Весна. берлинская любовь

Удивительная история приключилась с моей подругой по несчастью. С Леной, да, пусть это будет Лена, я познакомилась на вечерней пробежке (назовем это пробежкой. Два метра  бегу, потом иду в быстром темпе). Разговорились. Сработал эффект случайного попутчика. Мы потом встречались не раз и ее история динамично насыщалась новыми эпизодами. Мне разрешили написать об этом, разумеется, без имен и названия города.
Итак, Лена. Я думала, это молодая девушка. Оказалось, ей сорок. Прекрасно выглядит, умна, эрудирована, блестяще владеет словом. Оперная певица, обьездившая с гастролями весь мир. Поет не только классику, она вообще поет все. Вернее, пела. После известных событий петь больше не получалось. Ком в горле не давал извлечь громких звуков. Лена активно поддерживала антироссийскую оппозицию и её пришли убивать. Выбиралась по документам старшей сестры, чудом пройдя КПП, закрываясь чемоданом от обстрелов. Чемодан, принявший на себя рикошет осколков, приказал долго жить и Лена уехала без вещей. Совсем. И без голоса. Он исчез, когда увидела, как танк расстреливал ее дом, после криков раненой сестры и звуков взрывов.
- Я понимаю, что это нервное, но пока связки не слушаются,- сокрушается она, продолжая нагружать мышцы. Мы обе идем в очень быстром темпе, у меня в наушниках блюз, у нее оперные партии. Она пробует петь, но спазм в горле не дает вздохнуть и она огорченно замолкает.
На следующий день пробежку я пропустила. Лена более дисциплинирована, она пытается делать хотя бы то, что сейчас от нее зависит. Она так сосредоточилась на ходьбе, пытаясь выжать из себя хоть какие-то звуки, что не заметила велосипедиста. На узкой дорожке они не разминулись и Лена отлетела в сторону. Парень хотел ей оказать первую помощь, но было нечем, он испуганно извинялся и уговорил ее зайти к нему в дом, чтобы помочь. Познакомились, разговорились. Через переводчик. Слава Богу, техника "дошла". Встретились на следующий день. Курт был внимателен, заботлив, рядом оказалось стадо амуров, стреляющих на поражение. В общем, проскочила искра, закоротило и Лена, смущаясь, рассказала потом, что секс был прекрасен.
- Знаешь, что самое невероятное? Я, кто прекрасно владееет словом, нема, как рыба. Без голоса и без языка. Я занималась практиками, знаешь, где целый день нужно ходить с завязанными глазами или выполнять чьи-то поручения, чтобы получить новый опыт? Чувствую себя, как Русалочка без ног и без голоса. Самое сильное мое качество сведено к нулю. Сейчас это опыт "без языка". И он по-своему интересен. Обостряются чувства. И я по-своему благодарна этому мальчику. Он моложе меня на десять лет и даже не догадывается, кто я.
- А он не спрашивал?
- Вскользь. Он спросил, кто я по профессии и где живу?
- А ты?
- Сказала правду. Что я безработный мизерабль. Петь я не могу, а ничего другого я не умею...
Через несколько дней я уже видела другую, умиротворенную Лену. Ее очень гармонизировала эта связь. Уравновешивала мужское и женское начало, давала силы. Лена уже не думала о войне, смертях, о том, что сестру похоронили по ее документам.
- Знаешь, что еще интересно? У моих ног умоляли о встрече довольно известные люди. Я одевалась в лучших магазинах, пользовалась услугами бьюти-сферы, диетологов. Сейчас одеваюсь из гуманитарки, у меня оттуда же крем Нивея (это вместо многоступенчатого ухода ), ботокс сошел, эффект от мезотерапии тоже. Волосы мою дешевенькой Исаной, духов нет вообще. Вместо этого я на свидание мажусь Вольтареном после травмы. Я протянула ей горсть шалфея, сорванного на прогулке и мы долго смеялись, что это очень натуропатично, пахнет и в критической ситуации сойдет за духи. Единственное, в чем Лена была непреклонна - это белье и немного косметики. Она значительно урезала свою соцпомощь и купила хорошее, не подешевле.
Она расцветала на глазах, наполнялась силой и внутренним светом. Она не раз говорила, что отпустила оценочный фактор, прекрасно понимая, что до войны этот роман был бы невозможен в принципе, даже если бы она приехала в Берлин и ситуация с велосипедом повторилась.
- Я бы его... не выбрала, понимаешь? Немного не мой типаж, между нами тогда была социальная и культурная разница. Он добродушный и веселый парень, но он не из моей среды. Он живет очень просто для меня. Для меня той, прошлой. А сейчас наоборот, я без работы, без жилья и с туманным будущим. Надо привыкать к новой реальности. У меня пособие меньше раза в три, чем была зарплата у моей домработницы. Но я спаслась, выжила, рядом человек, на которого я могу опереться. И ты знаешь, я счастлива! Вот иду по улице, подставляю лицо солнцу, смотрю на эти восхитительные облака и душа поет. Язык нем, а душа ликует. Странно это все и неожиданно. Я радуюсь каждой чашке кофе, хорошей погоде, людям рядом, тому, что жива и могу чувствовать. Мир стал ярким. И я ценю каждую минуту жизни. Я так яростно живу, будто последний день. И мне очень помогает чувствовать жизнь этот мальчик рядом.
- А Курт знает, что ты старше?
- Я думаю, нет. Он вначале думал, что я студентка. Он вряд ли догадывается. А мне все равно. Мне безразлично, кто что подумает. Мы можем идти по улице и целоваться и мне плевать, как на это посмотрят. И дело не в том, что я в неприметной одежде, в рваных джинсах и кепке, и меня никто не узнает. Я стала другой. Я себе все позволила. Есть опыт, что завтра может просто не наступить... А все радости жизни как-то обостренно приносят значительно больше удовольствия, чем прежде. Я спешу жить, спешу любить и мне это приносит очень многое...

