неспокойная ночь

- Что-то уж больно много снега выпало, - говорил Виктор заплетающимся языком, идя, слегка покачиваясь, по уже засыпанной снегом дорожке, он постоянно поправлял съезжающие очки. Он был пьян. Посидел с мужиками в баре. - Небось за сегодня выпало месячная норма осадков. М—да, или как там это говорится?
Он посмотрел на свои окна. Свет не горит, ни в одном окне. «Наверное жена уже спит» - подумал он, останавливаясь, тяжело дыша - «Что-то уж больно рано она стала ложиться спать. Устаёт. Ну да ладно. Не буду её будить. Лягу на диване».
- Но почему она не брала трубку? – возмутился он вслух, - Я ей сделал около ста звонков. Отправил множество СМСкок. И она не соизволила ответить? Сучка.
«Ладно». – он потёр виски снегом, почесал уже начинающую седеть бородку. - «Завтра приду домой пораньше и поговорим, но сейчас её будить не буду».
Впереди виднелась, пустая, никем не чищенная стоянка, куда летом ставят свои машины жильцы этого дома. И он в том числе. До подъезда всего-то и осталось, что пройти эту стоянку. Тяжело вздохнув, он двинулся к ней.
Жарко - сказывался алкоголь и тяжёлая ходьба по сугробам. Виктор расстегнул молнию куртки и снял шарф, намотав на руку. Поправил очки. Двинулся дальше и тут же холодный ветер, будто надсмехаясь, кинул ему в лицо горстку снега. Резко, насколько это было возможным, Виктор развернулся, подставив спину, но ноги запутались, и он повалился в сугроб.
- Помочь, мужик? – как-то приглушённо донёсся до него голос, - Эй, с тобой всё в порядке?
- Да, - кряхтя, ответил Виктор, вставая и стряхивая с себя снег. Прямо в центре стоянки, метрах в пятнадцати от него, стоял какой-то паренёк, одетый в рабочую, тёплую одежду. В руках он держал лопату для уборки снега. Виктор, снова поправив очки, не мог разглядеть его лицо, которое находилось в тени капюшона и ещё эти крупные снежинки. Приходилось часто моргать. «И откуда он взялся?» - пронеслось у Виктора в голове, - «Только что никого не было на этой хреновой стоянке». И добавил: – Всё нормально.
Под ногами хрустел снег, Виктор смотрел то под ноги, то на парня, лицо которого можно было более-менее разглядеть. Кое-как держа равновесие, Виктор поравнялся с пареньком и кинул на него взгляд. Низкий лоб и широкие скулы, выраженная линия челюсти, большие тёмные глаза с интересом смотрели на него, будто чего-то ждали. «Где-то я его видел. Но где, не помню» - подумал Виктор.
- Остановись! – произнёс парень будничным тоном, и только когда Виктор остановился в паре шагов от него, продолжил: - Не хочешь поделиться своими планами со мной?
- Не понял, - Виктор смотрел на него во все глаза, явно дивясь такой наглости. Да, он был пьян, но не настолько, чтобы ослышаться. И не настолько, чтобы броситься на него, ведь у того лопата в руках, поэтому он сдержался, кинув: - Да пошёл ты! Я тебя не знаю и знать не желаю.
- Ошибаешься! – спокойно ответил парень, уперевшись о лопату, выпуская пар изо рта, имитируя сигаретный дым.
- Слушай, мне некогда с тобой тут трепаться. – произнёс сквозь зубы Виктор, еле сдерживая себя. – Мне нужно идти домой.
- Ошибаешься! – снова так же спокойно произнёс парень и, видя, что Виктор, показав ему непристойный жест, развернулся чтобы уйти, произнёс чуть громче: - Что ж, спокойной ночи.
- Да пошёл ты на хрен со своими спокойными ночами, - вдруг протрезвев взорвался Виктор, сжимая в руке шарф, которым он вытер слюни с губ и с бородки. Но ближе, чем на пару шагов не решался подойти. И видя, что этот парень осклабился, словно акула из мультфильма, показав ряд ровных больших зубов, плюнул тому под ноги, а после процедил: - Засунь куда подальше свои пожелания, сосунок!
Виктор резко развернулся и быстро, не оборачиваясь, направился к подъезду. Уже зайдя внутрь, он почувствовал, как алкоголь берёт своё, накрывая своим дурманом, подбрасывая успокаивающие мысли – «Успокойся. Этот тип всего лишь хотел зацепить тебя. Не обращай внимания и забудь про него». – И Виктор нажал на кнопку вызова лифта.
Он зашёл в квартиру, осторожно закрыв за собой дверь. Разделся, разулся оставшись только в майке и брюках, и тихо, не включая свет, прошёл в гостиную, где находился диван, залитый блёклым светом луны из-за отодвинутых штор. Диван, его верный друг, товарищ, который в последнее время спасал от вечерних скандалов с женой. А утром, когда он просыпался, её уже не было. Уходила на работу.
Виктор, сняв очки и положив их на журнальный столик, повалился на диван, укрывшись пледом, закрыл глаза и….. всё закрутилось, завертелось. Было ощущение полёта в темноте. Впереди стали мелькать яркие точки, и они слишком быстро приближались, окрашивая темноту, словно салют ночное небо. И тут же хлопок! И кровавые фейерверки выстрелили прямо ему в лицо. Дёрнувшись, он открыл глаза. Комнату заливал только лунный свет. Тишина. Электронные часы показывали 23:59. С облегчением вздохнув, он повернулся на бок и снова закрыл глаза.
