Стена раздора, непонимания и абсурда

Или снова сколько лет Дербенту?

Предлагаемый читателям  небольшой исторический экскурс является откликом на дискуссию, развернувшейся некоторое время назад в социальных сетях между доктором исторических наук М.Гаджиевым и оппонентами. Поводом послужила публикация в газете «Дагестанская правда» (от 19 августа 2016 г.) небольшой зарисовки малоизвестного журналиста «Ворота мудрости», где автор в стиле свободных лирико-философских отступлений выражает свое отношение к родному городу, который ему близок.

Как полагал автор Дербент — Ковар (по его мнению от лезг. кьве-вар — два врата) считался северной столицей и оплотом Кавказской Албании. Имел в прошлом культовое значение еще и при религии раизм (так называемое солнцепоклонничество), поскольку лезгины до сих пор почитают солнце и, что он – древнейший город является частью алпанской (протолезгинской) культуры. Но при этом он, излагая свои субъективные мысли ни на чем не настаивает и не претендует на историческую истину. Однако и этого оказалось достаточным, чтобы руководитель научного сообщества республики в резкой форме обрушился на незнакомого человека, что в свою очередь вызывает жесткую ответную критику самого М.Гаджиева, его научных взглядов и позиций со стороны читателей. Его обвиняют в предвзятости, ангажированности, а также в том, что он оказал плохую услугу дагестанской истории, необоснованно обнулив возраст города на 3 000 лет, взамен статусной должности.

Некоторое время спустя, со статьей «К спору о том, кто виноват, что Дербенту не 5000 лет, а «всего» 2000?», в котором автор защищает своего коллегу, в дискуссию включается историк Аликбер Аликберов. Безусловно, опус журналиста не является научной работой. Подобные, с научной точки зрения, спичи на исторические темы, в постсоветском информационном пространстве появляются десятками. И все бы ничего. Но тут неожиданно историков почему-то прорывает. Однако узловым моментом поднявшейся волны взаимных упреков становиться не содержание выше названного опуса, а Дербент, его история и возраст, омоложенный историками на 3000 лет в одночасье и недовольство, по крайней мере, части дагестанского общества таким поворотом истории. Поэтому наши рассуждения связаны именно с этим моментом и не имеют отношение к выше названным баталиям.

Дербент – один из древнейших городов России. Однако сопоставлять его возраст с конкретными цифрами стали лишь с конца 80-х годов прошлого столетия после того, как в 1986 году во время проведения в цитадели Нары-кала под руководством Александра Абубакаровича Кудрявцева раскопок, группа археологов в нижних слоях раскопа обнаруживают остатки трех землянок. Инвентарь, обнаруженный в них – керамические изделия, каменный топор-молот, гончарная поставка и др., по оценкам исследователей относятся к эпохе ранней бронзы. Хронологически находки представляет собой 4-3 тысячелетие до н.э. и относится к куро-аракской археологической культуре. Впоследствии этот момент и становиться той точкой сингулярности, от которой начинают отсчитывать возраст поселения. Но при этом 5 тысяч лет (в реальности может быть больше или меньше) все воспринимают с известной долей условности, скорее как символ, подчеркивающий солидный возраст Дербента, чем хронологически точно установленный временной интервал, в течение которого существовало поселение, так как понимают, что такие подробные параметры представить ученым не в состоянии даже радиоуглеродный анализ, не то чтобы простые оценки исследователей, основанные на методах визуального осмотра артефактов. Тем не менее, такое положение вещей устраивает всех, в том числе и тех, кто впоследствии утверждает обратное. И продолжается такой всеобщий «консенсус» до тех, пока в эту тему не начинают впутывать политику.

С инициативой празднования юбилея города выступает мэр Дербента Имам Яралиев и подписывает постановление, где 2013-2016 годы оговариваются как предварительные сроки проведения мероприятия. Инициатива поддерживается на уровне республики, затем и федерального центра, но при этом возраст предполагаемого юбилея сокращают до 2500 лет. Право быть главным глашатаем новой хронологии города представляется доктору исторических наук Муртузали Гаджиеву, поскольку в тот момент он, будучи руководителем Дербентской археологической экспедиции, является первым лицом от науки, кто официально занимается историей этого древнего поселения. Ученый соглашается, но при этом продолжает говорить и о других датах. Так в 2012 году выпускает книгу «Святыни Дагестана», где говорится о том, что возраст Дербента составляет 3000 лет. А еще раньше, как известно, предлагал для научных публикаций перечень изданий, подтверждающих, что Дербенту 5000 лет (kavpolit.ru).

Но М.Гаджиев не единственный из числа деятелей науки, кто крепко «заблудился в «трех дербентских соснах». Так, в 2010 году его коллега, директор ДНЦ РАН Хизри Амирханов также составляет справку о том, что в 2018 году Дербенту исполняется всего 1480 лет. Напротив, упомянутый выше историк Аликпер Аликперов считает, что «…2000 лет Дербенту будет только в 2068 году» и поздравляет дагестанцев с нынешним фальстартом (ФБ), хотя впоследствии информационному агентству Azerros заявляет и о двух тысячах лет как абсолютно точном возрасте города: «Однако хочу заметить, мы отстояли научную дату основания города. Дербенту 2000 лет — это абсолютно достоверная дата», настаивает ученый. А на фоне всей этой шумной пиар-компании А.Кудрявцев проводивший здесь в течение 25 лет раскопки заявляет о своем категорическом несогласии с приведенными мнениями.

