Замужем за Лордом, гл. 22

18+
Макс и Лина одновременно посмотрели друг на друга. Лину охватила нервная дрожь, он обнял её за плечи, сам волнуясь не меньше.
— Это же кто-то из твоих пра-пра… – прошептала Лина.

В нижнем правом углу фотографии стоял год – 1906. Через четыре года родится его прабабушка, та, которую Макс даже немножко помнил. Они перелистнули страницу. Та же статная женщина, но уже вдвоём с мужем, благородной внешности, с небольшой бородкой и усами, серьёзно глядящим в объектив камеры. Он сидел в кресле. Женщина стояла чуть позади него, положив руку ему на плечо. На вид обоим было слегка за пятьдесят. С каждым снимком появлялись всё новые лица: мужские, женские, детские – видимо, детей и внуков супружеской пары. На одной фотографии молодая женщина держала на руках младенца-девочку, в белом кружевном платьице. 1910. Вероятно, малышка была прабабушкой Макса. За спиной молодой женщины виднелся большой чёрный рояль, на пюпитре стояли открытые ноты. Ещё на одном снимке та же молодая женщина в лёгком белом платье, струящимся по ногам, стояла возле открытого окна, вполне возможно, на том самом месте, где сейчас находились Макс и Лина. Последняя фотография датировалась 1917 годом. Это был семейный снимок сразу трёх поколений, собравшихся на террасе. Никто не улыбался, включая красивую девочку лет семи, в платье с пышной юбкой чуть ниже колен. Впрочем, на старых фотографиях люди всегда выглядят серьёзными и задумчивыми, даже дети. Возможно, отдавая дань моде фотографического искусства тех лет. Покидая дом в результате революционных потрясений, кто-то из семьи решил спрятать самое ценное – память о родных и близких, вероятно рассчитывая вернуться, в 1917-м мало кому верилось, что жизнь меняется очень надолго и для большинства тех, кто был на снимках, закончится трагически…

Ночью, обнимая уснувшую после насыщенного событиями дня Лину, Макс размышлял о причудах судьбы, о том, как извилисты и непредсказуемы тропы, которыми она их ведёт. Сколько всего должно было совпасть, чтобы в итоге его семья обрела утерянное более ста лет назад родовое гнездо и свою историю… Сплошные «если бы»… Если бы Витька был аккуратным водителем и не попал в ту больницу… Если бы Линина сестра не была такой экстремалкой и тоже бы там не оказалась… Если бы он всё-таки прошёл мимо девушки, лившей слёзы на трамвайной остановке… Впрочем, нет, он бы не прошёл… Но ведь он мог бы провести у Витьки не целый день, а уйти от него гораздо раньше того времени, как на остановке оказалась Лина… Если бы не список желаний её сестры, их знакомство могло оказаться коротким, он бы просто подвёз её до дома… Если бы в этом списке не было пункта про клад… Если бы не их с Линой полёт на воздушном шаре, с которого он увидел этот особняк… Его вдруг прошиб холодный пот от мысли, что какое-то из этих «если бы» развело бы их с Линой пути… Он прижался губами к её закрытым глазам. Боже, как он её любит… Опустил руку на её живот, ощутил под ладонью толчок, потом ещё. Их с Линой малыш… Его глаза увлажнились. Он боялся разбудить жену, иначе заплакал бы от счастья… и от горя воспоминаний о маленьком человечке, не дожившем до того, чтобы толкаться у мамы в животе, Макс подавил стон…

Лина проснулась, радостно повернулась к нему.
— Ты почувствовал?!
Вместо ответа он покрыл её лицо поцелуями.
— Я люблю тебя…

В самом конце августа состоялся их переезд. Софья Андреевна и Степан Григорьевич, дедушка Макса, с радостью приняли предложение поселиться вместе с ними. Новоселье отпраздновали шумно, с кучей приглашённого народа. Любовь Сергеевна старалась держаться поближе к Лине, ухаживала за ней, не только потому, что хотела окончательно помириться с сыном, но и потому, что действительно жалела о вылетевших в состоянии расстройства словах. Лина ей нравилась, а главное – она видела, как любит её Макс, как он весь светится от счастья, когда смотрит на свою жену. Сколько любви в глазах Лины, когда она смотрит на её сына…