Запиликал телефон. Чертыхнувшись, он подскочил и стал искать источник мелодии, которая становилась громче. И казалось бы, со всех сторон доносилась до него эта, начинающая раздражать, мелодия. Громче. Он заметался по гостиной, ударяясь об ножки письменного стола, дивана, кресла. Ещё громче. Заставляя его против воли двигаться в такт. Ритм бил по стенкам черепной коробки, пуская вибрацию по всему телу. И его губы стали выговаривать слова:
«Сидя в полумраке….»
Но усилием воли, он стиснул зубы и зажмурился. Его затрясло. Сильнее. Будто получил разряд 220. Упав на четвереньки, он опорожнил свой желудок, который кроме выпитого спиртного и пару кусочков колбаски, в качестве закуски, предоставил и ещё что-то, что шлёпнулось на пол, издав характерный звук. Но Виктор не придал этому значения, он поднялся и, вытирая рот рукой, направился в ванную, а про себя отметил, что мелодия больше не играет и его самого не трясёт.
00:05 показывали часы, висевшие в коридоре. Пройдя мимо закрытой двери в комнату, где спала жена, он зашёл в ванную комнату и закрылся там, чтобы шум воды не нарушил сон любимой. Он наклонился над раковиной и его лицо и шею обдало прохладой от воды. Умылся, почувствовав толику облегчения. Набрал в рот воды, прополоскал. Повторно умылся.
Брызги летели во все стороны. Напряжённые руки, чуть выше кистей, были погружены в воду, которая бурлила, пенилась. Но утихала. Последние пузырьки воздуха пустили слабую волну по поверхности и тогда он увидел искажённое от злости лицо.
Виктор отскочил от раковины, зажав рукой рот. Сердце бешено колотилось. Тряхнув головой, словно желая скинуть это наваждение, он вдруг увидел напротив себя мужика в белой майке, с испуганными, мечущимися глазами и рукой, закрывающую нижнюю часть лица. Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, что он видит самого себя в зеркале.


Он снова рухнул на диван, который жалобно скрипнув, слегка промялся. Луна спряталась за тёмные облака, погрузив комнату в темноту. Единственным светом был циферблат часов: 00:10. Виктор повернулся. Скри-и-и-ип. Дёрнул головой. Скрип. Замер. Тихо. «Вроде удобно улёгся», - подумал он, - «Не скрипит и хорошо. Главное не разбудить жену».
Закрыл глаза и стал медленно куда-то проваливаться. Его втягивало что-то мягкое, создавая комфорт, который был тут же нарушен рвущейся тканью и острой болью в бедре. Затем резануло по спине, между лопатками, в икры впилось что-то острое. Боль была нестерпимой. Он зарычал. Хотел было подскочить, но сверху его придавила спинка дивана. И как только он это понял, все пружины, словно почувствовав сопротивление, разом вылезли наружу, царапая его тело, руки, ноги, лицо. Нос уловил запах старой пыли. Давление спинки дивана усилилось, пружины впивались в мясо, разрывая кожу. Ему стало тяжело дышать. На секунду он увидел эту сцену со стороны. Огромный хот-дог, приправленный его собственной кровью. Очередная пружина вонзилась в поясницу. На это раз он собрал все силы, напрягся и, зарычав ещё пуще, попытался оттолкнуть от себя спинку. Но, открыв глаза, руки его толкнули пустоту.
00:13. Прошёл на кухню, тут же почувствовав, как во рту пересохло. Налил воды из кувшина в стакан и осушив его, рыгнул. И будто вторив ему, из раковины донёсся булькающий звук, испустив неприятный запашок.
-Ох, ну и вонь, - скорчив гримасу, он подошёл ближе. По периметру железной раковины, ближе к краю, отчётливо красовалась засохшая коричневая линия. Сливное отверстие было чем-то забито, издавая слабое хлюпанье. Виктор, подцепив пальцами, что-то скользкое и противное на ощупь, потянул вверх. Подняв на уровне глаз, он понял, что это сгусток чёрных волос, по которым стекала кровь.
Опасная бритва аккуратно скользит по коже, срезая остатки волос. Проверка на свет. Гладко. Мешает только откуда-то взявшаяся жужжащая муха, мелькающая на фоне.
- Тварь, - говорит грубый голос мухе и взгляд переводится на предмет в руках, что осторожно ставят его на белую тарелку – Красота!
Взгляд удаляется на пару метров и фокусируется на этом, таком, до боли знакомом и родном...
- Нет! – выкрикивает он и, бросив кровавый сгусток волос в раковину, большими шагами направляется в комнату, где спит жена. 
Но резко затормозил возле большой комнаты, которая переливалась голубым свечением от включённого телевизора.
-Какого…- начал было он, но осёкся, поняв, что говорит громко и, понизив голос до шёпота. продолжил, - ….хрена. Я его даже не включал. 
 И, посмотрев в противоположную сторону от телевизора, слегка отшатнулся, увидев, что в кресле кто-то сидит. Неподвижно, лишь голова с оскалом и вытаращенными немигающими глазами медленно, по мере того как падало освещение, будто по кадрам, поворачивалась в его сторону. Виктор, не шевелясь, смотрел на это, чувствуя, как холодный пот струится по спине. Яркая вспышка на мгновение осветила всю комнату и этот кто-то, сидящий в кресле, поменял позу. И шипение, статическое шипение вывело Виктора из ступора и, быстро протянув руку, включил свет в коридоре.
Виктор выдохнул с облегчением, видя то, что в кресле всего на всего стопка не глаженного белья. Закатив глаза, он с шумом вдохнул через нос, думая о том, что его воображение слишком разыгралось. «Только от чего вдруг?» - задался он вопросом. – «Нервы? Или же алкоголь играет со мной?».