Как не трудно заметить, в головах ученого люда относительно этого вопроса, несмотря на громкие заявления, на самом деле царит полная неразбериха. Но при этом в интервью «Комерсанту» М.Гаджиев заявляет, что в научной среде по возрасту Дербента нет разногласий. А дискуссия, по его мнению, «продолжается лишь среди непрофессионалов – чиновников, блогеров, журналистов, отражающих те или иные интересы и общественные мнения». Но, откуда взялись все эти даты и что они означают?

Как сообщают, проблема определения возраста Дербента - одного из древнейших городов на территории нашей страны обсуждалась в конце 2010 года на совещании в Отделении историко-филологических наук РАН (под председательством академика А.П.Деревянко), на заседании Группы по изучению археологии Кавказа Института Археологии РАН, а также в Центре изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН, в ходе которых, якобы были рассмотрены все известные по письменным источникам и археологическим данным даты и события, связанные с определением возраста Дербента. И согласно результатам этого обсуждения они характеризуются следующим образом.

                5000 лет

Наиболее ранний освоенный в плане проживания людьми пункт на территории Дербента следует считать рядовое поселение эпохи ранней бронзы, существовавшее здесь на рубеже 1У-111 тыс. до н.э. В заключении, подготовленном Институтом археологии РАН по поручению отделения историко-филологических наук РАН (решение рабочего совещания от 20.10.2010 г.), утверждается, что поселение эпохи ранней бронзы «никак не связано с поселением, возникшим здесь спустя почти три тысячи лет. Будто бы в период времени от момента гибели поселения эпохи ранней бронзы до повторного и стабильного обживания Дербентского холма и прилегающих территорий на сегодняшний день исследователями археологических следов не зафиксировано». Иными словами, между поселением эпохи ранней бронзы и городом Дербентом нет исторической преемственности, они отстоят друг от друга на три тысячелетия, что не допускает возможным оценить возраст Дербента пятью тысячами лет.


                2744 года

В историческом источнике «Дербент-наме» Мирзы Хайдара Визирова (Х1Х в.) содержится информация об основании Дербента представителем легендарной иранской Каянидской династии Лехрасибшахом (Лехраспом) в 733 г. до н.э. Археологические раскопки под руководством А.А.Кудрявцева проведенные на территории Дербентского холма, вроде бы подтверждали сведения источника (отчеты Дербентской экспедиции за 1971, 1973 гг.). В частности, А.А.Кудрявцев утверждал, что первые мощные укрепления появились здесь еще в У111- У11 вв. до н.э., когда местные жители пытались защитить себя от набегов киммерийцев и скифов.

Однако в настоящее время археологи (М.С.Гаджиев, С.В.Мокроусов, В.Ю.Малашев) пересматривают данное мнение, поскольку были выявлены археологические факты, отрицающие возможности такой датировки. Что касается «Дербент-наме», известного по многочисленным спискам Х1Х в., то, как установлено А.К.Аликберовым, протографом этого исторического источника послужило одноименное сочинение конца Х1 в.. написанное Йусуфом ал-Баба. Приведенная легенда отстоит от времени написания протографа «Дербент-наме», на существование которого указывал еще акад. В.В.Бартольд, на 17 столетий. Если даже допустить, что автором протографа были использованы сасанидские источники, такой значительный исторический разрыв не дает основание считать легендарные по характеру сведения «Дербент-наме» достоверными и к тому же не подтвержденными археологическими материалами. 

                2700 лет

2700 лет возраст Дербюента, который приводится в ряде работ, в том числе археологических. При этом ссылаются на сведения античных авторов, в частности древнегреческого географа Гекатея Милетского (У1 в. до н.э.) и «отца истории» Герадота (У в. до н.э.). Речь идет об упоминании Каспийских ворот наиболее узкого прохода между Каспийским морем и горами Кавказа, которое было признано наиболее древним названием Дербентского прохода. Однако вопрос о локализации Каспийских ворот окончательно не решен, поскольку помимо Дербентского прохода под этим названием в античных письменных источниках фигурируют и другие проходы на Кавказе и в Прикаспии (Дарьялский проход, перевал Гедук в южном Прикаспии и др.).

Кроме того, термин Каспийские ворота в источниках зачастую обозначает не населенный пункт, а географическое понятие: в античных источниках термину porta “ворота» противопоставляется claustra “пограничная крепость, ворота». Археологический материал, прежде якобы подтверждающий сведения Гекатея Милетского и Геродота о существовании поселения в Дербентском проходе в предскифский и скифский периоды, теперь подвергается обоснованным сомнениям (см. выше).

                2350 лет

Сведения о строительстве Дербента Александром Македонским (356-323 гг. до н.э.) содержатся в ряде источников, но они носят абсолютно легендарный, фольклорный характер. Это великий полководец на Кавказе никогда не был.

                2000 лет

По мнению «двухтысячников», как показывают археологические раскопки, проведенные Дербентской экспедицией, отложения 1 в.н.э, зафиксированы на территории цитадели Дербента повсеместно, где раскопы были доведены до данного уровня, а также за ее пределами. Общая площадь этого поселения с культурными слоями 4 вв., достигающими мощности 1,0-1,5 м., составляла около 10 га. В ходе раскопок выявлены остатки оборонительных сооружений, строительные и хозяйственные постройки, погребальные комплексы, получен весьма значительный по своему объему и составу материал, позволяющий характеризовать это поселение как ранний город, возникший в процессе становления классового общества, развития международной торговли по Прикаспийскому пути.

