожертвования оно уже не убьёт других имперских солдат! Не сойдётся с женщиной, что бы продолжить свой род. В жертве нет никакого смысла, нужно выживать и прогрызать дорогу себе, только тогда их мечты может быть и воплотятся.

Дальше картинка ускоряется, и все остальные чувства тоже. Идёт время, оно идёт, идёт и идёт. Рядом, кажется вспышки выстрелов пистолетов. Зачем люди сами прерывают свои собственные жизни?! Сами же говорят о призрачной надежде! Эти люди, когда выпили, вспоминали свои страны на планете Земля, города, которые они называли старинными и древними. Может есть в них что-то? Ведь это она подчиняется человеку, а не человек ей. Они построили военные корабли, тоже примитивные, но этих кораблей много. И как же так получилось, что хрупкие люди встали на пути их противника, и теперь они побеждают? Побеждают со своим примитивным оружием... Нет, они побеждают не благодаря героизму и самопожертвованию, так просто не может быть!


Потом дрожь тверди вокруг, а Время идёт, идёт и идёт. Проходит время и в  пещерах появляются свет и другие люди, бойцы штурмового батальона. Они выносят людей из их инженерного батальонов на руках, те уж, наверное, потеряли сознание. Старший прапорщик подошёл и к ней.

- Госпожа капитан? Идите со мной, всё кончено.
- Что значит это ваше «всё»?
- Ваше спасительное сидение здесь. Уже август. Август 2323 года, вы пробыли здесь почти три месяца. И война для ваших сослуживцев тоже кончилась – они бредят, несут всякую околесицу. А вы, наверное, ещё послужите…

Она встала и пошла на свет. В точке сброса десятки челноков, ей кинули бутыль очищенной воды и пищу, которую они по недоразумению называют «паштетом». Этот паштет практически безвкусный, но как говорят сами люди – жить захочешь, не так раскорячишься. Дальше следование в челноке до крейсеров эвакуации, корабельная комната приёма пищи и алкоголь. В теле наступает расслабление, ключевое событие на этом завершается…


***


Макс снова вернулся в этот мир. Он ощущает свет, прохладный ветер, дующий ему прямо лицо. Открывает глаза, чувствует, что Элизабет с Яриной все ещё подпирает ему спину.

- Это что же получается? Я служил с… А потом… Вот же суки….а!!!


Елизаров весь в слезах, он то испил горькую правду до конца, но у него нет права вываливать всё на Ярину, чтобы не шокировать и её. Максим  безвольно упал со скамейки на траву. Он катается по ней, рвёт её, что-то причитает. Элизабет предполагала подобное, есть у неё в кармашке шприц-дозатор с военным успокаивающим. Она сделала Максиму укол, проколов рубашку, смотрит, как он перекатывается на траве и оглашает весь колумбарий отборнейшим матом. Следит за тем, чтобы он, пока не успокоился, не ударился головой о металл или о камень.

Макс сел на траву где-то минут через двадцать, он слишком возбуждён от увиденного, прочувствованного, чтобы спать.

- Вот это даа…

- Эй! Голубки! Я привёз вас сюда на пятнадцать минут, не на полтора часа. Вылет челнока через час!
- Помогите нам поднять Максима, сам он не встанет.


К ним подошёл крепкий бугай, водитель-охранник ГУВБ, который привёз их сюда. Сегодня утром служба Макса в ГУВБ закончилась, их с Яриной эвакуируют в Солнечную систему, он как-нибудь позже узнает детали своего пенсионного обеспечения, свои льготы, которые будут здесь, если он решится вернуться. Его уже посадили в машину с военными номерами, они тронулись и явно нагоняют опоздание.


Максим смотрит в окно только номинально, он…смотрит в книгу ,видит фигу. Не понимает, что смотрит на высокую траву, потом на двухэтажные домики, зарядные комплексы, потом на многоэтажные многоквартирные дома. Он вообще вырван из времени-пространства, сейчас он завис между «ключевым событием» в жизни покойной Нефаль и тем днём, когда их троих собирались расстрелять и даже начали это делать. Растёкся…вспомнил откуда-то фразу – «Я словно кусок масла, размазанный по слишком большому ломтю».

Макс смотрит в окно, но ничего не видит, его сознание растянулось в этом девятилетнем промежутке. Он думает, как же всё по-идиотски получилось. Эти могилы теперь никому не нужны! И Нефаль, род который прервался, никто из знакомых не провожал её в последний путь. Водиле всё однохренственно – ему сказали отвести, подождать и привести, а самому ему всё равно, что пассажир ревёт как ребёнок, он и не знает этого пассажира. Не знает, и знать не хочет.