Мысль была прервана резким, противным скрежетом. Виктор, открыв глаза, тут же напрягся. Массивные серые шторы отодвинуты ещё дальше, чем прежде. В отражении оконного стекла, чуть искажённого, в оранжевом свете, видит самого себя.  На полу возле дивана блевотина.
-****ский потрох…- сквозь стиснутые зубы проговорил Витя, и, сжимая кулаки, двинулся к окну. Что-то проплыло в отражении стекла за его спиной. Крутанувшись на месте, Виктор замер. Глаза бегали от косяка к косяку в ожидании ещё чего-нибудь. Но ничего не происходило. Справа кресло с бельём, слева включённый телевизор и «война микробов». Прислушался. Этажом выше скрипнула половица. Снизу приглушённые голоса. Где-то завыла собака. Хмыкнув, он посмотрел на часы, висящие над телевизором: 00:17.
Виктор выключил телевизор и, тяжело вздохнув, ощутил, как сквозняк прошёлся по его ногам и вместе с этим до его ушей донёсся тихий свист. Весёлый и в тоже время зловещий, он пробирал до самого нутра, заставив Виктора с опаской, на цыпочках, приблизиться к окну и, нацепив очки, посмотреть вниз.
На не чищенной стоянке для машин, обнесённой сугробами испещрённые маленькими дырочками, напоминающие множество черепов, с торчащими сверху по периметру горящими черенками, освещая оранжевым свечением парня, стоящего в центре, с закрытыми глазами, чуть двигаясь в такт мелодии, которую он насвистывал, а в перерывах напевая слова:
      Сидя в полумраке…. Свист, свист, свист.
      Усердно точит нож….. Свист, свист, свист.
И словно бы почувствовал, что за ним наблюдают, замолк и, открыв глаза, пристально глядя на Виктора, помахал рукой. Улыбнулся, обнажив ровный ряд острых зубов.
Не зашнуровав ботинки, Витя выбежал во двор. Сжимая кулаки и играя желваками, он уставился на стоянку, запорошенную снегом. И больше ничего. Никакого намёка на то, что там вообще что-то происходило. Он обвёл внимательным взглядом двор, затем развернулся и посмотрел наверх, на окна. Все окна многоквартирного дома смотрели на него чёрными, безмолвными дырами. Втянул носом холодный воздух, он ощутил, как мороз щиплет кожу рук и только тогда он осознал, что выбежал на улицу в одной майке.
Зайдя в подъезд, Виктор вызвал лифт, который со скрежетом начал движение вниз с самого верхнего этажа, на каждом останавливаясь, открывался, ждал, закрывался и снова двигался на следующий этаж, повторяя те же процедуры. «Это что, прикол такой?» - пронеслась мысль в голове у начинающего терять терпение Виктора.  Ударив кулаком по стене, он подошёл к перилам и посмотрел между ними вверх. И хотел было уже крикнуть, но свет на каждом этаже стал поочерёдно выключаться, погружая подъезд во мрак. Витя резко повернул голову, кинув взгляд на лампочку, которая начала медленно затухать, словно отдавая последние силы. И темнота. Через пару секунд до Виктора донёсся знакомый свист и топот. Кто-то спускался налегке. В темноте? Витя вцепился в перила, замерев и вслушиваясь в свист и топот, которые приближались. Сердце бешено колотилось, виски ломило, шею сдавило. Трудно дышать. А свист, режущий слух, всё ближе и ближе. Память подбрасывала ему картинки из детства, когда его пугали, выпрыгивая из темноты. Или как кто-то касался его холодными руками и орали в ухо. К этим картинкам из памяти, прибавилось воображение. И Виктор готов был уже взвыть, когда темноту разрезал оранжевый свет из лифта. Спасательная кабинка, в которую Виктор влетел, едва не упав, нажал на кнопку нужного этажа и забился в угол. Двери медленно закрывались, и Витя услышал хохот, заставивший его прижаться к стенке и взмолиться, чтобы двери закрылись быстрее. Как только двери соприкоснулись, издав характерный звук, что-то в них врезалось, с другой стороны, отчего сотрясло кабину. За этим последовал душераздирающий вой, от которого кровь застыла в жилах. Но чем выше поднимался лифт, тем вой становился тише, порой заглушался скрипом и содроганием кабины.
Виктор смотрел в пол, тяжело дыша. Мысли метались как сумасшедшие, подкидывая вопросы, ответы на которые он не мог найти в возбуждённом состоянии. Следовало бы успокоиться, но как? Лифт снова тряхануло и резко остановился. Виктор сделал глубокий вздох, готовясь к встрече с темнотой, но он испытал лёгкое разочарование, подавляемое радостью. На лестничной площадке горел свет.
Свет также горел и в квартире, причём во всех комнатах. Всё так же тихо закрыв за собой дверь, он разулся, прошёл, выключил свет на кухне, вспоминая, что не включал свет здесь, тем более, он был на улице и смотрел на окна, и ни одно окно не бросилось в глаза. Подойдя к окну в большой комнате, Виктор посмотрел вниз. Двор был красиво усыпан снегом под бледным лунным сиянием. Стоянка не тронута. «Куда он делся?» - задал он вопрос сам себе. – «И самое главное, что произошло в подъезде?». Погружённый в мысли, он не заметил, как прошёл все комнаты, чтобы выключить свет и теперь остановился перед дверью в комнату, где спала жена. Из-под двери было видно, что там царила темнота. Виктор не решался хоть чуть приоткрыть дверь, потому что слишком дорожил отношениями, и он не мог допустить того, чтобы потревожить сон жены, учитывая то, что последнее время их отношения рушились на глазах. Ниточка тянулась ещё и из его детства, когда родители маленького Вити вдалбливали ему, что нельзя будить людей ночью, даже если у тебя был страшный сон. «Это же всего лишь сон» - восклицала мать, не замечая того, что сама будила его своими всхлипами и стонами, когда трахал её очередной ухажёр, пытаясь угодить ему, чтобы тот остался на подольше.