Существует мнение (Ковалевский С.А., Кулрявцев А.А. и др.), что этот населенный пункт фигурирует под названием Гелда в числе 29 городов и населенных пунктов Кавказской Албании, упомянутых Клавдием Птолемеем (70-147 гг. н.э.). Письменные источники вместе с археологическими данными дают возможность более точно определить время строительства оборонительных сооружений рассматриваемого периода на Дербентском холме. Еще К.В.Тревер указывала на тот факт, что Карнелий Тацит (56-117 г.н.э.), сообщая о готовящемся в 68 г. н.э. Походе Нерона против албанов, употребляет применительно к Дербентскому проходу термин «claustra», который в военном отношении означает «пограничная крепость», «вал», «стена» и т.п.

Таким образом, есть возможность считать, что к 68 г.н.э. здесь уже существовало укрепленное поселение, контролировавший дефиле между морем и горами. Археологические факты подтверждают возникновение и функционирование здесь поселения, возраст которого, согласно археологическим хронологическим индикаторам, не ниже 1 в.н.э.

Это укрепленное поселение, существовавшее здесь до 1У в. н.э, когда возникли знаменитые оборонительные сооружения Дербента, известно в древнеармянских источниках (с 5 в. н.э.) под названием «город Чора», «крепость Чора», «ворота Чора», «проход Чора», которые видоизмененно зафиксированы и в других источниках: древнегруз. Чор, сирийск. Ворота Торайе, византийск. Крепость Тзур, араб. ворота Сул (Ибн Хордадбех, ат Табари), крепость Сул (Тарих ал Баб), город Сул (Дербент-наме).

Это древнее наименование Дербента отложилось и в ряде дагестанских языков, что неоднократно отмечалось исследователями (начиная с Х1Х в.): даргинск. Чулли, лакск. Чурул, аварск.Чор. В заключительной части справки сообщается: Облик исторической части Дербента, в значительной мере сохранившийся до наших дней, сформировался в правление иранского шаха Хосрова 1 Ануширвана (531-579 гг.), при котором на рубеже 560-х, 570-х гг. был возведен знаменитый Дербентский оборонительный комплекс, включавший собственно город, который получил новое имя Дербент (перс. Дарбанд «узел / связь ворот»), цитадели и 42-х километровую Горную стену, призванные оградить области Закавказья, Ирана и Передний Восток от нашествий с севера воинственных кочевников тюркютов, гуннов, савир и др. Этим укреплениям Дербента предшествовала фортификация из сырцового кирпича, возведенная в конце 440-х гг. н.э. В правление иранского шаха Йездегерда 11 (439-457гг.), как ответная мера на активизацию гуннов, и которая впервые перекрыла 3,5 километровую дефиле между Каспийским морем и отрогами Джалганского хребта.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что: поселение эпохи ранней бронзы, возраст которого составляет около 5000 лет, не может служит исходным для определения возраста Дербента, как не имеющее с ним исторической преемственной связи; надежные археологические материалы, документирующие существование на территории Дербента поселения в предскифский и скифский периоды (У111-У11 вв. до н.э.), в настоящее время отсутствуют; легендарные данные письменных источников о возникновении в это время укрепления на территории Дербента не могут быть приняты в расчет; поселение, возникшее на территории Дербента в 1 в. н.э., имеет историческую преемственную связь с современным городом Дербентом, название и археологический облик исторической части которого возникли в сер. У1 в. н.э. (568 г.); учитывая возникновение в 1 в. н.э. Укрепленного поселения по настоящее время можно определить возраст современного города не более 2000 лет.

Также сообщается, что в составлении заключения, помимо научной литературы и письменных источников, были использованы следующие материалы о степени развития поселенческих комплексов на территории цитадели г. Дербент, подготовленное рабочей группой в составе чл. корр. РАН Р.М.Мунчаева, С.В.Мокроусова и В.Ю.Малашева на основании архивных материалов отчетов Дербентской археологической экспедиции за 1971-1977. 1979-1991, 1996, 1998-2009 гг. Заключение обсуждалось, и было утверждено на заседании Группы по изучению археологии Кавказа ИА РАН 18 ноября 2010 г.

Но решающим моментом в истории праздновании юбилея Дербента становится указ главы государства от 21 ноября 2012 года. Из предложенных к рассмотрению дат свой выбор президент останавливает на 2000-летии Дербента, что закрепляется соответствующим указом, который издается на основании заключения Российской академии наук. Оно будто бы базируется на вердикте комиссии двух академических институтов: комиссии Института археологии и комиссии Института востоковедения, для которых Дагестанский научный центр под руководством М.Гаджиева подготовил соответствующую справку. Возможно, тут имеется в виду, приведенный выше документ.

В целом становиться очевидным, что двухтысячелетний рубеж юбилея города взят, руководствуясь, отнюдь не бесспорными научными принципами, а согласно директиве свыше, руководствуясь правилом: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец». И конформистам от науки после указа руководителя страны ничего не остается, как начать наукообразить принятое решение. Нет сомнений в том, что, если бы В.Путин, из доведенных до его сведений, выбор остановил бы не на 2000-летии, а на другой дате, то и в этом случае наши ученые мужи с не меньшим рвением побежали бы обосновывать и его. Но проблема здесь в целом заключается в том, что система аргументации, которую выбирают они в защите своих позиций, представляется странной, противоречивой и потому неубедительной.