Через несколько дней Лена вышла из магазина и на площади услышала пение. Уличный музыкант пытался вытянуть "Адажио", но выразительных средств явно не хватало. Лена, мучившаяся от фальши и слабенького голоса, презиравшая любую  самодеятельность хотела быстро уйти, но потом... Потом что-то изменилось. Она была уже другой. Что-то в ней появилось, она и сама не разобралась, что. Она почувствовала сострадание к неизвестному певцу. Подошла ближе. Она была едва ли не единственной слушательницей. Певец не ожидал, что Лена перехватит микрофон. Сильный и красивый голос полился над площадью. Люди вокруг оглядывались удивленно, пытаясь найти источник звука, поворачивались, подходили. Вскоре площадь наполнилась слушателями. В картонную коробку стали бросать не по одному-два евро. Коробка быстро  наполнилась крупными купюрами. Слушатели были восхищены и просили петь еще. Лена исполнила еще несколько композиций и после сольного концерта принимала комплименты, радовалась аплодисментам и крикам "Браво!"
Уличный музыкант протянул Лене коробку с выручкой. Он-то заработал пару центов, которые бросили из сострадания или чтоб замолчал. Но Лена предложила разделить все пополам.
- А микрофон поменяй. Говно микрофон, - пошутила она напоследок. Парень смотрел на нее, как на Мадонну. И только кивал в порыве восхищения...

На следующий день Лена терзалась в сомнениях. Вроде бы вернулся голос, но так страшно было вновь испытать спазм, мешающий петь. Однако она стала просматривать вакансии. Искала попроще, чтобы не опозориться, если да. Я уговорила не снижать планку. Лена колебалась. Она даже перестала спать, нервничая и сомневаясь . В последний день перед прослушиванием  она дала задний ход. Страх победил и вместо этого она назначила встречу с Куртом. Она уже физически терзалась сомнениями и чтобы прекратить пытку, как ни в чем не бывало, пыталась шутить и улыбаться. Не получалось. Курт спрашивал, что случилось, предлагал свою помощь, поддержку, участие. И Лена решилась. Она умоляла его ничего не спрашивать и пойти с ней. Удивленный парень подчинился, а Лену уже несла неведомая сила. Она лихорадочно выбирала, что спеть. Вспомнила свой триумф на площади и остановилась на Адажио. Они пришли на прослушивание, держась за руки. Лена до побеления сжимала пальцы Курта. Он понимал, что происходит что-то необыкновенное, жизненно важное для любимой, с удивлением оглядывался в зрительном зале с рядами мягких кресел. Лена еле выдохнула свое имя, ее попросили повторить.
Лена вспомнила, что здесь она по документам сестры и назвала ее имя. И сразу стало легче. Она уже не она, можно не бояться опозориться. Она быстро назвала композицию концертмейстеру, получила кивок в ответ. Зазвучала музыка, Лена стала петь. С каждым звуком уверенности прибавлялось. В глазах Курта читалось изумление, он потрясенно привстал. Его флюиды магически подействовали на Лену. Она физически опиралась на его энергию, голос звучал сильно, уверенно и красиво. Лена вложила в исполнение саму себя, свою историю, свою войну, свою внезапную берлинскую любовь и неуемное желание жить и любить...

Конечно, ее приняли. В глазах у Курта появилось нечто новое : он влюбился в студентку-беженку, как он думал. Он даже оробел немного, но Лена, получив приглашение на работу и овации от комиссии, хохоча потащила его за руку на улицу, обнимая и целуя.

Теперь я бегаю одна. У Лены намечается другая жизнь, новая и счастливая. Я каждый раз в том же месте срываю веточку шалфея и растираю его в пальцах и тоже улыбяюсь миру вокруг. Только по сторонам смотрю внимательно. Велосипеды штука такая... Ненадежная))))