Поправил запотевшие очки, облизал сухие губы, протянул руку и заметил, что она трясётся. Перед глазами всплыла картинка и красные от помады губы матери выговаривают: «Не смей…. Тревожить!». И Виктор отдёрнул руку, сделал шаг назад, почувствовав толику облегчения. развернулся и на цыпочках дошёл до дивана. Сев на край дивана, он посмотрел на часы: 00:29.
- Но, - шёпотом произнёс он, и не найдя слов для того, чтобы выразить свои эмоции, которые кипели возмущениями, он обхватил голову руками и уставился в пол, где в прямоугольном блёклом свете луны что-то слабо блеснуло. Виктор протянул руку к ночнику и включил свет. Блевотина, в которой покоился круглый, ровный предмет. Наклонившись ближе и сощурившись, он понял, что это кольцо. «Обручальное кольцо?» - задал сам себе вопрос, морщась, аккуратно поднимая его двумя пальцами из блевотины.
Стол, забрызганный кровью, как и стенка. Разделочная доска, на которую падает движущаяся тень. На самой доске лежит отрезанная по локоть рука. Ухоженные, наманикюренные пальчики, на безымянном кольцо, которое никак не снималось. Справа на плите стоит кастрюля, под ней горит газ. Вода закипает. Тут же доносится звук заточки ножа, сквозь него пробивается еле слышный свист и затем полушёпотом произносятся слова:
- Сидя в полумраке, усердно точит нож…. В предчувствии удачи в предстоящую ночь…
Мужская рука откладывают в сторону камень для заточки, и берётся за кисть отрубленной руки, что покоится на доске. Вторая рука с ножом, который ослепляет бликом от лампочки, опускается на пальцы. Небольшое усилие и мизинец отваливается в сторону. Дальше безымянный, с обручальным кольцом. Нож ложится ближе к основанию. Усилие и этот палец присоединяется к первому. Нож откладывается. Рука поднимает палец с кольцом, подносит ко рту. Чувствуется вкус железа. Затем трудный глоток, и палец возвращается на прежнее место, но уже без золотой побрякушки.
Виктор почувствовал слабость и тяжело опустился на диван, держа в руке кольцо, глядя на которое, он не мог понять, откуда берутся подобные, вызывающие оторопь, картинки, что всплывают иногда. Вероятнее всего, это бурная фантазия на почве алкоголя. Это ещё можно списать. Но кольцо? Откуда оно? Может его подкинула жена, пока я мотался по подъезду? И она же забыла выключить везде свет? Вполне возможно.
Тяжело вздохнув, он встал и, думая об этом выводе, направился на кухню, где горел желанием утолить жажду. Осушил стакан, налил ещё. Сел за стол, размышляя о том, как бы завтра поговорить с женой.
Звук. Странный звук полетел до него. Повернул голову. Перед ним коридор утопал в полумраке. Осторожно встал, поставил стакан с водой на стол и сделал шаг. Прислушался. Звук повторился. Ещё шаг вперёд. Отчётливый скрежет метал о метал, как если бы это вставляли ключ в замочную скважину. Затем резкий поворот, сопровождающийся свистом, что аж резануло по ушам, от чего Виктора перекосило. Но тут же напрягся, от одной мысли, что это могут быть воры. А если они вооружены? Это уже проблема. Виктор встал напротив двери, готовый встретить этих дармоедов, не желающих идти и заработать себе на жизнь честным путём. «Что скажет жена? Но это уже будет не важно. Возможно, это будет тот случай, что мирит людей» - от этой мысли Виктор напыжился, сжимая кулаки. Он ждал. Дверная ручка медленно стала опускаться вниз. Сердце колотилось как бешеное. Слабый щелчок и сама дверь поехала от него в темноту, которая поглотила её полностью. И Виктор ощутил тягу. Темнота засасывала сильнее и сильнее. Ему бы ухватиться за что-нибудь, но было уже поздно. Он летел. В неизвестность. И от того, что вокруг темнота, которая не предвещала ничего хорошего, Виктору захотелось кричать именно в тот момент, когда он ударился лбом обо что-то, издав глухой звук.
Вскочив, он увидел перед собой стол. На столе стакан с водой. Горит свет. За спиной монотонно гудит холодильник. Помассировал лицо руками, потёр глаза, размял шею. «Хренов сон» - подумал он, зевая и, выключив свет подошёл к окну, на улице спокойно, снег крупными хлопьями застилает двор. Усмехнувшись своим злорадным мыслям про того парня, что тому сама погода нагадила за его шуточки, Виктор, бросив взгляд на часы: 00:51, двинулся на боковую. Проходя мимо двери, Виктор прильнул к глазку. На лестничной площадке горел свет. Какой-то мужик в майке и в брюках стоял спиной к нему, прижавшись к противоположной двери. Виктор испытал какие-то непонятное чувства, поняв, что смотрит в спину самому себе. В ту же секунду, тот, в чью спину смотрел Виктор, не поворачиваясь сделал шаг от двери. Второй, третий и вот он спиной надвигается на дверь. Тень накрыла глазок. Виктор смотрел на то, как тот, в такой же белой майке и в таких же брюках, и телом похожим на него поворачивается. Лицо! Лицо того парня, что был на стоянке во дворе. Слегка наклонился и одними губами произнёс: «Я слышу, как ты тяжело дышишь».