«Есть принципы, на основе которых определяется возраст того или иного населенного пункта. Это хронологическая, историческая непрерывность его развития. А непрерывно развивается древнее поселение Дербента на протяжении двух тысяч лет. В 1 веке нашей эры возникло поселение, и оно непрерывно развивается. Вот между тем поселением, которое было пять тысяч лет назад и следующим поселением, от которого берет начало собственно Дербент хронологическая пропасть почти три тысячи лет», — отмечает М.Гаджиев. Однако при этом не может назвать ни одного другого города, возраст которого определяется по такому принципу. Постулируемая ученым хронологическая непрерывность истории, причем, подтверждаемая археологическим материалом это, конечно, здорово. Но правы ли мы в принципе, когда строим свои заключения по таким вопросам, опираясь на информацию, исходящую из источников исключительно одного вида, в данном случае опираясь только на археологические доказательства? Не ограничиваем ли тем самым себя, не сужаем ли пространство своих возможностей и не упрощаем ли само восприятие истории? И, наконец, не уподобляемся ли тем лягушкам из колодца, которые полагают, что кроме воды, ограниченной стенками родного колодца ничего другого больше нет? Вот, например, историки не могут найти могилу Чингисхана. Но означает ли это, что его вообще не было на свете? Если следовать логике М.Гаджиева и его команды, то получается, что ответ должен быт положительным!

Археология важная научная дисциплина. Но недостатком является отсутствие в арсенале ее научных методов твердых закономерных правил, в соответствии с которыми можно сформулировать приемлемые выводы. Это вызывает серьезные претензии и недоверие к ней. Нередко неясные моменты исследователи подменивают субъективными представлениями, предположениями, фантазмами, а то и попросту «гадания на кофейной гуще». Даже представить трудно, куда бы нас завели физика, математика или лингвистика, если бы они работали бы по таким принципам, которыми руководствуется в своем промысле археология?! Приведем пример связанный из области выявления общеиндоевропейских языковых явлений, проблемами классификации различных ветвей внутри семьи, ареальными контактами в рамках индоевропейского праязыка, то есть поиском места первоначального обитания носителей праиндоевропейского языка, а также реконструкцией праязыка, культуры и истории носителей его, что в принципе, успешно решается в рамках лингвистики. Но как только в это дело вмешивается археология в лице академика Сафронова, как поиск начинает превращаться в фарс, так как ученый муж, пытаясь решить проблему первоначального ареала обитания праиндоевропейцев, находит их не одну, а четыре, что, естественно, подвергается остракизму со стороны представителей других научных дисциплин. А такие примеры сплошь и рядом. Поэтому-то и смущает то, что исключительное право решать, сколько лет Дербенту, была отдана чародеям и кудесникам от этой дисциплины.

Стоит сказать несколько слов и о заключениях специалистов, одно из которых уже упоминалось выше. Имеется в виду Заключение РАН РФ, базирующейся на вердикте комиссии двух академических институтов: комиссии Института археологии и комиссии Института востоковедения. Но, думаем, правомерно будет обратиться и к решениям принятым ранее, в частности, к Заключению принятому в Институте археологии АН СССР на специальном расширенном заседании сектора скифо-сарматской археологии 1979 года  (протокол №6 от 7 февраля). Состоялось оно до открытия Дербентской экспедицией материалов существования на территории цитадели Нарын-кала поселения раннебронзового века. На этом заседании в присутствии 34 ведущих на тот момент специалистов страны официально было признано существование на территории цитадели Нарын-кала древней крепости и поселения раннескифсского времени, т.е. 7-6 вв. до н.э., которые просуществовали «на этом месте непрерывно до раннесасанидского времени, когда возникает раннефеодальный город Дербент».

Таким образом, если существует два заключения, то возникает вопрос об их преимуществах. Что кардинально новое появилось за это время в археологии Дербента, чтобы из двух авторитетных научных заключений, одному отдать предпочтение перед другим?

Археологические раскопки под руководством А.А.Кудрявцева проведенные на территории Дербентского холма, подтверждают сведения отчетов Дербентской экспедиции за 1971, 1973 гг. В частности, А.А.Кудрявцев утверждал, что первые мощные укрепления появились здесь еще в У111- У11 вв. до н.э., когда местные жители пытались защитить себя от набегов киммерийцев и скифов. Однако в настоящее время археологи (М.С.Гаджиев, С.В.Мокроусов, В.Ю.Малашев) пересматривают данное мнение, поскольку, как они заявляют, были выявлены археологические факты, отрицающие возможности такой датировки». Но ведь этот «убойный», с точки зрения авторов справки аргумент, с точностью до наоборот можно адресовать и им самим.

Таким образом, камнем преткновения в решении вопроса становиться принцип хронологический непрерывности существования поселения. Но исследователи лукавят, когда заявляет о том, что, если мы не будем соблюдать этот принцип, то придется и другим населенным пунктам, например, Махачкале дать 7-8 тысяч лет. «Тут стоянка Тарнаир, ее возраст 7-8 тысяч лет, и есть погребальные комплексы эпохи бронзы, которым порядка 3,5-4 тыс. лет», утверждает М.Гаджиев. Ну, дайте, почему бы и нет, если дело обстоит именно так! Что мешает вам так поступить, ведь вы не пенсию назначаете городу из федерального центра, а всего лишь называете возраст поселения? Неправда ли странная логика у наших исследователей?

Аликпер Аликперов, напортив, отстаивая 2068-летний возраст города, исходит не из принципа «хронологической непрерывности развития поселения», а из «первого упоминания его в источниках». «Первое упоминание о крепости (claustra) в письменных источниках относится только к 68 г. н.э. А коль скоро возраст любого города отсчитывается от первого его упоминания в источниках (а это общее правило!), то Дербенту 2000 лет будет только в 2068 году!», заявляет он, сходу опровергая тем самым своего старшего коллегу.

Большую роль при изучении истории играют письменные источники и «двухтысячники» это не отрицают. Однако методика отбора ими сообщений и последующие их интерпретации также не может не вызвать недоумения. В этом плане показательно отношение к вопросу все того же М.Гаджиева. Он берет и попросту отсекает все, что касается истории Дербента до Сасанидского периода. Но это то же самое, как, например, объявить недействительным все, что было до перестройки и сказать, что история России начинается с приходом во власть М.Горбачева.

