Хочу быть твоей милой. Глава 41. Ложь

Всю ночь ей снился Истомин. Они занимались любовью. Прямо тут – на ее кровати. Роман страстно целовал ее в губы. Его ладони ласкали груди девушки, вызывая в ней острое желание. Она молила: «Хочу…» и он проникал в нее нежно, но глубоко. Миле казалось, что она слышит свой стон, но просыпаться решительно не хотела. Ей нравился этот сон. Она словно легко парила в невесомости. Их движения были неторопливыми, дыхание перемешалось и стало прерывистым, тела покрылись капельками пота. Мила ощущала тепло его кожи и вкус его губ. Она была наполнена им. Чувствовала его внутри себя и сходила с ума от возбуждения. Девушка выгибалась навстречу мужчине, подставляя всю себя для жадных поцелуев. Роман захватил губами ее сосок и стал ласкать его языком. Еще движение…еще…И Мила проснулась от того, что ее тело взорвалось от оргазма. Он был настолько сильным, что сладкая судорога не отпускала ее еще некоторое время. Мила лежала на мокрой от ее же пота простыне, часто дышала и медленно приходила в себя. В душу ядовитой змеей проникала черная тоска. Ей было плохо, одиноко…Чтобы успокоиться, девушка пошла в душ и долго стояла под теплыми струями воды, смывая с себя ночное видение. Потом сварила себе капучино и сидя у кухонного стола с чашкой в руке думала: «С этим надо как-то заканчивать. Зачем мне Истомин? Через какое-то время я уеду отсюда обратно в Москву. Там мое место. Не потащу же я его с собой. Да, и не поедет он. Тогда к чему все это?» Но сцена, которую Мила наблюдала вчера днем из окна «Пышечной» не давала ей покоя. И эта ладонь Ольги на его плече. А он даже не подумал отстраниться. Возможно, Роман действительно не возражает, чтобы его бывшая жена вернулась к нему. Все еще любит ее? Не удивительно. Столько лет они были вместе. Но тогда зачем та ночь с ней, Милой? Ответ очевиден - чтобы забыть Ольгу. Как там говорится: «Клин клином…»? Видимо, это так. Обидно. Кому хочется быть «клином»? Мила смотрела в черное окно. Часы на «микроволновке» показывали полтретьего ночи. Чашка с капучино опустела. Девушка встала, поставила ее в раковину и побрела в спальню. Там сменила постельное белье. Почему-то не хотелось больше под ним спать. Закуталась в одеяло до самого носа. Сон не шел. Мила разозлилась на себя. С каких пор личные дела у нее стали важнее, чем работа? Почему она сейчас волнуется не о том, что во вторник не прислали ролик для Аргова, а о том, почему рука Ольги лежала на плече Романа? Мила резко повернулась на бок. Кто ей Истомин? А вот работа – это ее жизнь и сама цель. И хватит дурить! Он решил с помощью нее забыть жену? Хорошо. Она ответит ему тем же. Завтра же позвонит Руслану и согласится на ужин. Ведь никто ее не заставляет идти с ним дальше одного ужина.  Жаль, Истомин не увидит ее с Русланом. Тьфу! О чем она снова? Не увидит и не надо. Не его это дело…Уснула Мила за час до того, как раздался сигнал будильника. Но она бодро вскочила с кровати и резво засобиралась на работу. Настроение было бодрым. Решение принято. Теперь все будет хорошо.

Первым делом вызвала к себе Яну.
- Ролик прислали? – Спросила прежде, чем та переступила порог кабинета.
- В обед обещали.
- Позвоните и скажите, пусть срочно присылают. Мы дали им достаточно времени.
- Но Вы же хотели, чтобы ролик был качественным. – В голосе Яны зазвучали нотки упрека.
- Хотела и хочу. Но они – профессионалы. Напомните им об этом. Короче, ролик должен быть у меня сразу после обеденного перерыва. Сегодня надо отправить.
- Почему сегодня? Срок – завтра. В Положении о конкурсе ясно говорится…
- Мне все равно, что там говорится! Хочу, чтобы мы были первыми. Ясно? – Мила слегка повысила голос. – Я сказала, отправим сегодня. Придем с обеда, посмотрим и отправим.
- Как скажете, - кротко ответила Яна и закрыла дверь, отступив в коридор.
Мила чувствовала себя, как перед решительным боем. Кровь кипела в ее венах. Переполняло чувство нетерпения. Поняла, что сидеть за столом не сможет. Уехала в К-к проверить работу филиала и поговорить с его руководителем «в живую». А то по телефону много ли скажут? Перепроверила там кучу документации. Устроила «головомойку» руководителю и немногочисленным сотрудникам. Решила, что завтра обязательно поедет в филиал в Б-ме. И если там такой же бардак, будет менять руководителей филиалов. Обедала уже в Н-ке с кафе по дороге. Еда немного подняла настроение.