Отпрянув от двери, Виктор поймал себя на том, что перестал дышать. Грудь сдавило, жгло лёгкие, но вдохнуть не получалось. Он согнулся, открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, стал бить себя в грудь. Сильнее, ещё сильнее. На глаза выступили слёзы. Пальцами теребя шею, его вытянуло так сильно, что аж на секунду ему показалось, что все его позвонки отделились друг от друга на полметра. И стало гнуть в другу сторону, порождая во всём теле невыносимую боль, от которой пора бы уже сдохнуть.
Щелчок. Темнота.
Открыв глаза, Виктор жадно вздохнул, но опешил, он стоял перед дверью со стороны лестничной площадки. За спиной, откуда-то из глубин подъезда эхом долетел злорадный смех. Его передёрнуло.
Зайдя в квартиру и закрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной. «Что это было? За что? Почему?» - вертелись в голове вопросы, когда он услышал звук, похожий на то, что где-то капает вода. Ага, на кухне.
Он включил свет и оторопел. Вода в стакане, который стоял на столе, капала на потолок, образуя лужицу. Виктор заставил себя подойти ближе, провожая взглядом вот уже четвёртую каплю. Шлёп…. Шлёп…. Шлёп…. Шлёп….
- Как такое возможно? – прошептал он, глядя в потолок на увеличивающуюся с каждой каплей лужу, превращавшаяся в подобие зеркала. В отражении Виктор смотрел на самого себя держащего в руках нож и стоящего на протянутых, застывших руках множества трупов, будто бы признавая его превосходство над всеми. У подножия этой горы трупов текла река крови, от которой бежали ручьи, пробивая себе путь между разорванной одеждой, телами, черепами, а всё вокруг было в красном цвете, это походило на апокалипсис. Тот, что стоял на горе поднял голову, и их взгляды встретились, он улыбнулся и резким движением провёл по шее ножом. Затем стал стремительно падать. Всё быстрее и быстрее, ближе и ближе. Всплеск и труп упал прямо в центр кухни, плеснув кровью в лицо Виктору.
Он вздрогнул от неожиданности и, хотел было вскочить, остановил сам себя, увидев перед собой стол. На столе стакан с водой. Кухня освещается мягким слегка желтоватым светом. За спиной монотонно гудит холодильник.
- Всё, хорош. –  прошипел Виктор и встал, осушил стакан, поставил его в раковину. – Нужно идти уже спать.
Лёг на диван, поправив подушку. «В который раз?» - с горечью подумал он и посмотрел на часы: 01:59. Закрыл глаза. Всплыли картинки из бара, где они с мужиками одну бутылку за другой приговаривали.  – «М-да. Синька ни к чему хорошему не приводит. Надо завязывать. По крайней мере, в таких количествах.» - и повернулся на бок, улёгся поудобней.
Шуршание под самым ухом, заставило его приподнять голову и ударить кулаком по подушке. Снова положив голову на подушку, стал засыпать. Шуршание возобновилось, уже более интенсивнее. Затем появились слабые толчки. Что-то цеплялось за волосы на голове. Щёки, лоб, нос что-то щекотало. Виктор провёл рукой, но глаза не открыл, сославшись на то, что это мог быть волос жены. Виктор повернулся на спину. Какое-то движение под затылком. Следом движение под спиной. Слабый треск ткани возле левого уха и тут же что-то проползло по рукам. Снова по лицу. Коснулось губ. Языка. Гортани. Виктор открыл глаза и сел, откашливаясь, попытался достать пальцами, засунув их в рот. Может даже вызвать рвотный рефлекс, но увидел, как вокруг него прямо на самом диване, и под ним, и по нему ползали жуки, червяки, опарыши, пауки, глисты, гусеницы, маленькие змеи.
Вскочив с дивана, он включил свет. Ничего. Подойдя ближе, Виктор поднял подушку. И там ничего. Никаких следом насекомых, рептилий. И тем не менее, он испытал стойкое желание сходить в душ, чтобы смыть с себя это мерзкое ощущение.
Выключив свет, он направился в ванную и остановился в тёмном коридоре, глядя на пробивающий из щелей ровными четырьмя полосками оранжевый свет. Сама дверь казалась чёрной и из-за неё доносился шум льющейся воды.
«Жена проснулась?» - была первая мысль и усмехнувшись про себя, добавил: - «Может ей спинку потереть?»