Согласно М.Гаджиеву («О названиях горной стены – составной части Дербентского оборонительного комплекса». Баку. 2015), известные оборонительные сооружения Дербента Иран воздвигает в конце 560-х годов под прессингом кочевых племен, пытавшихся прорываться по Прикаспийскому пути к богатым странам Закавказья и Переднего Востока. Получает название Дарбанд (от перс. дар «ворота» и банд «связь, узел, плотина») которое впервые засвидетельствовано и введенное в географическую номенклатуру Ананием Ширакаци в 7 в его «Географиии» (Ашхарацуйц). Следовательно, Дербентский оборонительный комплекс не является таким древним, как о нем думают. И представление о глубокой древности его, в частности предание о постройке стены Александром Македонским, по его мнению, восходит к «Роману об Александре», получившего широкое распространение на христианском и мусульманском Востоке.

«Можно думать, что идентификации Дербентского оборонительного комплекса со «стеной Александра» в немалой степени способствовало творчество великого Низами Гянджеви (1140-1202), который, кажется, первым зафиксировал или предпринял такое отождествление», — заявляет ученый. Как он полагает, «появление версии, отождествляющей «стену Александра» с Дербентским оборонительным комплексом, во-первых, приходиться на Х1 – Х11 вв., на период жизни и творчества Низами, когда на мусульманском Востоке получили широкое распространение легенды об Александре, во-вторых, было связано с существенным изменением этнокультурной ситуации на Восточном Кавказе (в Азербайджане и Южном Дагестане), со значительным расселение в регионе тюркских (огузских) племен, не знакомых с местной исторической традицией и памятниками, и, в-третьих, было связано с местным фольклором, локальной интерпретацией данного сюжета об Александре». Ученый также полагает, что «Эта версия получила письменную фиксацию и в хронике Дербент-наме и, возможно, была представлена в ее протографе Х1 в, автором которого был Юсуф ал-Лакзи».

Безусловно, все что утверждается в вышеприведенных цитатах, не более чем классическая потасовка фактов. Однако если даже подойти к ним как к абсолютно верным доводам, в вопросе выяснения возраста города они не играет роли, ибо по этой части все «двухтысячники» соглашаются с тем, что согласно письменным источникам, некое крепостное сооружение здесь стояло еще в начале новой эры, но речь идет не о ней, а о времени превращения этого места в обитаемое.

Заблуждается М.Гаджиев и относительно того, что «представление о глубокой древности» Дербента обязано средневековой литературе. Противоречат таким необдуманным тезисам сообщения, свидетельствующие о ранней информированности о Дербенте и его стене у народов далеких от Кавказа. В частности, об этом свидетельствует упоминания Дербентских сооружений в священном писании мусульман - Коране. Важность данного факта заключается в том, что Коран сформировался в период 610-632 годов, т.е. до того, пока арабы не вышли за пределы своего полуострова. Поэтому мало вероятности в том, как это хочет представить М.Гаджиев, что сведения об объекте, чуть более полувека назад возведенном в далекой неизвестной им стране (бог весть каким образом) могли бы попасть к арабам, отразиться в их фольклоре, сознании, к тому же еще найти и свое место в столь значимой для них книге как Коран. Уж слишком фантасмагоричной представляется подобный ход развития событий.

Еще меньше шансов полагать, что в фольклор арабов, а также в Коран информация о «стене» попала благодаря «Роману об Александре» или поэмам Низами, которые появились спустя как минимум полтысячелетия после ниспослания Корана. Правда в этом случае пытаются возразить в том смысле, что в Коране-де отражены сведения не о Дербентской стене, а о «Горганской», именуемой также «стеной Александра», «Ануширванской стеной», «Фирузинской стеной», «Казан-Алан» или же «Садде-Эскендар», и расположенной на северо-востоке Ирана в провинции Голестан. Но дело в том, что в нашем случае важно не то, какое именно сооружение стала прототипом Коранической преграды, пусть эта даже будет Китайская стена, а то, с каким конкретным сооружением идентифицируется она у арабов?

Коран, на наш взгляд, относительно локализации «преграды», безупречен. Он гласит, что Зу-ль-Карнайн воздвиг «преграду» между Йаджудж и Маджудж и народом, к которому он пришел, во время похода на север, а не во время походов на запад или восток. В 92 аяте 18 суры об этом сообщается в следующей форме: «Затем он пошел дальше, опираясь на помощь Аллаха, дорогой, пролегавшей между востоком и западом», то есть на север. А, как известно, в этом направлении по пути следования арабов объект, соответствующий приведенным характеристикам, есть только в Дербенте.

Поэтому не удивительно, что еще до открытия группой советских исследователей на месте Нарын-калы, поселения раннебронзового века, участники специального заседания Института археологии АН СССР еще в 1979 году признали факт существования здесь древней крепости и поселения не 98 г. н.э., как в том хотят нас убедить «двухтысячники», а именно строения раннескифского периода, т. е. 7-6 вв. до н.э.  Ведь, если даже взять за точку отсчета 98 год н.э., не могла же крепость в готовом виде упасть с неба  и начать вести свое существование. Наверняка она имела еще какую-то предысторию.

Интересную информацию по этому поводу можно извлечь и из «Дербент-наме». Так, согласно этому источнику, Коваду перед началом строительных работ в Дербентском дефиле, сообщают о древней стене, которая, занесена на этом месте песком. Ковад приказывает очистить и привести ее в порядок. Исходя из этого, можно ставить логический вопрос: сколько лет на взгляд «двухтысячников» понадобилось старым стенам, чтобы быть занесенными песком, если новые в течение полторы тысяч лет еще держатся на поверхности? К сожалению, ответа нет до сих пор.