Макс пропустил в своём сознании неблизкую дорогу, как и Нефаль когда-то три месяца в холодной глубине. Его вытащили из машины уже перед зданием Генштаба, Елизаров вот только здесь очнулся. Он не может сказать ни слова – только грозить кулаком адмиралам с генералами. Среда, три часа дня, десятки людей высиживают там рабочее время, пялясь на порно в сети. И прямо сейчас, где-то далеко отсюда, гибнут люди. Уже не на корпоративных планетах – в таких мирах, где подчас дышать невозможно. Макс всё трясёт кулаком, он даже не знает, что им сказать.

- …Максим! Максим, ты меня слышишь?
- Чево?


Водила держит Елизарова, а Ярина подошла к нему со стороны его заплаканного лица, чтобы он не только слышал её, но и видел.

- Максим, нам пора. Мы сделали свою работу, войны спецназа  с прокуратурой уже не для нас

Макс заплакал ещё сильнее, его сил не хватит даже на кивок. Ярина сопереживает ему, у неё тоже глаза на мокром месте. А Элизабет оказалась стойкой – сейчас она работает в центральном аппарате ГУВБ. Денег даже побольше, чем на Сварге, да и Город вокруг становится безопаснее с каждым месяцем.

- Они летят вместе. Помогите же им!
- Мне не…
- Неужели вы настолько слепы и глухи?! Я вам и десятой, сотой части его злоключений пережить не пожелаю!!!
- Хватит орать! Если всё слышать и видеть – здесь за месяц рехнуться можно. Ладно, помогу, если пропустят.


Елизарова с Яриной провели через какой-то служебный вход Генштаба, даже не выясняя, что с Максимом. Наверное, всякого навидались. Показали где лифт, на каком этаже выйти, чтобы пройти другой КПП, на котором пустят на крышу, к челнокам. Максима ведут, взявшись ему за плечи, будто он полный «овощ», только что поступивший в реабилитационный центр в самом остром периоде.


Как только они вышли на крышу, Макс снова начал немного воспринимать реальность. Он уже в какой раз вспомнил дело «Великого инквизитора», вспомнил момент, когда они со Стивеном только прилетели со Сварга и пересаживались чтобы лететь в «Гадюшник». «Гадюшник» никуда не делся, у Елизарова настолько сильный приступ отвращения ко всему вокруг, что его начало судорожно рвать. Он опять безвольно упал, и кажется, пытался выблевать свои кишки…

***

В Солнечной системе

Три часа спустя


      
- …Максим, ты как? Мы уже недалеко от Земли, пилоты сказали, осталось ещё два часа.
- …А…


Ярина еле заметно смахнула слезу, она понимает – Максим даже не чувствует, что у него во рту сухо. Его столько раз убивали только за время его «второй инкарнации», что ему…ему уже всё равно. Он только сжал руки своей уже бывшей напарницы, сжал с такой силой, как утопающие сжимают брошенный им спасательный круг. Ярина смотрит на Максима, конечно, ей его жалко. Ещё она любит его не надеясь на ответ. Она знает – сердце Елизарова ей не принадлежит. А Тина, после всех злоключений в итоге угодила на Пагаль. Её даже судить собирались – первым делом спецназовцы перебили связь ГУВБ с Соколово и там не сразу поняли, что что-то…пошло не так. Тину и множество её подчинённых заковали в кандалы, Исполнители избивали её, выбивая из неё «нужные показания». Это уж потом они получили отмашку, но к тому моменту Тину било в судорогах, она не могла ни бодрствовать ни дремать. Теперь ей предстоит пробыть в лечебном сне не менее двух лет, только потом ей могут что-то сказать.
 
Елизабет, оставшаяся в Соколово, отпросилась до конца рабочего дня. Она бесконечно уважает Елизарова хотя бы за то, что он ни разу ею не попользовался. Все его мысли вслух были приличными, даже самые откровенные. Она сидит в приличном баре, где-нибудь в Приморском районе и переписывается с Яриной. Максим ведь просто никакущий, его прямо сейчас надо класть под капельницу, капать несколько недель и только потом начинать сеансы психотерапии. Его вывозят на Землю, опасаются, того, что лес рубят – щепки летят.  Опасались, что «почитатели» преступника-полковника найдут Елизарова даже в реабилитационном центре и его решили сплавить чем дальше, тем лучше. Пока Максим не понимает ничего, это Ярине отдали его документы. Серую книжицу вида на жительство, регистрационную карточку резидента Объединённых территорий.