Подойдя к двери, он открыл её нараспашку, мгновенно почувствовав, как обдало теплом. За полупрозрачной шторкой искажённый мелкими квадратиками прорисовывался силуэт. Сквозь шум воды, Виктор различил знакомый свист, от которого волосы встали дыбом. Резким движением он отодвинул шторку. Ванная была наполовину наполнена водой, краны выключены, но никого не было, лишь стены…..  точнее плитка, словно губка, впитывали, издавая характерный звук, последние капли, чем вызвали недоумение у Виктора. Не веря своим глазам, он провёл рукой по плитке, сухая. Постучал костяшками пальцев по ней. Твёрдая. Но всасывающий звук не стихал. «Что за бред?» - одними губами произнёс он и посмотрел вниз. Сливное отверстие не было чем-то закрыто. Но вода не спускалась, наоборот, прибавлялась, наполняя ванную. Виктор опустил руку в воду. «Ледяная. И как она так быстро остыла?» - сжимая челюсти, думал он, пытаясь перекрыть отверстие ладонью. Краем глаза он заметил в отражении воды движение на стене, прямо почти над его головой, подняв которую, он увидел, как плитка набухает, швы лопаются. Сама плитка трескается и падает в воду. В нос ударил запах гнили. Выпрямившись, Виктор, пытаясь не дышать, смотрел на стену, где только что была плитка, сейчас там было испещрённое неаккуратными швами, будто бы так небрежно собирался паззл, кожаное разноцветное полотно. Виктор с открытым ртом, слегка склонив голову в бок, смотрел на этот странный контраст цвета. Послышался шелест, затем глухой удар, от чего Виктор подпрыгнул, выйдя из ступора. Полотно дрогнуло. Ещё один глухой удар. И ещё. С каждым новым ударом Виктора начинало сильнее трясти. Ещё удар, точно с той стороны кто-то или что-то ломилось наружу, содрогая пол под ногами Виктора. Удары, от которых вибрировала вода в ванной, становились жёсткие, хлёсткие, чёткие и частые. Виктор сделал шаг назад. Упёрся в дверь плечом. Та не поддалась.  Подёргал ручку, никакого результата. Тогда он занёс руку для удара, и только тогда понял, что в ванной тихо. Трубы загудели. В раковине забурлило. Кран чертыхнулся и что-то выплюнул. Шлёп. Виктор посмотрел через плечо в раковину, которая была вся в красных прожилках. И они зашевелились. Слегка подавшись вперёд, Виктор понял, что это маленькие красные черви, ползущие вниз к сливному отверстию и падающие внутрь. Один за другим исчезали в дырках. Краем глаза Виктор уловил движение. Повернув голову, взгляд упёрся в то самое кожаное полотно, из которого лезли красные черви, это походило на небольшой участок человеческой кожи под увеличительным стеклом, показывая, как растут волосы. Множество красных червяков стояли дыбом, издавая какой-то писк, сливающийся в одну мелодию похожую на свист. На тот самый свист…. Громкость прибавлялась, проникая в самое нутро мозга…
Виктора затрясло. Схватившись за уши, он присел на корточки и зажмурился. Пытаясь не допустить мрачных, жутких картинок, что может подбросить фантазия. И от которых кровь стынет в жилах.
Тишина, лишь только скрежет зубов, сквозь вакуум от прижатых к ушам рук. Он открыл глаза. Красные червяки, что солдатиком вырывались из полотна, сейчас катились каплями крови в саму ванну, оставляя красные дорожки. Множество ровных чёрных дырочек в кожаном полотне испускали дымок, сопровождающийся зловонием. Виктор привстал, вытирая слёзы и зажимая нос пальцами, пытаясь дышать ртом. Вода в ванной, теперь уже помутневшая, перестала наполняться снизу. И когда Виктор выпрямился во весь рост, вода была уже полностью бордового цвета и густая, как томатная паста, по краям образовывалась тёмная корочка. Издав булькающие звуки, на поверхности показались кишки, сердце, печень, почки и тут же исчезли под этой непонятной жижой, которая будто тая, стала быстро спускаться, обнажая и одновременно оседая на теле, покоящемся на дне ванны. Виктор смотрел сверху вниз на это странное тело без кожи в липкой красной слизи. «Как в каком-то фантастическом боевике» - подумал Виктор, наклонившись чуть вперёд, - «Не хватает только кожи».
И сразу же тело, покоящееся на дне ванны, открыв глаза, и растопырив руки и ноги в стороны, поползло на стену, где кожаное полотно одевало его, превращая в того самого парня, что был на стоянке.
- Мне нравится чувствовать этот дикий страх, - шепчет он, смотря на Виктора исподлобья, всё ещё сидя на стене. Он выдавил улыбку, по губам текли слюни и клацнув зубами, произнёс. – Что-то я проголодался, Виктор.
Вывалившись из ванной комнаты в тёмный коридор, Виктор упал на пол, тут же резко встал и развернулся, выставив руки перед собой, готовый защищаться. Напряжение повисло в воздухе. Испытывая странные ощущения, какой-то микс страха, замешательства, опустошённости, Виктор смотрел на совершенно обычную ванную, куда он заходил каждый день, приводя себя в порядок, сейчас он потерял желание даже близко подходить. Дотянувшись до выключателя, он потушил свет и развернувшись, направился в большую комнату, чувствуя усталость.
Но он уже остерегался ложиться на диван, даже подходить к нему, поэтому он решил лечь на полу. Прямо в центре большой комнаты он опустился на пол и закрыл глаза.
 В животе заурчало, потом булькнуло. Резкая боль заставила скрутиться, схватившись за живот. Тяжело дышать. Стало бросать в холодный пот. Он поднялся с пола и кряхтя, поплёлся в туалет. Зайдя и сев на унитаз, он испытал облегчение, когда его прорвало жидким стулом. Вздохнув и закрыв глаза, Виктор прислонился к кафелю. «Да что же это такое?» - перебирая в голове картинки нынешней ночи. – «Что это за ночь? За что? Ну ладно живот, скорее всего я отравился, но……». Жужжание прервало его мысли. Тяжело оторвавшись от плитки, Виктор посмотрел наверх помутневшим взглядом. Огромная муха летала под деревянным потолком. Жар. Он начинал обильно потеть. Вытер лицо рукой и ещё раз посмотрел на муху и деревянный потолок. Также как и стены, и пол, и дверь перед ним – тоже деревянные. Муха, не переставая жужжала, летая в этой деревянной коробке, где Виктор опорожнял кишечник, обливаясь потом. Казалось, что ей необходимо как можно скорее выбраться отсюда, иначе она задохнётся и сварится в этом пекле. Из Виктора текло тонкой струйкой, поэтому он не мог встать. Жар усиливался. Запахло дымом. Сквозь доски двери напротив него стали пробиваться языки огня. Также перепрыгивая на стены и потолок. Виктор почувствовал, как просыпается паника и заметался, желая встать, но не смог. Его ноги были приколочены к деревянном стульчаку сквозь кожу и мясо, с внутренней и внешней стороны бедра. Он, озираясь по сторонам и убеждаясь в том, что огонь ещё не скоро доберётся до него, стал раскачиваться влево, вправо, превозмогая боль в бёдрах. Кашляя, он вытирал слёзы. Огонь уже со всех сторон жрал дерево. Температура поднималась. Муха свалилась на пол, и скрюченная подкатилась к него ногам. Доски трещали со всех сторон. Кожа рук и ног стала покрываться мелкими волдырями. Посмотрев на дохлую муху, понял, что его ждёт такая же участь. Но его не прельщала перспектива сгореть заживо, поэтому он, помогая себе руками, стал подниматься, рвя кожу и мясо, он стискивал зубы. Скулил. Кашлял. Нос уловил запах палённых волос. Провёл рукой по голове, которая уже стала покрываться огромными волдырями, также как и руки, и ноги. Пламя лизнуло спину, когда он, закричав от боли, встал, оставив куски мяса и кожи под шляпками гвоздей. Сильнейшая боль лишала чувств, но был настроен выбраться из этого пекла. И тогда он, со спущенными штанами, прыгнул прямо на дверь, которая открыла ему свободный полёт в саму ледяную ванну.