О древности Дербента свидетельствует и его название.  Он был известен многим народам под различными названиями, отразившими особенности его стратегического положения. Но наиболее древним из них следует считать Чор (Джор)  с вариантами Чол, Чог, Тзор, Цур и т. д., которые представляют собой производные, точнее – дошедшие до нас фрагменты, от обще восточно-кавказской первоосновы, *мардз(ур) «стена» и ее фонетической версии *буцур «крепостная стена», что с учетом звуковых соответствий  и  словообразовательных особенностей дагестанских языков можно легко верифицировать. На основе фрагмента Чор (Джор) образовано и общеизвестное название его — Дербент   от *Джар-банд, буквально «преграда (запор) Джора». Ошибочно мнение о том, что это название Дербент образовалась как связка из персидских дар и банд «закрытая преграда». В этом случае, учитывая особенности этого языка, имелась бы обратная структура — банд-е-дар. То есть, как показывает анализ, не то, чтобы сами Дербентские сооружения, но и название его демонстрирует архаичный период появления на свет. Другое дело, что с приходом в регион Сасанидов прежнее название *Джар (Чор) получило дополнительный элемент банд «запор, преграда».

Версия об очень древнем возникновении этого города прочно вошла в историческую традицию, хотя считается, что в этом плане основные мотивы ее носят легендарный характер. В этом плане различают две версии, одна из которых связывает возникновение его с Александром Македонским, о чем мы упоминали выше, другая – с именем эпических древнеиранских царей. Согласно этой второй версии, охватывающий более древние легендарные пласты, город был основан Лехраспом (Лухраспом) – царем второй легендарной династии правителей Ирана – Кеянидской или Афридоном (в «Шахнаме-наме» — Фаридун) из первой легендарной династии древнеиранских царей Пешдадидов.

Сведения об основании Дербента Лехраспом и деяниях этого царя опираются на ряд средневековых источников, в том числе на данные местных исторических хроник, сообщения известных средневековых авторов, в первую очередь на бессмертное творение великого средневекового поэта Фирдоуси «Шах-наме» («Книга о царях»). В этой огромной историко-поэтической эпопее, грандиозной как по широте исторического охвата и многоплановости, так и по художественным достоинствам и объему, содержится описание царствования 50 персидских шахов, в том числе и Лехраспа, в правление которого был основан Дербент, а точнее крепость на вершине Дербентского холма.

Известный средневековый историк Хамдаллах Казвини (умер около 1349 г.) так описывает основание Дербента: «По-арабски называют его Сериром персидским и Дербентом…по-тюркски – железными воротами. Построил его Лехрасп Каянидский, а внук его Исфандер бек Киштасф бен Лехрасп окончательно устроил». По Фирдоуси Лехрасп (Лухрасп) – четвертый царь Кейанидской династии, которому передал престол его родич Кей-Хосров.

С правления Лехраспа начинается второй раздел «богатырской» части «Шах-наме», связанный с началом становления древнеиранской религии зороастризма, которую воспринял и стал распространять его сын Гиштасп. В наиболее древней части священной религиозной книги зороастрийцев «Авесты» — «Гатах» — этот царь назван Виштаспом, а Хамдаллах Казвини называет его в приведенном отрывке Киштасфом. Гиштаспа (Виштаспа) древние источники называют покровителем пророка Заратуштры, которому зороастрийцы приписывают создание «Авесты», не смешивая его с известным Виштаспой, отцом ахеменидского царя Дария-1, и говорит о нем как о лице историческом. Известный древнегреческий историк Харес Митиленский, долгое время находившийся при дворе Александра Македонского, называет этого царя правителем «Нижней Мидии» — древнего государства Передней Азии. Что же касается Исфандияра, который, по версии приведенного источника, «окончательно устроил» город, то этот персидский царь, согласно легендам, также современник Заратуштры, владел, по сведениям отдельных восточных авторов, западным побережьем Каспия и даже будто жил тут некоторое время.

В комментариях к «Дербент-наме» М.Алиханов-Аварский допускает, «что некоторые из его (Исфандияра) деяний, — между которыми могло быть и сооружение Прикаспийской стены, — историки ошибочно приписывают более близкому их времени Александру, смешивая его восточное имя Искандер с Исфандияром». Более подробно легендарная версия об основании Дербента царем Лехраспом излагается в персидском варианте исторической хроники «Дербент-наме» Мирза Хайдар Визирова – дербентского ученого первой половины Х1Х века. По данным этого сочинения. «цитадель города (Нарын-кала) построена за 733 лет до Р.Х. на месте высоком, изобильном водою и здоровьем по климату, по повелению царя персидского – Кеянидского, т.е. из мифической династии Каянидов, Лехрасб-шаха (Лохраспа), современника Соломона, для удержания набегов хазар, потом через 270 лет правнук его Бегмен, сын Исфендияра, приказал провести от крепости к морскому берегу стену, за которой поселил выселенные из Персии: семейства, обязав их помогать гарнизону Нарын-кала против северных варваров».