В офис не вошла, а влетела на крыльях нетерпения.
- Ролик прислали? – Мила ворвалась в кабинет Яны и с удивлением увидела, что той нет на месте. И никто не знал, где ее носит. Слегка разочарованная и очень сердитая Мила направилась в свой кабинет. Там ее и застал звонок мобильного. Номер был незнакомый. Явно звонили с городского телефона.
- Слушаю Вас. – Мила услышала на том конце тихое шуршание, а потом женский голо, словно из трубы:
- Бреславская Мила Дмитриевна?
- Да. – Подтвердила Мила.
- Это из больницы звонят. К нам поступил Ваш отец. У него инфаркт. Приезжайте. – И телефон умолк.
- Алло. Алло! Какая больница? Алло! – Мила пыталась докричаться до женщины, но в ответ ей была полная тишина. «Господи! Что же я тут стою? У отца инфаркт!» И Мила бегом помчалась к машине, которую оставила во дворе. Прямо там, где вчера видела Ольгу и Романа. Потом она неслась по городу, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Звонившая не сказала, в какую больницу отвезли отца. Но скорее всего, в центральную. Куда же еще? Мила подрезала большой джип и почти услышала, как его хозяин пожелал ей «всего самого наилучшего». Плевать! Ей надо к отцу.

У центральной больницы она бросила машину, как попало и помчалась в приемный покой. Распахнула дверь, поскользнулась на скользкой плитке, которой был выложен пол коридора. Чертыхнулась, удержалась на ногах. Поймала изумленный и слегка испуганный взгляд медицинской сестры за столом. Рванулась к ней. Та даже слегка отпрянула от Милы.
- Где…где мой отец? – Мила склонилась над юной еще девушкой, как грозовая туча.
- Подождите! Успокойтесь! Как фамилия Вашего отца?
- Чижиков. Дмитрий Федорович. Мне звонили и сказали у него инфаркт. Где он? Что с ним?
- Пожалуйста, успокойтесь. Хотите я капель Вам накапаю? А то у Вас самой инфаркт будет.
- Хватит болтать! – Мила рявкнула так, что девушка втянула голову в плечи и выставила перед собой ладони с растопыренными пальцами. Видимо, пыталась так защититься от неадекватной Милы. Та поняла, что «переборщила», попросила уже более спокойно:
- Посмотрите, где мой отец. Пожалуйста.
Медсестра, не сводя с Милы испуганных глаз, потянулась к клавиатуре стоящего перед ней допотопного компьютера. Потом все же оторвала взгляд и перевела его на монитор. Начала щелкать по клавишам пальцами и одновременно просматривать информацию.
- Не привозили к нам человека с такой фамилией. – Медсестра растеряно хлопала густо накрашенными ресницами. – Нет такого.
- Как нет? Мне же звонили и сказали точно – «У Вашего отца инфаркт, он в больнице». Что Вы мне голову морочите, вновь завелась Мила. – Или в Н-ке тысяча больниц?
Девушка вздохнула. Так тяжело и устало, что злость Милы слетела с нее в один момент. Действительно, что она налетела на бедолагу? Уже совершенно спокойным тоном попросила:
- Пожалуйста, посмотрите еще разок. Может, не записали. Знаете, человеческую безалаберность никто не отменял пока…
- Не может быть такого! Хорошо, - медсестра кивнула и взяла в руки телефонную трубку, - я позвоню в отделение интенсивной терапии. Спрошу.
- Спасибо. – Мила попыталась даже улыбнуться. Вышло криво.
- Присядьте вон там, - девушка указала Миле на ряд стульев, - Не надо, пожалуйста, тут стоять.