За два часа Максим попил тёплой воды, он не хотел отпускать Ярину ни на секунду. Отпустил её буквально на минутку, когда она дошла до пилотов воды попросить. Как они прилетели, пилоты сами поняли, что по станции Скай-Сити Максим далеко не уедет и не уйдёт. Зашёл некто Штопко в форме капитана первого ранга, недолго посмотрел в лицо Елизаров.

- Капитан, куда тебя? Марс, Венера? Венера, Марс? На Земле я ни с кем не договорился, извини.
- Марс.
- Всё слышали? Отбывать немедленно!
- Куда именно на Марс, господин посол?
- В Олимпийский, я уже обо всём договорился. Не тяните! Вам же ещё возвращаться.
- Есть в Олимпийский!
    
 
Вопрос, куда именно девать Максима решился довольно быстро. Им найдут приличную гостиницу, а там Елизаров может присмотреться к Красной планете и даже купить квартире в том же Посёлке Олимпийском. Он и так не обижен доходами, вроде военной пенсии и 80% процентов денежного довольствия, которое он получал работая в ГУВБ. Потому, что всё количество нервов рассчитанное на 15 лет службы ему убили за один раз.


Снова разгон, корабль устремился к Марсу всё же соблюдая принятые нормы навигации. В голове у Елизарова каша. Там, в его голове смешался бог войны с дорическим шлемом и планета. Планета, о которой он только «имеет представление», планета, которую он «не познал». В голове у Елизаров смешалось всё. «Аполлон полведерский», десятки дорических шлемов, выстроенных в три или четыре ряда. Потом какие-то марсианские каньоны, которые прямо на глазах заливает какой-то ненастоящей водой. 


***

- Уже снижаемся?
- Конечно! Вы что, Олимп не видите?

Марсианский Олимп выглядит как блямба, гнойник на теле планеты. Его высота столь велика, что его вершина не покрыта снегом, облака на такую высоту просто не поднимаются. Склоны заснежены, а вершина выглядит примерно также, как и 250 лет назад. Небо светлеет, как и на Венере оно голубое с оттенками жёлтого.

- Олимпийский Подход, как слышите?
- Вас слышим, дипломатический борт.
- Разрешите посадку?
- Посадку разрешаем, садитесь на любой свободной площадке малой авиации.
- Есть посадка на площадке малой авиации.

- Готовьтесь, мы начинаем уменьшать гравитацию, чтобы вы адаптировались.

Теперь «блямба» заняла собой весь обзор, раньше Максим только слышал о том, что Марсианский Олимп больше любой другой горы в солнечной системе. Куда больше Горы Максвелла, а уж Джомолунгма на их фоне выглядит просто несерьёзно.

Елизаров повернулся к Ярине и просто не понимает, что о ней думать. Она с готовностью, не раздумывая станет больше чем телохранителем Максима. А что он даст ей взамен? Что он может сделать так, чтобы потом, через несколько лет он смог смотреть в глаза Тине ничего ей не соврав?

- Пошли. Наше…уже какое по счёту убежище ждёт нас.


В аэропорту дождь, причём не слишком тёплый. По земным меркам здесь недалеко от экватора, но здесь не Земля, и температуры характерны для средней полосы где-нибудь в марте или ноябре. Прямо у трапа стоит полицейская машина, общественная безопасность,  к Максиму и Ярине подходит человек в форме Полиции ООН. Здесь этот старший лейтенант в тёплой шапке, которая отнюдь не лишняя в морозное утро.

- Здрасьте, мы что, уже успели что-то натворить?
- Нет. Я – участковый инспектор. Час назад получил письмо, просили встретить, проводить, объяснить что где и как. Едем? Или так и будем стоять на холодном ветру?
- Едем.

Макса и Ярину везут сзади, везут там, где обычно везут задержанных. Но отношение совсем другое, в Даксиме и даже в Соколово рассчитывать на такое бесполезно.

- И чем же вы таким занимались, если меня просили не задавать лишних вопросов?
- Нацбезопасность, если позволите не давать лишних ответов.
- Нацбезопасность, безопасность нации так, как её понимает нация. Неблагодарная ведь работа, да ?
- Неблагодарная?! Да… неблагодарная. Если без мата то да…просто неблагодарная...


Примечание автора - иллюстрация к главе сгенерирована нейросетью Stable Diffusion