В отличие от сведений Хамдаллаха Казвини этот источник, носящий явные следы последующих переосмыслений, называет точную дату основания города – 733 г. до н.э., что должно было бы отвечать времени правления Лехраспа и начала распространения зороастризма. Сопоставление этой даты со временем распространения Заратуштрой своего учения, относящегося к периоду правления упоминаемых царей Кейанидской династии, затруднительно, так как весьма спорно время его жизни. В древнейшем разделе «Авесты» «Гатах» Заратуштра выступает как лицо реальное, в отличие от более поздних частей, где он уже полубожество. Большинство исследователей признают Заратуштру исторической личностью, но называют разные периоды его жизни. Одни считают временем его деятельности 8 в. до н.э. (И.М.Дьяконов), другие, и среди них также известные специалисты, как В.В.Струве и В.И.Абаев, считают, что он жил в 7-6 вв. до н.э.

Крупнейший авторитет по древней истории Ирана М.М.Дьяконов, опираясь на сопоставление старейших частей «Авесты» с археологическим материалами Средней Азии и Восточного Ирана называют более раннюю дату. Однако во всех случаях это примерно соответствует названному в источнике периоду. В еще ранние пласты древнеиранского эпоса уходит имя другого основателя Дербента – Афридоаа, соответствующего Фаридуну.

Фаридун – дрвнеиранский эпический герой и царь из династии Пешдадидов, унаследовавший трон в результате победы народа во главе с кузнецом Кавой над иноземным царем-тираном Заххаком (в «Авесте» — дракон Дахака), который убил отца Фаридуна Джамшида и установил тысячелетнее царство зла. Две страшные змеи, выросшие на каждом плече Заххака после поцелуя демона зла, требовали человеческих жертв, и каждый день в пищу им убивали двух юношей. Но Фаридун победил Заххака и установил царство добра.

Так излагается легенда о Фаридуне в «Шах-наме». А древнегрузинская хроника «Жизнь картлийских царей», приписываемая грузинскому историку Х1 в. Леонти Мровели, рассказывает, что этот «Афридон овладел всем персидским государством. В одних странах он назначил эриставов – своих соплеменников, а другие страны сами стали его данниками. Он поставил во главе огромного (персидского) войска эристава своего Ардама, выходца из рода Небротидов, и направил в Картли!. Пришел Ардам в Картли и уничтожил здесь хазар, каких только мог обнаружить. Сей эристав Ардам воздвиг город у Морских ворот и назвал его Дарубанди, что в переводе значит «замкнул ворота». Древнеармянская версия возведения города отличается от приведенной только стилистически. По ней Афридон «отправил своего военачальника Адарму, порождение Неброта», который после ряда военных подвигов «воздвиг на берегу моря Дарубанд, который суть замкнутые ворота».

Исследователи предполагают, что в данном контексте Леонти Мровели сообщает о каком-то нашествии иранцев в Картли в 3 в. н.э., но здесь в связи с легендарными версиями о Дербенте интерес представляет мнение грузинского историка 11 в.. относящего основание города к столь древнему периоду и связавшего его с именем героев древнеиранского эпоса. А что касается нас, то мы, для удобства изложения позаимствовав у А.Кудрявцева столь обширную выдержку, касающейся Кайанидской версии основания Дербента, относимся к ней, как интересному источнику с точки зрения поиска точек соприкосновения сведений, заложенных в ней с информацией, представляемой языками народов Дагестана.

Так, в частности, лезгинские языки, на общем фоне, обнаруживаемых в них иранизмов, представляет еще возможность отследить довольно обширный пласт лексики, источником которых с этимологической точки зрения может служить только курдский язык, но с которым, судя по имеющим данным, у дагестанских языков в обозримом прошлом не отмечались какие-либо контакты, особенно продолжительного характера, чтобы язык одной из сторон успела стать источником лексический заимствований для другой.

Продемонстрируем сказанное на примерах агульского языка:

Агь «проклятие» (завуъ т1уб ик1уна агь акьас – букв. «проклинать воздев к небу палец»). См. комментарий к слову ц1ар.

Беъш «впереди» (уд.) — курд. пеш указатель направления движения вперёд.
Кут «побои) – курд. кутан «бить».

К1илди «целиком, всецело полностью» от слова к1ил «голова» — курд. сарпеда «целиком, всецело, полностью»- композит от сар- «голова» и пе-да «нога», т.е. имеется в виду «от головы до ног». Агульское слово является лексической калькой курдской лексемы. Обращает внимание на общность здесь и наречного преобразователя –ди / -да в обеих языках.

Кьавал (кьабал) «музыкант на свадьбах» — курд. къавал «исполнитель религиозных гимнов; проповедник; служитель культа у курдов-езидов; рассказчик-импровизатор».

Кьац1 «совсем, совершенно» при отрицательных глаголах – курд. къат «совсем, совершенно; при глаголе в отрицательной форме: совсем не…, совершенно не…., (например, къат не вицане — совсем не так).

Кьац1 «укус» при кьац1 ик1ас «укусить» — курд. гез кирин «кусать», где гез – эта основа наст. времени глагола «гестин».

Къир «крик, вопль», например в врожении «къир г1ихьас» — курд. къир «крик, вопль, рев».

Къуж (в композите кьяг1 –къуж) «шум-гам» — курд. къуж основа настоящего времени глагола «къужин «кричать, орать; крикнуть, окликать; крик, оклик, клич».

Ле обращение к матери (йа ле бувай – о, мама) – курд. ле (ле-ле) обращение к женщине.

Лей (лейш) «обращение к человеку (рич. говор.)» — курд. ло (ло-ло) обращение к мужчине. См. в этом плане также аварское обращение к мужчине «ле».

Мез иц1ас «лизать», где мез «язык» — курд. миж кирин «сосать», где меж – эта основа наст. времени глагола метин «сосать». См. в данном контексте название языка в дагестанских языков.

Пас «сказать, говорить» — курд. пирс кирин «спрашивать», где пирс – это основа наст. времени глагола «пирсин».