Перелистывая старый альбом и разглядывая в сотый раз фотографии, теперь все старались угадать, в какой части дома или участка (по ракурсам особняка на заднем плане) они были сделаны. Ещё с удовольствием разбирали себе комнаты. В доме их было одиннадцать, расположенных словно по кругу и первоначально, видимо, представлявших собой анфиладу. Но позже, наверное, во времена, когда здесь находился санаторий, планировка была изменена, между комнатами появились небольшие коридорчики, ведущие в общий зал, имевший выход на террасу. Между «владениями» Макса и Лины из трёх комнат и «владениями» Софьи Андреевны и Степана Григорьевича – из двух – располагалась большая кухня-столовая с отдельным входом, четыре оставшиеся небольшие уютные комнаты «закрепили» за теми, кто будет приезжать в гости: родители Макса, его сестра Вика, Лана с Виктором и Сергей с Катей. Дополнительные изменения во внутреннюю планировку дома всё же пришлось внести: при каждой жилой комнате был сделан санузел. На дом ушли, можно сказать «до копеечки», все вырученные за квартиру Макса деньги, и то их хватило исключительно потому, что стройкой занималась фирма Виктора, выполнив все работы по себестоимости. Лана предложила сестре продать их родительскую квартиру. Зачем держать столько лишних квадратных метров, пусть принесут финансовую пользу.

Лина быстро утомилась от праздничных мероприятий, она была уже на восьмом месяце. В женской консультации, куда Макс отвёл её чуть ли не силой (и то потому, что нужно было оформлять декретный отпуск, Лина не хотела окончательно порывать с любимой работой, и хотя вернуться в свою библиотеку в связи с переездом уже точно бы не получилось, она мечтала, что в будущем найдёт что-нибудь поближе), поставили срок родов – первая неделя октября.
А в начале сентября состоялась повторная медкомиссия, Макс снова был признан годным для работы в мобильном отряде.
…
— Ну что, Максим Андреевич, поздравляю, завтра можете заступать на дежурство, – врач пожал Максу руку, передавая документы.
Нервное напряжение отпустило, восстановилась ровность дыхания – всё-таки медкомиссии – то ещё испытание. Лине он обещал, что сразу позвонит. Не нужно было этого делать. Важно было видеть её глаза в тот момент, когда он сообщит ей результат. Если в них хоть на мгновение мелькнёт разочарование, он останется инструктором или уволится и будет искать другую работу. Ради неё он готов на всё. Однако, если быть честным перед собой, он мечтал не увидеть разочарования в её глазах… А вот как определить её настоящую реакцию по телефону?.. Она ждёт его звонка. Нельзя заставлять её волноваться. Но… как оградить от волнений жену спасателя?..
*
Лина сидела на террасе, Макс купил для неё удобное кресло-качалку. Возле ног лежал Штепсель, занятый выяснением, как долго продержится в его молодых зубах берёзовая палка. Тарапунька где-то гуляла, исследовала свою новую обширную территорию. Софья Андреевна и Степан Григорьевич вместе с Усманом, парнем, которого, по рекомендации Виктора, нанял Макс для помощи по хозяйству (при въезде на участок для него был построен небольшой домик со всем необходимым) размечали места для теплиц и грядок со своей стороны дома. Лина надеялась, что сельскохозяйственная часть жизни на природе её не коснётся. Главное, перед террасой и под каждым окном были запланированы цветники и решено сохранить большую часть лесочка.

Телефон она держала в руках и пыталась разобраться в своих мыслях и чувствах. Нужно было заранее настроить себя на то, чтобы подготовиться к любому исходу: если не прошёл – сразу оказать поддержку, если прошёл – ни на секунду не выказать своего страха, а снова поддержать его, она знала, как сердце Макса разрывается между ней и любимой работой. Ей так хотелось видеть его счастливым…
Телефон зазвонил, она вздрогнула, Штепсель удивлённо на неё посмотрел.

— Родная, можно я переключусь на видеозвонок? Мне важно видеть твои глаза.
— Нельзя, – тут же отказалась Лина, – там очень сильно искажается лицо. Говори скорее и будь уверен, что я поддержу тебя в любом случае.
Последовала небольшая заминка, но по его голосу она уже поняла, что вердикт врачей был положительным и единственное, что теперь мучает Макса, это она, её реакция…
— Ты помнишь, о чём мы договорились? Ты не должен лишать меня чувства гордости от звания жены спасателя. Я очень рада, что ты вернёшься к любимому делу. Ты окружил меня максимальным комфортом, рядом близкие люди, ты договорился с клиникой на всякие непредвиденные ситуации, ты сделал всё, чтобы спокойно выполнять свою работу. Приезжай поскорее, я хочу детского шампанского.

След.глава:http://proza.ru/2022/04/28/265