Вынырнув и хватая ртом воздух, он первым делом осмотрел свои руки, которые выглядели как обычно. Никаких волдырей, ожогов. Ноги - ничего. Облегчённо выдохнув, он откинул голову назад, положив на бордюрчик и взгляд упёрся в потолок. Испытывая определённый кайф, он снял с себя брюки, майку и закрыл глаза. Тело привыкало к холодной воде, которая принимала комнатную температуру и постепенно поднималась в градусах, погружая Виктора в блаженство. Испытывая удовольствие, какое он не мог себе даже представить, Виктор расслабился ещё пуще. И среди этой эйфории, пронеслась мысль: «Сейчас бы на секундочку прислониться к чему-нибудь холодненькому».
Медленно повернул голову и щекой коснулся прохлады. Открыв один глаз и отодвинувшись, оглядел то, к чему прикоснулся. В темноте глаз различил очертания голого тела, повёрнутого к нему спиной. Он улыбнулся от одной только мысли, что он лежит рядом с женой и что всё плохое, что с ним было, это всего лишь дурной сон и сейчас он её обнимет, прижмётся к ней, согреет, укрыв обоих их одеялом.
Лёгкое жжение в мышцах ног, приятное тепло, и он почувствовал возбуждение. И мысль о том, что они давно не занимались сексом, толкнула его на то, чтобы как можно плотнее прижаться к ней и войти в неё. Быть может, так они быстрее согреются. Какой-то звук. Стон? Виктор отметил для себя, что он старается двигать тазом так, чтобы ей было хорошо. Улыбнулся и продолжил движения. Поцеловал спину. Слегка укусил за холку. Трахая жену, он испытывал верх блаженства. И ничего страшного, что сейчас уже рука затекла. Он потерпит. Главное, что она получает удовольствие. Он взмок, но продолжал двигаться, слыша шлепки от тел. Он ускорил темп, чувствуя, что вот-вот кончит. Поцеловал плечо и, протянул руку к её руке, чтобы переплести пальцы, но испытал что-то непонятное. В этот момент он излился в неё. Приподняв руку жены, он, насколько разрешала темнота, различил отсутствие пальцев, а сама рука каким-то образом отделилась от хозяйки. Виктор поспешно отодвинулся, сдерживая крик, и встал. Протянул руку, включил свет. Комната озарилась ярким светом прожекторов. По периметру комнаты, на полу, на табуретках и стульях, покоились окоченевшие тела, головы которых были повёрнуты в центр комнаты, где располагалась постель. Трупы с застывшей улыбкой и открытыми глазами, направленных на постель, имитировали радость. На самой постели на белой простыне лежал разрубленный труп его жены, а он сам стоял возле кровати, голый, в руке он держал отрубленную руку, с вялого члена тянулась ниточкой сперма. «Я только что трахал труп?» - осенило его и тут же получил ответ от самого себя. – «Да. И не в первой». Слабость во всём теле. Пол приближается и свет тухнет.
Темнота надвигается на него, образуя волдырь, становясь светлым. Он натягивается и лопается. Из этой дыры потоком хлещет густая кровь. И когда напор спадает, из дыры тянутся к нему несколько рук, пытаясь ухватиться за него. И всё ближе, и ближе. Он старается вжаться в матрас, но ему не удаётся. Руки хватают его и тянут к себе, в эту дыру. Он брыкается, упирается, пытается руками ухватиться за что-либо, но всё тщетно. Его засосало. Он исчез. Лишь только жуткий крик вырвался из этой чёрной дыры.

Виктор резко привстаёт на диване. Весь в липком, холодном поту. Тяжело дышит. Озирается по сторонам. Ночь, темнота, тихо и спокойно. Смотрит на время: 05:32. Чувствует себя полностью разбитым, голова трещит, хочется блевать. Готов все кишки выплюнуть, да что там, всему бы вывернуться наизнанку, лишь бы легче стало.
Он встал и поплёлся в ванную. Ощущение такое, будто по тебе пробежалось стадо носорогов, слонов. Весь разбитый, уничтоженный. Разделанный по кусочкам и разбросанный по всей округе.
- Хрена себе. – в полголоса проговорил он, заходя в ванную, которая выглядела совершенно обычно. Так, как он её помнил ещё вчера, да что там. Так. Как он её сделал. – Надо завязывать с синькой. От неё ничего хорошего не происходит. Только морально уничтожает, подкидывая ужасные сны.