Ц1ар «крик» — курд. зар «крик», например, в композите агьузар «стенание, причитания» из агь -у- зар, где зар «крик», а агь «молитва, обращение к богу».

Цинк1алик1 «название игры, классики» — курд. чинг «лапа»; чынг дан хве «прыгать, скакать»; чындык «прыжок». См. в этом плане еще агул. цинк1 атас «хромать, ходить хромая на одну ногу».

Чарккв «детеныш животного» – курд. чирк «детеныш».

Перечень таких древнейших заимствований можно продолжить довольно долго. Это интересно. Но само по себе, в контексте рассматриваемой темы, ничего не говорит, если не учесть, что помимо разрешения собственно лингвистических задач, эта ситуация ставит исследователей перед необходимостью найти ответ и на вопрос, откуда курдская лексика взялась в этих языках? А поскольку, как уже отмечалось выше, каких-либо сведений о контактах курдско-дагестанских языков или их носителей в обозримом прошлом в источниках не зафиксировано, то остается лишь предположить, что они могли иметь место в более отдаленные времена.

В частности, отнести эти предполагаемые контакты двух этносов к периоду, когда, согласно древнегреческому историку Харесу Митиленскому, легендарный персидский царь Исфандияр, современник Заратуштры, владел западным побережьем Каспия, жил тут некоторое время и «окончательно устроил» город (Дербент).

Таким образом, пытаясь определить хронологические рамки курдо-дагестанских языковых контактов, мы своими примерами фактически подводим под древнеперсидский эпос вполне верифицируемую материальную базу и тем самым содержание его из области мифов и легенд переводим в контекст реальной истории. Это тем более представляет интерес, если учесть, что курды как раз и есть тот народ, который позиционируют себя как наследники Мидии – первого ираноязычного государства, представителями которого и являются Исфандияр и его родичи из мифов. А если это так, то и все разговоры о неглубокой древности Дербента разлетаются в пыль. В этом случае совсем иной смысл приобретает и комментария М.Алиханова-Аварского к «Дербент-наме», где говорится, «что некоторые из его (Исфандияра) деяний, — между которыми могло быть и сооружение Прикаспийской стены, — историки ошибочно приписывают более близкому их времени Александру, смешивая его восточное имя Искандер с Исфандияром».

Лексические схождения не единственное, что обращает на себя внимание в рассматриваемом контексте. Интерес представляет и некоторые ментальные образы дагестанцев, которые могли брать свое начало в иранском архаичном религиозно-культурном континууме во время постулируемых контактов. Так, одним из таких образом в Южном Дагестане является образ пятнадцатилетней юноши или девушки, выступающий символом и эталоном красоты. Его небесной параллелью также выступает и пятнадцатидневная луна. Чтобы понять истоки этих параллелей, необходимо обратиться к самым архаическим пластам иранской мифологии, где фигурирует третий или четвертый царь из династи Прадата (Пишдадидов) Йима Хшайта «Йима Сверкающий (авест. Йима, Йим или Джамшид в новом звучании). Согласно «Хом-яшту» (Ясна 1Х 4-5), его отец Вивахвант, первым выжал сок хоомы (наркотическо растения) и в награду породил сына, в царствование которого не было ни мороза, ни зноя, ни старости, ни смерти для людей и скота, и все люди имели облик пятнадцатилетних юношей и девушек.

К таким же архаическим эпохам можно отнести появление в Южном Дагестане и образа лисы, как символа добра, благополучия и удачи. Считается хорошим знаком и удачей, если путник во время путешествий встретит это животное. В подобных случаях рекомендуется кричать «Лиса! Лиса!». Кричать «Лиса!» рекомендуется, когда встречаешь и зайца, как бы введя, таким образом, в мнимое заблуждение возможную неудачу.

Объясняется это тем, что на заре истории иранских народов собаку относили к чистым животным (за то, что он охранял скот). А лиса, в отличие от зайца, относится к отряду собачьих и через это также причисляли к ним. Ее даже на утро зороастрийского нового года вместе с другими атрибутами, как символа предстоящих удач приводили в опочивальню царей. А вот волка недолюбливали, хотя тоже, как и лиса относиться к отряду собачьих за то, что он причинял урон скоту. Таких примеров заимствований иранских культурных образов в дагестанских языках можно выявить во множестве и все они будут подтверждать приведенные выше тезисы.

Таким образом, совокупность лингвистического и мифологического материала, взаимно дополняя друг друга, позволяет со всей определенностью констатировать древние ирано-дагестанские контакты, которые могли быть в период, называемый в литературе мифологическим или архаическим периодом иранской истории, а для дагестанцев — албанским или каспийским.

Кроме того, принятие этого положения позволяет заявить, что поселение, называемое в иранских мифах «городом», а ныне известное как Дербент, уже существовала до этих контактов, поскольку в мифах сообщается, что шах Исфандияр лишь «окончательно облагородил», а не построил его, из чего вытекает, что «город» уже функционировал до его констатируемого в мифе «облагораживания».

Конечно, чем вдаваться в такие подробности, легче всего отсечь все до чего не доходят руки и не дотягивает интеллект и начинать историю с той страницы или дня, с которого считаешь нужным!? Ведь умудряемся же мы более чем тысячелетнюю историю Кавказской Албании уложить на полторы страницах. А что стоит тогда 5000 лет довести до двух, особенно, если бумага терпит все?!

Но, завершая тему, хочется заметить, что Дагестане принято всякого, кто выучит молитву, считать большим алимом, кто более иди менее сносно напишет диктант — ученым, а того, кто выкопал колодец – великим археологом. А вот стыдно от этого почему-то только мне — дилетанту.