Мила присела на край одного из стульев. Он жалобно скрипнул под ней. Хоть она и старалась держать свои эмоции под контролем, но сердце тревожно билось, прогоняя по телу кровь пополам с жгучим нетерпением. А медсестра, кажется, не торопилась. Она по буквам произнесла имя, фамилию и отчество отца Милы, потом долго молчала, прислонив трубку телефона к уху. Миле стало страшно. А вдруг она сейчас скажет, что отца больше нет? От этой мысли нестерпимо захотелось завыть в голос. Столько лет она считала, что семьи у нее нет. Но вот все переменилось. Потерять единственного любящего тебя человека…Мила не была готова к этому. Да, она теперь знала, что отец искренне любит ее. Такая безусловная родительская любовь, которой Мила не ощущала от него в детстве. От которой она сбежала в Москву. И которую нашла по возвращению в Н-к. Даже ненавистный город стал как-то ближе, когда она помирилась с отцом. Только бы он был жив. А Мила отдаст все деньги, что у нее есть, чтобы вылечить его. Она сидела в Приемном покое, согнувшись пополам и обхватив голову руками. Секунды складывались в минуты, минуты – в вечность. Наконец, медсестра положила трубку и окликнула Милу:
- Извините, но и в реанимации Вашего отца нет. Не привозили такого. – И увидев растерянность на лице Милы, добавила:
- Скажите мне адрес, на который вызывали «Скорую». Я посмотрю книгу вызовов на сегодня.
Мил назвала адрес отца и вновь застыла в ожидании, пока медсестра просматривала что-то в своем доисторическом компьютере.
- Нет. Сегодня не было вызовов на такой адрес. Вы что-то перепутали, наверное. – Девушка уже смотрела на Милу без испуга. Но в ее светло-карих, с толстыми черными стрелками на верхних веках, глазах плескалась жалость. Возможно, в этот момент она подумывала о вызове психиатрической бригады.
- Странно. Но мне ведь звонили…и сказали…- Мила невнятно залепетала это уже в который раз.
- Так Вы бы позвонили отцу. Может он дома. Бывают ошибки. – Девушка теперь уе и не скрывала своей жалости к сумасшедшей посетительнице.
- Да, да, спасибо. – Мила повернулась на каблуках и скорым шагом направилась к выходу из приемного покоя. Она была уверена, что медсестра смотрит ей в спину долгим взглядом.

В машине Мила достала из сумочки мобильник. Почему она сразу не подумала о том, чтобы позвонить отцу? Позволила панике накрыть себя с головой. После четвертого гудка отец ответил коротким: «Да».
- Папа, ты дома? Ты как себя чувствуешь?  Тебя все хорошо? – Мила завалила отца вопросами.
- Конечно, у меня все хорошо, Люсенька. Я дома. Смотрю передачу по телевизору про бегемотов. Знаешь, они очень забавные животные. Никогда бы не подумал…
- Пап! Ты как себя чувствуешь? – Мила уже кричала на всю машину.
- Люся, что с тобой?
- Пап, просто ответь!
- Давление с утра шалит… - Отец явно хотел добавить что-то еще, но Мила перебила.
- Я еду! Слышишь? Ложись в кровать и жди меня! И не смей вставать! Я сейчас приеду! – Последние слова Мила произнесла почти рыдая. Напряжение, державшее ее последние два часа, выплескивалось из нее нервными всхлипами. Она размазывала по лицу слезы, а вместе с ними и то, что осталось от утреннего макияжа. Тыльной стороной ладони терла глаза, чтобы хоть как-то видеть дорогу. Часто ей сигналили водители, возмущенные ее поведением на дороге. Один раз еле успела затормозить и не врезаться в багажник впереди идущей машины. Стоя на светофоре в ожидании зеленого сигнала, подумала, что если так дальше пойдет, то она сама окажется там, не только что искала отца – в приемном покое больницы. Достала из бардачка бутылочку с водой и долго и жадно пила теплую с каким-то неприятным привкусом воду. Это немного успокоило девушку. До дома отца она доехала без приключений. На нужный этаж бежала бегом. Почему-то не стала доставать ключи от квартиры, а долго трезвонила в дверной звонок. Совершенно забыв про свой приказ отцу – не вставать до ее приезда. Когда, наконец, дверь распахнулась, бросилась в объятия к отцу, крепко обхватила его руками, прижалась, уткнувшись ему в шею, и снова расплакалась.
- Люсенька, что случилось? Почему ты плачешь? – Отец пытался хоть немного оторвать ее от себя, но у него это не получалось. – Погоди хоть дверь закрою. Да что с тобой? Кто тебя обидел?
Мила не отвечала. Она рыдала на плече отца до тех пор, пока хватило слез. А он стоял, молчал и ждал. Не торопил, больше не выспрашивал. Только гладил дочь по плечу и изредка шептал: «ну, ничего, ничего…» и потом снова: «Ну, ничего, ничего…» Спустя несколько минут Мила смогла разомкнуть руки.
- Пап, мне позвонили и сказали, что у тебя сердечный приступ и ты в реанимации. Если бы с тобой что-то случилось, как бы я жила?...