Он умылся холодной водой и взглянул на себя в зеркало. Лицо опухло, мятое, бледное, под глазами мешки, глаза красные, уставшие, губы сухие, потрескались. Во рту неприятно, даже очень. Вытерся полотенцем и вышел из ванной. Сел на диван и ему вдруг вспомнилась, прочитанная в интернете, техника быстрого засыпания. Через минуту он уже лежал на диване, укрывшись пледом. Лёгкое головокружение говорило о том, что он всё правильно сделал и техника работает. Виктор почувствовал, как тепло помогает проваливаться в царство Морфея. Он ощущал себя лёгким, проваливаясь всё глубже и глубже. «Након….» - всплыла мысль и не закончилась. Виктор распахнул глаза, чувствуя, как кровать в ногах проминается, как если бы кто-то на неё встал. Замерев и стараясь не дышать, он тщательно завернулся в плед, прислушиваясь к звукам. Он часто так делал в детстве, так как мать его не слушала, ему пришлось выработать свою тактику борьбы с кошмарными снами. И это всегда прокатывало, авось и сейчас прокатит? Тишину нарушало чьё-то дыхание с присвистом.  Воображение подкидывало ему какую-то чёрную сущность, смотрящую на него и улыбаясь, готовится его поглотить целиком. Виктор попытался сглотнуть, но комок застрял в горле. По спине побежали струйки пота. И тут же прилетела мысль: «Какого хрена? Ты же взрослый мужик. Какие на хрен кошмары?». К этому примешивались слова матери: «Тебе бы уже давно пора забыть об этих кошмарах. Перестань реветь и отправляйся спать!». Дыхание над ним участилось, будто тот, кто стоял на диване, наклонился к нему. Сердце бешено колотилось, пот струился по телу. Глаза забегали, зубы заскрипели. Обрывки фраз: «Ты взрослый мужик…. Забыть о кошмарах….», заставили его отбросить плед и резко вскочить с дивана. Мгновенно ощутил холод, а его взору открылся заснеженный двор. Он стоял на крыше своего дома, у самого края, в снегу босыми ногами. Взгляд вниз и все девять этажей под ним, пошатнулись. Отклонился назад. Сглотнул. Мороз резал кожу рук и лица.
- Красиво, правда? – спокойно прозвучал голос слева от него. Витя повернул голову и увидел того самого парня, что пожелал ему «спокойно ночи», там, во дворе. Правда, лицо немного осунувшееся, и без шапки. Одет он был по-другому, во фраке аристократического стиля, сидящий на нём идеально. Брюки, серого цвета. Туфли, которых не касался снег, будто специально для себя он ещё и здесь разгрёб себе пятак.
- Кто ты такой? – прохрипел Виктор, оскалившись и сжав кулаки. – И что всё это значит?
- Неужели ты меня не узнаёшь? – спросил парень и пристально посмотрел на Виктора, - Я тот, кого ты сам выдумал, - чётко, но тихо произнёс парень и улыбнулся одним уголком рта. – Я твой защитный механизм.
- Что ты несёшь? – дрожащим от холода голосом спросил Виктор, - Какой на хрен защитный механизм? Клоун – вот кто ты такой.
-Эх, Виктор, Виктор, - вздохнув, парень посмотрел вниз, затем продолжил, - Не зря ты в подростковом возрасте зачитывался психологией и психиатрией и всем, что с ними связано. Ты рос смышлёным парнем. Всё было круто. До первого твоего сексуального опыта. Когда над тобой посмеялись все, даже те, кому ты доверял больше всех. Вот, тут то тебя и перекрыло. Ты закрылся в себе, не подпуская к себе никого. Тебя даже стали считать неудачником или же свихнувшемся. Несколько лет ты прожил так, создавая защитные механизмы, горя желанием отомстить. И в тебе это проснулось чуть позже. Но ты не ожидал этого, просто подвернулся момент, когда ты увидел пьяную девушку, которая не могла попасть домой, из-за того, что перепутала подъезды. Ты, проявив галантность, расспросил у неё, где она живёт, а потом завёл её в подъезд и забил насмерть. В тебе просыпался зверь, когда ты оставался один на один с женским полом. Надеюсь, Виктор, я расшевелил твою память.
- Да иди ты на хрен, - не веря своим ушам, произнёс Виктор, пытаясь восстановить в памяти фрагменты хотя бы недельной давности. Но не получалось.
- Ладно. Не хочешь, не надо. Надеюсь, вспомнишь по-другому. – спокойно процедил парень, - а сейчас может скажешь, что у тебя сейчас в правом кармане брюк? И что у тебя заткнуто за пояс сзади?
Виктор полез в карман и, нащупав там что-то, сделав недоумённое лицо, вытащил кольцо. А из-за пояса – окровавленный нож.
- Нет! этого не может быть?! – прошептал Виктор, чувствуя, как ноги соскальзывают. И вот он уже летит вниз под знакомый свист и перед ним мелькают картинки, словно комиксы в быстрой перемотке.
Он режет, кромсает, сдирает кожу, купается в крови, при этом свистит, пританцовывает и напевает:

Сидя в полумраке, усердно точит нож,
В предчувствии удачи в предстоящую ночь.
И вот она, первая жертва уже практически в руках,
Мне нравится чувствовать этот дикий страх.
Зажатая в угол, беспомощный крик
Даёт мне понять, насколько я велик.

Этаж за этажом, он вспоминает и понимает, что за он чудовище. И наверное, он заслуживает того, что сейчас расшибётся в лепёшку и выбьет из себя эту дурь. Ещё немного.  И снег касается его лица…

- Помочь, мужик? – донёсся до него голос. Такой, до боли знакомый голос.